– Дома и пейзажи не были для нее главным, больше всего она любила писать портреты. А в прошлом году вызвала целый переполох. Наша церковь решила собрать деньги для солдат, раненных на войне. Устроили празднество, и священник убедил… Нэн, – ах, она чуть не сказала «Джейн», – рисовать портреты по два шиллинга за штуку. Ее пришлось уговаривать, потому что она была очень застенчивая. Но у нее было доброе сердце, и она согласилась – заработала пять фунтов. Знаешь, я почти уверена, что она могла бы стать знаменитой, могла бы прославиться, но потом заболела тетя Марта и…
– Тетя Марта?
У Дженси по спине пробежал холодок.
– Ее тетя Марта.
Кажется, он это проглотил.
– Когда она приехала к вам жить?
Дженси в очередной раз задумалась, потом ответила:
– Когда мне было десять лет, а ей – девять. Но я старше всего на четыре месяца.
– Она ведь была сиротой из Шотландии? А разве среди Оттербернов не нашлось семьи, которая бы ее приняла?
Это уже походило на допрос. Неужели он что-то заподозрил?
– Полагаю, нет. А почему ты спрашиваешь?
– Просто удивляюсь.
Ухватившись за ложь, придуманную Мартой, Дженси заявила:
– Как я понимаю, отца Нэн в семье не очень-то любили. Он был игрок, много пил, и семья от него отказалась.
– И они отослали «дурную кровь» в Англию?
Слова «дурная кровь» камнем легли ей на сердце.
Проводя дни в безделье, Саймон подолгу беседовал с женой, и ему казалось, что он все больше узнавал о ней, так что прежнее ощущение загадки стало представляться глупостью. Он мог бы ее соблазнить, если бы не месячные, но если так, то он довольствовался тем, что разговаривал с ней и смотрел на нее.
Впрочем, иногда ему по-прежнему казалось, что жена что-то от него скрывает. Кроме того, он чувствовал, что она смущена из-за того, что, возможно, когда-нибудь станет графиней. Более того, ее не устраивал даже Брайдсуэлл, и она, наверное, предпочла бы жить в маленьком доме вроде того, что был у них в Карлайле.
К тому же она была очень экономна – как скряга. И в данный момент зашивала дырку на грубом чулке – зачем? Возможно, для хозяйки скромного коттеджа подобная бережливость – прекрасная черта, но он привык иметь дело с женщинами, желавшими выйти замуж ради богатства и положения в обществе.
Увидев в небе клин гусей, летящих на юг, он указал на них жене, и она пришла в восторг, когда птицы пролетели прямо над ними, шумно хлопая крыльями. Держат курс к намеченной цели – как и они с Джейн. Его курс – к родному дому, а ее курс отныне – находиться рядом с ним.
Он не хотел ни к чему ее принуждать, но надеялся, что она согласится на новый гардероб, когда они приедут в Англию. Если она будет достойно одета, ей будет легче освоиться. Если хочет, пусть носит приглушенные тона, но лично он желал бы видеть ее в небесно-голубых платьях, или цвета свежей зелени, или взбитых сливок…
Или вовсе без платья…
Она повернулась к нему, и что-то в ее приоткрытых губах говорило о том, что она приняла его «послание». По ее лицу разлился нежный румянец.
– Надеюсь, ты никогда не перестанешь краснеть, – сказал он с улыбкой.
– Я краснею, потому что ты ужасно порочный.
– Думаю, что никогда не перестану быть порочным. Виноват цвет волос.
– Цвет волос?..
– Разве я не рассказывал тебе про волосы Черного Адемара?
Она перекусила зубами нитку и вдела в иголку новую.
– Нет, не рассказывал.
– Это еще один из моих предков. Адемар де Брак был искателем приключений из Гаскони, и он стал любимцем короля Эдуарда I из-за своих побед на рыцарских турнирах. Король обожал турниры, Адемар же разбогател и женился на прекрасной даме. Но знаменит он был своим «дьявольским» цветом волос. Волосы у него были черные с проблесками рыжего – как у меня.
Она вскинула голову:
– Так он был порочный человек?
– Поверь, дорогая, любой безвестный искатель приключений, который вдруг стал богатым и знатным, – непременно порочный человек. Но в нашем случае страсть к приключениям связана с волосами. Когда в нашей семье появляется ребенок с «дьявольскими» волосами, это означает, что из ребенка вырастет распутник и скиталец.
– Вроде тебя? – Дженси натянула чулок на конец гладкой деревяшки, которой пользовалась для штопки, и подняла на мужа глаза. – А что будет, когда твои жгучие волосы выпадут?
– Жестокая…
– Или поседеют.
– Не знаю, что станет со мной, но лучше скажи: хочешь иметь детей с такими волосами? – При упоминании о детях Дженси опять покраснела, и Саймон добавил: – Я надеюсь, у них у всех будут волосы цвета утренней зари. А это – другой огонь, более нежный.
– Или они будут маленькими Тревиттами, то есть шатенами.
Он улыбнулся и кивнул:
– Что ж, тоже неплохо.
В эту ночь Дженси легла к Саймону спиной и притворилась, что спит.
Кровь Тревиттов. Дьявольские волосы Адемара. Стремление Геварда бороться за справедливость.
Кровь себя покажет. Непременно покажет.
Дети наследуют качества своих отцов, дедов, более дальних предков.
Она обязана сказать ему правду, но никогда этого не сделает.
Глава 20
Проснувшись на следующий день, Дженси узнала, что они приближаются к Кингстону, где им предстояло пересесть на плоскодонку, способную проплыть по бурной реке. На причале в Кингстоне только и говорили, что об ужасной погоде, а те, кто прибыл с Атлантики или из Квебека, принесли слухи о рано начавшемся бризе.
Капитан доложил, что «Эверетта» пришла в Монреаль пять дней назад, но уже готова к отплытию. Дженси надеялась купить в Кингстоне кое-какие вещи, но все решили отплывать немедленно.
Плоскодонка могла преодолеть пороги, но Дженси уговорила Саймона вместе с ней обойти их пешком. Казалось, он уже выздоровел, но она знала, что боли еще оставались, иногда из-за них он не спал по ночам.
Когда они увидели, как их лодка вертится и бултыхается на порогах, она порадовалась своему решению, но и опечалилась.
– Дженси, – муж посмотрел на нее с удивлением, – неужели ты хотела бы находиться там, в лодке?
– Как ни глупо, но хотела бы.
Он усмехнулся:
– Я тоже. Люблю острые ощущения. – Перехватив ее укоризненный взгляд, он пожал плечами: – Волосы Адемара…
– Пожалуй, я вырву у тебя все рыжие волосы.
– Признайся, на самом деле ты не хочешь меня приручать.
Дженси сделала вид, что любуется пейзажем, и они пошли дальше, прокладывая путь по бездорожью. Она не хотела его приручать, но также не хотела, чтобы он ввязывался в опасные приключения.
Когда они, уже сидя в лодке, приближались к Монреалю, мелкий дождичек превратился в ливень. И все тотчас же нахмурились, подумав о том, что на «Эверетте», возможно, не захотят их ждать – ведь погода могла испортиться надолго, и в этом случае судно оказалось бы в ледовой ловушке.
Наконец они вошли в монреальскую гавань, и Саймон, повернувшись к матросу на ближайшем судне, прокричал:
– «Эверетта» еще не ушла?!
– Нет, месье. – Матрос покачал головой. Дженси от радости обняла мужа, и Саймон, окинув взглядом гавань, проговорил:
– Как мало осталось кораблей.
Дженси казалось, что весь причал занят, но Саймон, наверное, хотел сказать, что мало осталось океанских кораблей.
– Я надеялась, у нас будет время что-нибудь купить.
– Если не успеешь, не беда. «Эверетта» знаменита своими удобствами. Там есть все, что требуется пассажирам.
Пока они пробирались между кораблями, Дженси рассматривала стоявший у пристани монумент.
– Что это? – спросила она.
– Памятник лорду Нельсону. Ты не находишь странным, что его поставили спиной к морю? Возможно, он страдал морской болезнью.
Она внимательно посмотрела на мужа. Неужели он не шутил?
– Но если так, то зачем же он стал моряком?
– Видимо, любовь к морю победила. Любовь часто сводит людей с ума.
Он ничего особенного не имел в виду, но Дженси восприняла его слова как дурной знак. Она завоевала право на любовь – свою и его, – но достаточно ли этого?
Лодка уткнулась носом в берег, к борту тут же приставили трап, и они благополучно высадились.
– Я бы не возражала час-другой провести на твердой земле, – сказала Дженси.
Но Саймон покачал головой:
– Нет, пойдем. Сначала отметимся на судне. Это надо сделать как можно быстрее.
Они еще раньше решили, что отправятся на «Эвересту», а Хэл, Нортон и слуги займутся покупками.
Судя по всему, на «Эверетте» вовсе не собирались сниматься с якоря прямо у них на глазах, но все же они поспешили на причал и дошли по нему до своего корабля. Огромный корабль блистал свежей покраской и позолотой. И даже трап на этом судне был прочный, с удобными перилами, а возле него стояли матросы, указывавшие путь.
Но, поднявшись на борт, Дженси увидела, что свободного места здесь оказалось не так уж много – почти вся палуба была уставлена ящиками и огромными корзинами; имелся даже небольшой загон для скота.
– Свиньи?.. – изумилась она.
– Из них получится жареная свинина, – ухмыльнулся Саймон.
– О Господи!
– Разве на корабле, на котором ты приплыла, не кормили мясом?
– Меня почти сразу же начало тошнить, и я ничего о еде не помню.
– А может, ты такая избалованная? Наверное, ты видела мясо только в приготовленном виде.
– Да, наверное… – Она тут же вспомнила, как когда-то обдирала шкурки с кроликов и потрошила кур. Ворованных.
К ним подошел светловолосый мужчина с обветренным лицом. Он представился как лейтенант Джолли. Когда Саймон назвал себя, лейтенант сказал:
– Я очень рад, что вы прибыли, сэр. Можем отплывать. Эй, Керкби! – взревел он.
Оказалось, он позвал стюарда, который должен был заботиться о пассажирах. Дженси тотчас же вспомнила, что на «Уоллесе» стюардом был суровый молодой человек, ненавидевший пассажиров. Керкби же ей сразу понравился; он повел их прямо с главной палубы в каюты, и Дженси поняла, что имели в виду люди, говоря об «Эверетте» и ее удобствах. На «Уоллесе» они с Джейн занимали самую лучшую каюту, но по сравнению с «Эвереттой» «Уоллес» был грязной посудиной.
Керкби проводил их в общую каюту – так называемый капитанский салон, в котором были три больших окна, шторы, белые стены, а на полу – красивый ковер. Присмотревшись, Дженси поняла, что ковер нарисован, но нарисован был с необычайным мастерством. Стюард объяснил, что настоящий ковер на корабле мешает, так как при шторме вода иногда заливается во все помещения.
При мысли о шторме Дженси поежилась, но тут же заставила себя успокоиться – ведь на «Хорьке» с ней ничего страшного не случилось.
В центре салона стоял сверкающий стол и стулья красного дерева, но оставалось и место для нескольких легких кресел и двух столиков. Кроме того, здесь имелись застекленный книжный шкаф и буфет с резными дверцами. В углу стояла большая печь, выложенная белой и синей плиткой. Дженси была в плаще, и ей стало жарко.
Открыв одну из дверей, Керкби с вежливой улыбкой сказал:
– Пожалуйста, заходите в пассажирскую каюту.
Каюта оказалась небольшой, но чистой и уютной; предполагалось, что большую часть времени пассажиры будут проводить на палубе или в салоне. Если только не заболеют.
«Нет-нет, не думай об этом», – сказала себе Дженси. В каюте имелся только один иллюминатор, но стены блестели масляной краской, а в углу был умывальник с зеркалом. Для одежды – крючки на стенах, а для мелочей имелась тумбочка красного дерева. Эта тумбочка могла служить также сиденьем, что и продемонстрировал Керкби. Снова улыбнувшись, стюард сказал:
– Если вам что-нибудь понадобится, сэр, дайте мне знать. Мы очень гордимся комфортом, который предоставляем пассажирам на «Эверетте».
– Вижу, – кивнул Саймон. – А есть ли у вас каюты с койкой пошире?
Керкби покачал головой.
– Простите, сэр, сейчас нет. Уже все места заняты, а в двух семейных каютах разместились полковник Рэнсом-Браун и его супруга. Видите ли, они едут с детьми. Одну комнату занимает миссис Рэнсом-Браун с дочерью и горничной, другую – полковник с сыном и слугой.
– Да, конечно, – кивнул Саймон. – Им нужно больше места, чем нам. А кто еще с нами путешествует?..
– Еще мистер Шор, священник. А в Квебеке мы заберем мистера и миссис Дакр. Я уверен, вам понравятся ваши спутники.
Когда стюард ушел, Дженси с улыбкой сказала:
– Не слишком ли он их расхваливает?
– Наверное, полковник – настоящий варвар, а его дети – монстры. А преподобный Шор – скучнейший субъект. Но меня больше заботят кровати. – Саймон взглянул на узкие, в два этажа, койки. – По-моему, двое могут спать в одной, если эти двое не против того, чтобы прижиматься друг к другу.
Дженси снова улыбнулась, потом спросила:
– Как твои ребра?
– Прекрасно. К тому же ты не позволишь мне скатиться с койки на пол.
– Специально для этой цели, сэр, с краю койки имеется высокий бортик.
– Замечательно! Значит, мы сможем покрепче прижиматься друг к другу. Может, попробуем?
Дженси засмеялась и вывела мужа из спальни.
– Веди себя прилично, дорогой. Но поверь, я в восторге от всего этого и намерена получить удовольствие от путешествия.
Дженси действительно была в восторге от «Эверетты», но кое-что немного ее беспокоило. Она не ожидала такого великолепия и прекрасно понимала, что ее гардероб не соответствует ситуации.
– Может, у нас есть время, чтобы пройтись по магазинам? – спросила она, когда они вышли на палубу. – Мне бы очень хотелось купить кое-какие мелочи. Видишь ли, я хочу…
Тут к ним подошел толстяк с круглым лицом и короткой стрижкой.
– Капитан Стоддард, сэр, мэм… Приветствую вас на борту «Эверетты». Если не возражаете, сэр, я намерен отплыть, как только прибудет ваш багаж.
Дженси хотелось «выпросить» немного времени, чтобы зайти в магазин, но Саймон сказал:
– Возражений нет. А как погода?
– Сообщили, что залив уже замерзает. Если сразу выйти, проблем не возникнет, хотя у нас еще не бывало такого неудачного года.
Саймон кивнул:
– Да, верно. На редкость неудачный год.
– Надеюсь, сэр, что это не скажется на цене мехов, – проворчал капитан. – Так вот, я уже вызвал оставшихся пассажиров с берега и приказал матросам готовиться к отплытию. Скоро мы отчаливаем. – Заметив, что Дженси расстроилась, он добавил: – Поверьте, мэм, на «Эверетте» вы найдете самые свежие продукты – хлеб, мясо, яйца.
Дженси осмотрелась и заметила стоявшие вдоль борта клетки с домашней птицей. А откуда-то доносилось мычание.
– Молочная корова, – пояснил капитан. – Имеется и коза. Коза – это по запросу жены полковника Рэнсом-Брауна. Она предпочитает давать детям козье молоко. А если у вас есть особые пожелания, миледи, то можете о них сказать, и тогда мы немного задержимся для последних покупок. Я могу послать за ними моего человека.
– Капитан, а у вас на борту есть доктор?
– Нет, мэм, но наш боцман весьма опытен в таких делах, и мы имеем все необходимые лекарства. И еще позвольте заверить: у вас не будет недостатка во фруктах и хороших винах.
Дженси подавила вздох.
– Спасибо, капитан. Тогда ничего не надо. По-моему, у нас есть все, что требуется.
Стоддард кивнул и отошел, чтобы прикрикнуть на кого-то из матросов.
– Кажется, он старается нам угодить. Правда, дорогой?
– Это потому, что мы – хороший заработок – ответил Саймон. – А разве ты не знала? Перевозка пассажиров на торговом судне – на усмотрение капитана. Он предоставляет жилье, питание, обеспечивает приятное времяпрепровождение, а деньги кладет себе в карман.
Она хотела спросить, сколько они заплатили капитану, но не решилась.
Они подошли ближе к борту и стали высматривать Хэла и Нортона. Вскоре те появились во главе процессии уличных торговцев. У трапа они пропустили нескольких пассажиров, среди которых выделялась статная дама в зеленом плаще с меховой отделкой и в клетчатом шотландском берете.
Дженси захотелось спрятаться. Без сомнения, это была миссис Рэнсом-Браун.
Перехватив взгляд жены, Саймон пробурчал:
– А вот и мадам Шахиня.
Заметив пуговицу на берете дамы, Дженси тихонько рассмеялась.
Через несколько минут миссис Рэнсом-Браун уже шагала по палубе, а за ней шел жилистый мужчина, вероятно – сам полковник. Его сопровождали мальчик лет двенадцати и девочка немного постарше, но оба были одеты как взрослые, причем по последней моде. Высокий накрахмаленный воротник доходил мальчику едва ли не до ушей, а шляпка с цветами на голове девочки прибавляла ей добрый фут роста. Позади шли просто одетая женщина с малышом на руках и солдат, выполнявший обязанности слуги. Когда все они скрылись в отведенной им каюте, Дженси со вздохом пробормотала:
– О Господи!
– В чем дело, дорогая?
– Она важная… как королева.
– Я уверен, что они нас очень позабавят. Да-да, с ними будет гораздо веселее. Согласна?
Дженси закивала и рассмеялась. Поприветствовав Хэла и Нортона, уже поднявшихся на борт, она принялась заглядывать в коробки с покупками, которые те принесли из города. Кроме того, ей следовало решить, что из вещей отнести в свою каюту.
Дженси не собиралась надевать на корабле свое лучшее черное платье, но все же вынула его из сундука, который отправлялся в трюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33