В зале воцарилась тишина, более красноречивая, чем любые слова и выкрики.
Генрих тяжело откинулся на спинку кресла.
– Ты считала, что лорд Фицроджер не сможет победить лорда Ворбрика? Но ведь ты только что утверждала совершенно противоположное.
Имоджин быстро посмотрела на Тайрона, но ничего не смогла прочитать у него на лице и склонила голову.
– Я подумала, что он недооценивает серьезности своих ран, государь.
Она понимала, что так не защищаются, и ждала приговора. Но король поразил ее, обратившись к ее мужу.
– Милорд Фицроджер, права ли в данном случае ваша жена? Как вы считаете, смог бы убить вас во время этого поединка Ворбрик?
– Как всегда, государь, я полагался только на волю Божию, – ответил ему Фицроджер.
Имоджин снова взглянула на Фицроджера. Он бросил в ответ холодный взгляд.
– Но если заглянуть в прошлое, – продолжал раздраженно настаивать король, – Как вы считаете, ваши раны не позволили бы вам победить в этом поединке?
– По-моему, нет, – просто ответил ему Фицроджер. – Я не мог пользоваться правой ногой и обеими руками.
Имоджин так хотелось оглянуться в зал, чтобы понять, как на это отреагировали все присутствующие. От них зависело все! Но она понимала, что они никогда не примирятся с тем, что женщина посмела что-то сама решать, даже если она пыталась спасти жизнь своего мужа.
Наконец король обратился к присутствующим:
– Итак, по первому обвинению. Леди Имоджин заявила, что, будучи сюзереном Каррисфорда, она имела право мстить лорду Ворбрику за преступления, совершенные против нее самой и ее людей. Кто-нибудь будет против этого?
У Имоджин в душе загорелась искорка надежды. Генрих так составил фразу, что было маловероятно, чтобы кто-то стал возражать. Наоборот, все лендлорды и рыцари станут поддерживать право лорда в таких случаях действовать подобным образом, даже если хозяйка замка была женщина.
Генрих не услышал возражений и сказал:
– Значит, так тому и быть. Но всем следует помнить, что мы стремимся, чтобы правосудие было справедливым и равнозначным по всей нашей стране, и если были бы какие-либо сомнения в отношении вины Ворбрика, я бы сегодня обязательно высказал свои сомнения.
Имоджин почувствовала, как к ней стала возвращаться надежда на лучший исход дела. Но это было опасное чувство – оно ослабило ее внимание. Правда, как ни оценивай ситуацию, главное обвинение было с нее снято.
– Сейчас, – заявил Генрих, – мы должны рассмотреть второе обвинение. Леди Имоджин не отрицает, что она ударила своего мужа и моего вассала. Он потерял сознание и был связан. Она оправдывает свои действия тем, что сделала это ради его же блага. Таким образом, приходится подозревать, что она посчитала, что ее муж не в состоянии управляться со своими делами без ее помощи. Несмотря на это, лорд Фицроджер желает проявить милосердие и наказать ее не в полной мере. Исходя из его больших заслуг перед нами, мы желаем отмести любое оскорбление, которое могло быть нам нанесено.
Имоджин почти перестала дышать.
– Но не выходит ли этот случай за сферу влияния его личной и нашей снисходительности? Кто-нибудь желает высказаться по данному вопросу?
В зале разразилась настоящая буря, и Имоджин испугалась.
Генрих призвал присутствующих к порядку, и мужчины стали выступать по очереди. Они использовали разные слова, но суть оставалась одной и той же: нельзя позволить женщинам верховенствовать над мужчинами и распоряжаться их жизнью, даже если у них было желание защитить мужа. Неужели мужчин можно, как младенцев, держать подальше от острого лезвия меча или от огня?!
А женщины, значит, младенцы, подумала Имоджин, но вы стараетесь удержать нас, чтобы мы не делали наших собственных ошибок. Но у нее хватило ума не высказать вслух подобную крамолу.
Когда все уже высказались, Генрих спросил:
– Никто из вас не желает сказать что-либо в поддержку Имоджин из Каррисфорда?
Имоджин не смогла сдержаться и посмотрела на Фицроджера. Он не отвел от нее взгляда и не стал ничего говорить против нее, но и не выступил в ее защиту. Она понуро опустила голову.
– Имоджин из Каррисфорда, – произнес король. – Вы еще молоды, и в последнее время на вашу долю выпали тяжелые испытания. Сначала вас покинул любимый отец, потом разбойники Ворбрика напали на вас и разгромили ваш замок. Свидетели рассказали нам, что вы, чтобы сохранить родной очаг, действовали решительно и смело. Перед совершением преступления вы сами находились в опасности и были вынуждены действовать вопреки женскому характеру. В конце концов вам удалось спастись бегством. Учитывая веру в вас со стороны вашего мужа, нам придется признать тот факт, что под влиянием вынужденных поступков и действий, не присущих женской натуре, ваш разум временно помутился. Мы накладываем на вас наказание. Оно станет для вас единственным: вы преклоните перед нами колени и покаятесь перед распятием, что совершили не правильные деяния, и станете молить вашего мужа о прощении.
Вперед вышел монах с мрачным лицом и передал Имоджин украшенный драгоценными камнями крест с мощами.
Имоджин приняла его и обвела все вокруг диким взглядом. Она взглянула на Фицроджера и заметила, как странные искорки промелькнули в его непроницаемых холодных глазах. Он понимает, что она не может произнести подобную клятву?
Несчастная упала на колени и крепко прижала распятие к груди.
– Я клянусь на животворящем кресте, – сказала она, – что искренне сожалею, что стала причиной всех этих страданий. Я молю о прощении моего мужа, моего короля и всех здесь присутствующих.
Имоджин было не так легко произнести все эти слова.
– Леди Имоджин, – заявил король. – Я уверен, что вы искренне сожалеете, что вам пришлось присутствовать здесь в подобном качестве, но вам следует более четко сформулировать свое покаяние.
Имоджин попыталась еще раз, но все завершилось с тем же результатом.
– Перед святым крестом я искренне раскаиваюсь, что совершила подобный проступок в отношении моего супруга, и молю его о прощении.
В зале началось волнение. Крики звучали все громче и громче, пока снова не разразилась буря. Король покачал головой и сказал:
– Вы не собираетесь произнести клятву, леди Имоджин, не так ли?
Она посмотрела на него сквозь пелену слез.
– Я уже один раз в жизни лживо поклялась на кресте, государь, и душа моя потом сильно страдала из-за этого. Я не могу сделать подобную вещь еще раз. Ваше величество, я люблю моего мужа и не могу согласиться с тем, что было не правильным с моей стороны попытаться сохранить ему жизнь, если даже я сейчас так страдаю из-за этого. Я искренне молю его и вас о прощении. Я прошу всех присутствующих простить меня, потому что мои действия так расстроили всех, и понимаю, что мой отказ принести клятву делает мое положение еще более серьезным.
Было видно, что Генрих был раздражен. Его пальцы выбивали сердитую дробь на крышке стола.
В наступившей тишине поднялся Фицроджер. Он, протянул руку.
– Кнут, – попросил он.
Имоджин вздрогнула, когда поняла, что за ним не было нужно идти куда-то далеко. Она не сводила взгляда с мужа, пока тот приближался к ней. Он все еще слегка прихрамывал.
– Сними свой плащ, – приказал он жене. У нее пересохло во рту. Девушка расстегнула застежку, и плащ волнами опустился к ее ногам.
Имоджин не сводила с него взгляда. Фицроджер казался таким же высоким и смуглым, как тогда, когда она увидела его в первый раз в Кливе. Тогда он сек провинившихся стражников.
– Ты признаешь, что я должен тебя высечь? – спросил ее Тайрон.
Она кивнула головой, потом ей удалось выдавить из себя несколько слов:
– Да, милорд.
– Прав ли я, что, когда ты собиралась ударить меня по голове камнем, ты понимала, что тебя позже ждет за это наказание?
– Да, милорд.
– Тогда мне не стоит разочаровывать тебя, – сказал Фицроджер.
Просвистел кнут, и Имоджин резко перевела дыхание после огня, ожегшего ей спину. Она смотрела вперед, все еще прижимая к себе крест, и молила Богородицу, чтобы ей хватило сил выдержать наказание.
Фицроджер отошел от нее и бросил кнут на стол.
Потом он повернулся лицом к залу и к ней. – Дальнейшее обсуждение степени ее вины будет продолжено наедине между мной и моей женой. Но если происшедшее здесь будет обсуждаться у вас дома, вы, господа, сможете сообщить вашим женам, что леди Имоджин была публично высечена за ее грехи.
Шум в зале все нарастал. Наконец поднялся один сердитый рыцарь.
– Я считаю, что это недостаточное наказание. Вы простили ей ее проступок! Если Фицроджер не может выпороть свою жену здесь перед нами, я могу сделать это вместо него!
– Любой человек, причинивший вред моей жене, станет отвечать передо мной за совершенное!
Все замолчали, а поднявшийся мужчина опустился на свое место.
Фицроджер внимательно осмотрел зал.
– Присутствует ли здесь кто-нибудь, кто выскажется против принятого мною решения? Я буду счастлив разрешить это разногласие с помощью меча.
Промолчали все, и это было неудивительно. В его голосе Имоджин явно почувствовала ярость и желание убивать. Она чуть было не потеряла из-за этого сознание, потому что боялась, что вся его злоба потом будет направлена против нее.
Фицроджер резко поднял Имоджин на ноги.
– Тогда будем считать, что в глазах всей Англии моя жена восстановила свою, честь и впоследствии к ней будут соответственно относиться.
Он поклонился королю.
– Согласно вашей воле, мой господин! Генрих нахмурился, но сказал:
– Так оно и будет, но я сам являюсь мужем, и мне кажется, что для всех станет лучше, если отсюда не станут просачиваться слухи о случившемся, чтобы не заразить подобной вольностью всех женщин Англии!
Имоджин тут же подумала, что немного подобной «заразы» могло бы принести большую пользу всем, но она торопливо опустила глаза долу и решила не открывать рта ни в коем случае. Видимо, она сделала это не слишком быстро.
– Тай, уведи свою жену, – недовольно заявил король. – И научи ее вести себя как положено. И захвати с собой кнут. Мне кажется, что он тебе еще пригодится.
* * *
Фицроджер молча шел впереди, а Имоджин тихо и робко следовала за ним. Ее нервировало, что он на ходу похлопывал себя по ноге кнутом. И еще она волновалась, глядя, как Тай прихрамывал. Неужели он теперь все время будет хромать, подумала Имоджин.
Когда они вошли в главную башню, Имоджин огляделась вокруг, вспоминая сцены былой боли и ссор. Ее поражало, как сильно изменилась она сама и вся ее жизнь с тех пор, как она покинула эти стены.
Имоджин посмотрела на мужа, одетого с головы до пят во все черное, увидела его сердитое лицо, и у нее задрожали колени.
Тайрон отошел от жены и повернулся к ней лицом, не выпуская из рук хлыста. Его глаза сверкали от ярости.
– Ты была не права. Скажи мне это. Имоджин попыталась проглотить слюну в горле.
– В глазах людей я не права. Я это знаю.
– Я предупреждаю тебя, Имоджин, что с удовольствием отлуплю тебя.
Потом он вспомнил, что в руках у него находится хлыст.
Он отшвырнул его, и тот с шумом упал на пол. Имоджин чуть было не упала в обморок от облегчения.
– Ты хотя бы понимаешь, сколько неприятностей было у меня из-за тебя? Ты разбередила самую больную рану в сердце Генриха – манию проповедовать справедливость. И мне пришлось применить все свое искусство уговаривать и даже где-то надавить на него, чтобы все разрешилось так легко. Ты понимаешь это?
Имоджин кивнула головой. Она тщетно старалась, чтобы у нее не дрожали губы, пока муж отчитывал ее.
– Мне так жаль, – сказала она.
– Чего тебе жаль? Объясни мне. Она посмотрела на Тайрона.
– Мне жаль, что ты злишься на меня, – призналась Имоджин. Тайрон захохотал.
– Ты, как всегда, слишком честна. Это твой врожденный грех.
– Ты предпочитаешь, чтобы я не говорила правду?
– Конечно, этим бы ты значительно облегчила мне жизнь.
И у Имоджин потекли две слезинки по щекам. Она торопливо их смахнула с лица и захлюпала носом.
– Клянусь священной чашей Грааля, Имоджин, – было видно, что ярость его немного утихла, – я не злюсь на тебя за то, что ты такая правдивая. Хотя если бы ты дала клятву на суде, то все было бы гораздо проще.
Имоджин гордо приподняла подбородок.
– Фицроджер, я больше не могу давать ложные клятвы, – грустно заметила она. – Мне было так больно…
– Моя слишком честная амазонка. Тайрон глубоко вздохнул и продолжил:
– Имоджин, неужели ты все еще не поняла, что жизнь – это борьба, где идут в ход и ногти и зубы, а не чудесная сказочка про принцесс и их верных паладинов?
Она отрицательно покачала головой, а Фицроджер принялся расхаживать по комнате.
– Я боюсь за тебя! Ты мне напоминаешь меня самого, когда мне было тринадцать лет и я предстал перед Роджером Кливским и стал перечислять все его грехи! Конечно, я был прав, но как мне пришлось страдать после этого!
Она заглянула ему в глаза.
– Но ты был прав!
– Не забывай, чем обернулась для меня эта правда!
– Я ничего не забыла! Ты спас меня, мой паладин!
– Имоджин, я никакой не паладин!
– Для меня ты именно такой. Ты пытался спасти меня от моей глупости с того самого момента, когда я ударила тебя, разве я не права?
– Значит, ты меня раскусила, да? Имоджин не сводила с него взгляда. Тайрон раздраженно сказал ей:
– Как только я пришел в себя, то сразу понял, что у нас возникли проблемы. Теперь мне кажется, что было бы лучше, если бы Ренальд не возил тебя в Клив. Это был бы более умный маневр, но твоей шкуре тогда пришлось бы нелегко!
Он почти сладострастно посмотрел на плетку, а потом на жену.
– Но мне тоже тогда казалось, что тебе лучше оставаться в Кливе, пока я не решу все для себя. Я надеялся, что, когда будет взят замок Ворбрика и Генрих поймет, какое там творилось зло, он хоть немного смягчит свой гнев. Но все оказалось не так. Он решил, что в нашей стране будет торжествовать только справедливость.
– Признаюсь, что меня не волновало то, что был убит Ворбрик. Я очень боялась, что ты меня бросишь за то, что я ударила тебя.
Лицо Тайрона сразу стало серьезным.
– Я никогда не оставлю тебя, Имоджин. Он произнес это весьма строго, но она была рада услышать такие слова.
– Спасибо за то, что ты постарался расхлебать заваренную мною кашу.
– Я не мог поступить иначе. Ведь ты моя жена.
Он продолжал говорить с ней довольно сухо.
Имоджин была готова расплакаться. Неужели это все, что он испытывал к пей? Просто обычная заботливость?! Неужели навсегда угасли те чувства, которые так сблизили их в пещере? Те напряженные часы страха и опасности стали самыми прекрасными мгновениями всей ее жизни! Она посмотрела на плеть. Рели это поможет ей вернуть расположение Тайрона, то она сама подаст ему ее, стоя на коленях.
– Но ведь ты спаслась от серьезных обвинений с помощью ума и сметливости! – Фицроджер вдруг застонал. – Господи, у меня сердце ушло в пятки, когда ты обернула слова Генриха против него самого.
– Это было опасно? Мне так не показалось. Но я больше ничего не смогла придумать. Я так боялась.
– Имоджин, неужели ты не поняла, что я никогда не допущу, чтобы ты страдала по-настоящему?
Ей показалось, что Тайрон был обижен.
– Конечно, я это знала, но боялась именно этого, – уверяла она мужа. Фицроджер возмутился:
– Святой Боже, Рыжик! Ты что, ничего не понимаешь? Ты не должна меня опекать! Это я должен заботиться о тебе!
У Имоджин потеплело на сердце, когда он произнес ее любимое прозвище – Рыжик!
– Фицроджер, я ничего не могу поделать. Я тебя люблю!
Он внезапно замолчал, как будто она опять стукнула его по голове камнем.
– Скажи-ка мне кое-что, – мягко попросила его Имоджин.
Он посмотрел на нее, но по его взгляду было невозможно вообще что-либо определить.
– Ты бы предпочел, чтобы я позволила тебе сражаться с Ворбриком?
– Пойми меня, Имоджин, если бы ты была рядом, когда я пришел в себя, тебе бы здорово от меня досталось.
– Ты хочешь сказать, что, когда у тебя бывают приступы ярости, мне лучше держаться от тебя подальше?!
Тай возмущенно покачал головой.
– Неужели тебе непонятно, что большинство мужчин желали бы, чтобы я сильно поколотил тебя?
– Да, но я вижу, что ты не хочешь ответить на мой вопрос.
Тайрон снова покачал головой.
– Нет, в тот момент ты хорошо сделала, что не позволила мне сражаться с Ворбриком.
Имоджин не успела ничего сказать, и Тайрон добавил:
– Но не вздумай повторить такую же глупость еще раз.
– Тогда я ничего не понимаю, – смутилась Имоджин.
– Возможно. Но с этого дня ты станешь прилично вести себя в соответствии со своим положением и полом.
Имоджин вздохнула так тяжело, что можно было понять все ее тайные мысли.
– Тогда тебе лучше отправить меня в монастырь. Я окончательно поняла, что больше не могу быть послушной и слабой женщиной. Кажется, во мне что-то сломалось и починить это больше нельзя.
Тайрон резко засмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35