Да и ноги его, похоже, обрели второе дыхание – он с удовольствием шел бы и дальше, но девочка опять захромала сильнее и была бы рада отдохнуть. Она без возражений свернула за ним к роще.
На этот раз Эдвард не почувствовал признаков виртуальности. Пусть и не узел, но роща все равно манила странников в свою прохладную тень. Меж деревьев росли кусты, усыпанные цветами всех оттенков красного: от оранжевого до почти фиолетового. Собственно, такой куст мог представлять собой один большой цветок величиной с кресло. Рядом с ними паслось с полдюжины моа, и Эдвард решил подойти посмотреть на этих любопытных…
– Элиэль! – крикнул какой-то мужчина и побежал к ним.
Элиэль взвизгнула. Она схватила Эдварда за руку и потащила назад.
– Жнец! – взвизгнула она. – Жнец!
Эдвард не тронулся с места. Он пытался разглядеть так напугавшего ее человека. Увидев испуг девочки, незнакомец остановился. Он стоял футах в двадцати от них. В его внешности не было ничего угрожающего: высокий, выше большинства местных, возраст – около тридцати. И никакого оружия. Наоборот, даже в том, как он стоял, ощущалась некоторая беззащитная неуклюжесть. На нем были желтая накидка и свободные штаны до колен.
– Жнец! – продолжала всхлипывать Элиэль и все тянула его прочь.
А он не видел никакой опасности. На лице этого человека читалось что угодно – боль, страх, но никак не угроза или жажда причинять боль. Незнание языка и роль, которую он продолжал играть, не позволили Эдварду спорить с девочкой, но физически он был гораздо сильнее, чем она. Без особого труда таща ее за собой, он шагнул вперед.


Акт пятый
Ансамбль

52

– Такой у них обычай, у дочерей, – горько сказал Дольм Актер. – Ирепит ведь богиня покаяния.
Они сидели втроем на земле вокруг погасшего очага – круга закопченных камней на земле. Это был уютный уголок рощи, почти полностью отгороженный от остальных цветами. Элиэль держалась поближе к Д’варду – она не очень-то доверяла бывшему Жнецу.
И все же Дольм изменился. Его лицо казалось изможденным. Да и сам он заметно похудел. В волосах появились седые пряди, которых она тоже не помнила. Глаза покраснели, и под ними легли темные круги.
– Я думала, ты умер, – пробормотала она. – Меч двигался сам собой. Я держала его обеими руками, а сестра Ан – одной, и все же он двигался сам собой.
Дольм застонал и закрыл лицо руками:
– Он не коснулся меня.
– Я и не почувствовала, что он коснулся тебя, – призналась Элиэль.
Д’вард внимательно слушал их разговор, но она не знала, много ли он понимает. Они говорили на джоалийском, которому она его учила, и его ярко-голубые глаза перебегали с нее на Дольма и обратно, но многого он еще не понимал, это точно. Он продолжал играть роль паломника, держась спокойно и уверенно. Каждый раз, когда Элиэль смотрела на него, он ободряюще улыбался.
– Разве ты не слышала, что сказала сестра? – спросил Дольм. – Она взяла мой грех на себя, а потом я увидел…
– Что увидел?
– Увидел, во что превратился, чем занимался.
– Так ты правда теперь не Жнец?
Он кивнул, пряча глаза.
Она посмотрела на Д’варда. Тот кивнул в знак того, что понимает.
– Как все прошло на Празднествах? – спросила она.
Дольм выпрямился, вытирая глаза тыльной стороной ладони.
– Катастрофа! Нет, Утиам получила розу за свой монолог.
– Хвала Тиону! – Элиэль захлопала в ладоши.
– Но только она. Понимаешь, я опоздал туда. – Дольм сокрушенно покачал головой. – Мне было приказано отправиться в Руатвиль.
– Приказано?
– Приказ Зэца. Когда мы прибыли в Филоби, я ушел из труппы, никому ничего не сказав. Приказы Зэца важнее всего остального. Мне было велено встретиться с еще одним… собратом.
– Тем, кого убил этот Критон?
Он кивнул, уставившись в камни очага.
– Я не знаю, как его звали. Следующей ночью я был в Святилище. Ты сама знаешь.
– Но если ты остался жив… – сказала она, рассуждая вслух, – значит, это ты убрал трупы?
Он снова кивнул.
– Я похоронил монахиню – вырыл могилу ее мечом и голыми руками. Наверное, это все, что я мог для нее сделать. Остальных сбросил с обрыва. Я поискал тебя, не нашел и решил, что ты ушла куда-то с Освободителем. – Он покосился на Д’варда, раздраженно хмурившего брови.
– А что потом? – нетерпеливо спросила Элиэль.
– Я отправился в Сусс, – неохотно сказал Дольм. – И опоздал. Они показывали «Варилианца» – он легче. К’линпор взял мою роль, а Гольфрен – его.
– Ох, нет!
– Ох, да.
Ужас какой! Даже безмозглый як и то сыграл бы лучше Гольфрена, каким бы хорошим музыкантом тот ни был.
– Ну и что они теперь делают?
Дольм подобрал прутик и бесцельно ковырял остывшие угли.
– Голодают.
– Голодают?
– Ну, почти. Жрецы в Нарше забрали все их деньги. Им не хватает даже на то, чтобы уехать из Суссвейла, Элиэль. И это все я виноват!
Безумие какое-то!
– Но ведь ты вернулся. Они могут хотя бы давать представления, верно? Их хорошо знают в Суссе! Наверняка…
– Я не могу больше играть! – выкрикнул Дольм и от отчаяния спрятал лицо в коленях. – Вчера Тронг выгнал меня.
– Не можешь играть?
– Не могу. Это ужасно! Я забываю реплики, у меня ноги заплетаются. Все, все пропало!
Элиэль снова посмотрела на Д’варда. Тот пожал плечами, явно потеряв нить.
– Ну и что они?
– Ищут мне замену, – ответил Дольм, не поднимая головы. – Как только новичок выучит мою роль, они будут давать «Варилианца».
Элиэль вздохнула. Это и правда ужасно.
– А что Ама…
Выражение муки на лице Дольма сказало девочке, какая она безмозглая, бессердечная дура.
– Неужели ты думаешь, что я сказал ей? – горько вздохнул он. – Или кому-нибудь из остальных?
Как странно! Ей было жалко его сейчас. Такого Дольма она еще не знала.
– Что же ты им сказал все-таки?
– Что загулял в кабаке. – Он глухо засмеялся. – Лучше уж пусть меня считают пьяницей, чем убийцей-маньяком.
– Ох… Я не скажу им, Дольм. Я знаю, что сую нос куда не надо, но я могу хранить секреты, если захочу.
– Я знаю, что можешь, Элиэль. Спасибо… Спасибо большое. Теперь уже все равно, они не увидят меня больше, но мне так легче… не знаю, почему.
Вечер будет холодный – она покрылась гусиной кожей.
– А кто выиграл золотую розу?
Он пожал плечами:
– Какой-то смазливый парень.
– Ты не помнишь, как его зовут?
– Нет. Музыкант, кажется… Там была какая-то история – судьи посоветовали ему выбросить лиру в реку и пойти к главному жрецу. У него единственного есть шанс, сказали они. А что?
– Я встречала мальчика по имени Гим.
– Да, кажется, так его зовут. Теперь, когда ты назвала…
– И сколько чудес?
Дольм быстро покосился на ее ногу и тут же отвел взгляд. Потом улыбнулся деланной улыбкой.
– Одно или два – жрецы так и не решили, как считать. Когда пришло время мальчику оглашать имя, он назвал два. Это были сестры, близняшки. Они с детства страдали какой-то жуткой дрянью на коже. Даже с того места, где я стоял, это выглядело ужасно.
– И Тион их исцелил?
– О да! Он возложил руки – то есть руки твоего приятеля – им на головы, и все прошло – как не было.
Вот здорово!
– Они были хорошенькие? Сколько им лет? И как звали?
Дольму, похоже, наскучило рассказывать о Празднествах. Он с озадаченным видом разглядывал Д’варда.
– Почему Освободитель до сих пор здесь, в Суссленде? Он что, не знает, что Зэц послал своих Жнецов искать его? Ему же угрожает страшная опасность!
Она хихикнула:
– Он, похоже, вообще ничего не понимает. Ни языка, ни богов, ничего!
Запавшие глаза Дольма удивленно расширились:
– Но ведь пророчица описала его как ребенка! И почему это он шляется по стране, разодетый, как паломник?
– Это я решила, что так будет безопаснее. И послушай, Дольм, он ведь замечательный актер! Он заставил всех поверить в то, что он на самом деле божий человек!
На изможденном лице актера мелькнула болезненная улыбка:
– Ох, Элиэль, дурочка ты маленькая! Конечно, он может изображать божьего человека! Ты что, не видишь, что ты наделала?
Она немедленно ощетинилась:
– Мне пришлось импровизировать по обстоятельствам! Он был ужасно болен! – Она оглянулась на Д’варда в поисках поддержки, и тот ободряюще улыбнулся ей. Как странно! Если не считать красного шрама на лбу, он выглядел так, словно и не болел вовсе. – Он вообще ничего не знает о мире, но я решила, что ему лучше попасть в Сусс и обратиться к Тиону, и…
– Балда ты маленькая! – сказал Дольм. – Зэц послал боги-знают-сколько Жнецов охотиться за ним, а ты наряжаешь его паломником! Ты не поняла? Он же Освободитель! Еще бы ему не убеждать людей в том, что он святой! Он и есть святой! Ты замаскировала его под того, кто он есть на самом деле, мозги ты куриные!
– Ох!.. – только и сказала Элиэль. – Ох! – Ну да, это вполне могло объяснить те странные вещи, что творились сегодня.
– И я не уверен, что ты удачно придумала насчет Тиона, – продолжал Дольм. – Некоторые моменты «Завета» намекают на то, что Освободитель… Вся Суссия только и говорит о рождении Освободителя. Ладно, не бери в голову. Жаль, что не я придумал всю эту затею с паломником… Ба, вот что я должен сделать! Может, хоть это снимет грех с моей души! – Еще одна болезненная улыбка мелькнула на его лице. – Интересно, сможет ли он…
Он схватил свой мешок и начал развязывать. Элиэль вспомнила, как всего неделю назад сама копалась в этом мешке и нашла там рясу Жнеца.
Дольм достал еще одну накидку, штаны и протянул их Д’варду. Д’вард удивленно поднял брови и вопросительно посмотрел на Элиэль.
– Что ты предлагаешь, Дольм Актер? – спросила она.
– Мы с ним поменяемся. Я вернусь с тобой в Сусс и начну с храма Тиона.
Элиэль вздрогнула. Священное паломничество по пяти великим храмам занимает по меньшей мере год – год нищеты, покаяния и полного молчания.
– Но он ведь правда не может говорить! Что, если кто-нибудь начнет его расспрашивать?
Дольм пожал плечами:
– Ты ведь хотела вернуться в труппу и взять его с собой, верно? Они всего в нескольких часах ходьбы отсюда. Я пойду с вами в город. Он может и мешок мой забрать себе.
Элиэль неуверенно кивнула – ей некуда было идти, только в труппу. Д’вард взял одежду и зашел за куст-цветок. Через минуту он появился, смущенно поддерживая штаны. Они с Дольмом были примерно одного роста, да и одежда была довольно свободного покроя – но не настолько же свободного. Если бы он отпустил штаны, они неминуемо упали бы. Ухмыльнувшись, Дольм порылся в мешке и достал веревку.
– Лучше! – сказал Д’вард со смехом. – Женщин пугать нет. Теперь говорить?
– Теперь можешь говорить, – согласилась Элиэль.
Он сел на место и улыбнулся Дольму.
– Д’вард! – Он протянул руку.
– Дольм Актер. – Они обменялись рукопожатием. Дольм запихнул рубаху паломника в свой мешок. – Я пытался убить тебя.
Д’вард кивнул:
– Помню. Видел твой голос под тот ночью.
– Это ты называешь «не умеет говорить»? – удивился Дольм.
– Он очень быстро учится!
– Был Жнец? – спросил Д’вард.
Дольм скорбно кивнул.
– Лучше теперь?
– Лучше.
– Хорошо! – Д’вард снова протянул руку.
Дольм удивился, но руку пожал. Потом пристально посмотрел на Д’варда, словно ища что-то, чего сам не знал.
– Мы не можем остаться здесь на ночь, да? – спросила Элиэль. В роще стало темно. Должно быть, солнце уже спряталось за Суссвейл.
– Еды у меня есть немного, – сказал Дольм. – Но одеяло только одно.
– Нам бы стоило оставить Д’варда божьим человеком. Ему достаточно только посмотреть на людей, и они прямо заваливают его подношениями.
Дольм почесал в затылке.
– Куда ты намерен идти, господин?
Элиэль отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Дольм, поди, даже не заметил, что назвал этого мальчишку «господином».
Д’варду не понадобилось долго искать ответ.
– Олимп.
– Кто это такая?
– Не знаю, – вздохнула Элиэль. – Он все время вспоминал ее в бреду.
– Что город? Что деревня? – не сдавался Д’вард.
– Но это же женское имя! – возмутилась она. – Может, какой-нибудь «Лимпус»?
Д’вард пожал плечами.
– Лимпусвиль? – задумчиво произнес Дольм. – Лимпусби? Ни разу не слышал о таких. Первым делом тебе надо бежать из Суссвейла. Зэц перекрыл все узлы, и все же ты проскользнул. Теперь он стережет все перевалы. Только четыре перевала.
Д’вард нахмурился, и Дольм, нарисовав на земле карту, объяснил все еще раз, медленнее, помогая себе жестами.
– Вот бы нам сейчас снова Т’лина Драконоторговца! – сказала Элиэль и тут же охнула, вспомнив.
Лицо Дольма на мгновение просветлело.
– Он удрал от меня, если тебя это волнует. Судя по скорости, с которой он взгромоздился на дракона, думаю, он уже на другом краю Носокленда. – Он снова посмотрел на Д’варда. – Наверное, ты права. Отвести его к Тиону будет лучше всего, ведь ни у кого из нас нет денег.
– Тион – бог? – спросил Д’вард, нахмурившись. – Нет боги!
Дольм приподнял бровь.
– Что ж: «Боги да бегут от него; склонят они головы свои пред ним, падут ниц у ног его». – Он подумал немного. – Возможно, ты вовсе не глупо поступила, Элиэль Певица, – я имею в виду, одев его как божьего человека. Жнецы могут и не искать его в таком обличье. И отвести его в Сусс, минуя храм, тоже неплохо. Где лучше спрятать человека, как не в толпе. Если только они не ищут и тебя, конечно.
– О чем это ты? – спросила Элиэль, ощущая легкий озноб.
– Они знают, что ты вовлечена в это, поэтому могут держать труппу под наблюдением на случай, если ты вернешься. Они и за мной могут охотиться, – горько сказал он. – Не думаю, чтобы бывшие Жнецы жили долго.
Она перешла на суссианское наречие, которого Д’вард не понимал.
– Тион! – решительно заявила она. – Мы должны искать помощи у нашего бога!
– Думаю, ты права, – кивнул Дольм, бросая на Освободителя беспокойный взгляд.

53

В Суссе каньон был значительно шире, чем в Руатвиле. Поля понижались уступами – красно-зеленый пейзаж, поверхность которого прорезали морщины высохших рек. Храм Тиона стоял отдельно на плоскогорье – обширный дворец на исполинском подиуме. Золотой купол блестел на тропическом солнце. Храм напоминал огромный торт из белого мрамора, украшенный бесчисленными резными колоннами и причудливыми разноцветными карнизами. Ничего подобного Эдварду видеть не приходилось, хотя это, несомненно, было красиво. Если искать какие-то аналоги на Земле, то определение «гибрид Кремля и Тадж-Махала» подошло бы больше всего. На спускавшихся к долине ярусах белело бесчисленное множество построек поменьше. Они утопали в зелени. Весь храмовый комплекс размерами превосходил маленький городок, расположенный чуть дальше. Да, храм был красив. Да и как иначе – Тион был богом красоты и искусства. И величав – ведь Тион входил в пятерку верховных божеств Вейлов.
Разумеется, там должен был находиться узел, но на расстоянии Эдвард не мог уловить виртуальности. В отличие от Стоунхенджа или Святилища в Руатвиле узел был занят. Эдвард не знал, с кем выступает обитающий здесь дух – с Палатой или со Службой. Элиэль утверждала, что Тион – добрый бог, но участвующие в игре команды не носили формы разных цветов. Эдвард не собирался заходить в клетку, не разузнав побольше про обитающего в ней льва. До сих пор его наставниками были только ребенок и раскаявшийся убийца.
Дольм Актер стал первым взрослым, с которым он смог поговорить после прибытия в Соседство. При всей своей заботе и старании помочь Элиэль оставалась всего лишь ребенком. Дольм говорил медленно и четко, заменяя непонятные слова другими. Ему хватало терпения слушать жалкие потуги Эдварда и поправлять его ошибки, к тому же его слух профессионального актера чутко улавливал отклонения в произношении. В общем, он был неплохим учителем, хотя объяснил, что всякий, кто странствует из вейла в вейл, поневоле становится экспертом по языкам. Каждая долина отличалась собственным диалектом. Чем дальше от дома – тем больше разница.
Сколько долин? Сколько людей?
Дольм не знал ответа на этот вопрос, даже приблизительно. Имелось три основных языка: джоалийский, таргианский и ниолийский – и по меньшей мере по дюжине наречий у каждого. Это по минимуму.
Сколько богов? В ответ последовала лекция по теологии. Главных богов было пять – Прародитель, Владычица, Муж, Дева и Юноша – и множество богов помельче, которые тем не менее были одновременно этими же пятью. Эдвард вспомнил, как его отец говорил, что люди могут поверить во все, во что хотят верить.
Когда усталые путешественники добрели до поворота к храму Тиона, Эдвард уже довольно часто понимал сказанное с первой попытки. Говорить, конечно, было труднее. При всем при том никогда еще новый язык не давался ему так легко. Творились какие-то сверхъестественные вещи, и это нравилось ему все меньше и меньше. Он чужой здесь. Мистер Гудфеллоу… Ох, к черту! Так и с ума сойти можно.
Здесь водятся драконы.
Дороги были почти пустынными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48