— Поласковее со мной. Для меня это тоже впервые. Лучше скажи, что же мне делать? Я не хочу прогонять его — это было бы несправедливо по отношению к нему и во вред нам с тобой.
Элинор подняла дочь повыше, прислонив к своему плечу, как показывала ей акушерка, и погладила по спинке.
— Ты права, — вздохнула она. — Это решенный вопрос. Но я не собираюсь облегчать ему задачу и не сдамся так легко. Неужели я не заслуживаю, чтобы он хоть немножко поборолся за меня?
Арабел ответила коротким гульканьем.
— Я знаю, что ты согласна. Мы, женщины, должна быть заодно.
Уложив девочку спать, Элинор потянулась к колокольчику и приказала явившейся на зов Дженни привести ее в приличный вид, так как она собиралась принять гостей. Поверх ночной рубашки Элинор накинула красивый жакет. Дочка спала у нее на руках.
Явились первые посетители, и Элинор была удивлена, услышав, как мисс Херстмен удерживает ее мужа.
— …никаких манер или понимания. Вы понятия не имеете о деликатном положении леди после родов:
— Напротив, я полон уважения. Так же как и вы, мисс Херстмен.
Николас вошел в комнату.
— Лучше зовите меня Арабелла. — Пожилая леди, казалось, тут же забыла все обида. — Я теперь тоже член семьи. Я должна сказать вам, что вы нахальный негодник. Надеюсь, ваша жена поставила вас в известность, что я собираюсь быть крестной девочки? — спросила она с вызовом.
— Да. Я думаю, это прекрасная идея.
— Вы думаете? — удивленно повторила мисс Херстмен. — Что ж, только не рассчитывайте, что я оставлю ей мои деньги — они все пойдут на общество борьбы за эмансипацию женщин.
— Как мудро, — сказала Элинор. — В результате они принесут гораздо больше пользы.
— Вот это разумная женщина, — заключила пожилая леди. — Когда подойдет срок, пошлите вашу дочь ко мне, и я уверена, что она не превратится в «кисейную барышню».
Судя по всему, лорд Мидлторп тоже был под соответствующим впечатлением от новорожденной, но, очевидно, далеко не таким сильным, как Николас. Элинор подумала про себя, что если она предложит ему подержать ребенка, он придет в ужас.
В этот момент на зов колокольчика пришла няня, которая взяла девочку, чтобы поменять пеленки, и это послужило сигналом для гостей покинуть комнату, но Элинор вовремя перехватила взгляд Николаса. Он понял и остался.
— Я, наверное, выгляжу глупо? — спросила она. — Все это словно во сне. Если я усну, ты не исчезнешь?
— Нет. — Он задернул шторы, пошевелил угли в камине и присел на край постели. — Я не уйду, пока ты не прогонишь меня. Даю слово. Я ведь никогда не нарушал данного тебе слова?
Элинор подумала: он всегда был осторожен и не обещал много.
— Нет, — сказала она, — ты никогда не нарушал своего слова.
— Тогда спи. Мы поговорим после.
Николас оставался с женой, пока она не задремала. Прежде чем уйти, он наклонился и коснулся ее лба легким поцелуем.
Френсиса он нашел в столовой — тот с аппетитом уписывал ленч.
— Я голоден как волк и ужасно сердит. Четырнадцать часов в седле почти без перерыва, да к тому же посреди зимы! Клянусь небом, я больше никому не позволю подбить меня на такую безумную авантюру. Надеюсь, все прошло успешно?
— Насколько возможно, — уклончиво ответил Николас, положив еду себе на тарелку. — Элинор растеряна, но я надеюсь, что все образуется.
Френсис неожиданно улыбнулся.
— У тебя чудесный ребенок, — сказал он, подхватывая кусок ветчины. — Я тоже подумываю о супружестве. Представляешь, родители Люка начали атаку на него. Чистое наказание быть единственным сыном!
— Двое в один сезон? — недоверчиво усмехнулся Николас. — Это вызовет необыкновенное оживление среди мамаш, имеющих дочек на выданье. — Затем он серьезно взглянул на своего друга:
— Позволь мне один вопрос, Френсис. Ты любишь Элинор?
Лицо лорда Мидлторпа стало багровым.
— Нет, к сожалению, но думаю, мог бы влюбиться в нее, если бы имел на это право. Она особенная женщина.
— Разве любовь подчиняется логике? — В голосе Николаса зазвучало сомнение.
— Верю, что так. Я познакомился с Элинор, когда она уже была твоей женой. После твоего исчезновения и даже тогда, когда мы опасались, что ты погиб, она носила твое дитя, и я никогда не смотрел на нее как на возможный вариант для себя. Правда, если бы она оказалась вдовой, то через какое-то время события могли бы принять иной ход.
— Слава Богу, что ты не страдаешь и твое сердце не разбито. Одно время я начал было думать, что, попросив тебя присмотреть за Элинор, взвалил непосильную ношу на твои плечи. Теперь-то мне ясно, что только исполнять свой долг недостаточно. Посмотри, сколько огорчений это принесло всем.
Николас не стал продолжать, и его собеседник не возражал, а после еды оба решили немножко вздремнуть.
* * *
Когда Элинор пробудилась от короткого ста, на губах ее блуждала улыбка. Какое-то время она вспоминала, в чем причина ее радужного настроения. Ну да, конечно, Николас… Но это вовсе не были только розы, были и шипы. Он так ничего и не сказал ей о своих чувствах. Был ли он свободен от своих обязанностей? Любил ли он? Хотел ли ответной любви? Он ничего не требовал от нее, но и не давал никаких обещаний.
Элинор поделилась своими сомнениями с мисс Херстмен, когда та пришла выпить с ней чаю.
— Вы правы, — согласилась пожилая леди, — хотя я сомневаюсь, что вы придавали бы всему этому такое значение, как сейчас, если бы ваш муж вернулся и немедленно поклялся в своих чувствах.
— Он едва ли ожидает, что я брошусь к его ногам, — заметила Элинор.
— Я тоже так думаю.
— Но если ни один из нас не сделает движения навстречу другому, мы окажемся в тупике.
— Глупости. Время все расставит по местам, так что не стоит пороть горячку.
— Но мне так неловко, — пожаловалась Элинор. — Разумеется, ему удобнее взвалить решение на меня, но я не уверена, что хочу этой ответственности. Все было бы проще, если бы он, появившись, сразу лишил меня всех надежд.
— Вот те на! — возмутилась мисс Херстмен. — Как говорится, лежачего не бьют, не то я бы вам показала, милая! Выдумать такое! Вы забыли, что закон на стороне мужа, и если он вздумает воспользоваться им, то вы практически беззащитны. Ни об отце, ни о брате нечего говорить. Единственное, что у вас есть, — это друзья, но это первым делом его друзья!
— Но я не собираюсь бороться с ним, — растерялась Элинор.
— Нет, — улыбнулась мисс Херстмен. — Я понимаю, чего вы хотите и что делает он. Как говорится, он дал вам кнут, то есть право решать. С вами обоими все будет хорошо; если вы воспользуетесь этим, но осторожно, помучайте его немножко. Позвольте ему поухаживать за вами. Между прочим, до сих пор ему не приходилось этого делать.
Пока Элинор пыталась осмыслить сказанное, мисс Херстмен добавила:
— В свое время я способствовала разрушению многих ухаживаний и браков. Стоит уступить слишком быстро, и мужчины все воспринимают как само собой разумеющееся. А за вами так и вовсе не ухаживали, обошлось без этого.
Элинор думала о ночи в маленькой гостинице в Ньюхейвене. Она полагала, что ухаживание имело место. Надо сказать, в этом не было ничего оскорбительного, хотя стоило бы добавить немного романтики.
— Вы говорите так, словно мне следует ждать, когда он превратится в забавную обезьянку, дабы развлекать меня, или как дурак станет плясать под мою дудку.
Мисс Херстмен хмыкнула:
— Не обольщайтесь, моя милая. Это возможно будет единственный раз в вашей жизни, когда вы скажете: прыгни, и он прыгнет. Что ж, поступайте как знаете.
Вечером Николас снова вошел в спальню Элинор, и они непринужденно поболтали на общие темы, как часто делали прежде.
— Между прочим, — спросил он, — ты привезла с собой жемчуг? Я заглянул в сейф и не нашел его.
Элинор почувствовала слабость. Она никогда не вспоминала о жемчуге, с тех пор как покинула Лондон.
— Я отдала ожерелье моему брату. — Ей с трудом удалось проглотить комок в горле.
Но Николас, как ей показалось, не рассердился.
— Твой брат бежал из страны, ведь так? Было бы лучше, если бы ты дала ему деньги. Я не скоро смогу возместить потерю.
— О, я не хочу! — резко возразила она. — Это ожерелье только напоминало бы мне об ужасных днях.
— Не хочешь? Но жемчуг был тебе к лицу… И когда-нибудь пригодился бы Арабел.
Элинор поспешила рассказать мужу, что произошло.
— Понимаю, было ужасно глупо с моей стороны поверить ему, но я не хотела, чтобы тебя забрали как изменника.
К ее изумлению, Николас рассмеялся:
— Каков негодяй! Прости, Элинор, я не догадывался, что ты знала тогда о заговоре. Я часто раздумывал во время моих странствий, что поступил бы по-другому, если бы это было возможно, и все рассказал бы тебе. У меня есть кое-кто в Лондоне, кто найдет замену, — сказал он осторожно. — Если нам повезет, твой брат продаст жемчуг, а мы будем знать кому и сможем выкурить его.
— Но это просто чудовищно, — возмутилась Элинор. — Меньше всего на свете я бы хотела снабжать его деньгами, тем более твоими.
— Это не важно, — сказал Николас, доставая плоскую коробочку. — Я не хотел смущать тебя подарками, моя милая, но это обычное дело для мужа — оказывать своей жене знак уважения в такое время.
Элинор взяла коробочку и, открыв ее, увидела красивый бриллиантовый браслет, украшенный по меньшей мере дюжиной безупречных камней. Для человека, равнодушного к собственности, Николас имел превосходный вкус.
Поколебавшись, она позволила ему надеть браслет на свое запястье. От прикосновения его пальцев вверх по ее руке побежала теплая волна. Элинор старалась сдержаться, но оказаться в его объятиях было бы таким блаженством!
Она знала, ей стоит только намекнуть, но почему-то пока не могла этого сделать.
* * *
На следующий день Элинор привела всех в волнение, объявив, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы встать с постели, но тут же вынуждена была пообещать, что не пойдет дальше шезлонга у окна. По крайней мере она была на ногах, причесана и одета.
Николас улыбнулся, когда вошел, и она улыбнулась в ответ, с удовлетворением отметив, что с каждым днем ее муж выглядит все лучше.
— Маленький рывок вперед к свободе, — заметил он. — Ты не спустишься вниз? Я могу отнести тебя.
— О нет… я… — начала она, но тут же передумала. — Пожалуй, стоит попробовать. Я как раз обдумывала, как лучше выбраться из этой комнаты. И все же, мне кажется, будет лучше, если я пойду сама.
— Боюсь, ты рассылаешься на кусочки. — Он подхватил ее на руки. — Кажется, ты сильно похудела…
Элинор, прыснув, кивнула в сторону детской:
— Мои фунты там…
— Я имею в виду, с тех пор как я впервые узнал тебя.
— Но ты никогда меня не поднимал.
— Зато однажды отнес тебя в постель.
Она помнила и надеялась, что это повторится еще не раз.
— Ты была больна? — мягко поинтересовался Николас, осторожно опуская ее на софу в кабинете. Элинор не хотела скрывать от него правду.
— Да. Причиной тому неуверенность, беспокойство, сожаление о пустой трате времени. Меня постоянно мучила мысль, что ты умер, а мы так глупо расходовали отпущенное нам время.
Он присел на софу.
— Я надеялся, может быть, сцена у Терезы поможет тебе справиться.
Элинор задумчиво смотрела на него секунду-другую.
— Ты думал, это заставит меня возненавидеть тебя? — Она засмеялась. — Как ты мог позволить сыграть с собой такую шутку? Мне с трудом удалось тогда изобразить ненависть. Очевидно, в этом была твоя цель? Боюсь, Эми так ничего и не поняла и теперь ее отношение к тебе, мягко говоря, весьма прохладное.
— Я позабочусь, чтобы ты оказалась рядом, когда придется защитить мою честь. Ждать уже недолго — они сегодня должны быть здесь.
— Эмили и Питер? — удивленно спросила Элинор.
— Я отправил приглашение в их семейное гнездышко. Они приедут, если смогут. Надеюсь, в кругу друзей тебе будет легче принять решение.
— В этом нет необходимости, Николас Я доверяю тебе. Полагаю, ты послал и за своим братом тоже?
Он улыбнулся.
— Нет. Я предоставляю это тебе. Спасибо за доверие, Элинор. — Николас поднялся и, сделав пару шагов, углубился в изучение довольно безобразной вазы.
В это время в дверях появилась мисс Херстмен и, увидев Элинор, засуетилась.
— Ах, как это чудесно! — воскликнула она. — Я не собираюсь спорить с акушеркой или другими местными женщинами, которые говорят, что вы должны лежать на спине. Мне это кажется глупым. Простые женщины выходят в поле через несколько дней после родов. Николас, ваш лакей просил передать вам, что ваша лошадь покашливает. Что ж, — сказала она, глядя ему вслед, — превосходный повод исчезнуть. Ах эти мужчины! Всегда столько волнений о лошадях.
— Надеюсь, кашель у лошади — не слишком это серьезно? — встревожилась Элинор.
— Надеетесь? Возможно, мне следует предложить ей мою микстуру? Никогда не испытывала интереса к этим существам, кроме тех случаев, когда они перевозят меня с места на место.
— А я любила ездить верхом, когда была маленькая, — сказала Элинор. — Но после смерти отца Лайонел продал лошадей, которых мы держали в загородном доме.
Результатом этого высказывания явилось то, что днем мисс Херстмен озадачила Николаса вопросом:
— Лошадь в порядке?
— Да, спасибо. Ложная тревога, дорогая Арабелла.
— Не убегай так поспешно, мальчик. Дай мне что-то сказать, я не очень-то верю в намеки. Чудесно, что ты делаешь Элинор подарки. Кстати, она любит лошадей, даже при том, что ей не часто приходилось ездить на них. И посмей только утверждать после этого, что я совсем бесполезна.
— Напротив. — Николас приподнял ее и поцеловал, заставив пожилую леди трепетать и бормотать что-то невнятное.
Когда он вернулся, его жена сидела за книгой.
— «Уэверли»? Должен заметить, что я не большой любитель Вальтера Скотта.
— По-моему, он писал превосходно, — отозвалась Элинор. Она все еще не могла поверить, что он вернулся… — Арабелла пришла в ужас от одной книги на Лористон-стрит. Она на итальянском, поэтому я не могла прочесть ее.
— Интересно, какая? О да, — Николас вдруг усмехнулся. — Я, кажется, догадываюсь.
— Тогда, может быть, ты расскажешь мне, о чем она?
— Без сомнения. Я даже дам ее тебе, если ты захочешь изучать итальянский.
— Боюсь, это очень скучно, — возразила Элинор, втайне радуясь его реакции.
— Если у тебя есть вкус к эротике, я могу объяснить тебе все подробно на самом хорошем английском.
— К эротике? — переспросила Элинор, хотя по его тону она уже догадалась, о чем идет речь.
В этот момент вошел лорд Мидлторп. У него был такой вид, что Элинор покраснела и оглянулась на мужа. Однако Николас был абсолютно спокоен.
— Ну вот, дорогая, теперь ты шокировала моего друга.
Элинор, поддавшись порыву, протянула ему «Уэверли», подумав при этом, что сюжет книги чем-то напоминает их собственную ситуацию. Вечная тема — двое мужчин и одна женщина…
Николас взял книгу и, расправив страницы, положил на стол.
— Чем вы собираетесь позабавить себя теперь? — поинтересовался Френсис.
Нахмурившись, Николас пробормотал:
— Пистолеты или шпаги?
— Пистолеты, — ответил лорд. — Я стреляю лучше, чем ты.
— Но это такое скучное занятие, — вздохнул хозяин дома, — стрелять в людей.
Элинор и лорд Мидлторп понимающе улыбнулись друг другу.
Николас схватил книгу и опустился на одно колено около софы.
— Прекрасная леди, я должен умереть ради того, чтобы вы улыбнулись? — Он положил книгу на софу, словно Библию на алтарь.
— Вы сошли с ума, — ответила Элинор холодно, подобрав книгу. — Между прочим, я не позволю Френсису убить вас, пока вы не расскажете мне, что же такое эротика.
— О нет! — Николас поднялся и стряхнул пыль с колен, а затем, взглянув на своего друга, добавил:
— Я предоставляю ему эту честь.
— Мне… — Френсис покраснел. — Ты не должен даже упоминать об этом.
— Но ведь не я, а Элинор интересуется подобным предметом, — смеясь, отвечал Николас. — На самом деле я вижу здесь влияние твоей тетушки, которую именно ты послал к Элинор…
В этот момент в дверях появилась сама мисс Херстмен и подозрительно оглядела присутствующих:
— Что за игры вы тут затеяли? У нас был такой тихий, спокойный дом…
Николас взял ее руку и поцеловал.
— Мы просто решили просить вас объяснить Элинор, что такое эротика.
Мисс Херстмен вырвала руку и окинула шутника холодным взглядом.
— По-моему, это всегда входило в обязанности мужа. К тому же я не уверена, что подробное знание так уж необходимо.
Элинор тут же пришла на помощь почтенной леди:
— Френсис, если вы не хотите постоять за мою честь, то защитите по крайней мере честь Арабеллы — она как-никак ваша тетя.
— Интересно что бы делала тетушка, если бы я запер все мои книги на замок? — поинтересовался Николас.
— Взяла бы молоток и разбила замок, а заодно и твою голову, мальчишка, — сурово отозвалась мисс Херстмен. — Обед готов, но я думаю, Элинор лучше поесть в ее комнате — от всех этих глупостей у нее может подняться температура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Элинор подняла дочь повыше, прислонив к своему плечу, как показывала ей акушерка, и погладила по спинке.
— Ты права, — вздохнула она. — Это решенный вопрос. Но я не собираюсь облегчать ему задачу и не сдамся так легко. Неужели я не заслуживаю, чтобы он хоть немножко поборолся за меня?
Арабел ответила коротким гульканьем.
— Я знаю, что ты согласна. Мы, женщины, должна быть заодно.
Уложив девочку спать, Элинор потянулась к колокольчику и приказала явившейся на зов Дженни привести ее в приличный вид, так как она собиралась принять гостей. Поверх ночной рубашки Элинор накинула красивый жакет. Дочка спала у нее на руках.
Явились первые посетители, и Элинор была удивлена, услышав, как мисс Херстмен удерживает ее мужа.
— …никаких манер или понимания. Вы понятия не имеете о деликатном положении леди после родов:
— Напротив, я полон уважения. Так же как и вы, мисс Херстмен.
Николас вошел в комнату.
— Лучше зовите меня Арабелла. — Пожилая леди, казалось, тут же забыла все обида. — Я теперь тоже член семьи. Я должна сказать вам, что вы нахальный негодник. Надеюсь, ваша жена поставила вас в известность, что я собираюсь быть крестной девочки? — спросила она с вызовом.
— Да. Я думаю, это прекрасная идея.
— Вы думаете? — удивленно повторила мисс Херстмен. — Что ж, только не рассчитывайте, что я оставлю ей мои деньги — они все пойдут на общество борьбы за эмансипацию женщин.
— Как мудро, — сказала Элинор. — В результате они принесут гораздо больше пользы.
— Вот это разумная женщина, — заключила пожилая леди. — Когда подойдет срок, пошлите вашу дочь ко мне, и я уверена, что она не превратится в «кисейную барышню».
Судя по всему, лорд Мидлторп тоже был под соответствующим впечатлением от новорожденной, но, очевидно, далеко не таким сильным, как Николас. Элинор подумала про себя, что если она предложит ему подержать ребенка, он придет в ужас.
В этот момент на зов колокольчика пришла няня, которая взяла девочку, чтобы поменять пеленки, и это послужило сигналом для гостей покинуть комнату, но Элинор вовремя перехватила взгляд Николаса. Он понял и остался.
— Я, наверное, выгляжу глупо? — спросила она. — Все это словно во сне. Если я усну, ты не исчезнешь?
— Нет. — Он задернул шторы, пошевелил угли в камине и присел на край постели. — Я не уйду, пока ты не прогонишь меня. Даю слово. Я ведь никогда не нарушал данного тебе слова?
Элинор подумала: он всегда был осторожен и не обещал много.
— Нет, — сказала она, — ты никогда не нарушал своего слова.
— Тогда спи. Мы поговорим после.
Николас оставался с женой, пока она не задремала. Прежде чем уйти, он наклонился и коснулся ее лба легким поцелуем.
Френсиса он нашел в столовой — тот с аппетитом уписывал ленч.
— Я голоден как волк и ужасно сердит. Четырнадцать часов в седле почти без перерыва, да к тому же посреди зимы! Клянусь небом, я больше никому не позволю подбить меня на такую безумную авантюру. Надеюсь, все прошло успешно?
— Насколько возможно, — уклончиво ответил Николас, положив еду себе на тарелку. — Элинор растеряна, но я надеюсь, что все образуется.
Френсис неожиданно улыбнулся.
— У тебя чудесный ребенок, — сказал он, подхватывая кусок ветчины. — Я тоже подумываю о супружестве. Представляешь, родители Люка начали атаку на него. Чистое наказание быть единственным сыном!
— Двое в один сезон? — недоверчиво усмехнулся Николас. — Это вызовет необыкновенное оживление среди мамаш, имеющих дочек на выданье. — Затем он серьезно взглянул на своего друга:
— Позволь мне один вопрос, Френсис. Ты любишь Элинор?
Лицо лорда Мидлторпа стало багровым.
— Нет, к сожалению, но думаю, мог бы влюбиться в нее, если бы имел на это право. Она особенная женщина.
— Разве любовь подчиняется логике? — В голосе Николаса зазвучало сомнение.
— Верю, что так. Я познакомился с Элинор, когда она уже была твоей женой. После твоего исчезновения и даже тогда, когда мы опасались, что ты погиб, она носила твое дитя, и я никогда не смотрел на нее как на возможный вариант для себя. Правда, если бы она оказалась вдовой, то через какое-то время события могли бы принять иной ход.
— Слава Богу, что ты не страдаешь и твое сердце не разбито. Одно время я начал было думать, что, попросив тебя присмотреть за Элинор, взвалил непосильную ношу на твои плечи. Теперь-то мне ясно, что только исполнять свой долг недостаточно. Посмотри, сколько огорчений это принесло всем.
Николас не стал продолжать, и его собеседник не возражал, а после еды оба решили немножко вздремнуть.
* * *
Когда Элинор пробудилась от короткого ста, на губах ее блуждала улыбка. Какое-то время она вспоминала, в чем причина ее радужного настроения. Ну да, конечно, Николас… Но это вовсе не были только розы, были и шипы. Он так ничего и не сказал ей о своих чувствах. Был ли он свободен от своих обязанностей? Любил ли он? Хотел ли ответной любви? Он ничего не требовал от нее, но и не давал никаких обещаний.
Элинор поделилась своими сомнениями с мисс Херстмен, когда та пришла выпить с ней чаю.
— Вы правы, — согласилась пожилая леди, — хотя я сомневаюсь, что вы придавали бы всему этому такое значение, как сейчас, если бы ваш муж вернулся и немедленно поклялся в своих чувствах.
— Он едва ли ожидает, что я брошусь к его ногам, — заметила Элинор.
— Я тоже так думаю.
— Но если ни один из нас не сделает движения навстречу другому, мы окажемся в тупике.
— Глупости. Время все расставит по местам, так что не стоит пороть горячку.
— Но мне так неловко, — пожаловалась Элинор. — Разумеется, ему удобнее взвалить решение на меня, но я не уверена, что хочу этой ответственности. Все было бы проще, если бы он, появившись, сразу лишил меня всех надежд.
— Вот те на! — возмутилась мисс Херстмен. — Как говорится, лежачего не бьют, не то я бы вам показала, милая! Выдумать такое! Вы забыли, что закон на стороне мужа, и если он вздумает воспользоваться им, то вы практически беззащитны. Ни об отце, ни о брате нечего говорить. Единственное, что у вас есть, — это друзья, но это первым делом его друзья!
— Но я не собираюсь бороться с ним, — растерялась Элинор.
— Нет, — улыбнулась мисс Херстмен. — Я понимаю, чего вы хотите и что делает он. Как говорится, он дал вам кнут, то есть право решать. С вами обоими все будет хорошо; если вы воспользуетесь этим, но осторожно, помучайте его немножко. Позвольте ему поухаживать за вами. Между прочим, до сих пор ему не приходилось этого делать.
Пока Элинор пыталась осмыслить сказанное, мисс Херстмен добавила:
— В свое время я способствовала разрушению многих ухаживаний и браков. Стоит уступить слишком быстро, и мужчины все воспринимают как само собой разумеющееся. А за вами так и вовсе не ухаживали, обошлось без этого.
Элинор думала о ночи в маленькой гостинице в Ньюхейвене. Она полагала, что ухаживание имело место. Надо сказать, в этом не было ничего оскорбительного, хотя стоило бы добавить немного романтики.
— Вы говорите так, словно мне следует ждать, когда он превратится в забавную обезьянку, дабы развлекать меня, или как дурак станет плясать под мою дудку.
Мисс Херстмен хмыкнула:
— Не обольщайтесь, моя милая. Это возможно будет единственный раз в вашей жизни, когда вы скажете: прыгни, и он прыгнет. Что ж, поступайте как знаете.
Вечером Николас снова вошел в спальню Элинор, и они непринужденно поболтали на общие темы, как часто делали прежде.
— Между прочим, — спросил он, — ты привезла с собой жемчуг? Я заглянул в сейф и не нашел его.
Элинор почувствовала слабость. Она никогда не вспоминала о жемчуге, с тех пор как покинула Лондон.
— Я отдала ожерелье моему брату. — Ей с трудом удалось проглотить комок в горле.
Но Николас, как ей показалось, не рассердился.
— Твой брат бежал из страны, ведь так? Было бы лучше, если бы ты дала ему деньги. Я не скоро смогу возместить потерю.
— О, я не хочу! — резко возразила она. — Это ожерелье только напоминало бы мне об ужасных днях.
— Не хочешь? Но жемчуг был тебе к лицу… И когда-нибудь пригодился бы Арабел.
Элинор поспешила рассказать мужу, что произошло.
— Понимаю, было ужасно глупо с моей стороны поверить ему, но я не хотела, чтобы тебя забрали как изменника.
К ее изумлению, Николас рассмеялся:
— Каков негодяй! Прости, Элинор, я не догадывался, что ты знала тогда о заговоре. Я часто раздумывал во время моих странствий, что поступил бы по-другому, если бы это было возможно, и все рассказал бы тебе. У меня есть кое-кто в Лондоне, кто найдет замену, — сказал он осторожно. — Если нам повезет, твой брат продаст жемчуг, а мы будем знать кому и сможем выкурить его.
— Но это просто чудовищно, — возмутилась Элинор. — Меньше всего на свете я бы хотела снабжать его деньгами, тем более твоими.
— Это не важно, — сказал Николас, доставая плоскую коробочку. — Я не хотел смущать тебя подарками, моя милая, но это обычное дело для мужа — оказывать своей жене знак уважения в такое время.
Элинор взяла коробочку и, открыв ее, увидела красивый бриллиантовый браслет, украшенный по меньшей мере дюжиной безупречных камней. Для человека, равнодушного к собственности, Николас имел превосходный вкус.
Поколебавшись, она позволила ему надеть браслет на свое запястье. От прикосновения его пальцев вверх по ее руке побежала теплая волна. Элинор старалась сдержаться, но оказаться в его объятиях было бы таким блаженством!
Она знала, ей стоит только намекнуть, но почему-то пока не могла этого сделать.
* * *
На следующий день Элинор привела всех в волнение, объявив, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы встать с постели, но тут же вынуждена была пообещать, что не пойдет дальше шезлонга у окна. По крайней мере она была на ногах, причесана и одета.
Николас улыбнулся, когда вошел, и она улыбнулась в ответ, с удовлетворением отметив, что с каждым днем ее муж выглядит все лучше.
— Маленький рывок вперед к свободе, — заметил он. — Ты не спустишься вниз? Я могу отнести тебя.
— О нет… я… — начала она, но тут же передумала. — Пожалуй, стоит попробовать. Я как раз обдумывала, как лучше выбраться из этой комнаты. И все же, мне кажется, будет лучше, если я пойду сама.
— Боюсь, ты рассылаешься на кусочки. — Он подхватил ее на руки. — Кажется, ты сильно похудела…
Элинор, прыснув, кивнула в сторону детской:
— Мои фунты там…
— Я имею в виду, с тех пор как я впервые узнал тебя.
— Но ты никогда меня не поднимал.
— Зато однажды отнес тебя в постель.
Она помнила и надеялась, что это повторится еще не раз.
— Ты была больна? — мягко поинтересовался Николас, осторожно опуская ее на софу в кабинете. Элинор не хотела скрывать от него правду.
— Да. Причиной тому неуверенность, беспокойство, сожаление о пустой трате времени. Меня постоянно мучила мысль, что ты умер, а мы так глупо расходовали отпущенное нам время.
Он присел на софу.
— Я надеялся, может быть, сцена у Терезы поможет тебе справиться.
Элинор задумчиво смотрела на него секунду-другую.
— Ты думал, это заставит меня возненавидеть тебя? — Она засмеялась. — Как ты мог позволить сыграть с собой такую шутку? Мне с трудом удалось тогда изобразить ненависть. Очевидно, в этом была твоя цель? Боюсь, Эми так ничего и не поняла и теперь ее отношение к тебе, мягко говоря, весьма прохладное.
— Я позабочусь, чтобы ты оказалась рядом, когда придется защитить мою честь. Ждать уже недолго — они сегодня должны быть здесь.
— Эмили и Питер? — удивленно спросила Элинор.
— Я отправил приглашение в их семейное гнездышко. Они приедут, если смогут. Надеюсь, в кругу друзей тебе будет легче принять решение.
— В этом нет необходимости, Николас Я доверяю тебе. Полагаю, ты послал и за своим братом тоже?
Он улыбнулся.
— Нет. Я предоставляю это тебе. Спасибо за доверие, Элинор. — Николас поднялся и, сделав пару шагов, углубился в изучение довольно безобразной вазы.
В это время в дверях появилась мисс Херстмен и, увидев Элинор, засуетилась.
— Ах, как это чудесно! — воскликнула она. — Я не собираюсь спорить с акушеркой или другими местными женщинами, которые говорят, что вы должны лежать на спине. Мне это кажется глупым. Простые женщины выходят в поле через несколько дней после родов. Николас, ваш лакей просил передать вам, что ваша лошадь покашливает. Что ж, — сказала она, глядя ему вслед, — превосходный повод исчезнуть. Ах эти мужчины! Всегда столько волнений о лошадях.
— Надеюсь, кашель у лошади — не слишком это серьезно? — встревожилась Элинор.
— Надеетесь? Возможно, мне следует предложить ей мою микстуру? Никогда не испытывала интереса к этим существам, кроме тех случаев, когда они перевозят меня с места на место.
— А я любила ездить верхом, когда была маленькая, — сказала Элинор. — Но после смерти отца Лайонел продал лошадей, которых мы держали в загородном доме.
Результатом этого высказывания явилось то, что днем мисс Херстмен озадачила Николаса вопросом:
— Лошадь в порядке?
— Да, спасибо. Ложная тревога, дорогая Арабелла.
— Не убегай так поспешно, мальчик. Дай мне что-то сказать, я не очень-то верю в намеки. Чудесно, что ты делаешь Элинор подарки. Кстати, она любит лошадей, даже при том, что ей не часто приходилось ездить на них. И посмей только утверждать после этого, что я совсем бесполезна.
— Напротив. — Николас приподнял ее и поцеловал, заставив пожилую леди трепетать и бормотать что-то невнятное.
Когда он вернулся, его жена сидела за книгой.
— «Уэверли»? Должен заметить, что я не большой любитель Вальтера Скотта.
— По-моему, он писал превосходно, — отозвалась Элинор. Она все еще не могла поверить, что он вернулся… — Арабелла пришла в ужас от одной книги на Лористон-стрит. Она на итальянском, поэтому я не могла прочесть ее.
— Интересно, какая? О да, — Николас вдруг усмехнулся. — Я, кажется, догадываюсь.
— Тогда, может быть, ты расскажешь мне, о чем она?
— Без сомнения. Я даже дам ее тебе, если ты захочешь изучать итальянский.
— Боюсь, это очень скучно, — возразила Элинор, втайне радуясь его реакции.
— Если у тебя есть вкус к эротике, я могу объяснить тебе все подробно на самом хорошем английском.
— К эротике? — переспросила Элинор, хотя по его тону она уже догадалась, о чем идет речь.
В этот момент вошел лорд Мидлторп. У него был такой вид, что Элинор покраснела и оглянулась на мужа. Однако Николас был абсолютно спокоен.
— Ну вот, дорогая, теперь ты шокировала моего друга.
Элинор, поддавшись порыву, протянула ему «Уэверли», подумав при этом, что сюжет книги чем-то напоминает их собственную ситуацию. Вечная тема — двое мужчин и одна женщина…
Николас взял книгу и, расправив страницы, положил на стол.
— Чем вы собираетесь позабавить себя теперь? — поинтересовался Френсис.
Нахмурившись, Николас пробормотал:
— Пистолеты или шпаги?
— Пистолеты, — ответил лорд. — Я стреляю лучше, чем ты.
— Но это такое скучное занятие, — вздохнул хозяин дома, — стрелять в людей.
Элинор и лорд Мидлторп понимающе улыбнулись друг другу.
Николас схватил книгу и опустился на одно колено около софы.
— Прекрасная леди, я должен умереть ради того, чтобы вы улыбнулись? — Он положил книгу на софу, словно Библию на алтарь.
— Вы сошли с ума, — ответила Элинор холодно, подобрав книгу. — Между прочим, я не позволю Френсису убить вас, пока вы не расскажете мне, что же такое эротика.
— О нет! — Николас поднялся и стряхнул пыль с колен, а затем, взглянув на своего друга, добавил:
— Я предоставляю ему эту честь.
— Мне… — Френсис покраснел. — Ты не должен даже упоминать об этом.
— Но ведь не я, а Элинор интересуется подобным предметом, — смеясь, отвечал Николас. — На самом деле я вижу здесь влияние твоей тетушки, которую именно ты послал к Элинор…
В этот момент в дверях появилась сама мисс Херстмен и подозрительно оглядела присутствующих:
— Что за игры вы тут затеяли? У нас был такой тихий, спокойный дом…
Николас взял ее руку и поцеловал.
— Мы просто решили просить вас объяснить Элинор, что такое эротика.
Мисс Херстмен вырвала руку и окинула шутника холодным взглядом.
— По-моему, это всегда входило в обязанности мужа. К тому же я не уверена, что подробное знание так уж необходимо.
Элинор тут же пришла на помощь почтенной леди:
— Френсис, если вы не хотите постоять за мою честь, то защитите по крайней мере честь Арабеллы — она как-никак ваша тетя.
— Интересно что бы делала тетушка, если бы я запер все мои книги на замок? — поинтересовался Николас.
— Взяла бы молоток и разбила замок, а заодно и твою голову, мальчишка, — сурово отозвалась мисс Херстмен. — Обед готов, но я думаю, Элинор лучше поесть в ее комнате — от всех этих глупостей у нее может подняться температура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31