А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ее голос дрожал, а лицо пылало, когда она рассказывала мне о том, как пьяный хозяин дома ломился к ней в спальню. Узнав об этом, его жена тотчас же указала мисс Стедхэм на дверь, Я наняла ее, уверенная, что она будет хорошей воспитательницей для Джайлза. И, конечно, надеялась при этом, что Джералд не станет распускать руки. Разумеется, мой муж всегда замечал хорошеньких женщин, но не стал бы пользоваться преимуществом своего положения, приставая к беззащитной, хорошо воспитанной молодой женщине.
К тому же, почти никогда не покидая Уэстон, я могла за ним присмотреть.
— Заботиться о других очень хорошо, — сказала я, когда мы с сыном остановились перед круглым резным столиком, на котором стояла бесценная антикварная ваза.
— Ты счастливчик, Джайлз, — продолжала я. — Родился в знатной семье, а когда вырастешь, получишь большое состояние. Именно поэтому ты должен заботиться о других и помнить, что в твоей власти помочь им или причинить вред.
Джайлз задумался и молчал, пока мы не повернули к моим апартаментам.
— Я хочу быть таким же, как ты, мама, — наконец вымолвил он. — Все очень любят тебя за твою доброту. — Мы остановились перед дверью моего будуара. Сын доверчиво взглянул на меня и улыбнулся, — И еще потому, что ты такая красивая.
Я заглянула в его глаза — точную копию моих.
— Спасибо, милый. — Моя улыбка получилась натянутой, поскольку я знала, что это незаслуженный комплимент.
***
Почти целый день мы скакали по долине, созывая гостей на праздник. К четырем часам я слишком разгорячилась, устала и к тому же выпила чересчур много лимонада. И теперь жалела, что не разослала приглашения со слугами.
Жены и дети арендаторов встречали меня и Джайлза необычайно радушно. Собственно, поэтому я и решила сама наведаться к ним.
Мы не посетили лишь ферму Уошберна. Я попросила мужа Сьюзен Фентон известить Джема о предстоящем празднике.
Сьюзен пригласила нас в дом и угостила очередной порцией лимонада.
Мисс Стедхэм оказалась превосходной наездницей, и мне было стыдно, что за все это время я ни разу не предложила ей покататься на лошади. Чтобы загладить свою вину, я сказала, что она может брать лошадь когда угодно, однако она отказалась.
— Предлагаю вам от всей души, мисс Стедхэм, — повторила я в конюшне. — У меня здесь праздно томятся пять чистокровок. Все они отчаянно нуждаются в выездке. Вы окажете мне услугу, если воспользуетесь ими.
Она улыбнулась и поблагодарила меня, но мне было ясно, что мисс Стедхэм не сядет ни на одну из моих лошадей, пока я не приглашу ее с собой на верховую прогулку.
«Вот черт! — размышляла я. — Почему она так робка? Неужели мне в довершение ко всем моим заботам надо думать о верховых прогулках мисс Стедхэм?»
И все же я сделала еще одну попытку уговорить ее:
— Тень, например, способна идти рысью много миль. Вы бы могли отправиться на ней на холмы Даунза.
Мое предложение явно показалось мисс Стедхэм соблазнительным. Ее глаза заблестели. Однако она лишь любезно улыбнулась, продолжая упорствовать.
— Может, Джени как-нибудь поедет с нами на Даунз, мама, — сказал Джайлз.
Я очень любила бывать наедине с сыном и не хотела делить это время с его гувернанткой. И тем не менее похвалила мальчика:
— Прекрасная мысль!
Джайлз просиял. Он добрый ребенок, всегда заботится о других, и я могу по праву гордиться им.
— Я провела чудесный день. Спасибо вам, леди Уэстон, — промолвила мисс Стедхэм.
Я кивнула и отослала ее и сына домой: Джайлзу пора было ужинать. Сама же осталась в конюшне, потолковала с Граймзом, а потом последовала за ними.
Идя по посыпанной гравием дорожке в тени буков, я нахмурилась. Слишком многие сегодня говорили о моей доброте, и меня мучили угрызения совести.
Джайлз добр.
Добр и Стивен.
А вот я не добра. Истинная доброта исходит от сердца. Моя же забота о людях продиктована чувством долга.
Графине легко казаться доброй. Что стоит устроить для всех праздник, послать лакея к зубному врачу, отпустить на субботу тоскующую по дому молодую служанку? Почему бы не предложить своих лошадей для прогулки, когда у тебя их целая конюшня? Делать людям приятное не трудно. Еще проще наслаждаться обеспеченной жизнью.
Выйдя из буковой рощи, я увидела южное крыло дома, окруженное парком и залитое золотистым послеполуденным солнцем. Серые камни, казалось, излучали тепло, в больших окнах пылал закат, но я почему-то вдруг вспомнила свой ужас при первом знакомстве с Уэстоном.
Да, этот дом с восьми лет был моим пристанищем. До моего слуха донесся плеск мраморного фонтана, утопающего в розах, и я, повернув голову, посмотрела на него.
В траве, слева от тропы, что-то ярко блеснуло. Шагнув туда, я нагнулась. Шестипенсовая монета! Подняв ее, я направилась к фонтану, закрыла глаза, задумала желание и бросила монету в воду.
Воздух был напоен ароматом роз. Я опустилась на одну из каменных скамей возле фонтана — мраморного бассейна с тремя статуями молодых греческих богов. Вода изливалась из рожков, приставленных к их губам.
Солнце пригревало мне спину, запах роз дурманил голову.
Глядя на мраморных богов, я размышляла о словах, как-то сказанных Джаспером за ужином: «Стивен нашел для себя дело, за которое стоит бороться».
Когда мы были детьми, Стивену постоянно приходилось что-то отстаивать. Но теперь он уже не беспомощный мальчик, а взрослый мужчина. Деньги матери обеспечат ему положение, о котором Ставен мечтал всю жизнь. Это поможет ему добиваться желанных перемен.
Если уж Стивен решит посвятить себя делу освобождения рабов на британских территориях, дни рабства сочтены. Граф Уэстон не подозревал, какими неожиданными последствиями чревата для его сына ссылка на Ямайку.
Внезапно я словно воочию увидела юного Стивена.
И вот мне снова одиннадцать лет. Стивена с позором выгоняют из школы и отправляют домой.
Ему было уже двенадцать, когда его послали в Итон. Поздно, конечно, по тогдашним меркам, но Стивен вообще не хотел посещать школу, и отец оставил его дома, чтобы он составил мне компанию. Граф и моя мать вели светскую жизнь и не хотели обременять себя присмотром за ребенком (то есть за мной). Думаю, именно граф испытывал чувство вины, оставляя меня одну на долгие месяцы, поэтому и согласился, чтобы Стивен так долго жил в Уэстоне, получая уроки лишь от пастора.
Однако пришло время, когда медлить было уже нельзя, и Стивена все же отправили в Итон.
Довольно скоро пришло письмо от директора школы, просившего отца приехать. Поняв, что дело неладно, граф оставил полный дом гостей и помчался в Итон. Вернулся он оттуда мрачнее тучи.
Дорогая школа, предназначенная для избранных детей, по утверждению Стивена, была сущим адом. В Итоне жило около семисот учеников старших классов, в основном предоставленных самим себе. Поэтому там царила полная анархия: сильные, по словам Стивена, варварски измывались над слабыми, запуганными и униженными. Между тем их мучители процветали.
Стивен не мог этого выдержать. Плач забитых детей пробудил в нем ненависть к их обидчикам. Желая исправить положение, он решил что-нибудь предпринять.
Стивен подал официальную жалобу директору. Тот пришел в негодование от справедливых упреков ученика и послал за графом.
Отец сурово отчитал мальчика, а директор приказал выпороть его.
Однако Стивен и после этого вступался за слабых, вследствие чего получал взбучку от всех школьных задир.
Но физическая боль никогда не останавливала его. Не долго думая он написал на гербовой бумаге графа письмо премьер-министру и министру внутренних дел, предупреждая обоих, что обратится в газеты, если его жалобу не рассмотрят.
А ведь Стивену было тогда всего двенадцать!
Итон, понятно, поспешил избавиться от него, и за две недели до Рождества граф привез сына домой, в Уэстон.
Никогда не забуду, в каком виде он вошел в детскую. Под глазами — два синяка, прямой нос отек, губы распухли. Одно плечо — видимо, из-за боли — он держал выше другого.
Мое сердце подпрыгнуло от безудержной радости.
— Надеюсь, зубы-то у тебя целы? — спросила я.
Чуть отстранив Рэгса, он посмотрел на меня.
Несмотря на все пережитое, его глаза ярко блестели.
— Мне все равно, что говорит отец, — бросил с вызовом Стивен. — Я жалею только о том, что не заставил их выслушать себя.
Я сидела на старом голубом диване, простоявшем в детской лет пятьдесят.
— Ничего, когда-нибудь они вспомнят о твоих словах, Стивен.
Он сжал свои распухшие губы и в этот миг показался мне совсем взрослым.
— Когда-нибудь вспомнят, Аннабель. Непременно.
Я была убеждена в этом, потому что никогда не сомневалась в Стивене.
— Мне не хватало тебя, — призналась я. — Не с кем было даже поговорить.
Глубоко вздохнув, он сел рядом со мной.
— Я тоже скучал по тебе.
Он взял меня за руку. Суставы его пальцев тоже припухли: Стивен всегда давал сдачи.
Я сжала его руку, мы откинулись на спинку дивана, плечо к плечу, и он рассказал мне обо всем, что произошло в Итоне.
Я была счастлива. Наконец-то Стивен опять мой.
***
Голос садовника вернул меня к настоящему:
— Извините, миледи. Не хочется вас беспокоить, но миссис Нордлем велела нарезать роз для обеденного стола.
Я встала.
— Пожалуйста, Симон. Мне уже пора возвращаться.
Я медленно направилась к дому, убеждая себя, что не видеть Стивена за ужином для меня огромное облегчение.
Глава 9
У меня оставалось меньше недели, чтобы сделать все необходимые приготовления к празднику, и я взялась за работу с решимостью генерала, приступающего к серьезной кампании. Каждое утро Нелл, тетя Фанни и я собирались в моем кабинете, составляя списки всего необходимого. К середине дня мы расходились, чтобы заняться возложенными на нас обязанностями.
Погода стояла хорошая, и я молила Бога, чтобы она не испортилась. Еще ни один наш праздник не был омрачен дождем. Конечно, рано или поздно такое может случиться.
«Только бы не в этот год, Господи!» — просила я.
Разумеется, эту молитву я повторяла ежегодно.
Угощение для слуг всегда подавали в большой шатер на лужайке, тогда как наши гости ужинали в доме. В этом году, однако, я решила пригласить в дом всех.
— Но ведь нанесут столько грязи, Аннабель! — воспротивилась тетя Фанни, когда я предложила накрыть столы в длинной галерее, стеклянные двери которой выходили на восточную лужайку, где обычно и происходило праздничное гулянье.
— Я велю убрать ковры. Не забудьте, тетя Фанни: в этом году гостей будет меньше, чем обычно. Арендаторам очень польстит, если их примут в доме.
— И слугам проще накормить всех в одном месте, — поддержала меня Нелл. Я поблагодарила ее улыбкой.
— Никто из нас даже не заходит в галерею, тетя Фанни, — заметила я. — Хорошо, если она хоть на что-нибудь пригодится.
В конце концов тетя Фанни, как обычно, уступила «девочкам», и мы втроем отправились в галерею, чтобы наметить, где расставить столы.
— Смотрите, как все мило получается, — сказала я, когда мы остановились в центре длинной узкой комнаты, тянувшейся вдоль восточной части дома. — Двери выходят прямо на террасу и на лужайки. Ковры можно убрать, а пол нетрудно вымыть.
— Если поставить столы посредине, к ним смогут подходить с обеих сторон, — заметила Нелл.
— Здесь будет не так тесно, как в шатре, — добавила я.
— Вы правы, девочки, в галерее проще обслуживать гостей, — согласилась тетя Фанни. — Они смогут входить через эту дверь. — Она указала на стеклянную дверь в южном конце длинной застекленной стены.
— А выходить через другую. Так обойдется без сутолоки.
— Но надо оставить столько свободного места, чтобы гости могли рассмотреть картины, — сказала Нелл.
Внутренняя стена галереи была увешана портретами Грэндвилов — нынешних хозяев и их предков.
— Думаете, кто-нибудь захочет взглянуть на семейные портреты? — усомнилась я.
— Обитатели Уэстона интересуются всем, что имеет отношение к Грэндвилам, — ответила Нелл. — Уверена, многие захотят взглянуть на фамильные портреты.
— И прежде всего на твой, дорогая Аннабель, — любезно вставила тетя Фанни. — Не понимаю, почему ты не оставила его в гостиной, где он висел раньше.
Я проследила за взглядом тети Фанни. Лоуренс написал этот портрет вскоре после моего замужества, и Джералд велел повесить его на почетном месте в гостиной. Несколько месяцев назад я велела повесить его в галерее, рядом с портретом мужа, выполненным по окончании им Оксфорда.
— Мне не нравилось постоянно созерцать себя в гостиной, где играют в карты или пьют чай, — ответила я. — Портреты всех Грэндвилов должны висеть в одном месте.
— Зато другим было очень приятно смотреть на тебя, Аннабель, — возразила Нелл, и я вновь уловила странную горечь в ее голосе.
На этот раз, видимо, и тетя Фанни это заметила и испытующе взглянула на дочь.
Нелл подошла к моему портрету и поправила его:
— А ты сообщила Стивену о предстоящем празднике, Аннабель? Ведь он опекун Джайлза, его отсутствие не останется незамеченным.
— Я послала записку в дом дяди Фрэнсиса, но опоздала: он и Стивен уже отправились в Лондон.
— Зачем ты поправляешь портрет? — спросила тетя Фанни. — Он висит совершенно ровно, а вот поворачиваться спиной к людям, с которыми разговариваешь, невежливо.
— Извини, мама. — Нелл посмотрела на меня. — А в Лондон ты не написала?
— Я не знаю, где они остановились.
— Но ведь слугам мистера Патнема это известно?
— Кажется, они остановились в доме одного из друзей.
Увидев на лужайке белку, собаки стали проситься наружу. Нелл открыла стеклянную дверь, и спаниели убежали.
— А ты не узнала адреса этого друга? — спросила она с явным нетерпением.
— По-моему, мне незачем посылать в Лондон слуг с заданием разыскать Стивена. Он знает, когда родился Джайлз, и если предпочтет провести этот день в Лондоне, значит, так тому и быть.
Воцарилась тишина. Я удивленно посмотрела на тетю Фанни, которая обычно не умолкала.
Она разглядывала узоры на ковре, чтобы не встречаться со мной глазами.
Я повернулась к Нелл. Та наблюдала за спаниелями, носившимися по лужайке.
— В чем дело? — резко спросила я.
— О Господи! — пробормотала тетя Фанни.
— Стивену наверняка сообщили о рождении племянника. Он, несомненно, запомнил тот день, когда перестал быть прямым наследником Джералда.
— Конечно, Стивена известили о рождении Джайлза, Аннабель. — сказала тетя Фанни, не глядя на меня. — Но он не знает точной даты.
— Почему? — изумилась я.
— О Господи! — повторила тетя Фанни и снова начала заламывать руки. — Такова была воля твоего мужа. Джайлз родился на пять недель раньше срока, и Джералд опасался, как бы Стивен не сделал поспешного и неверного вывода.
Похолодев, я пролепетала онемевшими губами:
— Какую же именно дату назвал Джералд Стивену?
— Боже! Ты сердишься, Аннабель?
У меня перехватило дыхание, сердце мое неистово колотилось, я вся дрожала, но вовсе не от гнева.
— По-моему, у меня есть повод сердиться.
— Джералд заботился только о твоей репутации и о душевном покое Стивена. — При свете солнца чуть раскосые темные глаза Нелл ярко блеснули. — Джералд полагал, что Стивен очень огорчится, решив, будто его брат соблазнил тебя, — без утайки призналась она. — Чтобы пощадить чувства Стивена, мы сделали все, о чем просил Джералд.
— Но ведь до свадьбы я не ложилась в постель с Джералдом.
— О Господи, Господи! — бормотала тетя Фанни. — Тебе не следует так говорить, Нелл. Это не подобает молодой девушке. — Она обратилась ко мне:
— Конечно, никому из нас и в голову не приходило ничего подобного, Аннабель.
Не обратив внимания на реплику матери, Нелл продолжала:
— Стивен знал, что Джералд много раз просил твоей руки, Аннабель. Не было для него тайной и то, что его брат пользуется невероятным успехом у женщин. Да, Джералд указал Стивену ложную дату, не желая вызывать у него подозрений.
Я сделала несколько глубоких вдохов. Сейчас мне хотелось удостовериться только в одном:
— И какую же дату назвал Джералд?
— Он сообщил Стивену, что Джайлз родился в начале октября, дорогая. — Тетя Фанни продолжала ломать руки.
До этой минуты у меня и в мыслях не было, что Стивен не знает точной даты!
Нелл пристально наблюдала за мной, и я старалась не выказывать своих чувств.
— Что ж, теперь это не имеет значения. — Я пожала плечами. — До праздника еще несколько дней. Стивен, вероятно, успеет вернуться.
— Конечно, дорогая Аннабель, — заверила меня тетя Фанни. — Конечно, успеет.
Однако накануне этого дня в моем кабинете появился не Стивен, а Джек. Подойдя к письменному столу, за которым я составляла праздничное меню, он поцеловал меня и выразил удивление, почему его не пригласили на праздник.
— Мы только на прошлой неделе решили отметить день рождения Джайлза, — сказала я. — Я посылала одного из слуг в Лондон предупредить тебя, но он тебя не застал.
— Я был в Рудли, — объяснил Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26