Трекстон изо всех сил старался сдержать улыбку, но ничего не мог с собой поделать. Он скрестил на груди крепкие мускулистые руки, прислонился к стойлу и принял вызывающую позу.
– Итак, – протяжно начал он, – немногие леди осмелятся признаться в подобных вещах.
Белль решительно тряхнула головой.
– А что плохого в том, что леди ездят на племенных жеребцах? – она замолчала, заметив озорные огоньки в его глазах и поняла, как звучали со стороны ее слова.
Трекстон громко рассмеялся, увидев удивленное выражение лица Белль.
– Ах вы грубиян! – Белль бросилась к нему и занесла руку в перчатке.
Трекстон поймал ее запястье.
– Ну, это не слишком любезно с вашей стороны, Белль, – сказал он голосом, полным восхищения и страсти.
– Любезно? – удивленно переспросила Белль и дернула рукой, пытаясь освободиться. – Кто сказал, что я хочу быть любезной?
Трекстон отпустил ее руку, и девушка, выругавшись, попятилась назад. – Белль, вы знаете недостойные леди словечки, – он тихо хихикнул и вышел из конюшни, оставив Белль в одиночку кипеть от злости. Ему нравились перепалки с ней, но теперь он вынужден был уйти. Несколько лишних минут в обществе Белль не лучшим образом сказывались на его половом влечении. Трекстону было непонятно, почему она действует на него таким образом. Он никогда еще не встречал такой женщины и, с Божьей помощью, никогда больше не встретит. По крайней мере, до того момента, когда уложит ее в постель, скажет «прощай» и уедет навсегда.
Белль направилась в дальний конец конюшни, остановилась перед воротами в одно из стойл и прочитала имя на табличке, прибитой к верхней перекладине: Гром. Девушка сняла с крюка на столбе уздечку и распахнула ворота.
– Ну, Гром, выходи.
Огромный черный жеребец послушно вышел из стойла, пару раз коснувшись руки девушки мягкой мордой. Белль рассмеялась и накинула на него уздечку.
– Ты мне тоже нравишься, парень. И вопреки заявлению мистера Браггетта, мы с тобой хорошо поладим, – Белль скрутила петлю из поводьев, набросила на столб, чтобы жеребец не ушел, и оглянулась вокруг в поисках помощи, но в конюшне больше никого не было. Она отправилась в другой конец конюшни и принялась рассматривать седла, надетые на длинную балку, выбрала дамское седло и вернулась к жеребцу. Спустя несколько минут Белль закрепила седло.
– Отлично, парень. Теперь моя очередь.
Конь заржал и вскинул голову.
– Вот и хорошо, я рада, что тебе понравилась моя затея, – подобрав небольшую стремянку для подъема на лошадь, которую заметила среди седел, Белль взяла поводья и повела жеребца на улицу.
Трекстон уже вошел в дом и налил себе чашку кофе из кофейника, который стоял на буфете, но вдруг почувствовал себя виноватым, ни на секунду не усомнившись, что Белль сделает именно то, от чего он ее отговаривал.
– Чертова упрямица, – проворчал он, в сердцах поставив чашку из китайского фарфора на блюдце и расплескав кофе.
– В чем дело? – спросил Трейс, входя в комнату.
– Ни в чем, – буркнул Трекстон и зашагал по тропинке в сторону конюшни. При каждом шаге с губ слетали бранные слова. Жизнь была гораздо проще до того, как стройная фигура Белль Сент-Круа попала в поле его зрения, и теперь единственным желанием было, чтобы она вновь исчезла и оставила его в покое. Трейс даже не подозревал, во что вляпался, влюбившись в эту злючку, но раз он хочет этого, так тому и быть. Трекстон ни за что не станет на пути брата.
Он обогнул сад и вышел к конюшне.
– Нет, Белль, не делайте этого!
В этот момент Белль опустилась в седло, но вдруг почувствовала, как оно приподнялось и наклонилось под ней. Из груди вырвался удивленный крик, она выпустила поводья, ее ноги взметнулись вверх.
С громким ржанием Гром освободился, земля дрожала под его копытами.
– Белль! – снова крикнул Трекстон. Он сразу забыл о своем гневе, увидев, как девушка упала на землю.
Конь, удовлетворенный тем, что снова свободен, медленно отошел на несколько ярдов в сторону и принялся щипать траву.
Трекстон бросился к Белль, распростертой на земле, и опустился рядом на колени.
– Вы в порядке? Ничего не сломали?
Белль отпрянула от руки Трекстона, которой он обнял ее за плечи, и поднялась на ноги.
– Я в порядке, – голос прозвучал отрывисто-грубовато. – Однако вы сделали бы мне большое одолжение, если бы предупредили насчет этого коня.
– Я предупреждал. Белль топнула ногой.
– Нет, не предупреждали. Вы ни разу не упомянули, что эти лошади не предназначены для верховой езды.
– Я говорил, что на них нельзя ездить верхом.
– Вы сказали, что только мне, – огрызнулась Белль. – Не всем, а только мне.
Трекстон рассмеялся.
– Да, верно.
Белль замахнулась, чтобы залепить ему пощечину, но Трекстон поймал ее руку, чтобы предотвратить удар.
– Белль, я вас уже предупреждал.
Белль, слишком злая и поэтому не желающая выслушивать возражения, стукнула Трекстона по плечу кулаком свободной руки.
Трекстон поймал вторую руку, обхватил пальцами и прижал обе руки Белль к своей груди.
– Хватит валять дурака, – процедил он сквозь: тиснутые зубы. Но абсолютно зря прижал к себе. Нос ощутил сладковатый аромат сиреневого мыла, которым она умывалась утром, упругая грудь соблазнительно вжималась в его крепкий торс, а пухлые, нежные губы на запрокинутом вверх лице манили к себе и находились всего лишь в нескольких дюймах от его склоненной головы. Трекстон почувствовал, как от всепоглощающего желания затрепетало тело. Страсть, поселившаяся в нем с самого первого дня знакомства с Белль Сент-Круа, все время тлевшая и не дававшая покоя, вспыхнула с новой силой.
Его переполняло желание овладеть этой женщиной. Он понимал, что нужно отпустить ее, убраться как можно дальше, но тем не менее ни за что не хотел этого делать. Ругаясь на самого себя, Трекстон прижался губами к ее зовущему рту.
Белль видела, как гнев Трекстона сменился страстью, поняла, что он сейчас поцелует ее. И как ни пыталась отрицать ощущения, которые вызвали прикосновения Трекстона, тело предательски реагировало на него. Она приоткрыла губы, его язык нежно ласкал ее рот, дразня чувства.
Но, как и в прошлый раз, именно Трекстон оторвался от Белль. Борьба, безмолвно проходившая в его сознании, наконец разрешилась. Несколько мгновений он еще держал ее в объятиях, всматриваясь в глаза девушки, любуясь красивыми чертами лица, словно хотел запечатлеть их в памяти. Трекстон знал, что никогда больше не сможет взглянуть на луга, простирающиеся под чистым, ярко-синим небом, и не думать об этих глазах.
Глядя на заходящее солнце, наблюдая, как розоватые лучи касаются земли, будет вспоминать нежный цвет ее пухлых губ, и каждый раз, прикасаясь к атласным нитям, вспоминать, как струятся между пальцами шелковистые пряди серебристо-золотых волос.
Тяжесть внизу живота усилилась, он оттолкнул Белль. Очень давно он обидел своего брата, бросив его одного, сбежав от жестокости отца и оставив Трейса в одиночестве противостоять ему и оберегать остальных членов семьи. Трекстон не может причинить ему еще одну боль. Не затащит в свою постель женщину, которую любит Трейс, независимо от того, насколько велико его желание и как сильно он мучается от этого. Губы Трекстона скривились в ухмылке. – Забудь об этом, Белль.
Белль просто смотрела на него, поражаясь собственной реакции, и даже не вникала в смысл сказанных слов.
Трекстон, уже сумевший справиться с чувствами, повернулся и зашагал прочь уверенным шагом, даже ни разу не оглянувшись. Трейс любит Белль, это чувство читалось в его глазах каждый раз, когда он смотрел на эту женщину. Но любит ли Белль Трейса? Трекстон горько рассмеялся. Очевидно, нет. Хотя несколько раз он готов был поклясться, что она отвечает взаимностью на чувства брата, что он видел в глазах Белль искреннюю любовь к Трейсу. Но тогда почему она страстно отвечала на его поцелуи? Трекстон стукнул кулаком по забору. Никакого смысла! Женщина не может одновременно любить двоих. Или может? В любом случае, теперь это неважно. Трейсу нужна жена, а Трекстону – нет.
– Поэтому я буду держаться подальше от нее, сердито пробурчал он. – Да, черт возьми, как можно дальше.
* * *
Белль стояла перед зеркалом и изучала свое отражение.
– Нет, – пробормотала она. – Нет, нет, нет, – повернулась к шкафу, в котором висели платья и снова начала перебирать их, отбрасывая одно за другим. Наконец сняла с вешалки платье цвета морской волны из флорентийского атласа, бросила на диван и начала расстегивать надетое. Стянув его через голову, бросила в кресло, где уже лежали пять, примеренных ранее. С губ сорвался стон.
– Ну почему я всегда меняюсь местами с Линн? Почему я просто не осталась в городе и не поговорила с той женщиной? Пусть бы Линн возвращалась сюда, раз ей так хотелось, – Белль натянула платье через голову. Она не извлекла никакой полезной информации из беседы с Евгенией и Терезой, а только усложнила отношения между собой, Трекстоном и Трейсом. – И вообще, какого черта я задумала все это нелепое дело? – она расправила платье на груди.
«Потому что твой отец сидит в тюрьме», – напомнил из глубины сознания тихий, тоненький голосок.
– Я знаю, знаю, – фыркнула она, сразу испытав чувство вины. – Но с самого первого дня все пошло не так, как нужно. Почему мой план не сработал, как было задумано? – Белль быстро застегнула крючки, расправила нижние юбки и платье поверх кринолина, и снова обернулась к зеркалу. Критически осмотрела свое отражение.
– Отлично, именно то, что надо, – сказала она наконец, разрешив дилемму с платьем. Одеться должным образом к обеду превратилось в настоящую проблему. Сначала она решила одеться для Трейса. В конце концов, в него влюблена Линн, а так как она выступает в роли Линн, то это имело смысл. Но потом Белль решила одеться для Трекстона. И совсем не потому, что ей нравится этот нахальный грубиян. Совершенно очевидно, он к ней неравнодушен и можно немного поиграть ним, чтобы сблизиться, но, конечно, без очередного попадания в его объятия. Возможно, удастся разузнать какие-нибудь новые факты, которые помогут осуществить задуманное.
Но вдруг Белль осознала, что одеваться для Трекстона – это не одно и то же, что одеваться для Трейса. Скромное платье, которое она выбрала, казалось для Трекстона слишком простым и невинным, да и сама Белль чувствовала себя в нем по-дурацки. А в этом сине-зеленом муаровом платье был слишком глубокий вырез, что придется по вкусу каждому из братьев.
Белль подошла к туалетному столику из вишневого дерева, стоявшему у окна. После того как было перемерено с полдюжины платьев, локоны, заколотые на затылке, сильно растрепались, некоторые пряди даже выбились из прически и болтались за ушами. Белль быстро вытащила шпильки и расчесала тугие локоны. Теперь они роскошными золотыми волнами спадали по спине и плечам. Немного румян и помады освежили лицо, а пудра убрала блеск с красивого носика.
Белль бросила оценивающий взгляд в зеркало и только после этого вышла из комнаты. Платье сливало зеленый оттенок глаз, а пышная кружевная оборка, украшающая глубокий вырез, и широкие рукава в форме пагоды были точно такого же цвета, что и волосы. Белль расправила на бедрах юбку, провела рукой по бархатному поясу, убирая малейшую складочку, и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, направилась к лестнице. Спускаясь в холл, Белль услышала голоса из столовой.
– Замечательно, я опоздала, – пробормотала она, сообразив, что опоздала на традиционный бокал хереса перед обедом, как заведено Евгенией. Белль ускорила шаг.
– Белль, – Трейс встал со своего места во главе тола и направился к ней. Оценивающе окинул девушку взглядом, в глазах засветилось одобрение. Он предложил Белль руку. – Трекстон рассказал о вашем падении. Я уже начал беспокоиться, что вы недостаточно хорошо себя чувствуете, чтобы присоединиться к нам за обедом.
Белль улыбнулась Трейсу, хотя предпочла бы одарить свирепым взглядом Трекстона. Что еще он наговорил?
– Я не ушиблась, честное слово. Уже и забыла об этом.
– Следующий раз, когда захотите покататься верхом, дайте мне знать, – он взял ее руку, слегка пожал и, понизив голос, произнес: – И возможно, мы сможем найти время, чтобы прогуляться верхом только вдвоем. Нам ведь так и не удалось тогда покататься.
Белль посмотрела на Трейса. Только они вдвоем… Хотя она стремилась остаться наедине с Трейсом и расспросить его, от этих слов ей стало неловко. Она заглянула ему в глаза и увидела страсть. Белль поняла – ее неловкость вызвана не подозрением, что он может быть убийцей. О Господи! Она посмотрела на Трекстона, встретилась с ним глазами и отвела взгляд. Может быть, Трекстон и Трейс имеют больше общего, чем она считает?
– Я позабочусь, чтобы для вас подготовили хорошую, смирную лошадь, – он поднес руку Белль к губам и немного дольше, чем того требовали приличия, продлил поцелуй, затем отодвинул для нее стул.
– О, как это мило с вашей стороны, Трейс, – разозлившись, Белль опустилась на стул. Хорошая, смирная кобылка. Как раз для Линн. К тому же, по мнению Белль, Линн вообще не ездила верхом – она и лошадь просто прогуливались. Белль вспомнила своего коня, Дьявола. Прекрасный, горячий и быстрый как ветер, но в то же время любящий и преданный, насколько может быть любящим и преданным конь. Она улыбнулась и поприветствовала каждого, кроме Трекстона, и заметила, что Тревис отсутствует.
– Может быть, стоит пригнать с пастбища Дженис, – с ухмылкой предложил Трекстон. – Или она сдохла, пока меня не было? – он бросил насмешливый взгляд на Белль. Проклятие, она сегодня чертовски хороша. Зеленоватая ткань платья придавала глазам изумрудный оттенок. Пряди волнистых волос поблескивали в свете зажженной люстры и напоминали нити из белого золота. Он многое бы отдал, чтобы протянуть руку и запустить пальбы в эту шелковистую гриву. Трекстон перевел взгляд на глубокий вырез платья Белль, где виднелась едва заметная ложбинка. Если ее поцелуй можно считать показателем, то нет никаких сомнений, что Белль Сент-Круа – тигрица в постели, если, конечно, вдруг не вспомнит о приличиях.
Белль, прищурившись, посмотрела на Трекстона. Если остальные не подозревали, какие бредовые мысли роились в его голове, то для Белль они не были загадкой. Она почувствовала, как заболела рука от желания залепить пощечину этому нахалу.
Трейс тихо рассмеялся в ответ на предложение Трекстона и посмотрел на Белль.
– Дженис уже около двадцати восьми лет. В молодости она обладала энергией десяти лошадей, а сейчас это милая и добрая старушка, доживающая свои дни на пастбище. Отец купил ее сразу же после рождения Трекстона, поэтому мы точно знаем, сколько ей лет. Куда бы ни пошел Трекс, Дженис постоянно следовала за ним. Мы отправили ее на отдых восемь лет назад, после его отъезда.
– Возможно, это означает, что и тебя, Трекстон, следует отправить на отдых, – с проказливой улыбкой заметила Тереза. – Твоя жизнь клонится к закату?
– Думаю, у меня еще есть время, прежде чем начать беспокоиться об этом.
– Все зависит от того, что вы отправите на отдых, верно? – заметила Белль.
Он изумленно поднял брови.
– Потрудитесь объяснить, на что вы намекаете? «На твои губы, руки, тело», – подумала она, но вслух произнесла:
– На то, конечно, какая часть у вас нуждается в отдыхе.
Тереза захихикала, Евгения выглядела слегка шокированной, а Трейнор просто улыбнулся.
Трекстон слегка подался вперед и пронзил Белль вызывающим взглядом.
– А вы как считаете?
Вошла Занна и поставила на стол огромное блюдо с жареным мясом и томатами, вслед за ней служанка внесла блюдо с запеченной рыбой. Белль пропустила мимо ушей вопрос Трекстона и обратила взор на Трейса. Она улыбнулась, но в ответ получила лишь холодный кивок. Ну, а теперь что не так? Всего лишь минуту назад он просто излучал теплоту и нежность.
Трейс сосредоточился на еде, чувствуя, как ухудшается настроение. Он не понимал, как ей удается меняться таким коренным образом, и притом в худшую сторону. За обедом в городе и на обратном пути на плантацию она была нежна и скромна. И большую часть времени была именно такой, но вдруг эти вспышки дерзости и несдержанности. Ему никогда не нравились в женщинах эти черты.
Но мысли вновь прервал нежный голосок.
– Трейс, – соблазняющим тоном произнесла Белль. – Я буду вам признательна от всей души, если после обеда вы согласитесь прогуляться со мной по галерее, – она улыбнулась. – Просто подышим свежим воздухом.
Хмурая складка на лбу стала еще глубже. Леди не приглашают джентльменов на прогулку, особенно ночью и наедине. Так не принято. Трейс хотел отказать, но затем передумал. Какой он глупец! Разве он не мечтает остаться с ней наедине?
– С удовольствием, – Трейс надеялся в душе, что так оно и есть.
Через несколько минут они вместе вышли из столовой в галерею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34