– Я не хочу продавать эту женщину, – ответил он. – По крайней мере, тебе.
Увидев, как потемнело от гнева лицо Бродира, он тут же пожалел о невзначай вырвавшихся словах, но изменить что-либо было уже не в его силах.
Толстые пальцы Бродира смяли пояс, круша металл и уничтожая прекрасную работу мастера. Через пару секунд великолепного произведения искусства уже не существовало – от него осталась только кучка бесформенного металла, годная лишь на то, чтобы переплавить его и продать на вес. Даг стиснул зубы, когда увидел, как Бродир обошелся с чудесной вещью. Этот человек не заслуживал ирландки. Если Даг и продаст женщину, то только тому, кто будет знать ее истинную цену.
В этот момент он увидел, как его брат легко пробирается по загроможденной палубе корабля. Даг с подозрением посмотрел на палатку. Что произошло между Сигурдом и женщиной? Встретившись взглядом с братом, он несколько успокоился: Сигурд был самым достойным из всех, кого он знал, и не стал бы обладать женщиной после того, как сам только что запретил всем остальным притрагиваться к ней.
Кивнув в знак приветствия, Сигурд обратился к Дагу.
– Твоя рука все еще не дает тебе покоя?
– Беда в том, что я разбередил рану, пока возился с женщиной.
Брови Сигурда недоуменно поднялись.
– Она сопротивлялась?
– Да, немного.
– Думаю, что это не повторится. Я сказал ей, что она должна служить тебе и у нее нет другого выхода, как только примириться со своей долей. Только твое покровительство может спасти ее от посягательств со стороны остальных.
Даг кивнул в ответ, хотя знал: суровые слова могли убедить мужчину, но не женщину, тем более такую, как эта ирландка. Даже будучи обнаженной и совершенно безоружной, она осмелилась плюнуть ему в лицо. Ну и характер!
– Если бы она принадлежала мне, думаю, я тут же выбросил бы ее за борт, – холодно добавил Сигурд.
Даг в недоумении уставился на брата.
– Я подозревал эту женщину в предательстве, но на самом деле ее поступок куда страшнее, чем я предполагал. Она сказала мне, что ирландский владыка – ее отец. – На щеках Сигурда заходили желваки. – Предать своего господина – какой позор. Если бы она была мужчиной, я бы обязательно убил ее за такое вероломство.
Даг почувствовал, как у него похолодело в груди. Женщина и в самом деле оказалась расчетливой хищницей, а он пожалел ее! Его охватил гнев.
– Я могу сделать это, если ты сам не решаешься, – предложил Сигурд. – Мне доставит наслаждение скормить ее рыбам, а у нас одним едоком станет меньше. – Он громко расхохотался своей шутке.
Даг представил себе, как все это будет происходить. Сигурд своими громадными ручищами швырнет женщину за борт, и ее жалобный крик разнесется над холодными голубыми волнами, а потом замолкнет навсегда. После этого ему никогда больше не увидеть ее, не взглянуть в эти большие светло-зеленые глаза.
Даг посмотрел на свою перебинтованную руку. Женщина спасла ему жизнь, лечила его раны, заботилась о нем. Память о ее нежных пальцах, касающихся его тела, никогда не исчезнет в его сознании. Нет, он не может так просто отбросить в сторону те обязательства, которые чувствует по отношению к ней.
– Я не желаю, чтобы она умерла, – решительно сказал он.
– Но почему?
Ему не хотелось отвечать на вопрос брата, не хотелось признаваться самому себе в своей слабости, в потребности заботы о другом, которую он сейчас испытывал.
– Пусть то, что она спасла меня, врага своего отца, есть зло для нее, – наконец ответил он, – но она это сделала, и я обязан ей жизнью.
Сигурд недоверчиво взглянул на брата, и Даг понял: ему нужно придумать более веские причины, которые убедят всех, что женщине необходимо сохранить жизнь. Его товарищи были бы поражены, если бы узнали, что он не убил женщину только потому, что испытал чувство благодарности. Для них она была просто предметом, собственностью, и лишь связанные с собственностью доводы могли найти их понимание.
– Эта женщина – единственная моя добыча за весь набег, – сказал он Сигурду. – Мне вовсе не хочется смотреть, как все, что я добыл, летит за борт.
Сигурд фыркнул.
– Значит, ценная вещь? Она и в самом деле дорого тебе обойдется, в этом я ничуть не сомневаюсь.
– Никто не мешает мне продать ее за хорошую цену на рынке рабов в Хедебю – покупатели приходят туда с поясами, полными золотого песка. Я вернусь оттуда не с пустыми руками.
Сигурд недоверчиво посмотрел в сторону палатки.
– И сколько же ты предполагаешь выручить за это? Она слишком мала и чересчур деликатно сложена, чтобы работать в поле, и я не думаю, что из нее получится хорошая кухонная прислуга. Самые лучшие рабы сильны, покорны и просты, как волы, а она не из таких. Правда, с таким нежным личиком и стройной фигуркой ей не будет цены как наложнице.
Даг быстро обдумал ситуацию.
– Да, – согласился он. – Я продам ее как наложницу.
Сигурд снова шевельнул бровью.
– Бросить за борт было бы милосерднее. Ты бывал на рынке рабов в Горме и видел, как выставляют там женщин на продажу – полуобнаженными, да еще каждый, кто при деньгах, может их попробовать. Порой даже меня коробит человеческая жестокость.
Даг почувствовал, как у него ком подступает к горлу. Он представил себе жирного беззубого торговца рабами, копающегося в самых укромных уголках тела ирландки. Нет уж, он вовсе не хочет ни продавать ее на рынке рабов в Горме, ни бросать за борт.
– Ты можешь позволить другим взять ее, – Сигурд кивнул на разлегшихся на палубе товарищей. – Все они охотно заплатят тебе за ее ласки, особенно Бродир, – он ведь никогда не пропустит мимо себя ни одной новой рабыни. Вот и заработаешь на поездку в Хедебю.
– Эта женщина стоит куда больше. – Даг старался говорить бесстрастно, словно речь шла О неодушевленном предмете. – И я не хочу, чтобы ее красота пострадала от грубости наших рубак. Да я и не думаю, что они захотят за нее достойно заплатить.
– Ну, если ты сомневаешься, что твои боевые друзья предложат тебе за нее достойную цену, то погоди продавать женщину, пока мы не прибудем домой, – предложил Сигурд. – Я уверен, что у соседа нашего ярла найдется достаточно средств, чтобы не разочаровать тебя.
Внезапно Даг понял, что его планы в отношении ирландки не имеют ничего общего с деньгами. Он просто-напросто не хочет отдавать ее другому мужчине. Эта мысль еще больше озадачила его.
– А почему бы тебе не оставить ее себе? – Сигурд словно прочитал его мысли. – Она приятна на вид, хотя и не совсем по моему вкусу. Я предпочитаю женщин достаточно крупных, чтобы не было проблем, когда их обнимаешь.
– Вроде Киры?
Даг непроизвольно стиснул зубы. Кира обвела его вокруг пальца; именно из-за нее он теперь не доверял вообще всем женщинам.
– Да, вроде Киры, – ответил Сигурд.
Братья какое-то время помолчали, глядя на волны, бегущие за бортом корабля. Даг все еще прикидывал, как бы ему избавиться от тягостной ноши, которую он взвалил на свои плечи, и в то же время сохранить ирландку за собой, не дав дотронуться до нее другим викингам.
– Я мог бы продать ее как служанку женщине благородного происхождения, – рассудительно сказал он. – Она будет помогать жене какого-нибудь ярла с прядением, шитьем и тому подобными вещами.
– А ты уверен, что твоя женщина умеет все это? Мне она кажется избалованным, никчемным существом.
– Думаю, опыт у нее есть, иначе она не зашила бы мне рану на руке. Кроме того, она умеет врачевать. Она ведь не только залечила рану, но и справилась с лихорадкой.
– Так ты думаешь, что она целительница?
– Вполне возможно, не так ли?
– Все целительницы, которых мне приходилось знать, были отвратительными старыми ведьмами. – Сигурд бросил насмешливый взгляд на брата. – В твоих словах нет смысла. То ты говоришь о продаже этой женщины для постельных утех, то хочешь отдать ее прислуживать благородной даме. Я начинаю сомневаться, собираешься ли ты вообще избавляться от нее.
– Скорее да, чем нет. У меня до сих пор мурашки по коже бегут, когда я вспоминаю, как она появилась у меня в первый раз. Тогда я решил, что пришел некий дух, чтобы похитить мою душу.
– Что ж, теперь, разделив с ней ложе, ты уже наверняка так не думаешь: она всего лишь рабыня, правда, очень миловидная. Если ты не хочешь убить ее, то должен хотя бы получше пристроить.
Даг нахмурился. Эта ирландка загнала его в ловушку.
– Может быть, тебе не дают покоя воспоминания о Кире? – спросил Сигурд.
Даг удивленно взглянул на брата.
– При чем здесь Кира?
– Ты странно ведешь себя с женщинами с тех пор, как она решила выйти замуж за Снорри.
– И в чем здесь странность?
– Ты не хочешь обзавестись женой и даже отказываешься брать к себе на ложе женщин больше чем на одну ночь.
– А зачем мне жениться? В отличие от тебя мне никогда не быть ярлом в Энгваккирстеде и вообще нигде. Наследник мне не нужен, а женой обзаводятся именно для этого.
Даг совершенно искренне не хотел быть ярлом. По его мнению, власть, которую несло с собой высокое положение, не стоила тех обязанностей, которые появлялись с ней. Когда его брат станет ярлом, он уже не будет волен каждое лето отправляться в новый поход: ему придется больше времени проводить дома, заключая союзы с соседями и разбирая тяжбы.
– Только не подумай, что я завидую твоей судьбе, брат, – добавил Даг. – Я всего лишь указываю на различия в твоей и моей судьбе. Для меня жена будет только обузой.
Сигурд кивнул.
– Мне еще повезло больше, чем другим, – у Мины все горит в руках, а требует она от меня не так уж и много. И все-таки я был бы рад, если бы мой младший брат тоже женился.
– Но мы так и не решили, что мне делать с этой ирландкой, – сказал Даг. – По правде говоря, я боюсь, что она станет моей постоянной головной болью, если я оставлю ее при себе. Когда зимой на пирах пиво льется рекой, а кровь бойцов кипит у них в жилах, любой может возжелать ее, и мне придется стать ее защитником.
– Тогда послушайся моего совета и брось ее за борт, – буркнул Сигурд и хлопнул брата по плечу. – Она всего только женщина.
Итак, они вернулись к тому месту, с которого начался разговор. Даг изо всех сил пытался придумать план, который позволил бы ему защитить женщину и одновременно удалить ее от себя. Он чувствовал, что будет не в силах продать пленницу, хотя она и оказалась не стоящей доверия стервой и так осложнила его жизнь.
Присев на скамью, Даг передал Сигурду рулевое весло. Рука его болела, все тело ломило. Хотя он лишь несколько минут назад освободился от давно одолевавшего его напряжения, его копье снова было готово к битве. Черт бы побрал эту зеленоглазую ведьму! Стоило ему на мгновение закрыть уставшие от мелькания волн за бортом глаза, как перед ним тут же возникало ее обнаженное тело: заманчивые выпуклости и впадины, кожа цвета сливок, иссиня-черные волосы…
Даг бросил взгляд на нос корабля и снова чертыхнулся. Женщина выбралась-таки из палатки. Теперь она была одета, и ее волосы скромно собраны в пучок на затылке, но это ничуть не уменьшало ее очарования. Невозможно было скрыть эти бледные, диковато глядящие зеленые глаза, темные брови, пурпурные губы; она по-прежнему напоминала сирену, завлекающую мужчин в безумно прекрасную пропасть.
Даг видел, как она затравленно озиралась, готовясь при первой возможности скрыться в относительной безопасности палатки.
– Эй, крошка! – прогремел над палубой голос Сигурда.
Даг весь напрягся. Что еще задумал брат?
Услышав окрик темноволосого викинга, Фиона застыла на месте. Она разыскала немного воды и вымыла лицо и руки, а платье Дювессы теперь вполне скрывало ее тело; но все же ей было бы лучше держаться подальше от присутствовавших на корабле мужчин.
– Подойди сюда, – повелительно произнес Сигурд. – Ты нужна моему брату.
Поняв, что у нее нет выбора, Фиона двинулась на корму, осторожно пробираясь мимо беспорядочно расставленных рундуков с добычей и лежащих между ними мужских тел. Она не отрывала взгляда от непрерывно ходящей под ногами палубы, пытаясь сохранять равновесие и одновременно боясь встретиться с направленными на нее похотливыми взглядами.
Наконец она добралась до кормы и остановилась перед Сигурдом. Тот вытянул руку, взял ее за плечо и круто развернул.
– Постарайся стать полезной моему брату, девчонка. Ухаживай за его рукой, да получше, – она должна стать такой же сильной, как и до ранения.
Фиона тут же принялась исполнять приказание: она разбинтовала повязку и осмотрела рану. Шов ничуть не пострадал, даже несмотря на то что викинг, похоже, не очень берег руку. Багровая опухоль вокруг рубленой раны от меча значительно спала, никаких признаков воспаления не было. Девушка испытала чувство невольного удовлетворения – без ее помощи этот человек наверняка бы умер; ее мастерство и уход не только спасли ему жизнь, но и сохранили руку, в которой он держал меч.
Она посмотрела на темноволосого викинга.
– Скажи своему брату, что его рана хорошо заживает, – громко произнесла она. – Через несколько дней я сниму шов.
Явно довольный ее словами, Сигурд кивнул головой, и Фиона снова забинтовала рапу. Отступив на полшага, она потупила взор, чувствуя на своем теле горячий взгляд Дага. Ей страшно хотелось снова скрыться в палатке, подальше от его будоражащего присутствия, но она не была уверена, позволят ли ей это.
Сигурд обменялся несколькими словами с братом. В его тоне послышались насмешливые нотки, и Фиона ничуть не удивилась, когда Даг лишь что-то пробурчал в ответ. Выждав еще немного, девушка повернулась, собираясь удалиться, и едва не вскрикнула, когда младший из братьев схватил ее за юбку. Взгляд его скользил по ней, подобно рукам, ласкающим тело. Это молчаливое раздевание лишало ее присутствия духа.
Викинг произнес несколько слов, обращаясь к брату, и гигант кивнул. Фиона недоуменно взглянула на него.
– Он спрашивает, почему ты спасла ему жизнь, почему помогла одному из врагов своего отца?
Фиона стояла неподвижно, обуреваемая настолько сильными чувствами, что сама не могла понять, как она поступит в следующую секунду: то ли упадет на колени, рыдая, то ли разразится диким смехом. Этот человек спрашивал, почему она помогла своему врагу, который собирался сжечь ее дом и разрушить ее жизнь. Она не могла ничего ответить на это – любой искренний ответ заставил бы ее сгореть от стыда.
Наконец она вскинула голову.
– Этого я тебе не скажу.
Явно озадаченный, Сигурд перевел ее слова брату. Даже не глядя на Дага, Фиона всем существом почувствовала, как в нем нарастает гнев. Она сделала шаг назад, но недостаточно быстро. Сильная рука викинга взметнулась в воздух и нанесла по ее щеке размашистый удар такой силы, что девушка чуть не рухнула на палубу; и тут же она почувствовала, как викинг другой рукой пытается удержать ее. Это длилось какое-то мгновение; затем он, словно обжегшись, отдернул руку.
Пересиливая боль, Фиона с удивлением посмотрела в его пылающие гневом глаза. Что же с ним такое творится? Почему он бьет ее и тут же помогает устоять на ногах? Похоже, мысли и чувства викинга запутаны не меньше, чем ее собственные. При этом сердце ее разрывалось от страха, гнева и отчаяния.
Даг услышал, как Сигурд сказал что-то по-ирландски, и женщина снова направилась на бак: ее голубое платье еще некоторое время мелькало среди рундуков и людских тел, заполнявших палубу.
– Я хотел бы видеть, как ты еще раз возьмешь ее, и понять наконец, что все-таки тобой движет: ненависть или забота о ней.
Даг угрожающе взглянул на брата, но Сигурд только усмехнулся.
– Ведь и это мне не поможет, верно? Ради всех богов, что тебя тревожит: мне еще не приходилось видеть, чтобы ты так смотрел на женщину. Клянусь Фрейей – такой взгляд мог бы растопить порядочный ледник, а то и вскипятить все. Северное море. Ты уверен, что когда тебя взяли в плен, то не стукнули по голове? С тех пор ты все время как-то не в себе.
Даг только вздохнул в ответ; мысли его и впрямь путались. Женщина своим неповиновением невероятно разозлила его, и все же, карая ее, он испытал непрошеное чувство вины. Интересно, как эта ведьма сумела обрести такую власть над ним?
Он снова взялся за кормовое весло, но это так и не помогло ему избавиться от беспокойства.
Глава 8
Как только Фиона проснулась, она сразу поняла, что стоит глубокая ночь. Кроме посвиста ветра и плеска волн о борт, ни одного звука не пробивалось сквозь входное отверстие палатки; даже резкие голоса людей затихли. В животе девушки бурчало от голода, и она даже, не без основания, задумалась над тем, собираются ли ее кормить вообще. Дрожь прошла по ее телу. Она была так одинока, так беспомощна! Если светловолосый викинг отвернется от нее, ни для кого уже не будет иметь значения, жива она или мертва. Правда, и его брат теперь не казался ей чересчур свирепым; она не думала, что он хочет уморить ее голодом. Зато было вполне вероятно, что он зол на нее из-за Дага и поэтому вовсе не прочь бросить за борт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42