Жиль бросил отчаянный взгляд на двух манекенщиц в костюмах белой цапли и швей у их ног, пытавшихся выяснить, отчего юбки самым безобразным образом собираются в складки над коленями моделей, вместо того чтобы лечь аккуратными волнами. Они уже целый час бились над этой проблемой.
– Все в порядке, – сказал Жиль, стараясь говорить бодрым голосом. – Я… я могу отлучиться в любую минуту. Ты лежишь?
Лизиан обещала, что позовет его, как только появятся первые схватки.
– Схватки еще не начались? – Жиль уронил со стола бутылочку с тушью. Манекенщицы и швеи испуганно смотрели на него.
– Жиль, – спросила его жена, – как ты себя чувствуешь?
– Я совершенно спокоен, – заверил он ее, сползая со стула. – Я отвезу тебя в госпиталь прямо сейчас. Лучше уж не ждать.
– Нет, Жиль. – До него донесся звонкий смех Лизиан, которого он уже давно не слышал. – Мой милый, я просто позвонила, чтобы пожелать тебе удачи, – объяснила она. – Это важный для тебя вечер. Не думаешь же ты, что я испорчу его тебе и именно сейчас начну рожать.
– Не говори так, – энергично запротестовал он. – Для меня в мире нет ничего важнее, чем ты. Думаю, мне нужно теперь уйти, чтобы быть с тобой, Лизиан. Ты чувствуешь себя неважно, да?
– Ты с ума сошел! – прервал его веселый голос Лизиан. Жиль рассеянно вытер вспотевшее лицо тряпкой для фиксажа. – Бросишь все, над чем работал, и явишься домой сидеть со своей беременной женой? Это глупо, Жиль! – Она снова легко рассмеялась. – Я увижу тебя по телевизору. Это потрясающе. Они взяли интервью у знаменитостей, которые придут вечером на бал.
– Я не смотрел. Был слишком занят. – Жиль провел рукой по липкому следу фиксажа, который оставила тряпка на его щеке. – Спасибо за чудесный ленч, – вспомнил он. – Ты слишком заботишься обо мне.
– Не забудь съесть все, что я тебе дала с собой, – сказала Лизиан. – Тебе понадобятся силы. Ты будешь работать все это время, я знаю тебя, Жиль. В «Опера» ты тоже будешь слишком занят, чтобы попробовать что-нибудь из поданного там угощения.
– Лизиан… – начал было он.
– Я замечательно себя чувствую, – нежно прошептала она. – Дорогой мой, помни, что я люблю тебя. – Ему снова померещилась какая-то неуверенность в ее голосе. – И я всегда буду любить тебя.
Жиль услышал гудки, означавшие, что его жена повесила трубку. Отчего, думал он, эти простые слова звучали так… необычно? Ведь Лизиан произносила их почти каждый день.
В шесть часов для подготовки к шоу от Беттины и Софи Литвак приехали манекенщицы, стройные, красивые и уверенные в себе. С ними прибыли три парикмахера-стилиста. Элис отвела моделей в салон. Костюмы до сих пор не были привезены из химчистки.
Через несколько минут Сильвия впустила Элис в ателье.
– Не спрашивай меня, где они, – зашипела Наннет. – Я целый день разговаривала по телефону с этими людьми, внушая им, что костюмы должны быть здесь к пяти. Никогда не имей дело с эльзасцами. Они жутко необязательны.
– А они не могли задержать их из-за того, что ты была нелюбезна с их портнихой? – в ужасе предположила Сильвия.
– А кто-нибудь знает, каковы результаты химчистки? – растерянно смотрела на швей Элис.
– Они ничего не говорят. – Наннет почти рыдала. – Мы зря заплатили им вперед! Что ты будешь делать, – спросила она Элис, – если вечером у нас не будет костюмов? Думаешь, они вернут твои серьги?
Сильвия была более сдержанна. Она взяла Элис за руку и отвела ее в сторону.
– Телевизионщики все еще на улице Бенедиктинцев. Они могут увидеть, как Доменик вносит костюмы. Да еще не дай Бог в этот момент появится господин Сторм!
– Все будет нормально, – успокоила ее Элис, хотя сама она не была уверена в этом. А если окажется, что костюмы не поддаются чистке? Элис подумала о Жиле, который все еще работал в студии этажом выше. Что с ним будет, если он узнает убийственную новость прямо по дороге в «Гранд опера»!
– Попытайся еще раз, – обратилась Наннет к Сильвии, указывая на телефон.
Пока Сильвия набирала номер, Элис поспешила назад в демонстрационный зал.
Кэнди и французский персонал ее агентства остались переодеться к предпраздничному коктейлю в отеле «Риц». Недавно оформленный демонстрационный зал Дома моды Лувель превратился к неофициальную туалетную комнату, где манекенщицы подсушивали волосы фенами, гримировались. Некоторые уже примеривали гигантские, напоминающие сложные конструкции головные уборы. Элегантный зал постепенно приобретал вид раздевалки с типичным для нее беспорядком.
Элис внезапно вспомнила о туфлях и поспешила назад в ателье, чтобы принести коробки. В коридоре она столкнулась с Наннет. Плотная маленькая француженка была в отчаянии.
– Уже полседьмого, – прошептала она. – Эти грабители в Пантене наверняка испортили костюмы и боятся сказать нам об этом. Что теперь делать? Надо обо всем сказать Жилю и мистеру Сторму! Вы поговорите с Жилем?
Однако Элис неожиданно приложила к ее губам указательный палец, заставляя швею замолчать.
Они расслышали дребезжание латунной кабины лифта, поднимавшегося наверх, и безошибочно распознаваемый баритон Джексона Сторма, проводившего экскурсию во главе группы почетных гостей. Двери кабины открылись, и Джексон Сторм вышел из лифта. Он был одет в серый деловой костюм и шляпу того же цвета, на его плечи было небрежно накинуто отороченное норковым мехом пальто. Его волосы искрились от снежинок, решительное красивое лицо раскраснелось.
– Элис, дорогая! – Хозяин Дома моды не обратил внимания на испуганную швею. – Элис самая красивая модель в Париже и обладает фантастическими способностями, – обратился он к сопровождавшим его людям. – За что бы она ни взялась, все у нее получается. Вы увидите ее вечером во время шоу. А вот, – продолжал он, вежливым жестом указывая дорогу, – демонстрационный зал, сердце любого Дома высокой моды.
Нью-йоркские знаменитости последовали за Джексоном Стормом в зал, где семнадцать парижских моделей в бигуди и трусиках бикини встретили их громким визгом.
Наннет вцепилась в Элис. Ее глаза были прикованы к трем мужчинам, поднимавшимся по парадной лестнице и несшим пластиковые мешки для одежды с яркой эмблемой парижской химчистки.
– Бог мой, что это?
Лица эльзасцев расплылись в широкой улыбке.
– О нет, – простонала Элис, пытаясь преградить им путь. – Нет… нет, наверх! Только не в зал!
Слишком поздно. Джексон Сторм и его окружение после неудачной попытки попасть в демонстрационный зал отступили назад и наткнулись на служащих химчистки, которые подняли над головами объемистые пластиковые мешки с драгоценными костюмами Жиля, дабы спасти их от давки.
– Что все это значит? – спросил Джек у Элис, пропуская вперед себя Нэн Кеммнер.
– Это специальный заказ Жиля, – нашлась Элис, изобразив на лице улыбку.
– Говорил вам, что эта девушка – просто сокровище! – возвестил Джек. – С нами она обретет великое будущее.
Элис едва дождалась момента, когда двери кабины лифта закрылись за Джексоном Стормом и его гостями. В следующую секунду она втолкнула мужчин из химчистки в демонстрационный зал.
Модели столпились вокруг, пока прозрачные мешки раскладывались по креслам и столам. В помещение стремглав влетела Сильвия. Наннет уже вскрыла один из мешков и вынимала белое атласное платье с длинным шлейфом. Элис облегченно вздохнула. Костюмы Жиля выглядели такими же белоснежными, как были вчера до пожара.
– Плохо, что мы ничего не знали об этом материале, – заметил один из дородных эльзасцев. – Мы бы сделали работу быстрее. Материя не нова, не правда ли? – Толстым указательным пальцем он прижал отслоившийся завиток кружева к газовой ткани.
– Что вы делаете? – Наннет протиснулась между ними. – Почему кружево так топорщится?
– Старые смолы. – Большой светловолосый эльзасец оценивающе ощупал край платья. – Такую технологию больше не используют. Все же мы проделали неплохую работу, – сказал он, обернувшись к Элис. – Вы довольны?
В этот момент в дверях появился Жиль Васс.
Лицо дизайнера, бледное и усталое, было заляпано клеем. В своих неизменных черных джинсах и свитере с высоким воротом он выглядел особенно худым и изможденным. В одной руке он держал бумажный пакет, а в другой – недоеденный сандвич. Позади него виднелись модели в законченных костюмах белой цапли и три измученные швеи.
– Как дела? – спросил Жиль довольно безразлично.
Казалось, он ничего не замечал вокруг себя – ни стопку костюмов в пластиковых пакетах, ни полуголых манекенщиц, таращивших глаза, ни Элис в обществе Наннет, Сильвии и трех дюжих незнакомых мужчин. Продолжая жевать, он рассеянно огляделся.
– Вы как, готовы?
– Да, – громко произнесла Наннет, прежде чем кто-либо успел открыть рот. – Все идет замечательно.
Жиль одобрительно улыбнулся им.
– Слава Богу, – сказал он, доедая хрустящую булочку, – пока мы обошлись без приключений.
21
За несколько минут до начала бала пошел снег. Американской телевизионной группе, ведшей съемку с площади Опери, пришлось укрыться под зонтиками. Однако видеокамеры, направленные на залитый светом фасад старого большого здания «Гранд опера», продолжали работать.
Ведущий программы новостей поднял свой микрофон.
– Что ж, погода преподнесла нам свое шоу «небесных кружев», – восторженно начал он. – Подходящий подарок от матери-природы всем участникам «Бала Белых Птиц» парижского Фонда милосердия, где американский мэтр моды Джексон Сторм покажет специальное шоу, в котором он использовал свой новый эффектный материал, «Небесное Кружево». Костюмы сделаны парижским дизайнером Жилем Вассом. Я бы сказал, – продолжал он, пока камеры отъезжали назад, чтобы запечатлеть море лимузинов на площади Опера, – показ мод должен быть поистине потрясающим, чтобы соперничать с настоящим кружевным шоу небес, развернувшимся здесь, за стенами «Гранд опера».
Телевизионный ведущий на мгновение опустил микрофон. Он уже битый час наводил звуковой «колер» и изрядно устал от пустой болтовни. Где же, черт возьми, знаменитости?
– А вот и гости! – быстро произнес он, пока оператор фокусировал изображение на веренице «Даймлеров» и «Роллс-Ройсов», высаживавших пассажиров у подножия ступеней «Опера».
Мужчины, выходившие из лимузинов, были одеты во фраки белого цвета, а женщины, кутавшиеся в меха, были облачены в экстравагантные интерпретации костюмов на тему сюрреалистических птиц: искрящиеся белые пышные платья, экзотические головные уборы, некоторые с птичьими клювами и прикрепленными к ним масками.
– А вот это настоящий сюрприз! – воскликнул ведущий, когда камера выхватила из толпы герцогиню Йоркскую, рыжеволосую Сару Фергюсон, шедшую в лучах прожекторов рядом с принцем Эндрю. – Присутствие особ королевских кровей на нынешнем балу сохранялось в секрете, – захлебывался от возбуждения телевизионщик. – Но это, без сомнения, украсит и без того фантастический, звездный вечер.
На Ферги было простое белое атласное платье от Живанши. Принц Эндрю нес украшенную перьями маску жены и улыбался толпе. Супружеская пара стала подниматься по красным, покрытым бархатом ступеням «Опера».
Сразу следом из своего «Роллс-Ройса» появился балканский принц Алессио Медивани, облаченный в черный плащ, который, распахнувшись, открывал официальный вечерний костюм, украшенный красной лентой и алмазными придворными знаками отличия. С принцем Медивани были его дочери. Принцесса Кэтрин, старшая из дочерей, жена французского бизнесмена, предпочла появиться в узком белоснежном платье, вышитом жемчугом, а принцесса Жаклин выбрала экстравагантный атласный костюм, очень декольтированный и вызывающий. В руке она несла головной убор из перьев и блесток. Платье и маска были ярко-малинового цвета.
Телеведущий был в восхищении. Юная бунтарка была в своем репертуаре, явившись на «Бал Белых Птиц» не в обязательном для нынешнего вечера белом костюме.
«Роллс-Ройс», принадлежавший Медивани, отъехал. На его место подкатили несколько роскошных лимузинов, из которых стали выходить почетные гости из Нью-Йорка, отец и сын де Бриссаки – владельцы шелкопрядильной мануфактуры, производившей «Небесное Кружево», со своими женами и, наконец, появился великий Джексон Сторм собственной персоной.
Лучи прожекторов устремились на короля модной индустрии, будто он был единственным светилом на богатом звездами вечере. По продрогшей толпе парижских зевак, собравшейся у лестницы «Гранд опера», пронеслись аплодисменты. Джеке Сторм обернулся, помахал рукой и одарил присутствующих своей знаменитой ослепительной улыбкой.
– А вот и он, – произнес ведущий программы, – американец Джексон Сторм, наслаждающийся триумфом здесь, в Париже, где этим вечером соберутся более пятисот представителей европейской и американской элиты. Правда, до нас дошли тревожные слухи… – он сделал паузу, листая свой бюллетень, – о перекупке «Джексон Сторм интернэшнл» пока не установленной европейской корпорацией. Пока мы не имели возможности получить у мистера Сторма комментарии к данной информации.
– Не могу поверить в это! – воскликнула Кэнденс Добс. – Как это могло случиться, да еще в такое время!
Длинное помещение антресолей было переоборудовано в раздевалку. Здесь толпились модели и швеи, суетившиеся в последние минуты перед шоу. Часть туфель Папагалло была забыта в Доме Лувель. Швы на двух костюмах совы каким-то мистическим образом разошлись. А у манекенщицы, которая должна была демонстрировать костюм белой цапли, начались рези в животе. Кэнденс Добс, которая должна была находиться внизу и присматривать за прессой и телевизионщиками, только прибавляла шуму в общую суматоху.
– Кэнди, сейчас не время обсуждать слухи о скупке наших ценных бумаг, – обратилась к ней Элис.
Она уже более часа назад переоделась в свой первый костюм фламинго, созданный принцессой Джеки, и теперь сопровождала Жиля, помогая ему по мере сил. Сам Жиль находился в состоянии полной отрешенности, все свое внимание сосредоточив на костюмах фэнтэзи. Он использовал Элис в качестве буфера, чтобы держать на расстоянии режиссера, вознамерившегося произвести последние изменения в освещении.
– Разве ты не видишь, какая здесь суматоха? – Элис хотелось вывести Кэнди Добс из раздевалки. – Сплетни о скупке акций – неподходящая тема для обсуждения в раздевалке перед началом шоу.
– Говорю же тебе, это не сплетни, а правда! Они даже не сидят вместе! Вот, полюбуйся!
Специалист по связям с общественностью провела Элис мимо полуодетых моделей к нише балкона, откуда открывался вид на большое фойе «Опера».
– Смотри, смотри! – От возбуждения Кэнди перья на ее головном уборе мелко тряслись. – Греки приехали вместе, у них собственный столик. А вон там, погляди, Джексон Сторм за своим столом. Видишь, они даже не разговаривают!
Элис посмотрела вниз, выглянув из-за одной из портьер красного бархата. Сотни гостей наводнили огромное фойе. То и дело мерцали вспышки фотографов из парижского «Вог», обладавшего эксклюзивным правом на съемки бала. Заиграл оркестр, и в центре фойе закружились пары в масках и костюмах. Лучи прожекторов повисли над танцующими и затем скользнули вверх, к изящным фрескам здания «Опера», гигантским хрустальным светильникам и сводчатому потолку.
Элис никого не могла разглядеть в пестрой толпе, Она лишь догадывалась, что Николас Паллиадис где-то там.
– Греки перекупили Джексона Сторма? То есть Николас Паллиадис? Но это невозможно! – Это предположение ошеломило ее. – С какой стати ему делать это?
– Мадемуазель Элис! – В нише балкона показалась фигура Наннет. – Вам скоро выходить!
Кэнди Добс одной рукой подхватила юбку из тафты.
– Они это сделали… «Паллиадис-Посейдон», старик, вся компания греческих пиратов. Я слышала, что именно Нико Паллиадис скупал в Нью-Йорке краткосрочные векселя Джека.
Элис позволила Наннет увести себя в помещение раздевалки.
– Жиль жалуется, – сказала швея, – что от костюмов чем-то пахнет. Бог мой, разумеется, от них кое-чем пахнет – жидкостью из химчистки!
Их перехватила Сильвия с сантиметром на шее и браслетом-подушечкой для булавок, стянутым у нее на запястье.
– Почему-то костюмы совы оказались слишком просторны. Дело не в швах, я проверяла.
Элис оглянулась в поисках Жиля. Специалист по свету и звуку загнал дизайнера в угол антресолей и кричал что-то об изменениях в освещении.
– Огни в большом фойе, – долетел до Элис его возбужденный голос, – должны быть притушены почти до минимума. Когда они вновь вспыхнут, моделям следует уже занять исходную позицию на лестнице.
Элис вспомнила, что по первоначальному плану они должны были строиться перед зрителями под музыку.
– Сколи костюмы совы булавками, – поспешно сказала Сильвии Элис. – Только скажи «совам», чтобы они были поосторожнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31