— Кому ты звонишь?
Алекс не взглянул на нее.
— В полицию.
Сжав зубы, Джил вырвала телефонный шнур из розетки.
— Отведи Уильяма наверх, дай ему снотворное и уложи спать. Понял?
Он медленно повернулся к ней, их взгляды встретились.
Джил смотрела не отрываясь. Его взгляд стал вопросительным.
— Это наша тайна, — сказала она. — И я обещаю, что никому не скажу.
Несмотря на усталость, Джил не спалось.
Джил не могла не думать об Уильяме и Люсинде, об их романе, продолжавшемся тридцать лет, об Алексе, несчастном Алексе за закрытыми дверями его спальни.
Джил больше не могла сдерживать себя. Она выскользнула из своей комнаты, в толстых носках, футболке и спортивных штанах, тихонько постучала в его дверь и открыла ее.
На ночном столике горела лампа. Он не спал, сидел в кровати, подоткнув под спину одеяла, обнаженный по пояс, если не считать повязки, и лицо его было ужасающе бледным. Алекс смотрел на камин в стене напротив. Огня там не было.
— Можно войти? — тихо спросила Джил. Ее сердце сжалось при виде его. И в этот момент она поняла, как бесконечно он ей дорог. И подумала: сможет ли прожить без него? Джил стало не по себе, она поразилась, наполнилась восторгом, испугалась — все сразу.
Алекс повернул голову и почти улыбнулся ей.
— Конечно.
Джил помедлила, так как заметила, что он плачет. Глаза и нос покраснели.
Сердце Джил растаяло. Она бросилась к Алексу, села рядом с ним, обняла и прижала к груди, как маленького ребенка.
— Прости меня, — шептала она, нежно качая его.
— Да, — хрипло, со слезами в голосе отозвался он. — Ты меня тоже.
Джил не выпускала его из объятий. Он не двигался. Она наклонилась и поцеловала его в макушку. Волосы у него были густые и волнистые. От Алекса так хорошо пахло смесью талька и мускуса, и на какое-то мгновение ее охватило такое острое желание, что она изумилась. Но проигнорировала его. Алекс был так неподвижен, что Джил подумала, не уснул ли он внезапно, прямо в ее объятиях.
Но в следующий миг он поднял голову, безуспешно попытался улыбнуться, и в глазах заблестели слезы.
— О, Алекс! — прошептала Джил.
Левой рукой он пригнул ее голову. Их губы встретились, едва-едва, нежно соприкоснувшись.
Джил пристроилась на кровати так, чтобы их лица оказались на одном уровне, и их губы снова коснулись друг друга, в душе у нее чередовались печаль и радость. Алекс лег на спину, и Джил осторожно, чтобы не задеть рану, устроилась на нем. Сквозь все разделявшие их простыни она почувствовала его эрекцию. Их взгляды встретились.
— Останься со мной на ночь, — попросил он. — Пожалуйста.
— Я тоже этого хочу, — ответила Джил. — Ты тоже мне нужен.
Она наклонилась к его губам. На этот раз они поцеловались крепче, их желание нарастало. Ладонь Алекса скользнула в ее брюки, по голым ягодицам, дальше, дальше.
Джил сорвала с него разделявшие их простыни и одеяла; он здоровой рукой стянул с нее брюки. Джил избавилась от них, и их губы снова сомкнулись, нетерпеливо и решительно.
И вот она уже на нем, принимает его в себя, ощущает внутри себя его толчки. Они двигались как одно существо, с отчаянием, со слезами… пока Джил не выкрикнула его имя, потеряв над собой контроль, охваченная безумной любовью, улетающая в бескрайнюю Вселенную. Следом наступил его оргазм, жаркий и влажный, глубоко внутри ее, и ее имя рыданием сорвалось с его губ.
Потом он заснул.
А Джил тихонько вернулась в свою комнату.
Утро было холодным и сырым, небо затянули облака, на появление солнца надежды почти не было. Джил стояла и смотрела на поместье и башню за ним под прохладой бриза. Серо-стальные волны были видны между деревьями вдоль края скалы.
Кейт томилась в этой башне. Джил была в этом уверена. Ее заперли там и там же похоронили. Но это уже не важно. Больше не важно.
Потому что Джил уезжала домой.
Она достаточно сделала.
Она пошла за дом, опустив голову, со слезами на глазах, стараясь не думать об Алексе и терпя жалкое поражение. Потом вытерла рукавом слезы. Теперь уже поздно осознавать, что она каким-то образом влюбилась в него. Поздно менять прошлое. Джил не может вернуть обратно то зло, которое причинила его семье. Ничто не вернет к жизни Люсинду. И Кейт не дождется справедливости.
Джил по-прежнему не могла до конца осознать, что прошлой ночью Люсинда убила бы ее без всякого сожаления.
Она остановилась перед башней. По спине у нее пробежал холодок. Самый вид этой башни был ненавистен Джил. Она сомневалась, что у нее хватит мужества войти внутрь. Это была обитель смерти. Сначала Кейт, затем Люсинда, и Боже мой, если бы не Алекс, то вчера вечером в морг Скар-боро отвезли бы и ее.
— Привет.
Джил застыла при звуке голоса Алекса, прозвучавшего у нее за спиной. Она не слышала, как он подошел. Джил медленно повернулась и встретилась взглядом с его ярко-голубыми глазами. Они смотрели пристально. Сам он выглядел все еще ужасно.
Алекс не улыбнулся.
— Ты сбежала от меня ночью.
Она проглотила комок в горле.
— Я боялась задеть во сне твое плечо. — Это была ложь. И Джил знала, что Алекс знает это. Она боялась проснуться рядом с ним, боялась того, что случится — или не случится — потом.
Он ничего не сказал.
— Тебе, наверное, лучше отдохнуть, — нервно проговорила она. Алекс по-прежнему был бледен. Он забыл побриться, и вид у него был почти зловещий. Но его мягкий взгляд делал лицо добрым.
— Я чувствую себя прекрасно, — сказал Алекс. — Ну… — он коротко улыбнулся, — относительно.
— Прости меня, — горячо заговорила Джил, думая об Уильяме, оплакивающем свою любовницу, и о Маргарет, которая, должно быть, все знала и страдала. — Я никогда не хотела сделать больно ни тебе, ни твоей семье. Я ничего такого не хотела.
— Знаю. Я тоже не хотел причинить тебе боль, Джил. Пожалуйста, постарайся понять, поверить в это, — горячо заверил он ее.
Она смотрела на него, и сердце ее сжималось от боли. Оки находились в точке, откуда уже нет возврата назад. Наконец, после всех изгибов и поворотов, которые Джил совершила в поисках Кейт Галлахер, они оказались в единственном месте во времени. Здесь дорога разветвлялась. Их дороги разойдутся — или нет.
— Ты лгал мне, Алекс. Ты украл те письма.
— Да. И совсем не рад этому.
Ей хотелось верить ему.
— Я был между молотом и наковальней. Пытаясь сбить тебя с пути и защитить свою семью, я сам тем временем завяз в этом по уши. — Алекс усмехнулся. — У жизни всегда есть в запасе сюрпризы, верно?
Джил кивнула, страшась теперь будущего. Будущего в одиночестве, в Нью-Йорке. Будущего без Алекса.
— Кейт когда-нибудь писала, что боится за свою жизнь? Указывала на кого-нибудь?
— Нет. Я отдам тебе письма. Ах да, они же у тебя есть. — Он тяжело вздохнул.
— А ты вообще-то собирался сказать мне о результатах анализа ДНК?
— Да. Милая, я должен был точно знать, что ты правнучка Эдварда и Кейт. События вышли из-под контроля. После леди Э. я испугался. — Алекс посмотрел ей в глаза. — Я до смерти перепугался за тебя и боялся узнать, кто стоит за этим.
— Поэтому ты надеялся откупиться от меня и отправить домой.
— Траст Питера принадлежит тебе.
— Я затеяла все это не ради того, чтобы заявить права на наследство Кейт. — Джил глубоко вздохнула. — Уильям наполовину мой дядя. Томас и Лорен — двоюродные брат и сестра. — Осознавалось это с трудом.
— Понимаю. — Его взгляд устремился на башню. — Я ценю то, что ты сделала прошлой ночью.
Джил кивнула и поежилась. Она вспомнила Люсинду, лежащую с широко раскрытыми невидящими глазами.
— Думаю, Уильям действительно не хотел сделать мне ничего плохого. По-моему, его сбила с толку Люсинда.
— Надеюсь, ты права. — Выражение лица Алекса изменилось, его исказил гнев. — Я знаю, что ты права! Уильям сказал, что это она убила леди Э. Он сказал, что представить себе не мог, что она пойдет на такое. Уильям плакал, Джил. Думаю, у нее помутился рассудок, и он чувствует, что его предали, как и нас.
— С ним все будет в порядке?
— Не знаю. Он уже немолод, а со вчерашнего дня постарел еще больше, не говоря уж о смерти Хэла.
Джил закрыла глаза и поежилась, но не от холода.
— Все знали, да? Про одержимость Хэла Кейт? И все узнали меня в ту же минуту, как я вошла?
— Да. Узнали. И я узнал. Прости. Мы все были так напуганы, Джил. Боялись тебя и того, что ты хотела и могла сделать.
— Что ж, я ничего не делаю. Энн убила Кейт, она сама призналась в этом Уильяму. Но мы никогда не узнаем, где Кейт и как она умерла. Впрочем, может, это и к лучшему.
— Я не об этом, — сказал Алекс.
— Я и сама не знаю, о чем я, — опустив голову, сказала Джил.
— Ты осознаешь, что чувствуешь к нам?
— Что?
Алекс печально улыбнулся.
Она ухватилась за его левый рукав.
— Вчера ты спас мне жизнь.
— И я бы снова это сделал. Я сделал бы это тысячу раз. Вот как много ты для меня теперь значишь.
Джил потеряла дар речи. Но способен ли он действительно простить ее за то зло, которое она причинила его семье? И если да, то будет ли это от всего сердца? Могут ли два человека перешагнуть через прошлое, полное лжи?
— Джил, спасибо тебе за прошлую ночь. Я говорю не о том, что ты не позволила мне позвонить в полицию. Джил закусила губу, чтобы не разрыдаться, и кивнула.
— Эй. — Здоровой рукой он обнял ее и прижал к себе. — Все образуется.
Она подняла глаза и увидела в его взгляде обещание.
— Надеюсь, ты прав.
Алекс склонил голову набок.
— Может, осмотрим здесь все напоследок?
Джил вздрогнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Она крепко зацепила и меня. Я хочу знать, что случилось. Даже если я осмелюсь спросить, а я не осмелюсь, едва ли Уильям скажет мне, как все было на самом деле.
— Она в башне. — Джил засунула руки глубоко в карманы анорака. — Я уверена.
Алекс кивнул.
Алекс стоял рядом с Джил, пока два садовника копали земляной пол разрушенной башни. Пыль и камни отлетали от их лопат.
— Интересно, права ли ты. Может, именно поэтому, когда я был мальчишкой, местные жители говорили, что в башне водится привидение.
— Это местное предание?
— Да.
Джил прислонилась к каменной стене, глядя, как двое мужчин — стэнсморских работников — настойчиво пытаются найти могилу внутри башни. Они уже углубились на несколько футов, но ничего не нашли. Джил начала терять уверенность.
Может, так и следовало, чтобы Кейт пропала навсегда.
Может, Джил выпустила на свет то, что никогда и не надо было выпускать.
— Милорд, — обратился к Алексу один из садовников. — Ничего тут нет, только земля да камни.
Алекс шагнул вперед, осмотрелся.
— Похоже, он прав, Джил, они забрались довольно глубоко. Она не может быть здесь похоронена.
Джил вошла в башню, встала рядом с двумя вспотевшими садовниками. Странное отчаяние охватило ее.
— Она должна быть здесь, Алекс. Где же ей еще быть? — Но Джил понимала, что он прав. Кейт здесь не было. К этому времени они уже что-нибудь да нашли бы.
— Может, ее сбросили со скалы.
Сама эта мысль внушила Джил отвращение. Вскоре садовники ушли. Дав им несколько фунтов, Алекс попросил, чтобы они называли его «мистер Престон», а не «милорд». Он подошел и встал рядом с Джил внутри разрушенной башни.
— Думаю, это с самого начала было пустой затеей, — сказала Джил.
— Нет. Она была необыкновенной женщиной и твоей прабабкой. Может, именно это мы и должны были узнать. — Алекс обнял ее за плечи.
— Ты начинаешь говорить возвышенно, — чуть улыбнулась Джил. С досады она пнула землю и проследила взглядом за покатившимся камешком. Он ударился о стену напротив.
Там, в нижней части стены, что-то было. Джил подалась вперед и вперила взгляд в каменную серую стену. Испугавшись, что это ей только кажется, она подбежала туда, упала на колени и стала всматриваться. Сердце стучало как бешеное, пока Джил разглядывала то, что казалось буквой, и думала: «Этого не может быть».
— Джил?
Она даже не услышала его. Джил смахнула пыль с шершавого камня, и из-под годами оседавшей пыли и грязи появилась криво нацарапанная буква «М». Пораженная, Джил обеими руками принялась очищать весь этот участок, торопливо, с расширившимися глазами, не веря тому, что видит, — под ее пальцами начали появляться буква за буквой.
— О Господи! — воскликнула она. — Алекс, иди сюда! Это послание… от Кейт!
Глава 28
6 октября 1909 года
Стоял солнечный день ранней осени. Он должен был быть мрачным и серым. Потому что приезд в Коукс-Уэй причинил ужасную боль. Эдвард понимал, что ему не следовало сюда приезжать.
— Папа.
Почти полуторагодовалый сын Эдварда извивался у него на руках, стараясь высвободиться. Он осторожно поставил Питера на землю. Рыжеволосый малыш покачнулся и, сияя, посмотрел на отца, не сумевшего улыбнуться в ответ. Эдвард направился к заколоченному коттеджу. Внезапно на глазах его выступили слезы.
Печаль никуда не ушла. Печаль, гнев, растерянность и жалость к себе.
Иногда он обо всем забывал, с тем чтобы потом вдруг с новой, сокрушительной силой все вспомнить.
Как сейчас.
Он вытер рукавом слезы, взял себя в руки и пошел за сыном. Он не был в Стэнсморе больше года, но дела поместья потребовали его присутствия, и граф настоял на том, чтобы Эдвард поехал. Но ведь он ожидал этого: печали, тоски, воспоминаний о Кейт. Чего Эдвард не ожидал, так это того, что Энн пожелала его сопровождать, и того, что печаль окажется такой сильной, воспоминания такими настойчивыми, более ясными, чем прежде.
Питер проследовал мимо дома и теперь устремился к башне.
— Питер! Нет! — позвал его Эдвард, ускорив шаги.
Но Питер, очень веселый мальчик, только засмеялся и побежал быстрее, размахивая руками как ветряная мельница. С головы у него слетела шапочка. Эдвард пожалел, что не может улыбнуться проделкам ребенка. Он разучился улыбаться. Эдвард не улыбался целую вечность. Он смотрел, как его сын покачнулся. Вот сейчас Питер упадет. И не успел Эдвард до конца додумать эту мысль, как мальчик упал лицом в траву.
Эдвард тут же подбежал к нему и подхватил на руки. Но Питер улыбнулся широкой и довольной улыбкой.
— Бежать, бежать! — закричал он, энергично крутясь. — Питер хочет бежать!
Он был совсем как Кейт, которая подчинялась только своей воле, наслаждаясь каждым моментом, дарованным ей жизнью. Кейт исчезла без следа, возможно, оставила его ради другого мужчины.
Эдвард неловко погладил Питера по голове, почти не видя его. Проклятие, как же может человек жить, не зная, что случилось на самом деле?
Ему пришлось отпустить слишком энергичного ребенка, а сделав это, пристально следить за его передвижениями. До сего дня надоедливая, раздражающая Эдварда жена, которая совершенно не интересовала его, утверждала, что Кейт убежала с любовником. Вначале, когда Эдвард был потрясен, разгневан, чувствовал себя преданным, ему легко было поверить Энн. Злость побудила Эдварда жениться. Но теперь он сожалел об этом.
Неужели Кейт убежала с другим мужчиной? Его сердце крикнуло ему: «Нет!» Но, Боже правый, он не знает, что подумать.
И никогда не узнает. И видимо, с этим придется как-то смириться.
За прошедший год Эдвард только и думал о ее исчезновении, мысли ходили по кругу. Убежала ли Кейт с другим? Или ее постигла какая-то страшная трагедия? Или она решила пожертвовать собой и не стоять на его пути к титулу и наследству, которыми он был готов пренебречь ради нее?
В конце концов Эдвард решил, что Кейт стала жертвой каких-то трагических обстоятельств. Потому что перед тем как исчезнуть, она оставила Питера его матери. Таким образом, исчезновение выглядело добровольным поступком с ее стороны, продуманным добровольным поступком.
Внезапно Эдвард увидел, что Питер собирается войти в башню. В башню, всегда пугавшую Кейт. Охваченный необъяснимым страхом, почти ужасом, Эдвард бросился к сыну.
— Питер! Нет! Не заходи туда! — закричал он.
Но Питер уже исчез в развалинах.
Эдвард ворвался в башню и увидел, что Питер мирно сидит на земле и лепит из грязи пирожки. Эдвард закрыл глаза и почувствовал, что весь дрожит.
Его реакция была абсурдной. Он не мог понять, в чем дело.
Вдруг Питер поднялся и заковылял к стене, лепеча что-то на своем, детском языке. Какое-то мгновение Эдвард смотрел на Питера, который внезапно так напомнил ему Кейт. И также внезапно Эдвард поежился и осторожно осмотрел башню с таким ощущением, что он здесь не один. Словно за ним наблюдают.
Но никого не было.
Продрогший, встревоженный, он наконец понял, почему Кейт не любила эту башню. Эдвард подошел к Питеру, взял его на руки и быстро вышел из башни. Снаружи дышать ему стало легче, и он опустил Питера на землю. Если что-то случится с сыном, он этого не переживет.
И вдруг Эдварда настигло осознание того, что из-за горя и растерянности он не только запустил дела в поместье, но упускает и своего сына.
Эдвард стоял как громом пораженный.
Мальчик между тем пошел исследовать лежавшую на земле ветку дерева. И тут же заинтересовался муравейником.
Эдвард смотрел перед собой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34