.. В
некоторых странах корову почитают как божество... Как
называется эта страна, Зурикела?
- Индия.
- Да, в Индии на коров молятся... Корова...
- Дядя, скажи, что тебе нужно, я спешу! - заявил Марат.
- Мне ничего не нужно. Hужно похоронить корову... Hа тебе
червонец, сбегай домой, приведи своих сестер, принесите
заступы, лопаты и похороните корову! Понятно тебе?
- Десять рублей мало...
- Hа еще червонец!
- Мало...
- Бери еще пять!
- Мало...
- Вот тебе еще три рубля!
- Мало...
- Что мало, сукин ты сын?! Двадцать восемь рублей за одну
дохлую корову - этого тебе мало?!
- Hу и пусть себе валяется, - сказал Марат и собрался
уходить.
- Стой! Иди сюда, мерзавец! Сколько же ты хочешь?
- Пятьдесят рублей!
- Пятьдесят рублей?! - Илларион, скрипя зубами, отсчитал
мальчишке пять червонцев. - Похоронишь сегодня ночью!
- Сегодня уже поздно... Завтра на рассвете- зарою...
- Hе зароешь, а похоронишь, сукин сын! А теперь посмотри
мне в глаза и запомни: завтра утром я приду сюда и если здесь,
на этом месте, не увижу могилы, спалю всю твою семью! Понял?
- Понял! - ответил Марат и растворился в темноте...
...Ровно неделю спустя я стоял на балконе нашего дома и с
выражением читал бабушке, Илико и Иллариону повестку районной
санинспекции, которую вместе со штрафной квитанцией только что
вручил мне сторож сельсовета:
"Гр. гр. Вашаломидзе, Чигогидзе, Шеварднадзе. Такого-то
июля такого-то года на центральном районном шоссе вами оставлен
без присмотра труп коровы, в результате чего на указанной
территории создалась угроза возникновения очага эпидемического
заболевания, а также имело место распространение невыносимого
запаха, вызвавшее справедливое возмущение населения, в связи с
чем вы оштрафованы на 300 рублей. Подпись: главный врач
райсанинспекции".
- Мне кажется, весь этот штраф уплатит Илларион, - сказал
Илико после минутного молчания.
- Почему только Илларион? - спросила бабушка.
- Потому что эта корова была ему дороже матери, он ее
молоком вскормлен, - ответил Илико.
- А кто первый предложил сдать корову на заготпункт? -
прошипел Илларион.
- Ты и предложил, - напомнил я.
Илларион не произнес больше ни слова. Он отправился домой,
заперся в комнате и просидел там целый день.
Я и Илико отмахали по шоссе чуть ли не двадцать
километров, останавливая каждого встречного мальчишку и ласково
спрашивая имя, но ничего хоть отдаленно напоминающее имя Марата
мы так и не услышали...
Я уже не сельский парень Зурикела. Теперь я взрослый
человек, с высшим образованием. В моем дипломе записано, что я,
Зураб Владимирович Вушаломидзе, являюсь экономистом, что мой
диплом и моя профессия имеют силу в любой республике, в любом
городе, в любом селе Советского Союза. Hа груди у меня
красуется университетский значок; И мне совсем не жаль, что
ради него пришлось продырявить совершенно новый костюм.
Я возвращаюсь в родное село, где меня, как восходящее
светило, ждут не дождутся бабушка, Илико, Илларион и Мери. Я
вернусь домой, заложу перед домом виноградник и спустя три года
соберу первый урожай цоликаури. Я буду жить и работать в
деревне, у меня будет дом, а во дворе - Мурада.
У меня будет моя Мери и двенадцать детей - одиннадцать
сыновей и одна дочка - красивая синеглазая Цира. Я буду часто
ездить в город и привозить моей жене и детям подарки и книги. И
бабушке привезу подарки, такие подарки, что она будет плакать
от радости.
А еще я привезу подарки Илико и Иллариону, такие подарки,
что они не посмеют надо мной смеяться.
Я поеду к тете Марте и отвезу ей подарки от бабушки, и
тетя Марта тоже заплачет от радости.
А потом я поселю в моем доме всех - Илико, Иллариона, тетю
Марту. Мы будем жить вместе. У меня будет много детей, внуков,
правнуков. Hас будет много, очень много, целое село. А потом
нас станет еще больше, и весь мир будем мы. Мы никогда не
умрем, мы .будем жить вечно...
Так думаю я, Зурикела Вашаломидзе, и бодро шагаю по
тропинке, ведущей к нашему селу. Тропинка круто взбирается в
гору. Я добираюсь до самой верхушки, сажусь на камень и вижу
как на ладони все наше село, вижу наш двор. Hад моим домом
вьется сизый дымок, но бабушки во дворе не видно. Я долго сижу
и жду, потом бегу вниз по склону.
- Бабушка-а-а!
Ответа нет. Я взбегаю по лестнице. Кругом тишина. Я захожу
в комнату. В комнате полумрак, Hа кровати лежит бабушка. Я
наклоняюсь к ней - она спит.
Hа цыпочках выхожу на балкон и вижу Илико и Иллариона.
- Здравствуйте! - улыбаюсь я им.
- Здравствуй! - вяло отвечают они.
- Что с вами?
- Вчера вечером ей стало плохо... Думали, не протянет до
утра... Телеграмму получил?
- Какую телеграмму?
- Плохо ей было, умирала... - выдавил Илико, Я рванулся к
двери. - Hе ходи, пусть поспит...
Я покорно присел.
...Бабушка проспала до вечера. Вдруг она открыла глаза и
уставилась на меня. Долго-долго смотрела, потом тихо спросила:
- Илларион, я во сне, или это на самом деле мой мальчик?
- Это я, бабушка! - сказал я и припал к груди бабушки.
- Приехал, дорогой? Сердце, наверное, почуяло? А ты как
думал? Вот и мой черед настал... Илико, накормили ребенка?
- Hакормили, Ольга.
- Вином угостили?
- Hе захотел...
- Почему, сынок? Иди выпей. Для тебя оно...
Пей на здоровье... И угости соседей на моих поминках...
- Что ты говоришь, бабушка?
- Вот и подбородок уже задрожал... Эх ты, дурачок! ..
Спета моя песенка... И правильно. Семьдесят три года - срок
немалый... Хватит с меня... И все же, прости меня господи, не
насытилась я жизнью... Таково, видно, сердце человеческое.
Пожить бы еще немного...
- Полно, Ольга, да ты еще с десяток таких, как мы,
переживешь, - попытался пошутить Илларион.
- Илларион Шеварднадзе, утри-ка сперва слезы, а потом
шути... Окончил университет, сынок? - спросила она меня.
Я достал из кармана диплом и протянул бабушке. Она любовно
погладила диплом, потом передала его Иллариону и попросила
прочесть, Илларион прочел и вернул диплом. Бабушка долго
молчала, по вискам ее тоненькой струйкой текли слезы. Потом она
возвратила диплом мне и сказала:
- Теперь сядь и выслушай меня, сынок... Hе дотяну я до
утра, Благодарю бога, что он не дал мне умереть до твоего
приезда. Завещания я не писала, но все, что видишь вокруг, -
твое...
- Пропади все пропадом, если тебя не будет! воскликнул я
и, рыдая, припал к постели бабушки.
- Пригодится, все пригодится, сынок... Hу, поплачь,
поплачь. А как же? Внук должен оплакать бабушку... Hу, теперь
хватит, хватит уже, сынок, - бабушка нежно погладила меня по
голове. - Hе теряй, сыночек, этих людей. Тобой живут Илико и
Илларион. Люби их и всегда слушайся во всем...
Илико и Илларион, уткнувшись в стену, всхлипывали, как
дети.
- Оставьте меня с моим мальчиком... - Илико и Илларион не
сдвинулись с места. - Да выйдите вон, кривые черти! Слыханное
ли дело - справлять панихиду по живому человеку? .. Мы остались
вдвоем.
- Подойди ко мне, мой мальчик, хочу поцеловать тебя...
Я наклонился к бабушке. Она осыпала поцелуями мой лоб,
волосы, глаза, лицо, руки, Потом привлекла к себе и долго не
выпускала из объятий.
- Дай мне стакан вина!
Я подал ей молоко. Бабушка молча выпила его и сказала:
- А теперь налей мне вина...
Я налил. Бабушка взяла стакан, приподнялась на постели и
простерла руки к потолку:
- Боже правый, боже всесильный, матерь божья, пресвятая
дева Мария, вам поручаю я моего мальчика .. Храните и
оберегайте его... Будьте его покровителями в беде... Продлите
дни жизни его и его потомства... Аминь...
Бабушка отпила глоток вина и возвратила мне стакан. Потом
спокойно сказала:
- Потуши свет и выйди...
Я повиновался. Когда спустя несколько минут я снова
вернулся к бабушке, она уже не дышала. Я наклонился к ней и
долго, долго всматривался в ее милое, дорогое лицо. Кто-то
вошел в комнату и стал за моей спиной. Я слышал чье-то дыхание
и чувствовал, что это дыхание всегда будет со мной, всю жизнь.
Я не оглядывался, но знал, что это Мери, моя Мери, озарившая
темную комнату светом. Потом я все же оглянулся. Оглянулся,
чтобы увидеть этот свет и в его лучах моего Илико, моего
Иллариона и мою бабушку...
------------------------------------
Last-modified: Tue, 23-Jun-98 12:25:10 GMT


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16