— Боже мой! — воскликнула Дженни, с тревогой вглядываясь в своего отпрыска. — Надеюсь, что это не так, но, может быть, ты и права. — Она покачала головой, вздыхая.
— Сколько мучений вытерпел бедный Джейми из-за того, что родился левшой. Все считали своим долгом отучить его от этой привычки, начиная с родителей и кончая школьным учителем, но он был упрямый как пень. Все, кроме отца Айена, — добавила она после небольшой паузы.
— Он не считал это чем-то ужасным? — полюбопытствовала я. Мне было известно, что в прежние времена считалось, что родиться левшой — в лучшем случае означает просто быть несчастливым, а в худшем — это метка дьявола. С большим трудом Джейми научился писать правой рукой, так как в школе его нещадно пороли каждый раз за попытку писать левой.
Дженни снова покачала головой, черные волосы выбились из-под чепчика.
— Нет, он был мудрым человеком, старый Джон Муррей. Он говорил, что если Бог решил, что Джейми должен быть левшой, негоже противиться его решению и пытаться изменить свою судьбу. А как он владел мечом, наш старый Джон! Поэтому отец прислушался к его мнению и позволил Джейми учиться владеть левым ударом.
— А я думала, сражаться левой рукой Джейми научил Дугал Макензи, — сказала я. Мне было очень интересно узнать, как Дженни относится к своему дяде Дугалу.
Она кивнула и послюнявила кончик нити, прежде чем быстро вдеть его в ушко иглы.
— Да, так оно и было, но уже позже, когда Джейми вырос и отправился в замок Дугала. Но первым его учителем был отец Айена. — Она улыбнулась, глядя на рубашку, лежавшую у нее на коленях.
— Помню, когда они были молодыми, старый Джон приказывал Айену всегда стоять справа от Джейми, чтобы суметь защитить его в бою. Айен очень серьезно относился к советам отца и считал своим долгом всегда находиться справа от Джейми. Да, действительно, старый Джон был мудрым человеком, — снова повторила она, откусывая лишнюю нить. — Долгое время никто не мог побороть их, даже люди Макнаба. Джейми и Айен оба были рослыми, сильными парнями, а когда они становились рядом плечом к плечу, сокрушить их было довольно трудно, если даже численное превосходство оказывалось на стороне противника. — Она вдруг рассмеялась и заправила прядь волос за ухо. — Понаблюдай за ними, когда они шагают вдвоем по полю. Я думаю, у них это получается неосознанно, но Джейми всегда идет слева, Айен же — справа, как бы подстраховывая его.
Дженни приподнялась, чтобы глянуть в окно, забыв о рубашке, лежавшей у нее на коленях. Она теперь, вставая со стула, обычно поддерживала руками начавший увеличиваться живот.
— Надеюсь, на сей раз будет мальчик, — сказала она, глядя сверху вниз на своего первенца. — Левше или нет, но любому мужчине нужен брат, который может прийти на помощь в трудную минуту. — Я заметила, что Дженни задержала взгляд на фотографии, висевшей на стене, где совсем маленький Джейми стоял между колен своего старшего брата, Уилли. Оба мальчика были курносыми и очень серьезными. Рука Уилли покровительственно покоилась на голове младшего брата.
— Джейми повезло, что у него есть Айен, — заметила я.
Дженни отвела взгляд от фотографии и смахнула слезинку. Она была двумя годами старше Джейми и тремя годами младше Уилли.
— Да, ему повезло, да и мне тоже, — тихо сказала она, поднимая упавшую рубашку с пола.
Я взяла детский комбинезон, предназначенный для починки, и вывернула его наизнанку, чтобы зашить распоровшуюся пройму. На улице было довольно холодно, но разгорячившимся в игре ребятам, да и работающим мужчинам, было тепло. Окна быстро заиндевели от мороза, изолировав нас от внешнего мира. В гостиной было тепло и уютно.
— Раз уж мы заговорили о братьях, — сказала я, продолжая вдевать нитку в свою иголку, — то скажи мне, тебе часто приходилось видеть Дугала и Колама Макен-зи в детстве?
Дженни покачала головой:
— Я никогда в глаза не видела Колама. Дугал приезжал к нам раза два и даже привозил Джейми сюда, домой, на Новый год, но я не могу считать, что знала его. — Она живо взглянула на меня, и я прочитала в ее глазах любопытство. — Да ведь ты-то и сама их знаешь. Скажи, что представляет собой Колам Макензи? Мне всегда это было интересно, поскольку кое-что я слышала о нем случайно от гостей, но не от родителей. — Она помолчала немного, задумчиво наморщив лоб. — Хотя нет, я ошибаюсь. Однажды папа сказал что-то о нем. Это было как раз в тот день, когда Дугал уехал домой, забрав с собой Джейми. Папа стоял облокотившись о забор и смотрел им вслед, а они быстро удалялись. Я подошла к нему, чтобы помахать Джейми рукой. Мне всегда становилось грустно, когда Джейми уезжал, потому что я не знала, когда он вернется. Итак, мы стояли и смотрели им вслед. Наконец отец выпрямился и сказал: «Да поможет Бог Дугалу Макензи, когда его брат Колам умрет». Потом он, казалось, вспомнил, что я рядом, быстро повернулся, улыбнулся мне и сказал: «Ну, милая, как там насчет обеда? И забудь о том, что ты сейчас услышала». Высоко поднятые черные густые, красиво очерченные брови выражали недоумение. А сейчас я все время слышу, да и все это уже знают, что Колам серьезно болен и Дугал фактически выполняет все обязанности главы клана — собирает ренту, разрешает споры и возглавит борьбу клана, если возникнет такая необходимость.
— Да, это так. Но… — Я помедлила, не зная, как лучше охарактеризовать это сугубо символическое родство. — Словом, — наконец сказала я с улыбкой, — однажды я случайно слышала, как они ссорились и Колам сказал, обращаясь к Дугалу: «Коль скоро у нас с тобой один член на двоих и одни мозги на двоих, я вполне счастлив обладать мозгами».
Дженни вдруг рассмеялась, удивленно уставившись на меня, затем удивление сменилось озорной улыбкой, и она стала необычайно похожа на Джейми.
— Вот оно что… Я тоже слышала, как однажды Дугал говорил о сыне Колама — маленьком Хемише, и в словах сквозила любовь и нежность скорее отца, нежели дяди.
— Ты делаешь поспешные выводы, Дженни, слишком поспешные. Чтобы разобраться в этом, мне потребовалось немало времени, и это при том, что я видела их каждый день.
Дженни скромно пожала плечами, но улыбка не сходила с ее губ.
— Я слушаю, что говорят люди. Что говорят и о чем умалчивают. А люди здесь, в горной Шотландии, иногда говорят ужасные вещи и, несомненно, любят посплетничать. — Она откусила нитку и снова обратилась ко мне: — Расскажи мне, пожалуйста, о Леохе. Говорят, он огромный, но все-таки не такой, как Бьюли или Кильварек.
Мы проговорили все утро, занимаясь починкой детской одежды, потом пряли шерсть и еще успели раскроить новое платьице для Мэгги. Возгласы мальчиков за окном стихли, но послышались приглушенные голоса в доме и хлопанье дверей, — по-видимому, Фергюс с Рэб-би замерзли и пришли на кухню погреться.
— Наверное, сегодня будет снег, — проговорила Дженни, взглянув на окно. — Воздух насыщен влагой. Ты видела утром дымку над озером?
Я покачала головой:
— Надеюсь, снега не будет. В противном случае Джейми и Айену придется нелегко.
Деревня Брох Мордха находилась на расстоянии не более десяти миль от Лаллиброха, но дорога пролегала по скалистым, ступенчатым холмам и скорее напоминала оленью тропу.
Но, как назло, снег все же пошел вскоре после полудня и продолжался до самой ночи.
— Они остались в Брох Мордхе, — сказала Дженни, внимательно осмотрев затянутое черными облаками небо. — Не беспокойся о них. Они уютно устроились на ночлег у кого-нибудь из местных жителей. — Она ободряюще улыбнулась мне, закрывая ставни. Неожиданно откуда-то снизу донесся отчаянный вопль. Дженни подобрала подол своей длинной ночной рубашки и поспешила вниз. — Спокойной ночи, Клэр. Приятных тебе сновидений, — успела она крикнуть на ходу.
Обычно я спала хорошо. Несмотря на холодный сырой климат, в доме было тепло и уютно, благодаря добротной постройке дома, пуховым матрацам и одеялам. Но сегодня мне было неспокойно без Джейми. Кровать казалась слишком широкой и неудобной, ноги мерзли, их сводило судорогой.
Я легла на спину, закрыла глаза и, глубоко, размеренно дыша, попыталась представить, что Джейми здесь, рядом со мной, в надежде, что это поможет мне уснуть. Наверное, я и в самом деле уснула. Громкий крик петуха заставил меня подскочить в постели, как будто у меня под кроватью взорвался динамит.
— Идиот! — прошептала я, не в силах преодолеть волнение. Я подошла к окну и распахнула ставни. Снег прекратился, но небо из края в край по-прежнему было затянуто серыми облаками. Внизу в курятнике снова раздался крик петуха.
— Да замолчи же ты, пернатый ублюдок! Сейчас глубокая ночь. — Крик петуха прорезал тишину ночи и замер где-то в горах. Потом заплакал ребенок, и Дженни принялась шепотом его утешать.
— Ты кричишь в неположенное время, — сказала я невидимому нарушителю спокойствия. Ответа не последовало, видимо, петух понял, что ошибся, поэтому я закрыла ставни и снова легла в постель.
Однако сон не шел. Смутная тревога нарушила ход моих мыслей и не давала возможности сосредоточиться. Тогда я решила заглянуть внутрь себя, сосредоточиться на своих внутренних органах в надежде, что это поможет мне расслабиться и уснуть.
И в самом деле помогло. Когда мои мысли блуждали где-то около поджелудочной железы, я услышала сквозь дрему шаги маленького Джейми, прошлепавшие через холл к материнской спальне.
Проснувшись среди ночи по нужде, он часто, не сознавая, что надо всего-навсего сесть на горшок, пускался в длинное странствие из детской вниз по лестнице в родительскую спальню.
Отправляясь в Лаллиброх, я задавалась вопросом, не возникнет ли у меня сложностей во взаимоотношениях с Дженни и не стану ли я завидовать ее плодовитости. Возможно, я и завидовала бы, если бы не видела воочию всех трудностей материнства.
— Ведь твой ночной горшок стоит рядом с кроватью, — слышала я раздраженный голос Дженни у дверей моей спальни, когда она вела маленького Джейми назад, в детскую. — Ты, наверное, даже наткнулся на него, когда шел ко мне. Почти каждую ночь ты приходишь ко мне, чтобы пописать в мой горшок. Зачем?
Постепенно ее голос затих, удаляясь, и я улыбнулась, продолжая мысленно исследовать свой кишечник.
Но была еще одна причина, по которой я не завидовала Дженни. Вначале я боялась, что после неудачных родов что-то нарушилось у меня внутри, но теперь эти опасения исчезли. По мере того как я заканчивала исследование своего организма и перед тем как погрузиться в глубокий сон, я почувствовала, что у меня все в порядке. Если я смогла зачать однажды, это может случиться снова. Нужно лишь время. И Джейми.
Шаги Дженни теперь были слышны с другой стороны. Она спешила уже на сонный плач Мэгги.
— Дети, конечно, радость, но требуют забот, — пробормотала я, засыпая.
В течение всего следующего дня, занимаясь домашними делами, мы неизменно ждали и прислушивались к каждому звуку, доходящему издалека.
— Их задержали там какие-нибудь дела, — говорила рассудительная Дженни. Но я видела, что каждый раз, проходя мимо окна, она на секунду задерживается, чтобы бросить быстрый взгляд на тропинку, ведущую к дому.
Что касается меня, то мое воображение разыгралось вовсю. Письмо, подписанное королем Георгом и подтверждающее полное прощение Джейми, хранилось в одном из ящиков письменного стола в его кабинете. Джейми считал это унизительным и, если бы не я, давно сжег бы его, но я упросила на всякий случай сохранить письмо.
Сейчас мое воображение рисовало страшные картины. Прислушиваясь к звукам, долетающим сквозь вой зимнего ветра, я видела, как Джейми снова хватают солдаты в красных мундирах, бросают его в тюрьму и ему грозит петля палача.
Мужчины вернулись лишь к вечеру. Лошади едва передвигались под тяжестью мешков с солью, они привезли также иголки для шитья, специи и другие мелочи, которые невозможно было разыскать в Лаллиброхе.
Я услышала лошадиное ржанье у конюшни и бросилась вниз по лестнице, столкнувшись с Дженни, которая тоже выскочила из кухни.
Неописуемая радость охватила меня, когда я увидела в амбаре высокую фигуру Джейми. Я побежала через двор, прямо по снегу, и бросилась ему в объятия.
— Где ты, черт тебя побери, так долго пропадал? — спросила я.
Прежде чем ответить, он крепко расцеловал меня. Его лицо было холодным, губы приятно пахли виски.
— Мм, на ужин сегодня колбаса? — с надеждой вопросил он, принюхиваясь к запаху моих волос, пахнущих кухонным дымом. — Это хорошо. Я ужасно голоден.
— Bangers с картофельным пюре, — сказала я. — Так где же ты был?
Он засмеялся, отряхивая снег с пледа:
— Bangers с пюре. Это что — такая еда?
— Сосиски с картофельным пюре, — перевела я. — Прекрасное традиционное английское блюдо, совершенно неизвестное в Шотландии, до которой рукой подать. Так где же вы были эти два дня, противный шотландец? Мы с Дженни беспокоились о вас.
— Ну, с нами произошел несчастный случай, — начал Джейми и тут заметил маленькую фигурку Фергюса с фонарем. — О, ты принес фонарь, Фергюс? Вот молодец! Поставь его вон там, подальше, чтобы солома не загорелась, и отведи эту бедную скотину в конюшню. Когда освободишься, можешь отправляться ужинать. Надеюсь, ты еще в состоянии есть? — Он шутливо потрепал Фергюса за ухо. Мальчик увернулся и засмеялся в ответ. По-видимому, инцидент, имевший место в амбаре накануне, был полностью исчерпан и не оставил обиды у Фергюса.
— Джейми, — серьезным тоном продолжала я. — Если ты не перестанешь говорить о еде и лошадях и не скажешь, что за несчастный случай произошел с вами, я дам тебе хорошего пинка, хотя сделать это мне будет нелегко, поскольку я в домашних туфлях, но уж постараюсь.
— Угрожаешь? — засмеялся он. — Ничего серьезного, Саксоночка, мы только…
— Айен! — Дженни, замешкавшаяся с Мэгги, появилась как раз в тот момент, когда ее муж ступил в полосу света, отбрасываемую фонарем.
Удивленная тревогой, сквозившей в ее голосе, я повернулась и увидела, как она бросилась вперед и стала ощупывать лицо Айена.
— Что случилось? — повторяла она. Каким бы незначительным ни был этот несчастный случай, он оставил заметный след на лице Айена. Один глаз у него наполовину заплыл, и на этом месте был огромный синяк. И вдоль одной щеки тянулся свежий шрам.
— Со мной все в порядке, — сказал он, ласково похлопывая обнимавшую его Дженни по спине.
Они обнялись, неловко зажав между собой маленькую Мэгги.
— Только небольшой синяк здесь и здесь.
— Спускаясь по склону холма в двух милях от деревни, по очень плохой дороге, мы спешились и вели лошадей под уздцы. Айен наступил на кротовую нору и сломал ногу, — объяснил Джейми.
— Деревянную ногу, — добавил Айен.
— Нам пришлось мастерить новую ногу, поэтому мы и задержались, — подытожил Джейми.
— И все это из-за крота! — с досадой воскликнула Дженни.
Молчаливые, мы вошли в дом. Миссис Крук и я стали подавать ужин, а Дженни промыла рану на лице Айена настойкой лесного ореха и взволнованно расспрашивала о других ранах и ушибах.
— Ничего страшного, — уверял ее Айен. — Только синяки здесь и здесь.
Однако я заметила, что обычная его хромота еще больше усилилась. Мы перекинулись с Дженни несколькими успокоительными фразами, пока убирали тарелки, а потом, когда собрались в столовой, чтобы разобрать привезенные сумки, она опустилась на коврик перед Айеном и попросила показать ей его новую ногу.
— Давай снимем ее, — твердо сказала она. — Ты поранился, и я хочу, чтобы Клэр осмотрела твою ногу. Она скорее поможет тебе, чем я.
Ампутация была проведена удачно, и явно опытной рукой. Армейскому хирургу, который ампутировал голень, удалось спасти коленную чашечку и связки. Это позволяло Айену двигаться более свободно. Но при падении коленные связки послужили скорее помехой, нежели преимуществом.
При падении Айен сильно повредил ногу. Острый конец протеза поранил культю, и уже только поэтому было просто невозможно опираться на нее. Вдобавок оказалось вывихнутым колено. Оно распухло и воспалилось.
Добродушное лицо Айена было таким же красным, как и поврежденная конечность. Я понимала его состояние и знала, что он сейчас ненавидит себя за свою временную беспомощность. Его смущение было так велико, что его можно было сравнить разве что с болью, которую причиняли его больной ноге мои прикосновения.
— Вот здесь у тебя порвано сухожилие, — сказала я, осторожно ощупывая опухоль под коленом. — Не могу сказать, насколько это серьезно, но достаточно серьезно. Здесь скопилась лимфа, поэтому нога опухла.
— Ты можешь ему помочь, Саксоночка? — Джейми заглянул через плечо и нахмурился.
Я покачала головой:
— Вряд ли. Разве что наложить компресс, чтобы уменьшить опухоль. — Я посмотрела на Айена, стараясь придать своему лицу самое бодрое выражение, которому научилась у матушки Хильдегард. — Сейчас тебе нужно лечь в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8