Откуда ей известно об этом?
И он вспомнил оброненную Софией фразу: она не хочет больше смертей на своей совести.
Неужели она предупреждала его, что и он может разделить судьбу Уэбба?
Если так, то они весьма недооценили ее осведомленность в делах министерства иностранных дел. Драйден вообще онемеет, когда услышит об этом. Совершенно необъяснимая утечка информации!
— Что вы знаете о Уэббе? — решительно потребовал ответа Джайлз. — Выкладывайте, черт бы вас побрал!
— Зачем? Чтобы вы поторопились присоединиться к нему в могиле? — София помотала головой. — Езжайте домой, англичанин. Я не позволю вам последовать по стопам вашего друга.
— И как вы меня остановите? — Он шагнул к ней, еле сдерживая бешеное желание вытрясти из нее правду. — Сегодня ведь некому помочь вам. Друзья оставили вас.
Она попятилась от него, пока не уперлась спиной в старую деревянную доску ограды.
— Мне их помощь не понадобится. Если надо будет исчезнуть, то я и сама неплохо справлюсь с таким пустяком. — Ее сапфировые глаза дразнили насмешливым выражением. — Ваша уверенность, что только вы способны расследовать это дело, вас и погубит. Поверьте: если хотите выжить в Париже, то придется отказаться от безрассудных поисков. Возвращайтесь-ка лучше домой.
София повернулась боком и вцепилась в одну из досок, прибитых к перекладине. Та заскрипела и… отодвинулась. И тогда он все понял.
Доска открыла лазейку.
Но слишком поздно он понял, что Ангел снова провела его! Он рванулся вперед, но она уже проскользнула за ограду и была в безопасности.
Он хотел последовать за ней и пролезть между досками, однако не тут-то было. Щель оказалась очень узкой. Ярость его была неописуемой.
— Будьте вы прокляты! Немедленно расскажите мне все об Уэббе! Если думаете, что вам удалось остановить меня, то ошибаетесь. Я достану вас из-под земли. Клянусь!
— Отправляйтесь лучше домой, — умоляюще произнесла она. В ее голосе уже не было насмешки, а слышались настойчивость и… искренняя тревога. — Дождитесь меня в Лондоне. Я знаю, где найти вас. Если обещаете дождаться меня там, то я привезу вам информацию, которой вы так добиваетесь. Поверьте мне.
Джайлз в ярости смотрел, как София уходила прочь и вскоре скрылась из виду. Не было смысла ее преследовать. К тому времени, когда он снова выберется на улицу, ее уже и след простынет. Учитывая ее знание города, искать ее можно с равным успехом как у руин Бастилии, так и на Хлебном рынке.
Дождаться ее в Лондоне? Поверить ей?
Джайлз изо всех сил стукнул кулаком по мраморному памятнику. Боль пронзила его, отдалась в предплечье и отрезвила.
Он отвел душу, проклиная собственную глупость и самонадеянность, похоть, но и умение этой проклятущей дамочки, с каким она вертела им, как хотела. Развернувшись, чтобы отправиться восвояси с этого унылого места, он наткнулся на ее жакет, брошенный в траву.
Хотя находка не представляла никакой ценности, он по привычке обшарил вещицу. Сначала вывернул один карман, затем обследовал второй в поисках какого-нибудь намека на записку или шифр.
То, на что наткнулись его пальцы, было твердым и гладким. Когда он посмотрел на свою находку, то в свете луны она поразила его простотой, изяществом и немалой ценностью.
— О, вы так спешили, моя дерзкая чаровница, что кое-что забыли, — прошептал он в сторону злополучной ограды. Он взвесил кольцо-печатку на ладони. — Гм, ничего себе! Да-а, воришка очень скоро пожалеет о такой потере.
Такое кольцо носили очень богатые дворяне или купцы.
«Итак, моя милая, ты снова занялась воровским ремеслом», — подумал он, поднося кольцо к глазам, чтобы хорошенько рассмотреть рисунок на печатке.
Лебедь в овале из лилий!
При виде этой эмблемы у него по спине пробежали мурашки.
Он лихорадочно поискал в своих карманах кусочек ткани с таким же рисунком — носил его с собой с той самой ночи, когда повстречался с Ангелом на балу у Паркеров. Найдя клочок серебристо-белого шелка, он сравнил рисунок на кольце и ткани. Абсолютно одинаковы! Джайлз даже покачал головой.
Венок из лилий и лебедь в овале из лилий. Джайлз не верил в случайные совпадения. Видимо, этот рисунок должен быть очень дорог сердцу Дерзкого Ангела. А значит, и кольцо представляет для нее тоже большую ценность. Он улыбнулся.
— Вполне возможно, что это та информация, которая мне нужна, чтобы раскрыть твое инкогнито, птичка моя, — проговорил он в ночь, поворачивая кольцо то так, то этак.
Кольцо было старое, с потертостями, именно такое, какое передается дворянином по наследству старшему из сыновей, из рода в род, из поколения в поколение. И снимали его с руки старика, лишь когда тот умирал.
Джайлз снова посмотрел в сторону ограды, через которую Дерзкий Ангел удрала от него.
Может быть, она и сама здесь, в Париже, пытается отомстить убийце? А может, разыскивает того, кому принадлежит это кольцо. А вдруг это ее талисман? При ее-то рискованном образе жизни обязательно должен быть талисман. Гадать можно всю ночь, но вряд ли это приведет к разгадке тайны.
Однако есть ниточка, которая обязательно поможет ему найти ответы на многие вопросы.
Преодолевая зов тела — кинуться вслед за той, которая принесла столь волшебное высвобождение, он решительно отправился в сторону «Свиного уха».
София остановилась па третьем пролете лестницы, ведущей в ее комнатушку на чердаке. Нежелание взбираться по последним ступенькам возникло из-за того, что надо было немедленно разобраться в противоречивых чувствах, раздиравших ее после встречи с маркизом Траэрном.
С одной стороны, ее злило, что Джайлз не узнал ее. Правда, это лишний раз подтверждало мастерство Эммы как гримера. Надо бы радоваться, что он никак не связал таинственного и чарующего Дерзкого Ангела с мягкой и робкой Софией.
Но с другой стороны, ее бесило, что он бросился на поиски Дерзкого Ангела, а не своей невесты. Он отчаянно флиртовал с ней, сделал своей любовницей, затем просто заявил, что она принадлежит ему.
Что он сказал напоследок?
«С этой ночи ты принадлежишь мне!»
Она вздрогнула, будто он снова прошептал ей это на ухо.
Потому что это была правда. Она действительно принадлежала ему душой и телом. Причем с такой жаждой желания, что у нее не было сил сопротивляться этому могучему чувству. Словно он связал ее веревкой, запер, но открыл все окна и предложил научить ее летать с птицами в заоблачной выси.
А потом сам все испортил, заявив, что их ночь была для него всего-навсего частью расследования.
Интересно, он все свои поручения выполняет в таком же духе?
«Неудивительно, что он так предан своей стране и долгу», — с сарказмом подумала она.
А если все действительно закончится их свадьбой?
Он что, будет делить с ней постель и при этом мечтать о другой?
— Вот собака, — раздраженно буркнула она и тут же замерла.
«Господи, — вздохнула она, — ну отчего у меня такое изощренное воображение?»
Она ревновала его… к самой себе. Рассеянно общипывая кусочки воска, которые Эмма так тщательно нанесла ей на нос и щеки, чтобы превратить в старую каргу, София вдруг поняла, какую чудовищную ошибку допустила сегодняшней ночью.
Поддавшись сиюминутному страху, она стала жертвой обманчивой безопасности, которая исходила от него. Да если он догадается, кто она и что знает об Уэббе, он тут же отвезет ее в Лондон, запрет, и о побеге смешно будет и думать.
Она уставилась сквозь оконце лестничной клетки на розовеющий горизонт, предвестник скорого рассвета. Усталость наваливалась на нее, ноги и руки немели, и все же самое горячее желание заключалось сейчас в простом: вернуться на кладбище и убедить Джайлза довериться ей, умолять довести дело до конца, случись ей погибнуть.
София тряхнула головой и тихо пошла по лестнице. Хватит того, что она разрешила Эмме и Оливеру участвовать в ее планах. Теперь она никому не позволит рисковать своей жизнью. Главное — выжить среди этого ужаса, чтобы в один прекрасный день суметь заставить Джайлза понять, с какой целью она все это делает.
Привычно сунув руку в карман, чтобы ощутить поддержку кольца-печатки, София вдруг вспомнила; что оно осталось в стареньком пакете, брошенном на кладбище. У нее похолодело на сердце от дурного предчувствия. Столько связано с этим кольцом! Если отправиться за ним сейчас, то пока она доберется до кладбища, станет уже совсем светло. Опасно. Она вздохнула, сжимая и разжимая ладонь, расстроенная тем, что на ней не лежало привычное кольцо-талисман.
Тихо-тихо она приоткрыла дверь в свою комнату, надеясь прошмыгнуть незамеченной. Эмма и Оливер наверняка еще спят. Бесшумно проскользнув в комнату и сделав пару шагов, она увидела, что сон был последним, что пришло бы в голову ее друзьям.
— Где вы пропадали? — потребовала ответа Эмма. Нервно дымя трубкой, она схватила Софию за руку и подвела к камину.
Вот и рухнули все планы отодвинуть объяснение на потом! София вздохнула и протянула озябшие руки к огню. Даже обычно непроницаемый Оливер сидел со скрещенными на груди руками, и глаза его молчаливо обвиняли.
Сегодня поддержки от него не жди.
— Меня немного задержали, — ответила она, слегка пожав плечами. Ей вовсе не улыбалось обсуждать лорда Траэрна с Эммой. И без того вспоминать тошно тот разговорчик, когда ей пришлось бежать из дома Траэрна полуголой. Эмма нет-нет да и припоминала это и поддразнивала.
— Задержали? — Эмма чуть не задохнулась от возмущения.
— Может быть, отложим обсуждение на потом? Я так устала и… вообще…
— Вы пробираетесь сюда, как вор в ночи, и бессовестно заявляете, что вас просто-напросто задержали? Полагаю, вы обязаны объяснить нам причину задержки.
— Но… мне же удалось удрать.
Эмму это ничуть не успокоило. Дым так и заклубился вокруг ее темноволосой головы.
— Так я и думала. Все. Вы немедленно отправляетесь домой. — Компаньонка решительно выдвинула из-под кровати чемоданы.
— Домой? Не поеду! — не менее решительно воспротивилась София. — Не сейчас. Мы же почти у цели.
— Оливер и я докончим это дело и без вас. А вы отправитесь домой. — Эмма открыла шкаф и взялась за платья Софии. — Теперь, когда вас заметили, оставаться слишком рискованно. Если вас схватят, то спасти уже не удастся.
Хотя Эмма была старше Софии всего на пять лет, сейчас она вела себя как пожилая пуританка, роль которой она так эффектно исполняла для теток Софии. Вошла в образ, не иначе.
— И не мечтайте! Я никуда не поеду! — Даже на взгляд самой Софии, этот протест прозвучал так, словно был произнесен капризной мисс, которую поймали на самовольной прогулке в парке.
Она и Эмма сверкали друг на друга гневными глазами. Молчание нарушил Оливер:
— Так вас задержала не стража? Тогда кто?
Его строгий, по-отечески заботливый голос отвлек Софию от Эммы, а у Эммы пропали злость и запал. Оливер прожил с семьей матери Софии всю жизнь, а его отец всю жизнь прослужил у ее родителей. Когда ее мать сбежала во Францию, он отправился туда вместе с нею. И хотя Англия оставалась его родиной, он не собирался возвращаться. И вернулся лишь по просьбе графа, просившего его сопровождать Софию к теткам. Он был ее единственной связью с Францией в первые месяцы одиночества в Англии. Было это несколько лет назад. Но с Оливером она делилась своей тоской по дому. Он понимал ее шутки о сестре, которая так стремилась выйти замуж, что не видела иногда нелепости своего поведения. А как они хохотали над проделками Жюльена, который всегда находил, где и как напроказить. Они вместе вспоминали о ее любимом старшем брате и его постоянно увеличивающейся семье.
Она любила Оливера, как родного дядю. И когда она обратилась к нему за помощью, объяснив, что задумала сделать, он сначала повел себя, как по-настоящему родной человек, — разбушевался и запретил даже думать о таких неслыханных вещах. Он уговаривал и кричал, что немыслимо возвращаться в Париж в такой момент, когда, это может стоить головы.
Оливер повторял, что отец никогда бы не позволил ей такого безрассудства. Она должна оставаться в Лондоне, а если уж на то пошло и ехать кому-то надо, то поедет он.
Но София не сдавалась, и Оливеру пришлось согласиться еще и потому, что она пригрозила действовать и без его поддержки. Что ему оставалось делать? Только помогать.
— Так кто же поймал вас, маленькая Свирель? — снова спросил Оливер, назвав ее давним семейным прозвищем. — Бальзак или какая-нибудь его борзая?
Она покосилась сначала на Эмму, потом взглянула на Оливера. Зачем лишний раз будоражить их, но ей очень не хотелось скандала, если позже Эмма догадается, в чем дело. А Эмма умела выпытывать все не хуже инквизитора.
— Нет, это был не Бальзак.
— Раз это был не Бальзак и не стража, тогда кто? — Эмма продолжала буравить Софию гневным взглядом. И вдруг ее глаза округлились: она заметила состояние одежды Софии. Если нежелание Софии разговаривать еще ничего не сказало ей — хотя для догадливой Эммы и этого было достаточно, чтобы сделать впоследствии, как всегда, правильный вывод, — то свежие травяные пятна на юбках Софии сказали ей все.
От ужаса ее глаза чуть не вылезли из орбит.
— О нет! Только не он! Ну же, скажите, что это не он!
— Кто? — теряя терпение, рявкнул Оливер.
— Лорд Траэрн, — ответила София.
Чемодан выпал из рук Эммы и с грохотом упал на пол.
— О, милостивые небеса! Теперь нам точно не избежать гильотины!
Джайлз понимал, что искушает судьбу, когда решил присутствовать на вечернем рауте в доме Жоржа Дантона. Огромный, с грубыми чертами лица, Дантон был одним из самых могущественных людей в Республике, член группировки очень опасных и несокрушимых радикалов, называвшейся Горой.
Единственным оправданием тому, что Джайлз так рисковал, будто совал шею в петлю, была его уверенность, :что в списке гостей Дантона обязательно есть Девинетт. Остановясь неподалеку от дверей, Джайлз оглядел гостей. Для человека, публично клеймившего и презиравшего аристократов, Жорж Дантон имел слишком явное пристрастие к роскоши и красивым вещам. Это первое, что бросилось в глаза Джайлзу. Салон был декорирован великолепными тканями богатых расцветок и скорее напоминал салон аристократа, чем человека, прославившегося тем, что казнил многих представителей высшего класса. Даже потолок, расписанный сценами из сельской жизни с множеством пастушек и овечек, трепетно напоминал об образе жизни, напрочь уничтоженном революцией. И лишь Дантон, уверенный в своей силе и власти в новой Республике, мог позволить себе то, что не посмел бы позволить себе никто. Жизнь-то дороже этой показушной роскоши.
— Корлис? Это вы? О, мой лучший клиент! Безумно рад видеть вас, mon ami! — воскликнул Жак Иснар и, извинившись, прервал беседу с высоким мужчиной, одетым в черный костюм.
Одним из тех людей в Париже, которым Джайлз полностью доверял, был преуспевающий коммерсант Жак Иснар, в течение многих лет помогавший Джайлзу тем, что представлял его наиболее влиятельным лицам. Со времени их последней встречи Жак прибавил еще несколько фунтов веса, а покрой его костюма больше не старался выпятить или просто подчеркнуть богатство Иснара. Как и на многих присутствующих, на нем был простого фасона кафтан и более модные, чем бриджи, длинные панталоны.
Несмотря на мощные приливы и отливы во французской политической жизни, Иснар и продаваемые им вино и бочки оставались на плаву, хотя иногда и его обдавало солеными брызгами. Но в общем-то он всегда умудрялся держать нос по ветру даже в самых бурных водах.
— Рад видеть вас, сэр, — сердечно сказал Джайлз, протягивая руку.
Коммерсант с энтузиазмом пожал ее.
— Знакомьтесь с новой Францией. — Иснар подхватил Джайлза под руку и прошелся с ним по салону, представляя его гостям как американского плантатора из Виргинии. Тот факт, что Джайлз и в самом деле владел небольшой плантацией в бывшей английской колонии, лишь добавлял достоверности легенде. Ряд джентльменов, присутствующих на вечере, сражались в войсках Лафайета во время войны американцев за независимость, так что вопросы они задавали по делу, искренне интересуясь ситуацией в Америке.
И его ответы их удовлетворяли.
«Но это явно временно», — устало подумал Джайлз.
Гости прибывали. Среди них и такие, которых не сочли достойными пригласить на ужин, но которые после ужина могли оживить атмосферу званого вечера своей болтовней и свежими сплетнями. Но пока ни следа дамы, которую искал Джайлз.
— Вы выглядите слегка утомленным, mon ami, — заметил Иснар, остановившись в дверях примыкавшей к салону знаменитой библиотеки Дантона. — Перебрали прошлой ночью вина или переусердствовали с дамой?
Улыбнувшись, Джайлз кивнул.
— Слишком много первого и явно недостаточно второго.
— А-а, теперь стало трудно подыскать достойную партнершу, — согласился Иснар, хлопнув Джайлза по спине. — Режим благоприятен во многих отношениях, но что касается женщин… Те, кто продолжает заниматься этим ремеслом, вызывают просто оторопь — ни манер, ни опыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40