Клио снова оживилась.
– По-моему, каменное покрытие подойдет как нельзя лучше, – быстро сказала она.
«Она права, – механически отметил про себя Меррик. – Каменный подъемный мост враги не смогут поджечь».
Клио перегнулась через древние деревянные перила, заглянула в замковый ров и поморщилась.
– Вода во рве зацвела и дурно пахнет. Хорошо было бы осушить ров и как следует его вычистить.
– Что ж, пожалуй, так мы и сделаем. – Меррик подумал, что его невеста обладает хозяйственной сметкой, и порадовался, что шесть лет назад остановил свой выбор именно на ней. – Кроме того, ров необходимо расширить раза в два или три и основательно углубить.
Рыцарь помолчал, мысленно прикидывая будущие оптимальные размеры рва. Копать надо глубже, чтобы враг не смог подвести подо рвом подкоп, а если сделать ров пошире, к стенам замка не подберется ни одна осадная башня. «Тогда и подъемный мост будет уничтожить куда труднее», – подумал он: ему не давала покоя мысль, что подступы к воротам нужно укрепить как можно тщательнее.
– Тогда бы мы смогли развести лебедей! – неожиданно с энтузиазмом произнесла Клио, и Меррик изумленно уставился на нее.
– Лебедей?!
«Какие, к черту, в крепостном рву могут быть лебеди? – искренне недоумевал он, глядя вслед Клио, которая уже двигалась по направлению к воротам. – Разве что такие, которые бы плевались во врага ядом и пожирали неприятельских солдат».
Меррик тут же дал себе слово, что разводить лебедей не позволит. Когда он нагнал Клио, она стояла, задрав голову, и что-то высматривала в стене воротной башни.
– Вот ужас-то! – воскликнула она, уперев руки в бока. – Эти штуки называются бойницами, не так ли?
Меррик проследил за ее взглядом и решил, что бойницы и в самом деле оставляют желать много лучшего. Два жалких окошечка – слишком маленьких и узких, чтобы сквозь них можно было что-либо высмотреть или в кого-нибудь попасть, выпустив стрелу из арбалета. И это в замке, который находился на границе с Уэльсом, где стычки происходили постоянно! Невероятно!
– Абсолютно с вами согласен. Ничего глупее быть не может.
Меррик подумал, что построит новую воротную башню – могучую и несокрушимую, – в стенах которой будет достаточно удобных бойниц, чтобы при необходимости можно было угостить неприятеля градом стрел и других метательных снарядов. Сквозь новые ворота не прорвется ни один вражеский солдат.
В течение примерно часа они бродили по замку. По настоянию Клио Меррик поднялся по лестнице к тому месту, где когда-то висел бабушкин гобелен, а также прошел по залам, стены которых прежде тоже были украшены ткаными коврами. Заодно она рассказала ему, что рамы, куда были вставлены мутноватые, с зеленым отливом стекла, раньше были инкрустированы пластинами из полированной кости.
Меррик слушал ее снисходительно, понимая, до чего трудно было девушке вернуться в родимый дом и обнаружить, что он пребывает в крайнем запустении. К тому же следовало помнить, что его спутница была знатной дамой, а потому могла иметь собственные взгляды на жизнь, в корне отличавшиеся от его взглядов.
Когда он твердил ей об амбразурах, она видела перед собой огромные стеклянные окна, дававшие много света. Когда он говорил о том, что было бы неплохо увеличить количество дымовых труб, она принималась рассказывать ему, с какой роскошью отделаны камины при дворе королевы. Увы, леди Клио не была создана для войны, а потому Меррику оставалось только слушать ее рассуждения, помалкивать и терпеть.
Журчавшая, как ручеек, речь леди Клио не мешала ему думать, и, пока они бродили по замку, Меррик окончательно утвердился в мысли, что жилую часть замка необходимо перестроить и увеличить, как минимум, раза в два, а деревянные крыши заменить на металлические. Когда он поведал ей эту свою идею, Клио захлопала в ладоши. Однако Меррик быстро умерил ее восторг, сообщив, что металл – лучшая защита от огненных стрел, и он готов пойти на дополнительные расходы исключительно из соображений обороны, а не для того, чтобы обитатели замка могли вечерами наслаждаться звонким перестуком дождевых капель о жестяную кровлю.
К тому времени, когда они уселись в главном зале за стол, чтобы перекусить и промочить горло стаканчиком доброго вина, Меррик почувствовал, что его терпению приходит конец. Прежде всего, Клио отказалась есть хлеб и всякий раз ставила блюдо так, чтобы и Меррик не мог до него дотянуться. При этом она продолжала неустанно трещать, рассуждая о предметах, которые казались Меррику малозначительными и не стоящими внимания.
– Вы только представьте себе наш замковый ров в будущем, Меррик! Черные лебеди, кувшинки, водяные лилии, заросли цветущей жимолости на берегу ну и, конечно же, маленькая лодочка поблизости.
– Что вы сказали?!
– Лодочка...
– Вы что же, хотите, чтобы валлийские разбойники плыли на этой лодке по замковому рву, наслаждаясь красотой лилий, грацией лебедей и вдыхая аромат цветущей жимолости? Может, в таком случае нам следует приветствовать их звоном фанфар, перебросить через ров выдвижной мост и закатить по поводу вторжения валлийцев пир?
Клио вскинула на Меррика глаза, в которых не было сейчас ни намека на смирение и покорность.
– Не пытайтесь выставить меня дурочкой, милорд. Вы отлично поняли, что я говорила сейчас не об уэльском вторжении, а о том, каким прекрасным мог бы со временем сделаться замок.
– Замки предназначены для обороны. Их строят для того, чтобы обеспечить безопасность обитателей.
– Но ведь то, о чем я говорила, – это всего только мечты, ничего больше, – произнесла Клио, не сводя с Меррика испытующего взгляда.
Тот перегнулся через стол и схватил горбушку хлеба, прежде чем Клио успела отодвинуть блюдо.
– Мечтать, грезить! – пренебрежительно хмыкнул он. – Глупейшее времяпрепровождение – как раз для женщин. – С этими словами он впился крепкими зубами в горбушку.
Настроение Клио моментально изменилось. Она бросила на Меррика гневный взгляд, после чего ее лицо приняло странное выражение, в котором только очень зоркий и опытный глаз различил бы скрытое торжество. Взяв в руки блюдо с хлебом, Клио спросила елейным голоском:
– Не желаете ли еще, милорд?
– Не желаю! – отрезал Меррик.
Эти неожиданно проскользнувшие в голосе его суженой слащавые нотки весьма ему не понравились. Кроме того, еще минуту назад он был для нее Мерриком, но по какой-то неизвестной причине снова сделался «милордом».
Выждав минуту, Клио опять заговорила подчеркнуто вежливо:
– Так вы, стало быть, утверждаете, что мужчины мечтаниям и грезам не предаются?
– Естественно. У нас есть куда более важные дела, требующие неусыпного внимания.
– Неужели? А как же вы сами, милорд?
– Я? – Меррик удивленно поднял на нее глаза. – Разумеется, мне это тоже совершенно чуждо. За настоящими мужчинами такой слабости не водится.
– Ха!
– И что же вы хотите сказать этим вашим «ха!»?
– Только одно: что вы, не будучи женщиной, с такой же легкостью отдаетесь мечтам, как и я.
Меррик уже не мог больше сдерживаться и расхохотался.
– Отдаюсь мечтам? Я? Что за глупости! Воин, который предается мечтам и грезам, все равно что труп.
Клио поднялась, положила руки на столешницу перед собой и нагнулась к Меррику.
– В таком случае, милорд, у меня может сложиться впечатление, что я говорю с призраком.
– Извольте объясниться!
Безапелляционность Клио страшно раздражала Меррика. Как-никак, она женщина и должна ему подчиняться, а не пытаться его поддеть с помощью своих хитрых уловок! Рыцарь вскочил на ноги точно так же, как это сделала Клио, оперся руками о столешницу и наклонился вперед, ожидая ответа. Клио усмехнулась:
– «Можно также построить дополнительный мост, выдвижной...» – почти слово в слово процитировала она Меррика, стараясь к тому же имитировать интонации его голоса. – Так вот, никакого выдвижного моста у нас пока нет, милорд! – торжественно объявила девушка, после чего, высоко задрав нос, гордо продефилировала мимо Меррика.
Не прошло и нескольких секунд, а ее уже не было в зале. Слышался только сердитый цокот каблучков о каменные ступени, но и он скоро затих.
Меррик продолжал стоять у стола, по-прежнему чуть наклонившись вперед и опираясь руками о столешницу. Со стороны можно было подумать, что его поразил столбняк. Но через пару мгновений рыцарь выпрямился и покачал головой. У него было такое ощущение, будто он оказался по пояс в болоте и гнилая жижа продолжает его засасывать. Налив себе бокал слабенького, разбавленного водой вина, он единым духом его осушил. Не помогло. Тогда Меррик завел за голову руку и принялся массировать шею, как делал всякий раз в затруднительных ситуациях.
На него вдруг снизошло озарение. Он понял, что все его мечты о спокойной и мирной жизни, о которой он так долго грезил в походах и перерывах между боями, не стоили ломаного гроша и готовы были каждое мгновение рассыпаться в прах.
Перед ним предстала его будущность во всей ее неприглядности. Ему стало ясно, что ни один бунтовщик или разбойник из Уэльса не принесет ему столько беспокойства и не испортит столько крови, сколько эта маленькая женщина по имени леди Клио из Камроуза, с которой ему предстояло коротать свою жизнь...
7
Пивоварня, которая имелась при замке, являла собой воплощенные хаос и запустение. Полы были затоптаны и заплеваны до крайности, а по углам шныряли крысы. Старые чаны насквозь проржавели, их, словно одеялом, окутывал толстый слой паутины. Металлические трубы, которые были призваны снабжать пивоварню водой, как выяснилось, выходили не к источнику, не к ручью и даже не к замковому колодцу, а прямиком к загаженному крепостному рву.
Чтобы все это вычистить и кое-как наладить, понадобилось несколько дней. Клио, Долбодуб, Долговяз и старая Глэдис трудились не покладая рук и достигли невиданных результатов. Во всяком случае, к полудню третьего дня каждый, кто проходил мимо распахнутых окон пивоварни, имел возможность обонять пряный аромат высушенных луговых трав, цветов и специй, который оттуда доносился, вместо запаха прели, плесени или гниения. Пол был чисто выметен метлой на длинной ручке, которую брат Дисмас преподнес старой Глэдис, предварительно предложив старухе использовать ее в качестве транспортного средства. Это случилось, когда старая женщина в очередной раз вспылила и выразила желание убраться из замка Камроуз куда-нибудь подальше.
Тем не менее избавиться до конца от грязи, пыли и дурного запаха поначалу не удавалось, и, когда пробная порция эля была сварена, при дегустации выяснилось, что в нем чувствуется неприятный привкус, не говоря уже о том, что на зубах временами поскрипывал песок. По этой причине было решено еще раз все выскрести и полностью переложить полы в пивоварне, для чего у каменщиков, которые трудились на графа, было похищено несколько каменных плит. В последнее время в Камроуз стекалось множество самого разнообразного мастерового люда, каменные плиты горами лежали во внутреннем дворике замка, и Клио пришла к выводу, что пропажа дюжины таких плит останется незамеченной.
Как и множество подобных строений, жавшихся к каменным стенам во внутреннем дворике замка, пивоварня представляла собой весьма убогую постройку, вымазанную снаружи глиной, замешанной на птичьем помете. Эта своеобразная штукатурка от времени и непогоды потрескалась, облупилась и нуждалась в обновлении. Но теперь, хотя бы изнутри, пивоварня выглядела довольно сносно, и там можно было работать.
Клио развесила на стенах связки сушеных трав. Чего здесь только не было! Пучки зверобоя, душистой руты, льнянки и иссопа соседствовали с сушеными ягодами рябины, желудями и грецкими орехами, разложенными по мешочкам и коробочкам и тщательно укрытыми от пыли. Здесь также имелись шафран, корица, имбирь, гвоздика, калган, тмин и орехи трех сортов – мускатные, грецкие и обыкновенные, лесные.
На полках вдоль стен красовалась на диво вычищенная всевозможная утварь – ступки и пестики, выточенные из камня и дерева, всевозможных размеров горшки, кувшины и котлы – от крохотных, помещавшихся в ладони, до огромных, которые и взрослому мужчине было удержать не под силу. Отдельно стояли изготовленные из тонкой листовой меди емкости для перца, осветленного сахара и чистой, мельчайшего помола соли.
В пивоварне за колченогим дубовым столом расположилась леди Клио, перед ней на столешнице сидел ястреб Грош. Когда стол качался, то и Грош раскачивался вместе с ним – туда-сюда, туда-сюда, – как в колыбели. При этом ястреб распростер крылья, и, подключив воображение, можно было до некоторой степени представить себе, как бы Грош выглядел в полете, если бы когда-нибудь научился летать. За всем этим одним глазом наблюдал кот Циклоп, временами вытягивая лапу в шутливой попытке закогтить птицу.
Клио в который уже раз пробежала глазами пергамент с рецептом чудодейственного эля, доставшийся ей от сестры Эмис.
– Итак, чего же мне все-таки не хватает? – спросила она себя, глубокомысленно наморщив лоб и водя пальцами по строчкам. – Молочай? Есть. Порошок сладко го фенхеля? Уже добавила. Ага, вот оно! Три четверти пинты дубильного настоя из ивовой коры.
Девушка накрошила в ступку сушеной ивовой коры, добавила сухих листьев ивы и принялась с остервенением растирать их пестиком, чтобы получить порошок, который оставалось потом только разбавить водой. В это время старая Глэдис тенью металась по комнате, переставляя горшочки и баночки со специями в соответствии с положением звезд на небосклоне.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался брат Дисмас. Он впервые объявился в пивоварне, да и то под прикрытием огромного распятия: хотел, должно быть, уберечься от волшебства, дурного глаза или иной напасти, которую могла наслать на него старуха из про клятого богом племени друидов. Колдуньи и прочая не чисть, как известно, боялись святого креста пуще всего на свете, при виде его теряли свою силу, а то и вовсе сбегали в дремучий лес.
В поведении монаха не было ничего удивительного Глэдис и впрямь походила на старую ведьму, способную не только сглазить человека, но и сотворить с ним что-нибудь и того хуже. На голове у нее во все стороны торчали седые волосы, похожие на клочья свалявшейся овчины, а нос был такой длины и так круто загибался книзу, что Томас Пахарь не раз предлагал использовать его вместо серпа во время жатвы. Глаза у старухи были острые, словно буравчики, и темные, как ночь. Казалось, с возрастом они нисколько не выцвели. Черная одежда, которую постоянно носила эта женщина, только усиливала общее впечатление.
Как только брат Дисмас вошел в пивоварню, осторожно выглядывая из-за своего распятия, которым прикрывался, словно щитом, старуха устремила на него пронзительный взгляд, потом прикрыла один глаз и, размахивая сморщенными руками, гнусаво запела: Эна, мена, монна, мут, Баска, тора, хора, бут, Кара, мара, бугель, бон, Убирайся, братец, вон! Цветущая физиономия монаха мгновенно утратила привычный румянец и сделалась бледной как полотно. Монах испуганно посмотрел на Клио:
– Что это она там бормочет? Заклинание, что ли, какое? Уж не хочет ли она наслать на меня бородавки или еще какую-нибудь гадость?
Старая Глэдис выдвинула вперед костлявый подбородок, вытянула шею, мгновенно сделавшись похожей на грифа, и прошипела, ткнув пальцем с длинным ногтем в монаха:
– Это очень старые, древние слова. Прежде все друиды их говаривали, когда выбирали человека для жертвоприношения.
Брат Дисмас ахнул и прижал к себе распятие с такой силой, что его нос буквально прилип к обратной стороне креста. Оборонив себя, таким образом, от нечистой силы, он принялся медленно, пятясь, отступать в сторону двери. Оказавшись в дверном проеме, монах неожиданно вспомнил, зачем приходил.
– Леди Клио! Вас разыскивает лорд Меррик.
Пробормотав затем:
– Святая Мария, Матерь Божья, помилуй нас! – брат Дисмас скрылся из виду.
Клио покачала головой.
– И как только тебе не стыдно, Глэдис.
– Мне стыдно, миледи, – сказала старуха, но веселый отблеск, появившийся у нее в глазах, говорил об обратном.
– Ты же знаешь, как брат Дисмас боится нечистой силы. Зачем же его дразнить? Он теперь до вечера не выйдет из часовни, – заметила Клио со вздохом.
– Это точно.
Старая Глэдис виновато потупилась и прошла к булькающему на огне огромному черному котлу. Примерно такое же выражение появлялось на морде у Циклопа, когда он съедал птичку и его заставали за этим занятием. Что же касается его милости графа де Болвана, то Клио менее всего интересовало, разыскивает он ее или нет. Однако, растирая в пыль пестиком ивовую кору и листья, она с удовольствием представляла себе, как он, должно быть, бесится, тратя на поиски суженой свое драгоценное время. Ну и пусть бесится – она тоже потратила много времени зря, дожидаясь в монастыре его появления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– По-моему, каменное покрытие подойдет как нельзя лучше, – быстро сказала она.
«Она права, – механически отметил про себя Меррик. – Каменный подъемный мост враги не смогут поджечь».
Клио перегнулась через древние деревянные перила, заглянула в замковый ров и поморщилась.
– Вода во рве зацвела и дурно пахнет. Хорошо было бы осушить ров и как следует его вычистить.
– Что ж, пожалуй, так мы и сделаем. – Меррик подумал, что его невеста обладает хозяйственной сметкой, и порадовался, что шесть лет назад остановил свой выбор именно на ней. – Кроме того, ров необходимо расширить раза в два или три и основательно углубить.
Рыцарь помолчал, мысленно прикидывая будущие оптимальные размеры рва. Копать надо глубже, чтобы враг не смог подвести подо рвом подкоп, а если сделать ров пошире, к стенам замка не подберется ни одна осадная башня. «Тогда и подъемный мост будет уничтожить куда труднее», – подумал он: ему не давала покоя мысль, что подступы к воротам нужно укрепить как можно тщательнее.
– Тогда бы мы смогли развести лебедей! – неожиданно с энтузиазмом произнесла Клио, и Меррик изумленно уставился на нее.
– Лебедей?!
«Какие, к черту, в крепостном рву могут быть лебеди? – искренне недоумевал он, глядя вслед Клио, которая уже двигалась по направлению к воротам. – Разве что такие, которые бы плевались во врага ядом и пожирали неприятельских солдат».
Меррик тут же дал себе слово, что разводить лебедей не позволит. Когда он нагнал Клио, она стояла, задрав голову, и что-то высматривала в стене воротной башни.
– Вот ужас-то! – воскликнула она, уперев руки в бока. – Эти штуки называются бойницами, не так ли?
Меррик проследил за ее взглядом и решил, что бойницы и в самом деле оставляют желать много лучшего. Два жалких окошечка – слишком маленьких и узких, чтобы сквозь них можно было что-либо высмотреть или в кого-нибудь попасть, выпустив стрелу из арбалета. И это в замке, который находился на границе с Уэльсом, где стычки происходили постоянно! Невероятно!
– Абсолютно с вами согласен. Ничего глупее быть не может.
Меррик подумал, что построит новую воротную башню – могучую и несокрушимую, – в стенах которой будет достаточно удобных бойниц, чтобы при необходимости можно было угостить неприятеля градом стрел и других метательных снарядов. Сквозь новые ворота не прорвется ни один вражеский солдат.
В течение примерно часа они бродили по замку. По настоянию Клио Меррик поднялся по лестнице к тому месту, где когда-то висел бабушкин гобелен, а также прошел по залам, стены которых прежде тоже были украшены ткаными коврами. Заодно она рассказала ему, что рамы, куда были вставлены мутноватые, с зеленым отливом стекла, раньше были инкрустированы пластинами из полированной кости.
Меррик слушал ее снисходительно, понимая, до чего трудно было девушке вернуться в родимый дом и обнаружить, что он пребывает в крайнем запустении. К тому же следовало помнить, что его спутница была знатной дамой, а потому могла иметь собственные взгляды на жизнь, в корне отличавшиеся от его взглядов.
Когда он твердил ей об амбразурах, она видела перед собой огромные стеклянные окна, дававшие много света. Когда он говорил о том, что было бы неплохо увеличить количество дымовых труб, она принималась рассказывать ему, с какой роскошью отделаны камины при дворе королевы. Увы, леди Клио не была создана для войны, а потому Меррику оставалось только слушать ее рассуждения, помалкивать и терпеть.
Журчавшая, как ручеек, речь леди Клио не мешала ему думать, и, пока они бродили по замку, Меррик окончательно утвердился в мысли, что жилую часть замка необходимо перестроить и увеличить, как минимум, раза в два, а деревянные крыши заменить на металлические. Когда он поведал ей эту свою идею, Клио захлопала в ладоши. Однако Меррик быстро умерил ее восторг, сообщив, что металл – лучшая защита от огненных стрел, и он готов пойти на дополнительные расходы исключительно из соображений обороны, а не для того, чтобы обитатели замка могли вечерами наслаждаться звонким перестуком дождевых капель о жестяную кровлю.
К тому времени, когда они уселись в главном зале за стол, чтобы перекусить и промочить горло стаканчиком доброго вина, Меррик почувствовал, что его терпению приходит конец. Прежде всего, Клио отказалась есть хлеб и всякий раз ставила блюдо так, чтобы и Меррик не мог до него дотянуться. При этом она продолжала неустанно трещать, рассуждая о предметах, которые казались Меррику малозначительными и не стоящими внимания.
– Вы только представьте себе наш замковый ров в будущем, Меррик! Черные лебеди, кувшинки, водяные лилии, заросли цветущей жимолости на берегу ну и, конечно же, маленькая лодочка поблизости.
– Что вы сказали?!
– Лодочка...
– Вы что же, хотите, чтобы валлийские разбойники плыли на этой лодке по замковому рву, наслаждаясь красотой лилий, грацией лебедей и вдыхая аромат цветущей жимолости? Может, в таком случае нам следует приветствовать их звоном фанфар, перебросить через ров выдвижной мост и закатить по поводу вторжения валлийцев пир?
Клио вскинула на Меррика глаза, в которых не было сейчас ни намека на смирение и покорность.
– Не пытайтесь выставить меня дурочкой, милорд. Вы отлично поняли, что я говорила сейчас не об уэльском вторжении, а о том, каким прекрасным мог бы со временем сделаться замок.
– Замки предназначены для обороны. Их строят для того, чтобы обеспечить безопасность обитателей.
– Но ведь то, о чем я говорила, – это всего только мечты, ничего больше, – произнесла Клио, не сводя с Меррика испытующего взгляда.
Тот перегнулся через стол и схватил горбушку хлеба, прежде чем Клио успела отодвинуть блюдо.
– Мечтать, грезить! – пренебрежительно хмыкнул он. – Глупейшее времяпрепровождение – как раз для женщин. – С этими словами он впился крепкими зубами в горбушку.
Настроение Клио моментально изменилось. Она бросила на Меррика гневный взгляд, после чего ее лицо приняло странное выражение, в котором только очень зоркий и опытный глаз различил бы скрытое торжество. Взяв в руки блюдо с хлебом, Клио спросила елейным голоском:
– Не желаете ли еще, милорд?
– Не желаю! – отрезал Меррик.
Эти неожиданно проскользнувшие в голосе его суженой слащавые нотки весьма ему не понравились. Кроме того, еще минуту назад он был для нее Мерриком, но по какой-то неизвестной причине снова сделался «милордом».
Выждав минуту, Клио опять заговорила подчеркнуто вежливо:
– Так вы, стало быть, утверждаете, что мужчины мечтаниям и грезам не предаются?
– Естественно. У нас есть куда более важные дела, требующие неусыпного внимания.
– Неужели? А как же вы сами, милорд?
– Я? – Меррик удивленно поднял на нее глаза. – Разумеется, мне это тоже совершенно чуждо. За настоящими мужчинами такой слабости не водится.
– Ха!
– И что же вы хотите сказать этим вашим «ха!»?
– Только одно: что вы, не будучи женщиной, с такой же легкостью отдаетесь мечтам, как и я.
Меррик уже не мог больше сдерживаться и расхохотался.
– Отдаюсь мечтам? Я? Что за глупости! Воин, который предается мечтам и грезам, все равно что труп.
Клио поднялась, положила руки на столешницу перед собой и нагнулась к Меррику.
– В таком случае, милорд, у меня может сложиться впечатление, что я говорю с призраком.
– Извольте объясниться!
Безапелляционность Клио страшно раздражала Меррика. Как-никак, она женщина и должна ему подчиняться, а не пытаться его поддеть с помощью своих хитрых уловок! Рыцарь вскочил на ноги точно так же, как это сделала Клио, оперся руками о столешницу и наклонился вперед, ожидая ответа. Клио усмехнулась:
– «Можно также построить дополнительный мост, выдвижной...» – почти слово в слово процитировала она Меррика, стараясь к тому же имитировать интонации его голоса. – Так вот, никакого выдвижного моста у нас пока нет, милорд! – торжественно объявила девушка, после чего, высоко задрав нос, гордо продефилировала мимо Меррика.
Не прошло и нескольких секунд, а ее уже не было в зале. Слышался только сердитый цокот каблучков о каменные ступени, но и он скоро затих.
Меррик продолжал стоять у стола, по-прежнему чуть наклонившись вперед и опираясь руками о столешницу. Со стороны можно было подумать, что его поразил столбняк. Но через пару мгновений рыцарь выпрямился и покачал головой. У него было такое ощущение, будто он оказался по пояс в болоте и гнилая жижа продолжает его засасывать. Налив себе бокал слабенького, разбавленного водой вина, он единым духом его осушил. Не помогло. Тогда Меррик завел за голову руку и принялся массировать шею, как делал всякий раз в затруднительных ситуациях.
На него вдруг снизошло озарение. Он понял, что все его мечты о спокойной и мирной жизни, о которой он так долго грезил в походах и перерывах между боями, не стоили ломаного гроша и готовы были каждое мгновение рассыпаться в прах.
Перед ним предстала его будущность во всей ее неприглядности. Ему стало ясно, что ни один бунтовщик или разбойник из Уэльса не принесет ему столько беспокойства и не испортит столько крови, сколько эта маленькая женщина по имени леди Клио из Камроуза, с которой ему предстояло коротать свою жизнь...
7
Пивоварня, которая имелась при замке, являла собой воплощенные хаос и запустение. Полы были затоптаны и заплеваны до крайности, а по углам шныряли крысы. Старые чаны насквозь проржавели, их, словно одеялом, окутывал толстый слой паутины. Металлические трубы, которые были призваны снабжать пивоварню водой, как выяснилось, выходили не к источнику, не к ручью и даже не к замковому колодцу, а прямиком к загаженному крепостному рву.
Чтобы все это вычистить и кое-как наладить, понадобилось несколько дней. Клио, Долбодуб, Долговяз и старая Глэдис трудились не покладая рук и достигли невиданных результатов. Во всяком случае, к полудню третьего дня каждый, кто проходил мимо распахнутых окон пивоварни, имел возможность обонять пряный аромат высушенных луговых трав, цветов и специй, который оттуда доносился, вместо запаха прели, плесени или гниения. Пол был чисто выметен метлой на длинной ручке, которую брат Дисмас преподнес старой Глэдис, предварительно предложив старухе использовать ее в качестве транспортного средства. Это случилось, когда старая женщина в очередной раз вспылила и выразила желание убраться из замка Камроуз куда-нибудь подальше.
Тем не менее избавиться до конца от грязи, пыли и дурного запаха поначалу не удавалось, и, когда пробная порция эля была сварена, при дегустации выяснилось, что в нем чувствуется неприятный привкус, не говоря уже о том, что на зубах временами поскрипывал песок. По этой причине было решено еще раз все выскрести и полностью переложить полы в пивоварне, для чего у каменщиков, которые трудились на графа, было похищено несколько каменных плит. В последнее время в Камроуз стекалось множество самого разнообразного мастерового люда, каменные плиты горами лежали во внутреннем дворике замка, и Клио пришла к выводу, что пропажа дюжины таких плит останется незамеченной.
Как и множество подобных строений, жавшихся к каменным стенам во внутреннем дворике замка, пивоварня представляла собой весьма убогую постройку, вымазанную снаружи глиной, замешанной на птичьем помете. Эта своеобразная штукатурка от времени и непогоды потрескалась, облупилась и нуждалась в обновлении. Но теперь, хотя бы изнутри, пивоварня выглядела довольно сносно, и там можно было работать.
Клио развесила на стенах связки сушеных трав. Чего здесь только не было! Пучки зверобоя, душистой руты, льнянки и иссопа соседствовали с сушеными ягодами рябины, желудями и грецкими орехами, разложенными по мешочкам и коробочкам и тщательно укрытыми от пыли. Здесь также имелись шафран, корица, имбирь, гвоздика, калган, тмин и орехи трех сортов – мускатные, грецкие и обыкновенные, лесные.
На полках вдоль стен красовалась на диво вычищенная всевозможная утварь – ступки и пестики, выточенные из камня и дерева, всевозможных размеров горшки, кувшины и котлы – от крохотных, помещавшихся в ладони, до огромных, которые и взрослому мужчине было удержать не под силу. Отдельно стояли изготовленные из тонкой листовой меди емкости для перца, осветленного сахара и чистой, мельчайшего помола соли.
В пивоварне за колченогим дубовым столом расположилась леди Клио, перед ней на столешнице сидел ястреб Грош. Когда стол качался, то и Грош раскачивался вместе с ним – туда-сюда, туда-сюда, – как в колыбели. При этом ястреб распростер крылья, и, подключив воображение, можно было до некоторой степени представить себе, как бы Грош выглядел в полете, если бы когда-нибудь научился летать. За всем этим одним глазом наблюдал кот Циклоп, временами вытягивая лапу в шутливой попытке закогтить птицу.
Клио в который уже раз пробежала глазами пергамент с рецептом чудодейственного эля, доставшийся ей от сестры Эмис.
– Итак, чего же мне все-таки не хватает? – спросила она себя, глубокомысленно наморщив лоб и водя пальцами по строчкам. – Молочай? Есть. Порошок сладко го фенхеля? Уже добавила. Ага, вот оно! Три четверти пинты дубильного настоя из ивовой коры.
Девушка накрошила в ступку сушеной ивовой коры, добавила сухих листьев ивы и принялась с остервенением растирать их пестиком, чтобы получить порошок, который оставалось потом только разбавить водой. В это время старая Глэдис тенью металась по комнате, переставляя горшочки и баночки со специями в соответствии с положением звезд на небосклоне.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался брат Дисмас. Он впервые объявился в пивоварне, да и то под прикрытием огромного распятия: хотел, должно быть, уберечься от волшебства, дурного глаза или иной напасти, которую могла наслать на него старуха из про клятого богом племени друидов. Колдуньи и прочая не чисть, как известно, боялись святого креста пуще всего на свете, при виде его теряли свою силу, а то и вовсе сбегали в дремучий лес.
В поведении монаха не было ничего удивительного Глэдис и впрямь походила на старую ведьму, способную не только сглазить человека, но и сотворить с ним что-нибудь и того хуже. На голове у нее во все стороны торчали седые волосы, похожие на клочья свалявшейся овчины, а нос был такой длины и так круто загибался книзу, что Томас Пахарь не раз предлагал использовать его вместо серпа во время жатвы. Глаза у старухи были острые, словно буравчики, и темные, как ночь. Казалось, с возрастом они нисколько не выцвели. Черная одежда, которую постоянно носила эта женщина, только усиливала общее впечатление.
Как только брат Дисмас вошел в пивоварню, осторожно выглядывая из-за своего распятия, которым прикрывался, словно щитом, старуха устремила на него пронзительный взгляд, потом прикрыла один глаз и, размахивая сморщенными руками, гнусаво запела: Эна, мена, монна, мут, Баска, тора, хора, бут, Кара, мара, бугель, бон, Убирайся, братец, вон! Цветущая физиономия монаха мгновенно утратила привычный румянец и сделалась бледной как полотно. Монах испуганно посмотрел на Клио:
– Что это она там бормочет? Заклинание, что ли, какое? Уж не хочет ли она наслать на меня бородавки или еще какую-нибудь гадость?
Старая Глэдис выдвинула вперед костлявый подбородок, вытянула шею, мгновенно сделавшись похожей на грифа, и прошипела, ткнув пальцем с длинным ногтем в монаха:
– Это очень старые, древние слова. Прежде все друиды их говаривали, когда выбирали человека для жертвоприношения.
Брат Дисмас ахнул и прижал к себе распятие с такой силой, что его нос буквально прилип к обратной стороне креста. Оборонив себя, таким образом, от нечистой силы, он принялся медленно, пятясь, отступать в сторону двери. Оказавшись в дверном проеме, монах неожиданно вспомнил, зачем приходил.
– Леди Клио! Вас разыскивает лорд Меррик.
Пробормотав затем:
– Святая Мария, Матерь Божья, помилуй нас! – брат Дисмас скрылся из виду.
Клио покачала головой.
– И как только тебе не стыдно, Глэдис.
– Мне стыдно, миледи, – сказала старуха, но веселый отблеск, появившийся у нее в глазах, говорил об обратном.
– Ты же знаешь, как брат Дисмас боится нечистой силы. Зачем же его дразнить? Он теперь до вечера не выйдет из часовни, – заметила Клио со вздохом.
– Это точно.
Старая Глэдис виновато потупилась и прошла к булькающему на огне огромному черному котлу. Примерно такое же выражение появлялось на морде у Циклопа, когда он съедал птичку и его заставали за этим занятием. Что же касается его милости графа де Болвана, то Клио менее всего интересовало, разыскивает он ее или нет. Однако, растирая в пыль пестиком ивовую кору и листья, она с удовольствием представляла себе, как он, должно быть, бесится, тратя на поиски суженой свое драгоценное время. Ну и пусть бесится – она тоже потратила много времени зря, дожидаясь в монастыре его появления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37