Ночной, мягкий и приятно прохладный ветерок шевелил листву бананов и магнолий, росших внизу, в вымощенном плитами дворе. Колыхались края розовой скатерти на столе. Запах старых роз, левкоя и папоротника, помещенных в центре стола в низкой серебряной вазе, носился в воздухе, смешиваясь с удивительным ароматом свежеиспеченного хлеба, жженного сахара и легчайшим дуновением коньяка. Им попался хороший официант — он был внимателен, информирован, безупречно вежлив, а с дамами ненавязчиво галантен. Когда принесли первую смену напитков и разложили перед каждым меню, серьезно настроенная Джулия почувствовала, как внутреннее напряжение начинает уходить, уступая место приятному расслаблению. Вскоре ей даже стало казаться не такой уж вредной идея Аллена относительно ее отца.
Джулия заказала салат «Джексон» с чудесным оформлением из сыра «Рокфор», черепаший суп, — который, как ей гарантировали, является лучшим во всем городе — и филе «Стенли» с интересным соусом из хрена с бананами. Остальные также сделали свои заказы, налегая на мясные и рыбные блюда. Даже Аллен, после долгих консультаций с официантом, заказал по нескольку бутылок великолепного старого «Бордо» и чудесного эльзасского «Рислинга» на весь стол.
Когда вино было принесено и разлито, Булл подхватил свой бокал и поднялся на ноги.
— Мне бы хотелось предложить тост в честь выдающегося режиссера. Моей дочери! — провозгласил он. — Ее картина «Опасные времена» была отобрана для просмотра на женском кинофестивале! За Джулию, которая знает свое дело лучше многих иных!
Выпив свое вино, он улыбнулся ей через стекло бокала. Джулия не смогла удержаться от ответной улыбки. Она решила, что во время произнесения тоста в нем слышалась отцовская гордость, любовь. Она была очень тронута этим, согрета. И одновременно ее обескуражил намек на лесть, который также слышался в голосе отца и его словах. Все выпили, зааплодировали, наперебой стали передавать ей свои поздравления. Джулия улыбалась и отвечала всем с благодарностью. Вместе с тем она с опаской пыталась представить, какой черствой эгоисткой станут называть ее, когда узнают, что, несмотря на этот великодушный жест ее отца, она отказала ему в работе над своей картиной.
Французский хлеб был решительно разломан, охлажденное масло пошло по кругу… За столом возникло явное оживление. Ясно было, что разговоров о делах не избежать, но в такой неофициальной обстановке они обязательно будут пересыпаны всевозможными дружескими насмешками и уколами. Когда принесли блюдо, подаваемое обычно между рыбой и жарким, за столом во всех его концах уже гремел смех. Тогда-то сидевший справа от Джулии Вэнс через весь стол начал разговор с оператором-постановщиком Энди Расселом и Стэном о разных несчастных случаях и трагедиях, случавшихся с каскадерами на съемках.
— Если взять самое раннее, что мне приходилось слышать, — начал Стэн, — то это был молодой парень, которому нужно было проехать на скорости в коляске, когда снимали еще немую версию «фен-Гура». Коляска вся была расшатана, поэтому упряжка на ходу потеряла колесо. Парня подбросило в воздух футов на тридцать. Для него это оказалось слишком высоко. Он уже не оправился.
Энди Рассел кивнул:
— У меня навсегда остался в памяти случай из «Рисковых похождений Полины» с Пирл Уайт. Фильм снимался в двадцатых. Один из ее дублеров на своей шкуре познал весь риск похождений.
— А Джимми Стюарт из того фильма о выживании в пустыне, как бишь его?.. Его дублер разыгрывал авиакатастрофу, да так убедительно получилось, что парняга на самом деле погиб.
— Это из «Полета Феникса», — пояснил Стэн. — Но больше всего меня потрясла беда, случившаяся с дублером Клинта Иствуда в «Наказании». Парень сорвался с горы… Это было сильно!..
— — Интересно, чувствовали ли когда-нибудь Иствуд или Стюарт свою ответственность? — проговорил Вэнс. — Или хотя бы благодарили они хоть раз судьбу за то, что на их месте оказались дублеры?
— На коленях благодарили! Оба! — резко вмешалась Джулия. — Вы что, трое, о чем-нибудь другом поговорить не можете?
— Прости, — раздался голос Вэнса, изобразившего на лице одну из своих знаменитых улыбок. Но тон у него был отнюдь не извиняющийся.
— Сегодня весь день я думал о Мадлин, — как-то торжественно и одновременно с потаенной улыбкой проговорил Булл.
— Да что ты?! — воскликнула Мадлин, откинувшись на спинку своего стула и томно взглянув на него из-под ресниц.
— Помнишь тот случай с твоим красным париком? — улыбаясь, спросил отец Джулии, глядя прямо в глаза актрисе.
— Какая же ты свинья! — ответила та, выпрямляясь на стуле. — Только попробуй!
— А что же? И попробую, — заверил он ее, повернувшись к притихшим, в ожидании интересного рассказа, гостям. — Как-то — это было очень давно — мы делали в Мексике одну замечательную картину. Дай Бог памяти… «Рассвет зла». Такая глушь, я вам скажу! Ближайший населенный пункт — индейская деревня — находился от нас на расстоянии двенадцати миль. Жара стояла как у черта в подмышках! Мадлин играла красноволосую сирену, которая из кожи вон лезла, чтобы соблазнить одного священника. Тот, конечно, мужественно сопротивлялся, несмотря на то обстоятельство, что под рясой скрывал неукротимую мужскую страсть. Короче, задумали мы снять крупную сцену. На озере, в сумерках. Страсти уже накалились добела, как вдруг, откуда ни возьмись, из кустарника вываливается оцелот и, пригнув башку, несется прямо на бедняжку Мадлин! Только без смеха — паника случилась, не дай вам Бог такого! Ни у кого, как назло, никакого оружия. Никто и подумать не мог ни о каком оцелоте в тех местах!
— Между прочим, — раздраженно проговорила Мадлин, обводя взглядом весь стол и особо задерживаясь на кривящемся Булле, — не вижу в этой истории ничего забавного!
— Погоди! Так вот, наш священник как рванул оттуда — только его и видели! — продолжал с увлечением Булл. — А Мадлин не растерялась — и в воду. Она отступила так хладнокровно, что даже парик не замочила. А через минуту нам всем стало ясно, что, если оцелот очень захочет, он может и плавать. Тот оцелот очень хотел. Надо было видеть выражение лица Мадлин. Она сделала еще шаг назад, потеряла равновесие, и… парик слетел! И знаете, что удивительно? Оцелот атаковал красный пук волос с таким остервением, как будто это был его заклятый враг. Мадлин стояла в сторонке ни жива ни мертва. Когда животное расправилось с париком и подумало, что тот уже умер, оно подхватило его в зубы и преспокойно удалилось в свои кусты! Потом мы обернулись на Мадлин… И поняли, почему она носит парики днем и ночью, даже вне съемочной площадки! Просто она никому не хотела показывать, что корни ее волос отнюдь не черные!
— Вот за это, мой дорогой Булл, — с угрожающим спокойствием произнесла Мадлин, — ты заплатишь! Хорошо, сполна заплатишь!
— А что, будешь говорить, что я вру? — удивился тот.
Актриса не обратила внимания на этот вопрос.
— Да будет тебе известно, что ранняя седина — это фамильная черта всех моих родственников. Я же не виновата, что киношная публика признает ее только у пожилых! Но это же несправедливо! Если мужик появится на экране с седыми волосами, значит, он похож на Сэма Элиота. А женщине нельзя, что ли?
— Жизнь и тем более кинобизнес не всегда милосердны к людям, — произнес Аллен со своего места во главе стола. — Я вспоминаю сейчас один из последних фильмов Джулии. О серфинге, помните? Так вот, ей нужно было несколько человек для сцены с пляжным волейболом, а статисты, специально отобранные для этого, совсем не производили требуемого впечатления веселящихся и соревнующихся молодых людей. И что же? Тогда Джулия заказала еще купальных костюмов и выгнала на песок свободных в те минуты ребят из съемочной бригады!
Джулия, начинавшая уже понимать, куда загнет под конец своего рассказала Аллен, пожелала не доводить до этого, а поскорее поставить точку. Она сказала, как бы подытоживая:
— Нечего и говорить, что это вылилось в настоящее бедствие. Вам никогда не приходилось видеть подобную пляжную банду!
— Да, но главный номер отколола Офелия! — не обратив внимания на взгляд Джулии, продолжал Аллен. — Она нацепила на себя красно-бело-синий купальник с полосками и стала похожа на купол цирка. Но это еще ладно. Ее втолкнули в игру, и она, решив принять высокий мяч, оступилась и рухнула прямо в буруны! Видно, ноги не нащупали твердой опоры, потому что она так смешно барахталась, что мы все только покатывались! Но это еще что! Минут через пять она, все еще пытаясь встать, сделала слишком резкое движение и… потеряла свой разноцветный купол! Зрелище, скажу я вам! Такую белую задницу я еще никогда в жизни не видел!
Офелия засмеялась вместе с остальными, хотя было видно, что покраснела она не только от выпитого вина. С некоторым напряжением в голосе она проговорила:
— Все получилось настолько забавно, что Джулия даже решила оставить самые удачные сцены в картине.
— Джулия решила! — передразнил Аллен. — Это была моя идея. Джулия-то как раз считала, что это слишком вульгарно и обязательно испортит фильм, но я настоял, потому что увидел в этом элементы старой доброй комедии.
Джулия до сих пор жалела о том, что оставила ту сцену в картине, упрекала себя за то, что не дала тогда отпор Аллену. Впрочем, тогда она была моложе и еще прислушивалась к чужим советам.
Джулия незаметно бросила взгляд в сторону Офелии и увидела, что та подняла бокал, быстро осушила его и, не дожидаясь официанта, сама налила еще. В ее глазах появился какой-то странный блеск, хотя она не поднимала ресниц и смотрела в свою тарелку. Было такое впечатление, что она избегает встречаться с кем-нибудь взглядом. Офелию, насколько знала Джулия, довольно легко можно было обидеть, несмотря на то что внешне ей порой удавалось скрывать свои чувства. Сейчас ее обидели.
Аллен сузившимися глазами посмотрел на помощницу режиссера и спокойно сказал:
— Я что-то не так сделал, Офелия? Я не хотел огорчить тебя.
Офелия поставила свой бокал на место с таким стуком, что чуть не разбила его.
— Господи, Аллен, ты что, думаешь, что я какая-нибудь дурочка? Я смеялась вместе со всеми.
— Нет, это задело тебя. Прости, порой я бываю ужасно тупым.
— Еще бы! — вдруг с неожиданной резкостью ответила она. — Но я тебя простила, не волнуйся. — Внезапно она обернулась ко все еще гоготавшему Вэнсу. — На пойму, что тебя так развеселило? Я также помню времена, когда ты сверкал своей голой задницей. Или это твои трусы были такие бледные? Я уж не вспоминаю цирковые съемки, где ты так испугался двойного прыжка назад, что сел на покрашенную трапецию!
Вэнс зарделся, смущенно оглядывая сидящих за столом. Его взгляд остановился на Аннет, которая смотрела на него широко раскрытыми от изумления глазами.
— Да, но я, по крайней мере, ни разу не проявлял такой жадности к деньгам, чтобы согласиться обнаженным оттанцевать с гигантским питоном, обвившимся вокруг меня!
Аннет поперхнулась. Вся краска в мгновение ушла с ее лица.
Саммер, посмотрев на свою мать, спросила:
— Питон — это разве змея?
— Это идиотская шутка, вот что это, — резко отозвалась Офелия. — Я устала уже от всего этого. Ладно, что мы берем на десерт?
— Могу порекомендовать коронное блюдо этого ресторана — банановый фостер! — объявил Рей, с улыбкой взглянув в сторону Саммер. — Бананы свежайшие, только что с корабля! Жгучий коньячный соус обогревает сердце, это если по самому малому счету! А мороженое! Это благоухающий декаданс!
— Хочу! — улыбнувшись, проговорила Саммер.
— С коньяком? — с сомнением в голосе переспросила Аннет.
— Алкоголь весь выгорел, оставив только божественный аромат, — сказал ей Рей.
— Жаль, — проговорила Офелия. — Но я тоже это
возьму.
— Ну и девочки! — сказал Булл, сверкнув ухмылкой на Рея. — Неужели им не хочется облить все это шоколадным сиропом?
Рей покачал головой:
— Это кощунство! Главное — первозданный вкус. Ведь правда, вы не хотите никакого шоколадного сиропа?
Джулия, наблюдавшая за этой хитрой игрой, была признательна Рею за его вмешательство. Она чувствовала, как напряжение возвращается к ней с новой силой, вместе со скукой и раздражением. Она устала от этой игры, этой киношной кухни, с ее мелкой местью, ревностью, обманами и показухой.
Все было до жути просто. Даже примитивно. Вэнс, как догадывалась Джулия, начал разговор о смертях каскадеров, пытаясь сорвать ее вечер. Булл принял этот тон и рассказал о Мадлин, во-первых, для того, чтобы отвлечь внимание от дочери, во-вторых, чтобы предупредить возможные подходы с предложением интима со стороны актрисы. Аллен поведал о случае с Офелией ради одной цели: показать, что не так далеко ушли те времена, когда он влиял на нее, и они еще вернутся. Остальные истории были рассказаны по различным причинам, которые были, однако, похожи одна на другую: кому-то хотелось поддеть ближнего, кто-то сводил старые счеты… У актеров долгая память.
— После десерта, — проговорил Аллен, изучая удовлетворенным взглядом собравшихся за столом, — я думаю, мы прогуляемся по Бурбон-стрит, послушаем джаз, другую музыку, заглянем в какие-нибудь клубы, посмотрим, какую ночную жизнь предлагает нам Новый Орлеан. Все за мой счет, разумеется. Что скажете?
— Я скажу: «Благодарю тебя». Программа мне нравится, — громко заявила Мадлйн.
— Мы с Саммер присоединимся ко всем относительно джаза, но потом вернемся в мотель, — сказала Аннет.
— Почему, мама?!
— Ты еще несовершеннолетняя, милая. Правила не я придумала.
Остальные согласились с большей или меньшей долей энтузиазма. Все, кроме Рея. Тот молча вертел в руках опустевший бокал и неподвижно глядел на угол розовой скатерти.
— Джулия, — произнес Аллен. — Ты, надеюсь, с нами?
Джулия переменила позу на стуле.
— Не думаю. — С этими словами она повернулась к Рею. — Кто-то говорил, что у тебя в городе есть машина. Не мог бы ты отвезти меня на ней к тетушке Тин?
— Конечно, — тут же ответил он. В его взгляде было удивление и еще что-то…
— Джулия, в самом деле! — воскликнул Аллен. — Я организовал этот вечер для тебя!
— Да ну? — проговорила она, не глядя в его сторону. Она поднялась на ноги и взяла в руки свою маленькую шелковую сумочку, которая лежала рядом на столе. Рей вышел из-за стола и отодвинул ее стул.
Аллен швырнул на стол салфетку и тоже встал.
— Я рассчитывал на то, что мы с тобой и твоим отцом вместе вернемся в отель и поговорим.
— Ты можешь говорить с Буллом когда тебе захочется, — ответила она. — Я ему уже все сказала.
Она развернулась и ушла. Рей кивнул гостям, пожелал всем спокойной ночи и пошел догонять Джулию.
Глава двенадцатая
— Не хочешь ли немного прогуляться перед возвращением?
Джулия приняла предложение Рея почти автоматически. Она так устала от Аллена и остальных, что готова была делать все что угодно, лишь бы не встречаться с ними опять.
Ей очень трудно было признаваться в том, что, несмотря на прожитые, совсем немалые годы, они с Алле-ном так и остались далекими друг от друга людьми. У нее было такое впечатление, будто она смотрит теперь на него совсем другими глазами. Нет, она, конечно, знала, что он обладает многими хорошими качествами. Он был заядлым любителем музеев и галерей, симфоний, опер и театра. Особенно ему нравились постановки комедий и театра импровизаций. Он обожал старинные храмы, выставки цветов и редких монет. Он был хорошо начитан, умел четко и красочно излагать, знал много разных вещей, и все же… Ей казалось, что она совсем не знала Аллена.
Это было невероятно прежде всего для нее самой, что она совсем не знала и не понимала человека, с которым уже довольно долго жила, для которого готовила, вместе с которым просматривала комиксы в утренних воскресных газетах, которому покупала нижнее белье, о любимой английской овчарке которого постоянно заботилась… Как это случилось, что между ними не возникло взаимопонимания? Что произошло с ней? Ведь она могла сидеть с ним за одним столом, смотреть на его лицо, которое было давно знакомо ей до мельчайших черточек, и тем не менее чувствовать, что перед ней какой-то незнакомец, чужак? Более того, чувствовать, что перед ней человек, которого она и не хочет знать, который не пробуждает в ней никаких эмоций?..
Нет, нельзя было сказать, что она просто злится на Аллена за то, что он захотел сместить ее с поста режиссера фильма, сместить из-за того, что деньги для него были важнее ее чувств, забот, желаний… Нет. Просто те чувства, которые она испытывала к нему, со временем постепенно слабели, уходили и, наконец, исчезли совсем. И произошло это так незаметно, так плавно, что она даже ничего не поняла.
Она даже не могла припомнить точно, когда они в последний раз занимались любовью.
Похоже, это было накануне ее выезда в Луизиану, но теперь она уже не помнила, где это было, в какое время суток и что она при этом чувствовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40