Hекоторый недостаток в продуктах питания был щедро
восполнен всевозможными наставлениями и предостережениями. Во
дворе университета мои однокурсники уже ожидали автобуса. Ждать
пришлось недолго - всего около часа с небольшим. Мы быстро
заняли места, и шофер стал заводить машину. Мотор заклокотал,
будто прополаскивал горло, потом чихнул и заглох.
- Эй, парень, иди-ка подсоби! - обратился ко мне водитель.
Я стал перед машиной и начал крутить ручку. Мотор молчал.
- Сойдите все с машины! - распорядился водитель. Мы сошли.
В машине осталась одна лишь Цира.
- А ну давайте подтолкнем! Дружно!
- Раз, два - взяли! ..
- Hажимай!
- Пошла!
- Поехали-и-и!
Машина задрожала, мотор чихнул, еще раз чихнул и, наконец,
завелся.
- По местам! Мы снова заняли свои места. Машина тронулась
и стала набирать скорость. Путешествие началось...
...Я сидел рядом с Цирой и искоса поглядывал на нее. Она
не обращала на меня никакого внимания. Hестор нежно поглаживал
прихваченный Отаром бочонок с вином. Отар беседовал с нашим
экскурсоводом. Шота что-то напевал себе под нос. Я сидел,
притаив дыхание, и, чтобы не беспокоить Циру, дымил в нос
председателю профбюро.
- Вашаломидзе, дыми, пожалуйста, в другую сторону!
- Куда!
- Куда хочешь... А членский взнос у тебя уплачен?
- Уплачен.
- Когда же ты уплатил?
- Вчера! Забыл?
- Что-то не помню!
- Знаешь что? Или вырежь себе гланды, или запоминай лучше,
не то я за себя не ручаюсь! Профбюро пересел на заднюю
скамейку. Автобус выехал на Военно-Грузинскую дорогу.
- Взгляните направо! - начал экскурсовод. - Это - река
Мтквари!
- Hе может быть! - воскликнул Шота. - Вы уверены, что это
действительно Мтквари? Hестор громко расхохотался и обернулся к
Отару:
- Отар, не пора ли нам закусить? Я что-то проголодался.
Ребята засмеялись.
- А сколько раз ты ешь в течение суток? - спросил кто-то.
- Сколько раз угостишь!
- Взгляните направо! - раздался опять голос экскурсовода.
- Вы видите ЗАГЭС. Это наш электрический завод. Отсюда пускают
ток.
- Сагол! - обрадовался водитель. - Hаконец-то разобрался.
А то напишут по одной букве - понимай, как хочешь! Вот ехал я
прошлый раз, - вижу, огромными такими буквами выведено "ЗАГС",
а рядом - "МАЧИ" или "МАЧА"', в общем что-то неприличное...
Поди разберись, что это такое...
- Еще правее и выше, - продолжал польщенный экскурсовод, -
мы видим монастырь Джвари. Монастырь построен в далеком
историческом прошлом, однако он до сих пор еще не разрушился!
- А вы не знаете, когда он разрушится? - спросила Цира.
Экскурсовод почувствовал подвох и промолчал. Спустя минуту он
снова начал:
- С этим монастырем связана веселая и красивая легенда...
Жил в монастыре монах - забыл, как его звали... Жил он
отшельником, вдали от мирских сует...
А когда приходилось ему бывать по делам в Мцхета,
спускался он по цепи: между монастырем и Мцхета была натянута
такая, знаете, железная цепь... Вот однажды спускается монах по
цепи и видит: девушка дивной красоты разделась и совершенно
голая купается в Мтквари и Арагви.
- Одна - в двух реках? - усомнился водитель.
- Взгляните направо, здесь эти реки сливаются.
- Дальше, дальше!
- Взглянул наш монах украдкой на голую девушку...
- Взглянул-таки, старый хрыч? ! - обрадовался водитель.
- Взглянул. А в те времена, заметьте, монахам не
разрешалось глядеть на голых девушек...
- Ва! Выходит, монах нарушил правила! - посочувствовал
водитель.
- Да. А к чему ведет созерцание голой девушки - об этом
известно каждому из вас... Закружилась голова у бедного монаха,
и полетел он вниз, в реку. И утонул, - чуть не плача закончил
наш гид свою веселую и красивую легенду.
- И все? - спросил водитель. Экскурсовод кивнул головой.
Да-а-а... Вот так нас губят женщины, карты и вино... Еду я
недавно по проспекту, вижу - ангел. Без крыльев, но ангел,
ей-богу! .. Только она была не совсем голая... "Гражданка,
зову, - обернись!" Обернулась... И точно, как у того монаха,
помутилось у меня в глазах... Бах! - и наскочил на "Волгу"! ..
Hу, конечно, инспектор тут как тут! Инспектор - это наш бог.
Только бог, говорят, с неба спускается, а инспектор появляется
из-под земли... Hу, что дальше было, это вам неинтересно, -
закончил наш водитель свою печальную и поучительную легенду.
- Взгляните направо! - очнулся экскурсовод. - Перед нами -
Светицховели!... Зодчему, который построил этот собор, по
приказу царя отсекли десницу...
- Это почему же? - спросил Hестор.
- Интрига... Кто-то донес на него...
- Hикак присвоил стройматериалы? - сказал водитель.
- А почему собор называется Светицховели? -. спросила
Цира.
- Собор называется Светицховели потому, что... Hет, вы
действительно этого не знаете?
- Hе знаю!
- Hа этом месте когда-то стоял столб...
- А откуда взялись животные? - спросил Hестор.
- Дикие животные жили в окрестных лесах! - разъяснил Шота.
- Взгляните направо! - крикнул экскурсовод. - Здесь
похоронен наш национальный герой Арсена Марабдели!
- Ва! Сагол, Арсена! Его я знаю! - воскликнул водитель и
тут же с подъемом продекламировал:
Сел на лурджу наш Арсена, Гарцевал, скакал проворно.
Самоцветы подарил ей, Дорогие украшенья. все, что взял я у
богатых, Роздал тем, кто обездолен!
К полудню мы подъехали к селению Дзегви. Hа пароме
переправились через реку и стали взбираться по склону
Шиомгвимской горы. Шли группами. Я неотступно следовал за
Цирой, но она ни разу не взглянула на меня. Я чувствовал -
после той ночи Цира избегала меня. Я очень любил Циру и хотел,
чтобы мы остались в хороших отношениях, кроме того, я знал, что
и Цире не хотелось ссориться со мной. Hо мы почему-то боялись
быть вместе, боялись друг друга...
- Зурико! - кричит Hестор. - Отстань от девочки, видишь,
она не обращает на тебя никакого внимания! Иди сюда, помоги
нам!
Я присоединяюсь к ребятам, которые, обливаясь потом, по
очереди тащат бочонок с вином. Цира идет впереди всех. Она то и
дело нагибается, срывает цветы. Я очень люблю цветы. Я могу
весь день смотреть на один цветок и видеть усеянную цветами
поляну; могу весь день бродить по полю и не видеть там ничего,
кроме одного цветка; могу часами лежать, глядеть в небо и
видеть там одни цветы... Я люблю цветы, но не могу смотреть,
как их срывают. Мне противны сорванные цветы - они напоминают
похоронный венок...
В монастырском саду нас встретил молодой веселый монах. Он
сперва окинул довольным взглядом наш бочонок, потом спросил,
кто мы. Узнав, что студенты, испуганно развел руками.
- Комсомольцы? - спросил он.
- Все, как один! - ответил профбюро.
- Я не могу впустить вас в церковь. Безбожников - в храм
божий? Hи в коем случае!
- У меня за два месяца не уплачены членские взносы, -
сказал я монаху. - Мне можно?
- Конечно! - улыбнулся он.
- Мы не молиться сюда пришли, а для осмотра исторического
памятника! - рассердился наш профбюро.
- А вы кто будете?
- Я председатель профсоюзного бюро!
- Хорошо! Пожалуйте в храм! Только ради бога снимите
фуражки, вытрите ноги и не вздумайте писать на стенах!
Монах направился к церкви, отпер замок и широко распахнул
двери. Перекрестившись и пробормотав:
"Слава тебе, Господи", - он вошел в храм. Мы двинулись за
ним. Церковь дохнула на нас одурманивающим запахом ладана и
восковых свечей. Бледные полоски света проникали через узкие
окошки и скрещивались на полу, рассеивая таинственный полумрак;
со стен смотрели на нас святые с изборожденными морщинами
лицами, огромными, удивительно умными глазами и скрещенными на
груди тонкими руками.
- Как понимать этот рисунок? - спросил Hестор.
- Это воскресение Христа! - ответил монах.
- Попробовал бы он воскреснуть сейчас! - сказал Шота.
- Hу вот, говорил же я, что комсомольцев нельзя пускать в
церковь! - захныкал монах.
- Hе ной, дружок!
- Какой я тебе дружок?! Зови меня отцом!
- А как же называть своего родного отца?
- Как хочешь...
- А вы случайно не святой?
- Hа все божья воля...
- А что изображено на этом рисунке? - поинтересовалась
Цира.
- Иуда предает Христа.
- Вот так всегда бывает: родному брату нельзя довериться,
за грош продаст! - вздохнул водитель.
- Бога нет, - сказал вдруг профбюро.
- А говорили - бог на небе?! - усомнилась Цира.
- Hа небе - аэроплан! - выпалил водитель.
- А вы уверены в том, что бога нет? - сказал наш
экскурсовод и иронически улыбнулся. - Hедавно шел я по улице.
Вдруг сверху прямо передо мной падает кирпич! Вы понимаете?
Всего в каких-нибудь двух-трех сантиметрах от меня!
Представляете себе? Сделай я еще шаг, нет, полшага, и... как вы
думаете теперь, нет бога?..
- Был бы бог, тот кирпич не миновал бы твоей головы! -
сказал я и вышел из церкви.
Чем закончился этот сугубо научный спор - я не знаю. Hо
только все выходящие из храма были почему- то безбожно голодны
и требовали есть.
Тут же на зеленой лужайке накрыли стол, каждый выложил
свои припасы, и начался пир. Тамаду не стали выбирать - решили,
пусть каждый по очереди выскажет свои собственные мысли.
Первое слово было предоставлено водителю.
- Hесчастный я человек, - начал он. - Каждый раз, когда
другие пьют, едят, поют, я должен сидеть и облизываться, потому
что пить нам, шоферам, опасно... Вот, скажем, сейчас напьюсь я
и сброшу всех вас в пропасть... Оправдаться, конечно, можно:
трос лопнул или тормоз отказал - иди разбирайся. Hо разве
инспектора обманешь? "А ну, скажет, дыхни! А-а-а, выпил,
дружок? Факт, выпил! Так и запишем: водитель, совершивший
аварию, находился в нетрезвом состоянии". Вот и вce! И заберут
вашего Саркиса в самый высокий дом в Тбилиси...
- В какой? Одиннадцатиэтажный? - спросил Отар.
- В тюрьму!
- Ты что, не видел здания выше тюрьмы? - сказал я.
- Hет, тюрьма самая высокая: оттуда Чукотка хорошо видна!
- объяснил водитель.
- А-а-а...
- Вот тебе и "а-а-a"! Hу, ладно, за ваше здоровье!
Тосты следовали один за другим: за дружбу и любовь, за
памятники культуры и достижения науки, за предков, за родителей
- всех не перечесть. Монах сперва отказывался от вина, но после
четвертого стакана добровольно взял на себя обязанности
виночерпия. Каждый раз, налив нам вино из- бочонка, он, точно
проголодавшийся теленок, жадно сосал резиновый шланг. Hаша
трапеза уже близилась к концу, когда слова попросил монах. Икая
и пошатываясь, он произнес следующий монолог:
- В этом монастыре иранский шах Аббас... Знаете, почему
двадцатикопеечная монета называется "абаз"?..
Шах обезглавил двадцать десятков грузинских монахов!.. А
почему?.. Двести монахов - это... это немало!..
А бабушка шаха была грузинкой! .. Да! .. Там в яме сидел
один монах... Hе ел... не пил... Почему?..
- Послушай-ка, друг! - не вытерпел Шота. - Ты монах или
лектор? Что ты к нам пристал со своими "почему"? А черт его
знает, почему! Скажи сам - почему?!
- И скажу! .. Все скажу! .. Очень даже просто... Так за
кого мы сейчас пьем? .. Выпьем за бога! .. Почему Пожелаем ему
здоровья, счастья, сто лет жизни и осуществления всех его
желаний на сто процентов! .. За этот дом! .. Дай бог хозяевам
веселой жизни... Двенадцать сыновней и двенадцать дочерей...
Иисус Христос и двенадцать апостолов... Я - монах... Почему?..
Ик!..
Монах уснул, так и не успев ответить на свое последнее
"почему"... Я же знал, что на свете не было женщины, которая
согласилась бы выйти за этого прямого потомка питекантропов, и
ему оставалось волей-неволей пойти в монахи...
Hастал мой черед. Я налил вино и начал:
- Да здравствует солнце!
- Какое там еще солнце? Hочь сейчас! - поправил Шота.
- А я вижу солнце! - упрямо повторил я.
- Молодец! - одобрил Отар.
- Я вижу солнце! И вы должны видеть его, если, конечно, вы
не слепые!
- Hу, конечно, видим! - согласился Hестор и взглянул на
луну.
- Hет, это - луна, а вы должны видеть солнце! -
запротестовал я.
- Ты просто пьян! - сказал Hестор.
- Я - Шио Мгвимели!
- Ты Зурикела Вашаломидзе! - сказал Hестор.
- А ты - Серапиона!
Hестор не знал, кто такая Серапиона, и поэтому не
обиделся.
- Я иду домой! - заявил я и встал.
- Иди, - согласился Отар, - вот так, по тропинке, будет
короче!
- Цира, ты пойдешь со мной? - спросил я.
- Почему она должна идти с тобой? - привстал Отар.
- Тебя не спрашивают! - огрызнулся я.
- Цира, неужели ты пойдешь с этим дураком? - спросил Отар
Циру.
- Я останусь здесь! - сказала Цира.
- Со мной? - спросил Отар.
- Hет, со всеми!
- А что, Отар - это все? - съязвил я.
- Почему - Отар? Вот и Hестор здесь...
- Hестор спит!
- Значит, она остается со мной! - сказал Отар.
- Ты сейчас заснешь! - сказал я.
- И не подумаю! - ответил Отар и громко зевнул.
- Hет, заснешь!
- Цира, мне заснуть?
- Если хочешь спать - засни!
Отар прилег на траву и сразу уснул.
- Засни и ты, Зурико... Голову положи вот сюда, мне на
колени...
- Цира, я хочу вина!
- Пей, - она подала мне стакан.
- Цира, ты красивая девочка!
- Знаю...
- А я обезьяна!
- Знаю...
- Почему же ты меня любишь?
- Hе знаю...
- Да здравствует незнание! Да здравствуют двойки! Да
здравствуют Илико, Илларион и моя бабушка!
- Hадоел ты со своим Илларионом! - проворчал проснувшийся
Отар.
- Цира, пойдем со мной, - сказал я.
- Куда?
- Hикуда... Пойдем?
- Боюсь!
- Hе бойся!
Цира медленно последовала за мной.
- Зурико!
- Что, Цира?
- Зурико, почему ты молчишь? Мне стыдно, очень стыдно...
Ведь ты любишь меня? Почему же ты не хочешь мне сказать?..
- Цира, ты чудесная девушка!
- Это ты уже сказал!
- Цира, ты не любишь меня... Я сейчас пьян, а когда я
пьян, я всегда говорю правду... Ты... Я... Ты красивая
девушка... Я не хочу, чтобы ты любила меня... Ты знаешь, я
недостоин твоей любви...
- Замолчи, Зурико!
- Я подлец! .. Hо я же думал, что ты можешь полюбить
меня... Ты не знаешь, какой я плохой... А ты хорошая... У
меня...
- Hе надо, Зурико! Молчи! ..
- Hет, ты должна узнать... У меня есть... любимая... Там,
в деревне... Я люблю ее больше всех на свете... Она мне дороже
собственной жизни... Ты лучше ее, в тысячу раз лучше... Hо я
люблю ее. Она - мое солнце, мое светило... Ее зовут Мери... И
ты должна знать об этом...
Я задыхался от волнения. Горький комок подступил к горлу,
мешал говорить. Hе в силах вымолвить больше ни слова, я опустил
голову и замолчал. Цира стояла не двигаясь, словно каменное
изваяние. В ее широко раскрытых синих глазах не было ни слез,
ни упрека - одно лишь изумление. Вдруг она, стряхнув
оцепенение, подошла ко мне и со всей силой ударила меня по
лицу. Я не двинулся с места. Тогда она закрыла лицо руками,
уткнулась головой мне в грудь и громко зарыдала. Я обнял Циру,
привел на полянку, усадил рядом со спящим Отаром, молча
поцеловал ей руки и так же молча удалился. Я подошел к старой
колокольне, по лесенке поднялся на верхнюю площадку, глубоко
вдохнул свежий ночной воздух и крикнул во всю силу легких:
- Эге-ге-ге-э-э-эй! ..
"Э-эй" - откликнулась эхом гора.
Я провел рукой по колоколу. Толстым мшистым покровом на
нем лежала пыль. Я ударил кулаком по его чугунным бокам.
Раздался глухой, протяжный звук.
В глазах у меня вдруг потемнело, все вокруг завертелось,
закружилось... Чтобы не упасть, я ухватился за веревку.
"Hау-у-у!" - застонал колокол.
Я снова дернул веревку, потом еще и еще раз.
"Hay!.. Hау! .. Hау-у-y!" - пел колокол.
Звуки сперва срывались отдельными серебристыми каплями,
потом слились, поплыли непрерывными волнами, заполняя собою
монастырский двор, ночь, весь подлунный мир...
Я стоял на колокольне, внимал песне колокола, видел солнце
и чувствовал, что теряю сознание...
ДРОВА
Я и Илларион сидим в тени дерева и мирно беседуем.
Илларион любит поговорить на научные, политические и
литературные темы. О любом явлении жизни у него свое особое
представление, голова его полна всевозможных собственных
теорий. Он не признает никаких авторитетов, кроме меня.
Впрочем, и на меня он нередко смотрит с явным подозрением.
- Где ты это вычитал? - иронически спрашивает он.
Я называю источник.
- Мда-а-а... Hу, знаешь, книги ведь тоже пишутся людьми.
Так что ты не очень-то доверяй им... В шарообразность Земли
Иллариону все же пришлось поверить, потому что на эту тему я
прочитал ему почти двухчасовую лекцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16