Та растерянно мигнула и ошалело поглядела на сестру:
— Неужели?
— Вот. — Ехидно улыбнувшись, Ренни протянула сестре чашку чаю. — Я успела приготовить его, пока ты грезила наяву.
Мэри покорно приняла предложенное ей угощение. Она уютно устроилась в огромном старинном кресле, укрыв ноги под подолом зеленого охотничьего костюма. Ренни уселась напротив, на низеньком диване, подогнув под себя ноги точно таким же образом. Поза ее выглядела нарочито небрежно, однако она не смогла скрыть любопытства, горящего в глазах. Мэри почувствовала себя очень уютно. Даже настырность Ренни не раздражала, а успокаивала. Все это выглядело так, словно две сестры тихонько шепчутся в детской, поверяя друг другу свои секреты после того, как взрослые уложили их спать.
— Итак, — не унималась Ренни, — о чем ты думала?
— Прешься напролом, как всегда, — заметила Мэри. — И ни капли уважения к праву человека на личную жизнь.
— Верно, — бесхитростно призналась Ренни и, видя, что Мэри все еще колеблется, добавила:
— Это касается вас с мамой? Между вами что-то произошло?
Мэри потупилась и принялась разглядывать свою чашку. Благодаря этому ей удалось скрыть облегчение, мелькнувшее у нее на лице.
— Между нами много чего произошло, — чистосердечно призналась она. — И началось это тогда, когда она не смогла принять мое решение, а я не смогла смириться с ее неприятием.
Ренни с сочувствием кивнула:
— И даже Майкл с Мегги не смогли ее уговорить?
— Я и не думала их об этом просить. — Старшая сестра предупреждающе посмотрела на младшую и добавила:
— И тебя тоже не прошу. Не суйся куда не надо.
— Да я даже не знаю, с чего начать, — заверила Ренни.
Как будто подобная мелочь когда-то ее останавливала. Правда, грозный взгляд старшей сестры заставил младшую на минуту задуматься. И она невольно, словно защищаясь, вскинула руки вверх. В прежние времена Мэри не упускала случая выдрать у Ренни пару-другую каштановых прядей, чтобы привести ее в чувство. Девушка решилась опустить руки только тогда, когда во взгляде старшей сестры угроза сменилась лукавством.
— Вот-вот, не забывай, что я скора на расправу, — суховато произнесла Мэри.
— Значит, мама совсем ничего не хочет понять? — серьезно спросила Ренни, не обращая внимания на угрозу.
— Откуда я знаю. Она пресекает даже намеки на эту тему.
— Эх, Мэри, — грустно вздохнула Ренни.
— По пути в Денвер мы только и знали, что обменивались мнениями о всяческой ерунде. О погоде. О книгах. О пассажирах из встречных поездов. Мы таскались по бесчисленным магазинам в бесчисленных городах, покупая подарки внукам. Но стоило только мне коснуться в разговоре моего желания учительствовать, я наталкивалась на ледяное молчание. И всякий раз мама принималась плакать, застав меня за чтением Библии.
Слова давались Мэри с трудом, их приходилось проталкивать через комок, отчего-то вдруг возникший в горле. Ренни тоже почувствовала, как слезы подступили к глазам:
— Бедная ты, несчастная, — прошептала она.
— Обе мы несчастные, — горестно усмехнулась Мэри. — Я ни минуты не сомневалась, что мама сознательно дала делу такой оборот. Просто теперь она и сама растерялась и не знает, как ей быть. — Мэри пригубила свой чай. Ароматный, пахнущий медом напиток смягчил ее пересохшее горло. — Пока мы гостили у Мегги, мне казалось, что наступил какой-то прогресс. Мама уже не выглядела такой мрачной. И терпела, когда мы с Мегги обсуждали мое решение покинуть монастырь. — Мэри невесело усмехнулась. — Во всяком случае уже не выскакивала из комнаты как ошпаренная, стоило мне завести об этом речь.
— И что дальше?
— Ничего. По крайней мере она не сделала ничего. Боюсь, я сама все испортила. — Мэри сокрушенно вздохнула, увидев на лице Ренни растерянность. — Это случилось, когда мы уезжали от Мегги. Они с мамой закрылись на кухне и о чем-то шептались на прощание, пока я собирала вещи. Оказалось, что мама забыла одно из платьев в шкафу, и я открыла ее сундук, чтобы сложить его вместе с остальными. — Тут у Мэри перехватило дыхание от подступивших рыданий. Она запрокинула голову, стараясь подавить слезы, и едва не выронила чашку с блюдцем. Почувствовав, что Ренни вложила ей в руку платок, Мэри благодарно улыбнулась:
— Спасибо! — и вытерла глаза, а платок сжала в кулаке.
Ренни опустилась на колени перед сестрой и, ласково сжав ее руки, спросила:
— Так что же ты нашла в сундуке? Мэри! Что там было?
Мэри с трудом перевела дыхание и прошептала:
— Монашеское платье! Мама повсюду таскала его с собой!
Ренни понурилась, не зная, кого ей больше жаль: сестру или мать.
— Неужели она надеялась, что ты передумаешь?
— Нет, все оказалось гораздо хуже.
— Хуже?
— Там было не мое платье.
— Не твое?.. — совсем опешила Ренни.
— Нет, не мое. По-моему, оно было сшито для мамы. — Мэри видела, что Ренни не верит своим ушам. Она и сама не сразу в это поверила, когда нашла платье. — Понимаешь, трудно сказать, как сложилась бы мамина жизнь, если бы она не приехала в Америку или не повстречалась с Джеем Маком. Поэтому я не беру на себя смелость судить, что именно она замыслила, когда взяла с собой монашеское одеяние, однако отлично помню, что почувствовала в тот момент я сама. — На щеке ее нервно забилась жилка. — Это было послание, предназначенное для меня. — Даже сейчас Мэри ничего не могла поделать с яростью, разгоревшейся в сердце. Она до боли стискивала зубы, понимая, что может наговорить лишнего.
Ренни понимала, почему сестра замолчала.
— Ты ведь знаешь, что она по-прежнему тебя любит… — тихонько произнесла она.
Душа Мэри рвалась на части. Девушка потупилась, чтобы не отвечать на пытливый, проницательный взгляд Ренни. Она не могла отделаться от назойливой мысли, что все это только чувства, только неопределенные чувства и догадки.
Гарри Бишоп поставил стул в коридоре, всего в футе от решетки камеры Райдера. Флоренс сухо поблагодарила его и села, отослав прочь повелительным взмахом трости. Пока дверь за часовым не закрылась, она не промолвила ни слова.
— Тебе что, нечего сказать? — осведомилась она, увидев, что Райдер при ее появлении отвернулся лицом к стене.
— Что вам здесь нужно? — неохотно обернувшись, буркнул он.
— Ну и ну… Вот так милая встреча, — Флоренс очень старалась, чтобы ее голос звучал обиженно, но — без толку. Прошло едва ли девять часов с тех пор, как Райдеру вынесли приговор. Стало быть, жить ему оставалось менее двух суток.
— Флоренс, я имел в виду лишь то, что вам не следовало сюда приходить. Если это дойдет до генерала Гарднера…
— Позволь мне самой разбираться с собственным сыном!
— Но ведь здесь замешан еще и Гарри Бишоп, — возразил Райдер. — И ему не приходится рассчитывать на генеральское снисхождение. — Райдеру было известно, что Флоренс не постеснялась прибегнуть к подкупу часового, чтобы получить возможность постоянно навещать пленника, и до поры до времени им это сходило с рук. Но все же оставалась опасность разоблачения, и Райдер то и дело протестовал против такой беспечности. Но его почти не слушали, однако он все равно возражал — поскольку понял, что именно этого от него и ждут. Судя по всему, Флоренс Гарднер развлекалась обстановкой тайного заговора, находя удовольствие в хождении по лезвию бритвы. — Да я и не ожидал увидеть вас сегодня, — добавил Райдер. — Вы исчезли до окончания суда.
Действительно, когда суд собрался объявить приговор, Флоренс предпочла удалиться к себе в комнату. Не крутиться же ей среди остальных офицерских жен, откровенно жаждавших крови! Никто не разделял ее веры в невиновность Райдера — тем более разведчик не мог представить суду ни одного мало-мальски весомого доказательства. Для Флоренс было невыносимо сознание того, что Маккея приговорит к повешению не кто иной, как ее собственный сын.
— Я не желала там присутствовать, — коротко призналась она, прежде чем перейти к главной цели своего визита:
— Зато там был твой дядя.
— Я видел.
— Вот как? А он уверял, что ты даже головы в его сторону не повернул!
Лицо Райдера оставалось похожим на непроницаемую маску. Он ничего не ответил — просто молча смотрел на Флоренс.
— Он хотел навестить тебя нынче вечером, — продолжила Флоренс, — и Джошуа дал разрешение, но сенатор сказал, что ты сам отказался от свидания.
— Он был здесь, и очень быстро ушел.
— Потому что ты отказался с ним разговаривать.
— Верно.
— Уилсон Стилвелл верит в тебя, — грустно, с сочувствием, сказала Флоренс. — Он пришел потому, что хотел помочь!
Райдер решил не разочаровывать ее относительно намерений сенатора.
— Так вы за этим сюда явились? Заставить меня повидаться с ним опять?
— Отчасти — да, — имела мужество признаться Флоренс.
— А еще почему?
В горле у нее стоял комок, однако старуха старалась не опускать взгляда. Хотя очень трудно было выдержать пронзительный, всезнающий взор холодных серых глаз Райдера.
— Потому что хочу попрощаться. Больше я сюда не приду. К тебе не пропустят никого, кроме офицеров и священника. Гарри предупредил меня об этом приказе. И на сей раз он не станет делать исключений. Еще он сказал, что сюда больше не пропустят даже сенатора Стилвелла.
— Генерал опасается попытки бегства, — холодно усмехнулся Райдер.
Флоренс кивнула:
— Он ворчал об этом весь вечер. Боится, что чихуахуа постараются тебя отбить.
Райдер не мог не подивиться тому, с какой удивительной тупостью военные не желают хотя бы поверхностно постичь психологию своего противника, — Ничего такого не случится, — сказал он. — Чихуахуа не решатся нападать на форт. У них для этого не хватит ни воинов, ни оружия.
— Не забывай, все уверены в том, что апачи накупили кучу оружия после резни в каньоне Колтера!
Райдер не стал спорить. Он просто сказал:
— Чихуахуа не станут меня спасать. Это не в их правилах. Даже если бы я был для них чрезвычайно ценен — а это, как тебе известно, совсем не так, — то и тогда бы они удовлетворились лишь местью солдатам.
— Значит, заварухи следует ожидать позднее, — мрачно заключила Флоренс. — После того, как тебя…
— Как меня повесят, — закончил Райдер фразу, которую не смогла закончить она.
Старуха что было сил вцепилась в трость. Не решаясь взглянуть в глаза Райдеру, она принялась разглядывать побледневшие от напряжения, изуродованные ревматизмом суставы и источенную временем желтую кожу, сквозь которую отчетливо проступали вены. Ей давно следовало поразмыслить о своем смертном часе. А вместо этого приходится размышлять о смертном часе Райдера.
— Я могла бы помочь тебе бежать, — почти прошептала она.
Райдер вскочил и прижался лицом к решетке.
— Послушайте, Флоренс! — Он дождался, пока та поднимет лицо. Старая леди постоянно предлагала ему свою помощь и всякий раз натыкалась на отказ. Ведь она даже представить себе не может, как губительно отразится его бегство на карьере ее собственного сына — не говоря уже о репутации. В отличие от Флоренс, без конца проклинавшей сына за неспособность разглядеть очевидное, Райдер относился к этому спокойно. Учитывая то, что рассказали солдаты, уцелевшие в каньоне Колтера, было бы смешно ожидать от генерала каких-то иных действий. — Постарайтесь не думать об этом впредь, а если все же подумаете — не пытайтесь ничего предпринимать!
— Но…
— Нет. — Он решительно накрыл ладонью ее руки.
— Отлично, — язвительно ответила Флоренс. — Могу только заметить, что, доведись мне попасть в такую передрягу, я бы не сдалась без боя!
Райдер отошел в дальний угол камеры и уставился в окно. Вечер выдался прохладный. Он наслаждался свежим ветерком, налетавшим сюда из пустыни.
— Стало быть, вот как вы обо мне думаете, Флоренс? Что я сдался без боя?
— А разве не так?
— Но я же твердил им, что невиновен! И никто мне не поверил! — Райдер тут же поправился:
— Никто, кроме вас.
— Не правда! Твой дядя поддержал тебя, и генерал Холстид не поленился приехать из Флагстаффа, чтобы выступить в твою защиту!
Райдер надолго задумался. Он глядел в окно, из которого были видны только офицерские помещения.
— Вам пора уходить, — заметил он. — Не дай Бог, генерал узнает, что вы сейчас вовсе не отдыхаете за книгой у себя в комнате.
— Я сказала ему, что пошла в гости к Салливанам, — небрежно отмахнулась Флоренс. — Сегодня к миссис Салливан приехали мать и сестра, которых мне и представили за обедом. Миссис Маккензи довольно мила, а вот про вторую особу не знаю что и сказать. Витает где-то в облаках. Из нее и лишнего слова не вытянешь!
Райдер слушал ее вполуха. Он и раньше почти не обращал внимания на народ, появлявшийся и исчезавший в форту. Тем более он был равнодушен к этим людям теперь. Он даже не мог припомнить, говорила ли ему Флоренс, что это за Салливаны и какого черта им понадобилось в форту Союза.
— Вот как? — невпопад пробурчал он.
Ты сейчас ведешь себя совсем как она! — фыркнула старуха и постучала тростью по решетке, стараясь привлечь его внимание. — Мог бы хоть бы из вежливости сделать вид, что слушаешь! Мисс Деннехи буквально подскочила на месте, когда упомянули твое имя, вот я и подумала… — Флоренс умолкла на полуслове, но не оттого, что Райдер ее перебил, — она поняла, что впервые за эти месяцы полностью завладела его вниманием! Он насторожился, пронзительные глаза его сощурились. На миг старухе показалось, что Райдер вот-вот набросится на нее, и она даже порадовалась, что между ними решетка. — Чего ты на меня так уставился?
— Вы сказали — Деннехи?.. — так же настороженно переспросил он.
— Ну… да, — растерянно промямлила Флоренс. — Она сказала, что я могу звать ее просто Мэри, но мне показалось, что это не более чем дань вежливости, ведь в разговоре…
— Мэри Деннехи? — повторил он. — Мэри Френсис Деннехи?!
— По-моему, так.
— Сестра Мэри Френсис?
— Ну да. Она — сестра Ренни, — ответила невпопад Флоренс, так как не правильно поняла вопрос.
Райдер одними губами повторил:
— Ренни?.. Почему вы до сих пор не сказали мне, что миссис Салливан и есть Ренни?
Флоренс беспомощно воздела руки. Трость с грохотом упала на пол.
— Я же рассказывала тебе, что она приехала сюда с мужем. И постоянно расписывала ее уморительных близняшек. И говорила, что они с мужем строят здесь железную дорогу. — Старуха сердито погрозила пальцем:
— Это ты все пропустил мимо ушей!
«Только оттого, что не знал самой важной подробности», — подумал он. Впрочем, теперь это не имеет значения. Райдер подскочил к решетке, подхватил Флоренс под руки и заставил приподняться. Она оказалась достаточно близко, чтобы он мог поцеловать ее в лоб. Но Райдер не сделал этого. Ибо жгучее нетерпение вытеснило из его сознания все мысли о благодарности.
— Я хочу ее видеть, — только и смог произнести он.
Флоренс и виду не подала, что Райдер делает ей больно, — она была необычайно рада тому, что его удалось вернуть к жизни.
— Миссис Салливан?
— Нет. Не ее. Ее сестру. Мэри Френсис.
— Ее не пропустят, даже если ты потребуешь. Я же говорила, Джошуа приказал только офицерам и…
— И священнику. Значит, ее пропустят. — И тем самым откроют Райдеру путь на волю. Он разжал руки, но по-прежнему не отходил от решетки. — Послушайте, Фло, если вы все еще готовы мне помочь, то у меня возник план…
Флоренс Гарднер не теряла времени даром. Уже на следующее утро она пригласила Мэри составить ей компанию на время утреннего моциона. Она разослала вежливые приглашения всем, кому могла, и теперь лишь молилась о том, чтобы все получилось как надо. Ренни извинилась и отказалась, сославшись на занятость. Мойра предпочла провести время с внучками. Флоренс чувствовала, что и Мэри отказалась бы, если бы это не выглядело невежливо.
— С вашей стороны очень мило уважить старуху, — не преминула заметить Флоренс, спускаясь по ступенькам крыльца офицерского дома. — Я знаю, что вы вовсе не хотели идти.
Мэри собралась было отрицать очевидное, но передумала. Прямота Флоренс побудила девушку ответить ей тем же. «Наверняка это будет оценено по достоинству», — подумала она.
Флоренс раскрыла зонтик и повернулась к Мэри:
— Такая нежная кожа мигом обгорит на здешнем солнце!
— А мне нравится солнце, — запрокинув голову к небесам, возразила Мэри, но все же последовала примеру старухи. — Просто не верится, что Рождество не за горами.
— Слова истинной янки, — заметила Флоренс. — Сама я родом из Джорджии. Самое большее, что случается у нас на Рождество, — легкий дождик. В это время воздух так насыщен влагой, что обволакивает вас, словно одеяло. Вот почему мне по душе здешний сухой климат.
— Вы давно здесь живете?
— Сына перевели сюда пять лет назад, а через полгода перебрались и мы с невесткой и внуками. Джошуа желал убедиться, что индейский вопрос взят под строжайший контроль. И лишь когда большинство племен оказалось за границами резерваций, он счел обстановку достаточно безопасной для нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47