Магнус, пошарив по полке, нашел на ней свечу.
– Что ты сделал? – спросила Идэйн, вгля­дываясь в темноту. – Нас сюда не пускают!
Он улыбнулся ей своей ослепительной улыб­кой, потом зажег огарок свечи и поставил ее в держатель на полке. Вокруг них заплясали тени.
Магнус опустился на мешок с мукой, притя­нул Идэйн к себе и поставил между колен. При свете свечи его черты казались жесткими. Война наложила на него свой отпечаток: под глазами его и в углах красивого крупного рта появились мор­щинки.
– Когда я увидел на гостиничном дворе де ля Герша, я понял, что и ты здесь, – хрипло сказал он. – Знаешь, я не спал целые сутки и чуть не загнал коня, пришлось покупать другого. И все это, чтобы отыскать тебя!
Магнус снова принялся расшнуровывать ее корсаж, а потом уткнулся лицом в ее груди, так что она видела только его темно-рыжую голову.
– Я заплатил хозяину гостиницы за то, что­бы воспользоваться этим сараем, – сообщил он глухим голосом. – А потом ждал под деревьями, пока ты выйдешь.
Идэйн все смотрела на его склоненную голо­ву. Это был все тот же Магнус – сын графа, надменный, уверенный в себе. Судя по его мане­рам, хозяева гостиницы нипочем не решились бы отказать ему.
– А ты сказал своей нареченной, – спроси­ла она тихо, – что отправился искать меня? Что­бы в последний раз, на прощанье, как ты сам ска­зал, заняться со мной любовью? Прежде чем во­рота монастыря вновь закроются за мной?
Магнус поднял на нее затуманенные желани­ем глаза.
– Идэйн, клянусь Крестом Господним…
Она оттолкнула его. Оторвав его руки от ру­кавов своего платья, спустила его до талии, потом перешагнула через него и принялась распускать шнуровку сорочки.
– Я люблю тебя, но ты недостоин этого, Магнус фитц Джулиан. – Она вздернула подбородок. – Ты дважды спасал мне жизнь, но все же по-прежнему считаешь себя выше бедной сироты, особенно теперь, когда некоторые называют ее ведьмой. Но с самого начала именно ты вел се­бя недостойно, а не я.
– Идэйн, дорогая! – только и мог произне­сти Магнус сдавленным голосом.
Она стояла перед ним обнаженная, в слабом свете свечи тело ее сверкало и казалось золотис­тым. Она принялась распускать волосы, и они зо­лотым ливнем упали на ее плечи и спину.
Он потянулся к ней, но она отступила, не по­зволяя ему обнять себя. Магнус хмуро посмотрел на нее.
– Иисусе, Идэйн, имей ко мне хоть чуть-чуть доверия. Ты – моя единственная настоящая любовь, и я не сделаю тебе ничего плохого.
Она ответила ему только пристальным взгля­дом, и Магнус взорвался:
– Черт возьми, ты слушаешь? Браки заклю­чаются не на небесах, а между отцами влиятель­ных семейств. Это узы, зависящие от происхож­дения и положения в обществе и одобренные ко­ролем. Чтобы жениться на тебе, я должен бросить вызов не только своему отцу, но и своему сюзере­ну, королю Генриху!
Отчаянным жестом Магнус запустил пятерню в волосы, но оказалось, что они коротко подстри­жены. Выражение его лица было таким, что Идэйн чуть не расхохоталась.
Она толкнула его на пыльные мешки и заня­лась застежками его нагрудных лат. Он сказал, что она его любимая, что она его сердце и душа, но так ни разу и не сказал, что любит ее. А глав­ное, он заявил, что скакал два дня только для то­го, чтобы «в последний раз заняться с ней любо­вью». И теперь она не знала, чему верить.
Чертыхнувшись, Магнус резко выпрямился, сел и через голову стянул тяжелые нагрудные латы. За этим последовали плащ и остальная одежда. Магнус потянулся к Идэйн, привлек ее к се­бе, и она оказалась на нем, их обнаженные тела переплелись. Его руки ласкали ее груди.
– Чего ты хочешь от меня, Идэйн? – спро­сил он хрипло. Его ноги раздвигали ее бедра, а восставшая плоть стремилась войти в нее. – Бо­же милостивый, ради тебя я взбирался на горы и переплывал моря, питал тебя и спасал тебе жизнь, сражался с твоим ручным тамплиером и победил его. Как еще мне доказать тебе свои чувства? Ии­сусе, иногда мне кажется, я не могу жить без те­бя, что я должен видеть тебя, слушать и говорить с тобой или просто быть рядом. Клянусь, если бы смертному была доступна вечная любовь, я любил бы тебя вечно.
Его взгляд и голос были настолько полны страсти, что она не знала, что отвечать. Да в этом и не было особого смысла, твердила себе Идэйн. Она склонилась к нему, касаясь его своим обна­женным телом, встала над ним на колени, нежно целуя его во впадинку под подбородком, в плечи, в слегка заросшую волосами грудь. Его нагое тело было таким грациозным, таким сильным и мужественным. Таким мужским! Между тем он стремился к обладанию, и она чувствовала настойчивый нажим его плоти.
– Хочу, чтобы ты любил меня, – прошептала она и прижалась губами к его жаждущим губам. И в пылу страсти, в трепете чувств этот поцелуй показался ей по-новому и гораздо более волнующим, чем их первый поцелуй.
Идэйн знала, что и он чувствует то же самое. Он был горячим, как солнечный свет, и этот жар охватил все ее тело, глубоко проник в ее плоть. В ответ он застонал и прижал ее к себе еще тес­нее.
На мгновение он оторвался от ее губ и при­нялся покрывать поцелуями ее шею, обнаженные плечи, словно не мог насытиться этими поцелуя­ми. Его горячий рот прижался к ее соскам, он чуть прикусил их, и от этого будто струя жидкого пламени забурлила в Идэйн, наполнив ее лоно не­стерпимым желанием. Она вцепилась в его густые рыжие волосы, с губ ее срывались звуки, означав­шие восторг и наслаждение. Она чувствовала, что тело ее стало влажным в самых потаенных местах. Она испытывала почти физическую боль и жажду ощутить его в своем теле. Тело ее извивалось под его ласками, похожими на муку, в то время как его пальцы раздвинули нежные складки ее плоти и осторожно, мучительно-нежно вторглись в нее. – Идэйн, ты хочешь меня?
Его глаза были затуманены. Дрожа от желания, Магнус смотрел на нее сверху вниз, потом его рот оказался рядом с ее ртом. Поцелуй этот был требовательным и полным страсти. Он отодвинулся только на мгновение и прошептал:
– Сядь на меня верхом, любовь моя, и возь­ми меня.
Она стояла над ним на коленях, его ладони лежали на ее грудях, пальцы его играли с ее со­сками, дразня их, потом спустилась ниже и погла­дила внутреннюю поверхность бедер, и он продол­жал их ласкать, пока она не затрепетала всем телом.
Пламя свечи колебалось, и на стенах сарая танцевали их тени. Они больше не видели золотых точек, не ощущали аромата цветов. В сарае гос­подствовал запах, напоминающий аромат сандало­вого дерева, пахло янтарем и мукой, стоял дым­ный запах тумана. Идэйн сделала, как он просил, и целиком отдалась этому новому наслаждению. Он пожирал глазами пламя ее спутанных волос, ее припухшие от поцелуев губы и маленькие груди с блестящими розовыми сосками, вздымавшиеся от учащенного дыхания. И он овладел ею, мгновенно исторгнув у нее крик.
– Люби меня, Идэйн! Люби меня тоже! – хрипло воскликнул он, и тело его изогнулось под ней.
Он вел ее к пику наслаждения, заставляя за­быть обо всем, кроме их взаимного желания. На­жим его плоти внутри ее был столь сильным, что она стонала и извивалась. Идэйн попыталась отстраниться, но тотчас прижалась к нему еще тес­нее.
И мир бешено завертелся вокруг них, и воз­дух наполнился ароматом сандалового дерева, те­ло ее пронизала боль горячего и почти безумного желания и наслаждения. Идэйн вскрикнула, отча­янно прижимаясь к нему бедрами в стремлении никогда от него не отделяться, сохранить навсегда это единение.
Магнус тоже словно обезумел. Дыхание его было неровным и хриплым, и тело его двигалось в жажде слиться с ней снова и снова, и это доводи­ло их обоих почти до грани безумия, до свирепой и неутолимой ярости страсти. Идэйн настолько была пронизана силой собственных ощущений, что не заметила, когда его семя изверглось в ее лоно.
Идэйн припала к нему, ощущая в себе послед­ние содрогания его плоти. Все еще трепеща отго­лосками только что испытанного наслаждения, Магнус сказал, задыхаясь:
– Иисусе сладчайший! Идэйн!
Она пыталась совладать со своим дыханием и не смогла ответить. И в этот раз их соединение было столь же восхитительным, как и всегда. Она смотрела в его золотисто-карие, опушенные гус­тыми ресницами глаза. Он выглядел таким стран­ным, диким, обезумевшим, что, еще задыхаясь, Идэйн спросила:
– Что с тобой?
Магнус прочистил горло и ответил:
– Право, не знаю.
Они долго еще лежали, задыхаясь и истекая потом, и не могли оторвать глаз друг от друга. Он склонил голову к ее груди, теперь она видела только макушку его аккуратно подстриженной головы. Идэйн еще дрожала, чувствуя бла­женный покой и опустошенность, но ощущение это было приятным. Она не представляла, как сможет перенести расставание с ним.
Но понимала, что должна справиться с этим. Должна.
Они немного поспали, а потом снова занялись любовью. Тело Магнуса, его неиссякаемая страсть доводили Идэйн до исступления. Она принимала и его любовную ярость, и страстную потребность в ней, ее тело отвечало на каждое его движение. Он сжимал ее в объятиях, и ей казалось, что ни­что не может разлучить их. До тех пор, пока мир не разлетался вдребезги в блаженном освобожде­нии, исторгавшем у нее крик. До ее сознания до­летел его хриплый стон.
И, когда их страсть исчерпала себя, Идэйн обняла его, смущенная и потрясенная экстазом, похожим на боль. Она гладила его плечи, проводя руками по спине, ощущала, как содрогаются мус­кулы у него на спине, ее пальцы чувствовали его упругие и крепкие ягодицы.
Они лежали так долго, наслаждаясь близос­тью и блаженным покоем. Идэйн первая услыша­ла звуки: во дворе гостиницы послышались голо­са. Это звали ее. Идэйн, не веря, вцепилась в свой плащ. Этого не могло быть…
Матерь Божия, значит, было уже поздно, и Асгард и другие ее спутники не могли ее найти! Она пыталась растолкать Магнуса:
– Магнус!
Он отнял голову от ее груди, прислушиваясь, а в следующую минуту уже вскочил на ноги.
– Матерь Божия! Надеюсь, они не будут ис­кать меня здесь!
Он рванулся к своим латам, натянул через го­лову кольчугу прямо на голое тело. Потом насту­пила очередь шлема. Он уже потянулся за мечом, когда чья-то рука толкнула дверь в сарай.
Идэйн, скорчившись, притаилась на мешках с мукой, и у нее едва хватило времени закутать в ме­ховой плащ обнаженное тело. Асгард де ля Герш и оба рыцаря короля Генриха вошли в сарай, за­полнив все его пространство своими могучими, об­лаченными в доспехи телами. Идэйн видела, как расширились глаза тамплиера, когда он разглядел ее в тусклом свете. Де ля Герш побелел как мел.
Магнус, босой, но с мечом в руке, выступил им навстречу.
– Убирайтесь! Вон отсюда! Вас это не каса­ется!
Асгард все еще не сводил глаз с Идэйн, губы его беззвучно шевелились. Она потуже запахнула плащ на груди и отвернулась, не в силах вынести взгляд этих ослепительно-голубых глаз. Кто-то из рыцарей хмыкнул.
Тамплиер с трудом овладел собой и смог заго­ворить:
– Неужели ты думаешь, что этот… этот рас­путник женится на тебе?
Когда Идэйн покачала в ответ головой, лицо Асгарда исказилось судорогой.
– Матерь Божия! Это еще хуже! Ты тяжко согрешила перед Господом! И совершила такой грех сознательно!
Магнус наступал на тамплиера, подняв меч, пока не уперся его острием в горло рыцаря.
– Убирайся отсюда, де ля Герш! – проревел он. – И забирай их с собой! – добавил он, кив­ком указывая на спутников тамплиера.
В первый раз за все это время Асгард взгля­нул на него.
– Ты осквернил ее, – только и сказал он, обнажая свой меч.
В кладовой не было места, достаточного для поединка. Королевские рыцари поспешно попяти­лись, когда Магнус первым сделал выпад. Огром­ный тамплиер парировал его удар, пятясь к двери, протиснулся и выскочил в ночной двор. Магнус последовал за ним, яростно нападая на отступав­шего Асгарда. Идэйн и оба рыцаря, спотыкаясь, тоже вышли во двор. Противники дрались, как безумные, не обращая внимания на ночной мрак, телеги и изгороди. Привлеченные их криками и звоном мечей, постояльцы высыпали во двор гос­тиницы. В руках они держали горящие факелы. Собралась целая толпа.
Идэйн застонала, зажимая руками рот.
Мужчины были молодыми, сильными и почти одного роста. Асгард был в доспехах, на голове его был шлем. Магнус, босой, в кольчуге, надетой на голое тело, сражался со свирепостью дикого зверя, о которой во время их первого поединка пе­ред воротами замка тамплиеров Идэйн могла только догадываться. Он был похож на демона мести. Толпа принялась подбадривать его кри­ками.
Идэйн теребила Дени и Жискара, умоляя их вмешаться и остановить поединок. Они отмахну­лись от нее. Толпа все росла. Из гостиницы появ­лялись все новые постояльцы. Идэйн понимала, что не в ее силах остановить Магнуса и Асгарда. Она не обладала такой влас­тью, как бы отчаянно ни желала этого. Они были готовы биться насмерть. Идэйн, онемевшая от ужаса, наблюдала за ними. Асгард был холоден и полон решимости. Он был непревзойденным про­тивником. Магнус же, такой же рослый и силь­ный, сражался, как одержимый.
Ярость их не иссякала, а, напротив, все воз­растала, и это испытание воли и мускулов продол­жалось. В толпе кто-то застонал, видя, что Ас­гард зажимает рукой рану в левом боку. Тамплиер зашатался.
– Нет! – вскричала Идэйн. Ей было невы­носимо думать, что рана в его левом боку снова открылась, и все ее усилия и часы, проведенные у его ложа после их бегства из Эдинбурга, – все это оказалось напрасным. Она вырвалась из рук удерживавшего ее Жискара.
– Матерь Божия! Неужели вы не понимае­те? Он же не может больше сражаться! – Она подбежала к противникам.
– Магнус!
Они не замечали ее. Когда Идэйн рванулась вперед и оказалась между ними, звон мечей за­звучал опасно близко от ее головы. Внезапно Асгард упал на одно колено, продолжая сжимать меч, острие которого оказалось в грязи.
Идэйн встала на колени возле тамплиера. Вот тут Магнус заметил ее. Он успел удержать уже занесенный меч и отпрянул назад. Он задыхался, по лицу его градом лил пот.
– Отойди от него! – крикнул Магнус. – Я убью его!
Асгард опирался на свое оружие, зажимая ру­кой бок. Сквозь пальцы сочилась кровь. Идэйн обхватила его, чтобы поддержать. Глаза Магнуса округлились, и он с проклятием отбросил свой меч.
– Отойди от него! – взревел он. – Неуже­ли ты не видишь, что тамплиер желает тебя? Черт возьми, Идэйн, поклянись, что он никогда не ка­сался тебя!
Идэйн непонимающе смотрела на него:
– Что ты говоришь?
Магнус наклонился, поднял свой огромный меч и вложил в ножны. Толпа постояльцев гости­ницы шагнула к ним ближе. Люди напирали, ста­раясь расслышать как можно больше.
Магнус вспылил и прошипел сквозь зубы:
– Пойдем со мной, Идэйн. Я о тебе позабочусь. Король Генрих никогда не узнает, что ты не вернулась в монастырь.
Идэйн молча смотрела на его мрачное лицо, будто слышала самого дьявола. Рядом с ней Ас­гард делал попытки подняться на ноги.
– Помогите мне встать, – задыхаясь, гово­рил тамплиер. – У нас еще не кончено. Говорю вам, я могу еще сражаться.
В голове у Идэйн мутилось. Мысли ее скака­ли, как сумасшедшие, ей казалось, что земля ухо­дит у нее из-под ног. В темноте факелы казались ей ярко-красными вращающимися шарами. В го­лове у нее вдруг зазвучали голоса, она услышала шепот. Голоса говорили ей, что она не должна де­лать того, чего требовал от нее Магнус. Он был прав: это было их последнее занятие любовью.
Идэйн не могла вымолвить ни слова, она только покачала головой. Ее спутанные ярко-зо­лотистые волосы падали на лицо. Она знала: Маг­нус хотел, чтобы она подняла глаза и посмотрела ему в лицо, но она не могла этого сделать.
Наконец она услышала, как Магнус втянул в себя воздух и ушел. Идэйн понимала его гнев и разочарование. Теперь толпа окружала их плот­ным кольцом: люди толкались, высоко поднимая факелы, чтобы разглядеть бледное лицо Асгарда.
– Господь и святые ангелы! – крикнул в толпе кто-то. – Гляньте-ка на землю. У него снова пошла кровь!
Асгард прижимал к боку покрасневшую от крови ладонь. Сухая зимняя трава под ним была вся пропитана кровью. Подбежал белоголовый оруженосец и помог ему подняться.
– Помоги мне войти внутрь и попроси Дени и Жискара снять с меня кольчугу, – сказал тамплиер. Губы его одеревенели от боли. – Тогда мы увидим, в каком состоянии рана.
Идэйн кивнула. Она взяла Асгарда под ло­коть и вдвоем с беловолосым оруженосцем помог­ла ему доковылять до дверей гостиницы.
22
–Дo Великого Потопа, опи­санного в Библии, – рассказывала Идэйн, – пятьдесят три старейшины, предводительствуемые женщиной по имени Сессэйр, пришли в Ирлан­дию и открыли эту страну. В то время она была населена гигантами.
Идэйн перевязывала бок Асгарда куском бе­лой ткани. Асгард лежал у дороги под деревьями. Они остановились, чтобы она могла осмотреть и перевязать длинную и тонкую рану на боку, кото­рая теперь снова раскрылась и сильно кровоточи­ла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33