Джейми заставил лошадей идти медленно, время от времени покрикивая на них; Дункан, пошатываясь, брел рядом с упряжкой, хрипло причитая и держась за уздечку одной из лошадок, а Ян придерживал другую, чтобы уравновесить качания Дункана. Мы с Фергусом шли сзади, чтобы придать процессии более респектабельный вид, Фергус нес на согнутой руке недавно приобретенную лопату и бормотал себе под нос ужасные предсказания насчет того, что всем нам наверняка придется ночевать в тюрьме за нарушение ночного покоя Чарльстона.
Церковь тоже стояла на тихой улице, и до ближайшего к ней дома было довольно далеко. Это было и к лучшему, если мы не хотели привлекать к себе внимания, но это также значило, что на кладбище при церкви отчаянно темно, и ни свет ближайшего фонаря, ни свет случайной свечи в окне не рассеют мрака.
Огромная магнолия нависла над воротами, ее кожистые листья поникли от жары, а ряд сосен, днем предлагавших вам тень и отдых от жары, ночью не давали проникнуть к земле ни единому лучику луны или звезд, так что церковный двор был черным, как… ну да, как склеп.
Идти сквозь эту черноту было все равно что протискиваться между занавесями из черного бархата, надушенными смолой прогретых солнцем сосен; это были бесконечные пласты чего-то мягкого, терпкого… Ничто не могло быть более непохожим на холодную чистоту нашей Горной страны, чем эта удушающая южная атмосфера. Но при этом едва заметные клочки тумана висели над темными кирпичными стенами, и мне очень не хотелось вспоминать подробности истории, рассказанной Джейми, — истории о tannasq .
— Мы поищем подходящее местечко. А ты подержи лошадей, Дункан, — Джейми соскользнул вниз с козел и взял меня за руку. — Может, лучше будет поближе к стене? — сказал он, ведя меня к воротам. — Мы с Яном будем копать, ты подержишь фонарь, а Фергус может постоять на страже.
— А Дункан? — спросила я, оглянувшись назад. — С ним ничего не случится? — Шотландца уже не было видно, его высокая тощая фигура растаяла в тени лошадей и фургона, но зато его было хорошо слышно.
— Он будет старшим могильщиком, — ответил Джейми, и в его голосе послышался смешок. — Нагнись, Сасснек! — Я машинально наклонила голову, чтобы не стукнуться о низко нависшую ветку магнолии; не знаю, то ли Джейми действительно видел в полной тьме, или его выручал инстинкт, — но я никогда не замечала, чтобы он спотыкался или на что-то налетал, как бы темно ни было вокруг.
— Неужели ты думаешь, что никто не заметит свежую могилу? — пробормотала я.
В церковном дворе оказалось на самом деле не совсем темно; едва выйдя из-под магнолии, я различила смутные очертания могильных камней, казавшихся в ночи невесомыми, но зловещими, и легкий туман, поднимавшийся от густой травы у их подножий.
Мои ноги запутались в этой траве, когда мы пробирались между надгробиями. Мне казалось, я ощущаю молчаливые волны недовольства нашим вторжением, поднимавшиеся из-под земли. Я налетела подбородком на камень и прикусила губу, едва удержавшись, чтобы не извиниться вслух перед тем, кто лежал под этим камнем.
— Думаю, заметят, — Джейми выпустил мою руку, чтобы пошарить в своем кармане. — Но если священник потребовал денег за то, что мы сами похороним Гэйвина, я не думаю, чтобы он стал трудиться и выкапывать его бесплатно, а?
Малыш Ян возник из тьмы прямо возле моего локтя, жутко перепугав меня.
— Вон там есть свободное местечко, дядя Джейми, у северной стены, — сказал он очень тихо, хотя нас явно никто не мог услышать. Помолчав немного, парнишка чуть придвинулся ко мне. — Очень тут темно, а? — голос Яна звучал как-то неуверенно. Он выпил почти столько же, сколько Джейми или Фергус, но в то время как в мужчинах спиртное пробудило мрачный юмор, на мальчишку оно явно подействовало подавляюще.
— Ага, вот оно. Я прихватил из таверны огарок свечи… погодите-ка, — легкий шорох сообщил нам о том, что Джейми ищет кремень и трутницу.
Окружавшая нас непроглядная тьма вызвала во мне такое ощущение, словно я лишилась тела, став чем-то вроде призрака. Я подняла голову и увидела звезды, плохо различимые сквозь густой воздух, — они просто не в силах были донести свой свет до земли, рождая лишь чувство безмерного расстояния и бесконечной отдаленности.
— Похоже на канун Пасхи, — негромко произнес голос Джейми, сопровождаемый скребущими звуками от ударов кремня. — Я однажды видел эту службу, в Париже, в Нотр Дам. Поосторожнее, Ян, тут камень… — Глухой удар и сдержанный стон сообщили нам, что Ян уже обнаружил камень самостоятельно.
— В соборе было совсем темно, — продолжал Джейми, — но каждый, кто пришел на ту службу, должен был купить при входе маленькую свечку, их продавала какая-то старая карга. Это было примерно так… — Я скорее почувствовала, чем увидела его жест, указующий на небо над головой, — огромный купол вверху, и тишина полная, и людей набито полно, стоят бок о бок… — Хотя жара так и не спала, я невольно содрогнулась при этих словах, напомнивших мне о мертвецах вокруг нас, молчаливо лежавших бок о бок в ожидании грядущего воскресения.
— А потом, когда я уже думал, что не выдержать этой тишины и этой толпы, у двери раздался голос священника: «Христос воскрес!» — и прислужники тут же зажгли огромную свечу, которую он держал. И от ее огня все зажгли свои свечки, и свет побежал по проходам, во все стороны сразу!
Теперь я видела его руки, слабо освещенные искрами, летевшими от кремня.
— И церковь как будто ожила от тысяч крошечных огоньков, но именно первая свеча разорвала тьму.
Скребущие звуки прекратились, Джейми отвел ладонь, которой прикрывал едва родившееся пламя. Оно набрало силу и осветило снизу его лицо, позолотив высокие скулы и лоб, и затенив глубоко сидящие глаза.
Джейми поднял свечу, оглядывая неясно вырисовывавшиеся таблички, такие же зловещие, как и камни надгробий.
— Христос воскрес, — тихо сказал Джейми, чуть наклоняясь к гранитной колонне с крестом, — почивай в мире, друг. — Насмешливая нота исчезла из его голоса, он говорил совершенно серьезно, и я почему-то вдруг успокоилась, как будто невидимый наблюдатель исчез.
А потом Джейми улыбнулся и отдал мне свечу.
— Посмотри, найдется ли тут подходящая для факела деревяшка, Сасснек, — попросил он. — Мы с Яном начнем, пожалуй, копать по очереди.

* * *
Я больше не тревожилась, но все равно чувствовала себя как могильный вор, стоя под сосной с факелом в руке и глядя, как малыш Ян и Джейми по очереди трудятся над все углубляющейся ямой; их обнаженные спины блестели от пота.
— Студенты-медики обычно платили людям за то, чтобы те крали свежие трупы с церковных кладбищ, — сказала я, протягивая свою влажную косынку Джейми, когда он в очередной раз выбрался из ямы, кряхтя от усилий. — Только таким образом они могли научиться рассекать ткани.
— Платили? — откликнулся Джейми. Он отер с лица пот и бросил на меня быстрый косой взгляд. — Или платят?
К счастью, несмотря на факел, было слишком темно, чтобы Ян мог заметить, как я вспыхнула. Это была не первая ошибка, допущенная мной, и вряд ли она была последней, но по большей части подобные оплошности вызывали всего лишь недоуменный взгляд, если их вообще замечали. Правда просто-напросто была такова, что никто и вообразить ее не мог.
— Думаю, они это и теперь делают, — признала я. И слегка содрогнулась при мысли о том, что можно остаться один на один с только что выкопанным из земли и ничем не обработанным телом, все еще пахнущим землей оскверненной могилы. Конечно, набальзамированные трупы, лежащие на безупречно чистых металлических столах, тоже не слишком приятны, но официальная обстановка их осмотра хотя бы отодвигает немного в сторону гниющую реальность смерти.
Я с силой выдохнула через нос, пытаясь избавиться от запахов, воображаемых и засевших в памяти. Когда я вдохнула, мои ноздри наполнились ароматами влажной земли и горячей смолы, капавшей с моего факела, и слабым, прохладным отзвуком живого духа сосен, высившихся над нашими головами.
— Они еще берут бездомных и преступников из тюрем, — малыш Ян, похоже, слышавший наш обмен репликами, хотя и не понявший его, воспользовался возможностью на минутку прекратить работу, оперся на черенок лопаты и вытер лоб. — Па рассказывал мне о том, как его как-то раз арестовали, поймали в Эдинбурге и заперли в Толбуте. Он сидел в камере еще с тремя мужчинами, и у одного из них была чахотка, и он страшно кашлял, не давал им уснуть ни днем, ни ночью. Ну, а потом как-то ночью кашель прекратился, и они увидели, что он мертвый. Но па сказал, они так устали, что даже не смогли прочитать над ним молитву, а просто уснули.
Парнишка ненадолго замолк и почесал свербевший нос.
— Па сказал, что он проснулся от того, что кто-то схватил его за ноги, а еще кто-то — за руки, и подняли. Он дрыгнул ногами и закричал, и тот, кто держал его за руки, тут же их отпустил, так что па грохнулся головой о каменный пол. Он сел и стал тереть макушку, и тут увидел, что прямо перед ним стоит доктор из тюремной больницы, и с ним — два парня, которых док привел, чтобы утащить труп в анатомичку.
Ян ухмыльнулся во весь рот при этом воспоминании, и отвел со лба влажные волосы.
— Па сказал, он не знает, кто больше перепугался, он сам или эти парни, которые схватили не того. И еще па говорил, что доктор вроде как сожалел, что помер не тот, кто надо — дескать, па более интересный экземпляр, потому что у него ноги нет.
Джейми засмеялся, поднимая руки, чтобы дать отдых плечам. С лицом и торсом, перемазанными красной землей, с волосами, стянутыми сзади, с платком, повязанным на лоб, он выглядел так же непристойно, как настоящий могильный вор.
— Да, я помню эту историю, — сказал он. — Ян тогда заявил, что все доктора — вурдалаки, и нет для них достойного наказания, — он усмехнулся, глядя на меня; я ведь была врачом-хирургом — в моем собственном времени, но здесь я могла быть всего лишь знахаркой, искусной в лечении травами.
— К счастью, я не боюсь вурдалаков, — сообщил он и наклонился ко мне, чтобы быстро поцеловать. Его губы были теплыми и имели вкус эля. Я могла рассмотреть в тусклом свете капли пота, повисшие на курчавых волосах на его груди, и его соски, похожие на темные бутоны. От мысли о том, что ничего невозможно изменить в нашем зловещем окружении, по моей спине пробежала дрожь. Он заметил это и заглянул мне в глаза. Потом глубоко вздохнул, и я тут же ощутила всю тесноту лифа моего платья и тяжесть грудей, зажатых пропотевшей тканью.
Джейми слегка шевельнулся, переменив позу так, чтобы тесные штаны не слишком давили на его плоть.
— Черт, — тихо пробормотал он. Потом опустил глаза и отвернулся с печальной улыбкой.
Я не ожидала этого, но я, конечно, все поняла. Внезапный порыв страсти был обычной, хотя и специфической реакцией на близость смерти. Солдаты испытывают подобное во время затишья между боями; то же случается и с врачами, видящими кровь и сражения. Возможно, Ян был совершенно прав, считая докторов вурдалаками.
Рука Джейми коснулась моей спины, и я вздрогнула, а с факела посыпались искры. Джейми забрал у меня факел и кивнул в сторону соседней могилы.
— Сядь, Сасснек, — сказал он. — Незачем тебе стоять так долго.
Во время кораблекрушения я сломала берцовую кость левой ноги, и хотя она срослась быстро, время от времени нога еще давала о себе знать.
— Я в порядке.
Но все-таки я шагнула к камню, по пути погладив Джейми. Он источал жар, но его обнаженная кожа оказалась прохладной, пот, испаряясь, остудил ее. Я почувствовала его запах.
Я посмотрела на него и увидела пупырышки, покрывшие кожу там, где я коснулась ее. Я тяжело сглотнула, отгоняя внезапно нахлынувшее видение: мы с ним обнимаемся в темноте, на смятой траве…
Его рука чуть задержалась на моем локте, когда он помогал мне сесть на камень. Рядом лежал Ролло, он часто дышал, и капли его слюны поблескивали в свете факела. Раскосые желтые глаза прищурились на меня.
— Даже и не думай, — я прищурилась в ответ. — Попробуй только укусить меня, и я затолкаю башмак тебе в глотку!
— Уаф… — негромко ответил Ролло. Он опустил морду на лапы, но лохматые уши настороженно шевелились, ловя едва заметные звуки.
Лопата мягко вонзилась в землю у ног Яна, он выпрямился, вытер пот с лица грязной ладонью, оставив черные полосы на подбородке. Переведя дыхание, он посмотрел на Джейми, изобразив на лице полное изнеможение и даже высунув язык.
— Ай, я думаю, достаточно глубоко, — кивнув, ответил Джейми на его молчаливую мольбу. — Я принесу Гэйвина.
Фергус неуверенно нахмурился, черты его лица казались в свете факела более острыми.
— Разве тебе не понадобится помощь, чтобы перенести тело? — Видно было, что ему совсем не хочется браться за эту работу, но он все же предложил. Джейми криво улыбнулся ему.
— Я вполне справлюсь, — сказал он. — Гэйвин был маленьким человеком. Но ты можешь нести факел, посветишь мне.
— Я тоже пойду, дядя! — Малыш Ян торопливо выбрался из ямы, его тощие плечи блестели от пота. — Вдруг тебе все-таки надо будет помочь? — добавил он, отдуваясь.
— Боишься остаться в темноте? — язвительно спросил Фергус. Я подумала, что темнота и на него повлияла, заставив нервничать; хотя он часто дразнил Яна, к которому относился как к младшему брату, все же он редко бывал по-настоящему суров с мальчиком.
— Да, боюсь, — просто ответил Ян. — А ты нет?
Фергус открыл рот, вздернув брови, — но тут же снова закрыл его, не сказав ни слова, и повернулся к черному пятну крытого выхода на кладбище, предназначенного для выноса гробов, в котором исчез Джейми.
— Тетя, тебе не кажется, что тут жутковато? — тихо пробормотал Ян за моим плечом, подобравшись настолько близко ко мне, насколько позволяла путаница камней, и следя за мельканием факела в руках Фергуса. — Я все думаю о той истории, которую дядя Джейми рассказал. И думаю, что теперь, когда Гэйвин умер, может быть, та холодная штуковина… ну, я имею в виду, тебе не кажется, что оно может… прийти за ним? — Слышно было, как Ян сглотнул, выговорив наконец свой вопрос, и мне показалось, будто чей-то ледяной палец коснулся моей спины, у самого основания шеи.
— Нет, — ответила я, пожалуй, слишком громко. Я схватила руку Яна, не потому, что мне была нужна поддержка, а чтобы укрепить его пошатнувшийся дух. — Конечно, нет! Идем!
Его кожа была липкой от высохшего пота, но его мускулы все же показались мне надежной защитой. Его почти невидимая фигура слегка напоминала Джейми; Ян был почти так же высок, как его дядя, и почти так же силен, хотя продолжал еще расти и выглядел долговязым и неуклюжим, как любой подросток.
Мы оба с искренним облегчением шагнули в слабое пятно света, испускаемого факелом Фергуса. Этот мерцающий свет сочился сквозь колеса фургона, бросая тени, похожие на растянутую в пыли паутину. На дороге было так же жарко, как на кладбище, но воздуха здесь было все-таки побольше, и когда мы вышли из-под удушающих крон деревьев, дышать стало легче.
К моему немалому удивлению, Дункан не спал; он сидел, ссутулившись, на месте кучера, похожий на сонную сову, его плечи почти касались ушей. Он что-то напевал себе под нос, но умолк, завидев нас. Долгое ожидание, похоже, слегка протрезвило его; он довольно уверенно спустился на землю и пошел к задней части фургона, чтобы помочь Джейми.
Я с трудом сдержала зевок. Я знала, что буду просто счастлива, когда мы наконец покончим с этой печальной процедурой и отправимся спать, даже если постелью нам послужит всего лишь куча листьев.
— Ifrinn an Diabhuil! A Dhia, thoir cobhair!
— Sacr?e Vierge!
Моя голова резко дернулась. Все разом закричали, а лошади, напуганные, заржали и принялись рваться из упряжи, заставив фургон подпрыгивать и раскачиваться, как пьяный таракан.
— Гав! — сообщил Ролло.
— Иисусе! — выдохнул Ян, таращась куда-то за фургон. — Иисусе Христе!
Я повернулась в ту же сторону — и завизжала. Бледная фигура выглядывала из спальной части фургона, раскачиваясь в такт с ним.
Ролло подобрал зад и с рычанием метнулся сквозь тьму, добавив свой голос к крикам Джейми и Яна и жуткому вою привидения.
За своей спиной я слышала французские ругательства — это Фергус бежал назад в церковный двор, спотыкаясь и грохоча по камням.
Джейми уронил факел; тот подмигнул и зашипел на пыльной дороге, грозя погаснуть. Я упала на колени, схватила его и взмахнула, отчаянно стараясь оживить пламя.
Хор криков и рыков нарастал, и когда я встала, держа факел в руке, то обнаружила, что Ян сражается с Ролло, пытаясь удержать зверюгу подальше от смутно видимых фигур, сцепившихся в облаке пыли.
— Arr?te, esp?ce de cochon! — Фергус вырвался из темноты, вооруженный лопатой. Обнаружив, что на его слова никто не обратил внимания, он шагнул вперед и опустил лопату на голову пришельца с громким «бамс!» Потом повернулся к Яну и Ролло.
— И ты тоже помолчи! — сказал Фергус собаке, грозя лопатой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13