Здесь, в лесной чащобе, вдали от любопытных глаз, не требовалось соблюдать особую осторожность, и Тилли могла без помех любоваться пышной красотой тропических джунглей.По обе стороны от тропинки устремлялись к небу деревья-великаны; их ветви были обвиты цветущими лианами и увешаны густой бородой из мха и лишайников. Тилли казалось, что окружавшая ее первозданная чаща похожа на таинственный сказочный лес.Прошло несколько месяцев с тех пор, как капитан Стрейт увез с Ямайки Аметист, и за это время внешность Тилли претерпела заметные изменения: мулатка сильно похудела, и хотя по-прежнему оставалась статной и прямой, отныне каждое ее движение поражало поистине девичьей легкостью и грацией, а на выразительном лице стали особенно выделяться большие миндалевидные глаза, опушенные густыми черными ресницами, и полные чувственные губы.Тилли с рассеянной улыбкой проводила глазами стремительный полет райской птицы. В детстве они звали этих пичуг «птица-доктор». Трепеща своими черными крыльями и балансируя длинным, похожим на ножницы хвостом, птица-доктор зависла над раскрытым цветком гибискуса и запустила в него длинный тонкий клюв карминного оттенка с острым черным кончиком. На солнце ярко поблескивала ее переливчатая изумрудная грудка. Вволю напившись нектара, птица громко засвистела и упорхнула дальше, к соседнему цветку. Тилли приветливо кивнула, словно птичий свист был обращен именно к ней, и пошла дальше, мурлыча под нос детскую считалочку:Что за птица-докторица! Удивительная птица! Никогда не попадется и от камня увернется…Охваченная острым приступом тоски, она постаралась ускорить шаг. Ей так и не удалось преодолеть свою боль от разлуки с Аметист. Она любила эту девочку как родную дочь, и только возможность видеться с Раймондом, ее верным возлюбленным, позволяла ей хоть ненадолго отвлечься от гнетущего чувства одиночества и безвозвратной потери.Тилли нахмурилась, вытерла с лица пот и приказала себе не думать об Аметист. Жизнь преподнесла ей жестокий урок, лишив самого любимого и близкого человека и показав, какая это хрупкая вещь — человеческое счастье. Вот почему в последние три месяца Тилли старалась как можно чаще видеться с Раймондом и не обращала внимания на пересуды у себя за спиной. Их любовь, их счастье были важнее предрассудков завистливых чернокожих, не желавших считать ее своей. Крепко сжимая ручку своей корзинки, Тилли с улыбкой представила, как обрадуется Раймонд, когда она станет угощать его свежей медовой лепешкой, приготовленной накануне.Мулатка быстро миновала большую поляну, служившую местом сборищ для тех, кто желал пообщаться с Паку, и двинулась дальше в лес, к хижине Раймонда. День еще только начинал клониться к вечеру, однако Тилли решила, что ей будет приятнее ждать в доме, чем мучиться от одиночества в своей каморке на Джонс-лейн. Да, ждать Раймонда в его хижине, полной одних приятных воспоминаний, намного лучше…Но что это? Тилли, застыв на месте, внимательно прислушалась. Вот опять зазвучали чьи-то невнятные стоны и причитания… Да это же Горная Ведьма! Еще в детстве Тилли наслушалась жутких легенд об этой птице. Вряд ли на всем острове найдется человек, который ни разу не слышал ее заунывных криков, а вот видеть ее довелось немногим, и всегда эти встречи не предвещали ничего хорошего… Мулатка шагнула вперед, и в ту же секунду перед глазами ослепительно сверкнули широкие крылья самых невероятных оттенков бронзового, бирюзового, пурпурного и черного. Мелькнула пушистая серая грудка, и Горная Ведьма скрылась в кронах деревьев, оглашая воздух жалобным плачем.Только этого ей не хватало! Тилли стояла, дрожа от страха, и отчаянно прижимала к себе корзинку.Наконец ей удалось сбросить оцепенение, и мулатка опрометью кинулась вперед, на поляну, где Раймонд построил свою хижину. Она остановилась на опушке и горестно застонала при виде того, что осталось от приюта их любви. Хижина была не просто разрушена — ее буквально сровняли с землей! Но кто и зачем отважился на этот жестокий погром? И что стало с Раймондом? Вдруг его захватили врасплох, и он пострадал от этото ужасного нападения? Или его не было дома, и он спасся?Тилли не знала, что и подумать. Где теперь искать Раймонда? К кому обратиться? Она осталась одна, совершенно одна — свободная цветная женщина, отвергнутая своими чернокожими братьями по крови…Спрятав лицо в ладонях, Тилли зарыдала. Одна она ничем не может помочь Раймонду. И ей остается лишь сидеть здесь и ждать темноты. Может, Раймонд все же отважится вернуться на заветную поляну?На лес давно опустились сумерки. Тилли сидела на циновке, случайно уцелевшей во время погрома, и не спешила зажечь свою лампу. Раймонд так и не пришел, а ведь на дворе уже ночь и рабов наверняка отпустили с поля. Тилли все труднее было справиться с душившими ее слезами, и все же она отчаянно не хотела расставаться с надеждой. А вдруг Раймонд просто задержался — мало ли что могло случиться на плантации…Она так глубоко задумалась, что не обратила внимания на тихий шелест у себя за спиной, пока кто-то не позвал осторожным шепотом:— Тилли Суон, это ты?Быстро обернувшись, Тилли едва сумела разглядеть в ночной тьме маленького мальчика — его черные глаза испуганно поблескивали из-за кустов, в которых он прятался, подбираясь к поляне.— Да, я, малыш, — ответила она, сама не своя от тревоги. — А ты кто?— Каджо носить Тилли Суон послание от Раймонд, — пробормотал мальчик, настороженно оглядываясь.— Скорее говори, что с Раймонд! — Мулатка рухнула на колени перед маленьким посланником. — Что он сказать?— Масса запер Раймонд и велел ломать его дом до самой земли. Теперь Раймонд сидеть под замком, пока не сделать то, что хотеть масса!— Но разве Раймонд не работать лучше всех? Масса всегда хвалить Раймонд, говорить, какой он хороший раб…— Масса хотеть, чтоб Раймонд брать Куашеба себе, но Раймонд сказать, что у него есть женщина. Куашеба молодая и сильная. Масса хотеть много-много мальчик, как Каджо! — Малыш приосанился и гордо добавил: — Масса сказать, что Каджо будет лучше всех работать в поле, когда вырастет!— Но почему Куашеба и Раймонд? Разве на плантации мало других? Или они не умеют делать детей?— Куашеба никого не хотеть. Она хотеть только Раймонд!— Кто такой Куашеба? — яростно вскричала Тилли. — Почему она говорить масса, кого ей брать, а кого нет? Она такой же рабыня, как и все!— Куашеба много раз спать с масса, но теперь масса брать новый женщина. Масса дать Куашеба Раймонд, потому что Куашеба хотеть его, вот и все! Куашеба никогда не передумать!Тилли хотелось завыть в полный голос, однако она взяла себя в руки и снова обратилась к маленькому посланнику:— А что Раймонд велеть передать, Каджо?— Он сказать, что Тилли ходи-ходи отсюда и никогда не возвращаться. Масса злой на Раймонд, и масса знает про Тилли. Если он поймает Тилли на плантации, то будет ее бить, а Раймонд продавать. — Каджо вдруг смутился и продолжал совсем тихо: — Раймонд велеть Каджо передать Тилли свою любовь! Раймонд сказать, что Тилли — его женщина, а Куашеба — тьфу, черный шлюха! Раймонд умирать, но не пускать свое семя в черный шлюха никогда-никогда!Не в силах проглотить застрявший в горле комок, Тилли молча кивнула и с благодарностью пожала маленькую черную руку.— Спасибо, Каджо! Тилли Суон благодарить тебя за вести от Раймонд и просить у тебя одну вещь. Пусть Каджо скажет Раймонд, что Тилли Суон любит его и всегда будет любить. Раймонд — ее мужчина, и Тилли делать так, как он сказать. Ты передать ему все это.— Да, Тилли Суон.Неясный силуэт беззвучно растворился в ночной тьме, и мулатка осталась одна на обезображенной поляне.Примета не обманула — ослепительная красота Горной Ведьмы оказалась предупреждением о новом ударе судьбы…
Аметист ловко подшивала края у очередной распашонки, однако мысли ее снова и снова возвращались к Дэмиену. На дворе уже стоял май, а она ни на шаг не приблизилась к заветной свободе. Даже то, что «Салли» в первых числах марта ушла в плавание, не помогло ей избавиться от бдительного ока капитана Стрейта. Она до сих пор с трудом могла поверить в то, что ради нее Дэмиен предпочел остаться в Филадельфии, а вместо него капитаном на «Салли» отправился Джереми Барнс. К этому времени судно уже должно было достичь берегов Ямайки. Дэмиен относился к Аметист с неизменным вниманием и выполнял все ее прихоти. Единственным нововведением, встреченным ею в штыки, было появление в их доме нового слуги, Артура Миллса. Обязанностью этого рослого бородатого малого было присматривать за молодой хозяйкой, когда она покидала дом на Чеснат-стрит. Фактически Дэмиен приставил к ней соглядатая, но неизменное добродушие и предупредительные манеры Артура Миллса вскоре расположили к нему Аметист, и волей-неволей ей пришлось смириться с его присутствием, как до этого она смирилась со многими другими вещами.Как это ни удивительно, но именно благодаря Миллсу Аметист стали известны многие подробности загадочной биографин капитана Стрейта. Никто не знал, как он оказался сиротой, однако Артур рассказал, что десяти лет от роду Дэмиен впервые появился в порту и капитан Стрэтмор взял его на корабль своим личным стюардом. Острый ум, трудолюбие и преданность смышленого мальчугана были оценены придирчивым капитаном по заслугам, и через несколько лет Стрэтмор полюбил Дэмиена как родного сына. Хайрам Стрэтмор сколотил немалое состояние и владел тремя быстроходными кораблями, когда вынужден был оставить море и заняться бизнесом на берегу, но это не помешало им с Милли-сент сохранить дружеские отношения с Дзмиеном, который во время войны заслужил славу удачливого контрабандиста, оказавшего неоценимые услуги своей молодой стране, а после обретения колониями независимости превратился в уважаемого процветающего бизнесмена.Пользуясь мудрыми советами Хайрама Стрэтмора, в данное время Дэмиен собирался расширить сферу своих интересов, наладив постоянную торговлю со странами Востока. Много лет назад Артур был лакеем в доме у Стрэтморов и еще с тех пор полюбил настойчивого, проворного паренька — вот почему он с такой радостью перешел на службу к Дэмиену и готов был пойти за ним в огонь и в воду. По его словам, ни одна из прежних пассий хозяина не была достойна этого выдающегося господина — ни одна, кроме Аметист. Сама Аметист, разумеется, с этим не соглашалась, но предпочитала держать свое мнение при себе.Теперь в ее распоряжении постоянно имелась личная карета, и она не отказывала себе в удовольствии хотя бы раз в неделю побывать у известного книготорговца Роберта Белла. После отмены закона, ограничивавшего развлечения на время войны, и музыкальное искусство, и литература молодой страны переживали небывалый бум. Аметист представилась уникальная возможность стать свидетельницей этого необычайного взлета человеческой мысли. Она стала интересоваться историей и политикой; в круг ее повседневного чтения вошли городские газеты с отчетами о заседаниях конгресса. Именно из газет ей стало известно, что мистер Льюис Хэллем-младший вместе со своим театральным коллективом мечтает вернуться в Америку. Она едва помнила его — знала только, что когда-то он выступал в «Америкен компани», однако расстался со своими коллегами, когда те отправились на Ямайку, и предпочел вернуться в Англию. Но Мэриан Грир отзывалась о его таланте с неизменным уважением, что в глазах Аметист являлось более чем серьезной рекомендацией. Если Льюису Хэллему удастся завоевать местную публику, к нему наверняка захотят присоединиться актеры, до сих пор живущие на Ямайке, а это значит, что театр снова воссоединится и старые друзья не оставят ее без поддержки. Она получит место в театре и перестанет зависеть от милостей Дэмиена Стрейта!Но конечно, главной заботой Аметист в эти дни были не новости политики и театральной жизни — она серьезно готовилась стать матерью и по мере сил заботилась о той искре новой жизни, что теплилась сейчас у нее под сердцем. Это было тем более нелегко, что она по-прежнему оставалась пленницей в особняке на Чеснат-стрит и не имела ни одного по-настоящему близкого друга, которому можно было бы поверить свои тревоги и тайны.Аметист решительно отложила распашонку и подумала о том, что ей ни в коем случае нельзя падать духом, а значит, будет очень кстати визит в книжный магазин мистера Белла.Артур помог хозяйке выйти из кареты.— Я подожду вас здесь, на крыльце, если позволите, — сказал он.Его предупредительность и забота явно выходили за рамки обычных обязанностей наемного лакея, и Аметист не могла не оценить их по достоинству.— Спасибо, Артур! — искренне поблагодарила она и вошла в магазин.Ее беременность стала настолько заметна, что Аметист стеснялась открыто появляться на людях. Вот и сейчас она надвинула капюшон своего плаща на самый лоб и отправилась в дальний угол магазина, отгороженный высокими полками, полными книг. Там она стала увлеченно перебирать свежие издания, когда за спиной раздался бархатный голос с таким чудесным французским акцентом:— Ага, вот где я вас нашел!— Арман! — Аметист даже не пыталась скрыть свою радость. — Ах, как хорошо, что мы снова встретились! Мне до сих пор стыдно вспоминать, как ужасно мы расстались. Я могу лишь попросить у вас извинения за дикую выходку Дэмиена…— Такова жизнь, дорогая. Что было — то прошло, и чем быстрее мы забудем тот вечер, тем лучше. Поверьте, я не держу зла на месье Стрейта, потому что поступил бы точно так же, если бы оказался на его месте. Совершенно очевидно, что вы ему слишком дороги…— Поступками Дэмиена скорее руководит привычка властвовать надо всем, нежели какие-то пылкие чувства по отношению ко мне.— А по-моему, вы неверно судите о месье Стрейте, — задумчиво произнес Арман. — Но в любом случае я явился сюда не для того, чтобы обсуждать его, — просто мне было необходимо лично убедиться в том, что вы живы и здоровы. В последнее время я совсем утратил душевный покой… Должен признаться честно, я неоднократно пытался забыть о вас, но вместо этого тосковал еще сильнее и почти не мог заниматься делом. Вы должны по достоинству оценить иронию данной ситуации, дорогая. Я дарил любовь своего тела великому множеству женщин, но ни одну из них не сумел полюбить душой и сердцем. А теперь, когда мне встретилась та, что достойна стать безраздельной хозяйкой моих чувств, оказалось, она принадлежит другому…— Арман… — Она не промолвила больше ни слова, но было достаточно одного-единственного ее взгляда, чтобы в груди у Армана все перевернулось. Он молча поднес к губам се маленькую ручку, и от прикосновения к теплой нежной коже по его телу прокатилась болезненная, жгучая волна неутоленной страсти.— Ах, моя милая, — севшим от волнения голосом прошептал француз, — вы понятия не имеете о том, что делает со мной ваш дивный взгляд… — Не выпуская ее руки, он робко прикоснулся к темным шелковистым локонам.Внезапно Аметист вспомнила о своем щекотливом положении и опустила руки в жалкой попытке спрятать от Армана заметно округлившийся живот, но он ласково приподнял ее лицо за подбородок и поспешил заверить:— Дорогая Аметист, вам нет нужды меня стесняться! Мне не известны обстоятельства, при которых вы зачали ребенка от месье Стрейта, и я не желаю ничего об этом знать. Единственное, что меня интересует, — ваше состояние и то, относится ли он к вам с должной заботой. Теперь, повидавшись с вами и убедившись, что вам не пришлось расплачиваться за мою глупую выходку на балу у «Эллера», я могу быть спокоен.— Да-да, Дэмиен очень добр ко мне.— Но он до сих пор на вас не женился. Уж не собирается ли он…— Прошу вас, — с отчаянием воскликнула Аметист, — давайте не будем это обсуждать!— Дорогая, — в голосе Армана зазвучало искреннее сочувствие, — пожалуйста, если я хоть чем-то могу вам помочь — скажите мне, не стесняйтесь! Хотите, я сию же минуту увезу вас из этого города и спрячу так, что никто и никогда вас не найдет?Аметист живо представила себе умиравшего от лихорадки Уильяма Шеридана и в ужасе воскликнула:— Нет! Я… В общем, я не могу его покинуть. Этот шаг был бы роковым для нас обоих, и я больше не хочу подвергать опасности жизни невинных людей!Арман заметно помрачнел и с достоинством произнес:— Милая, я надеюсь, вам не приходит в голову, что неудачное завершение нашей тюследней встречи могло внушить мне опасения за свою жизнь? Право же, я…— Арман, ради Бога, — Аметист прижала пальчик к его губам, — не говорите об этом ни слова! Неужели я хоть на минуту могла усомниться в вашей отваге и мужестве?Ошеломленный этим неожиданным порывом, Арман зажмурился, стараясь совладать с новой вспышкой желания, но Аметист истолковала его гримасу по-своему и испуганно отдернула руку.— Простите, но мне давно пора домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Аметист ловко подшивала края у очередной распашонки, однако мысли ее снова и снова возвращались к Дэмиену. На дворе уже стоял май, а она ни на шаг не приблизилась к заветной свободе. Даже то, что «Салли» в первых числах марта ушла в плавание, не помогло ей избавиться от бдительного ока капитана Стрейта. Она до сих пор с трудом могла поверить в то, что ради нее Дэмиен предпочел остаться в Филадельфии, а вместо него капитаном на «Салли» отправился Джереми Барнс. К этому времени судно уже должно было достичь берегов Ямайки. Дэмиен относился к Аметист с неизменным вниманием и выполнял все ее прихоти. Единственным нововведением, встреченным ею в штыки, было появление в их доме нового слуги, Артура Миллса. Обязанностью этого рослого бородатого малого было присматривать за молодой хозяйкой, когда она покидала дом на Чеснат-стрит. Фактически Дэмиен приставил к ней соглядатая, но неизменное добродушие и предупредительные манеры Артура Миллса вскоре расположили к нему Аметист, и волей-неволей ей пришлось смириться с его присутствием, как до этого она смирилась со многими другими вещами.Как это ни удивительно, но именно благодаря Миллсу Аметист стали известны многие подробности загадочной биографин капитана Стрейта. Никто не знал, как он оказался сиротой, однако Артур рассказал, что десяти лет от роду Дэмиен впервые появился в порту и капитан Стрэтмор взял его на корабль своим личным стюардом. Острый ум, трудолюбие и преданность смышленого мальчугана были оценены придирчивым капитаном по заслугам, и через несколько лет Стрэтмор полюбил Дэмиена как родного сына. Хайрам Стрэтмор сколотил немалое состояние и владел тремя быстроходными кораблями, когда вынужден был оставить море и заняться бизнесом на берегу, но это не помешало им с Милли-сент сохранить дружеские отношения с Дзмиеном, который во время войны заслужил славу удачливого контрабандиста, оказавшего неоценимые услуги своей молодой стране, а после обретения колониями независимости превратился в уважаемого процветающего бизнесмена.Пользуясь мудрыми советами Хайрама Стрэтмора, в данное время Дэмиен собирался расширить сферу своих интересов, наладив постоянную торговлю со странами Востока. Много лет назад Артур был лакеем в доме у Стрэтморов и еще с тех пор полюбил настойчивого, проворного паренька — вот почему он с такой радостью перешел на службу к Дэмиену и готов был пойти за ним в огонь и в воду. По его словам, ни одна из прежних пассий хозяина не была достойна этого выдающегося господина — ни одна, кроме Аметист. Сама Аметист, разумеется, с этим не соглашалась, но предпочитала держать свое мнение при себе.Теперь в ее распоряжении постоянно имелась личная карета, и она не отказывала себе в удовольствии хотя бы раз в неделю побывать у известного книготорговца Роберта Белла. После отмены закона, ограничивавшего развлечения на время войны, и музыкальное искусство, и литература молодой страны переживали небывалый бум. Аметист представилась уникальная возможность стать свидетельницей этого необычайного взлета человеческой мысли. Она стала интересоваться историей и политикой; в круг ее повседневного чтения вошли городские газеты с отчетами о заседаниях конгресса. Именно из газет ей стало известно, что мистер Льюис Хэллем-младший вместе со своим театральным коллективом мечтает вернуться в Америку. Она едва помнила его — знала только, что когда-то он выступал в «Америкен компани», однако расстался со своими коллегами, когда те отправились на Ямайку, и предпочел вернуться в Англию. Но Мэриан Грир отзывалась о его таланте с неизменным уважением, что в глазах Аметист являлось более чем серьезной рекомендацией. Если Льюису Хэллему удастся завоевать местную публику, к нему наверняка захотят присоединиться актеры, до сих пор живущие на Ямайке, а это значит, что театр снова воссоединится и старые друзья не оставят ее без поддержки. Она получит место в театре и перестанет зависеть от милостей Дэмиена Стрейта!Но конечно, главной заботой Аметист в эти дни были не новости политики и театральной жизни — она серьезно готовилась стать матерью и по мере сил заботилась о той искре новой жизни, что теплилась сейчас у нее под сердцем. Это было тем более нелегко, что она по-прежнему оставалась пленницей в особняке на Чеснат-стрит и не имела ни одного по-настоящему близкого друга, которому можно было бы поверить свои тревоги и тайны.Аметист решительно отложила распашонку и подумала о том, что ей ни в коем случае нельзя падать духом, а значит, будет очень кстати визит в книжный магазин мистера Белла.Артур помог хозяйке выйти из кареты.— Я подожду вас здесь, на крыльце, если позволите, — сказал он.Его предупредительность и забота явно выходили за рамки обычных обязанностей наемного лакея, и Аметист не могла не оценить их по достоинству.— Спасибо, Артур! — искренне поблагодарила она и вошла в магазин.Ее беременность стала настолько заметна, что Аметист стеснялась открыто появляться на людях. Вот и сейчас она надвинула капюшон своего плаща на самый лоб и отправилась в дальний угол магазина, отгороженный высокими полками, полными книг. Там она стала увлеченно перебирать свежие издания, когда за спиной раздался бархатный голос с таким чудесным французским акцентом:— Ага, вот где я вас нашел!— Арман! — Аметист даже не пыталась скрыть свою радость. — Ах, как хорошо, что мы снова встретились! Мне до сих пор стыдно вспоминать, как ужасно мы расстались. Я могу лишь попросить у вас извинения за дикую выходку Дэмиена…— Такова жизнь, дорогая. Что было — то прошло, и чем быстрее мы забудем тот вечер, тем лучше. Поверьте, я не держу зла на месье Стрейта, потому что поступил бы точно так же, если бы оказался на его месте. Совершенно очевидно, что вы ему слишком дороги…— Поступками Дэмиена скорее руководит привычка властвовать надо всем, нежели какие-то пылкие чувства по отношению ко мне.— А по-моему, вы неверно судите о месье Стрейте, — задумчиво произнес Арман. — Но в любом случае я явился сюда не для того, чтобы обсуждать его, — просто мне было необходимо лично убедиться в том, что вы живы и здоровы. В последнее время я совсем утратил душевный покой… Должен признаться честно, я неоднократно пытался забыть о вас, но вместо этого тосковал еще сильнее и почти не мог заниматься делом. Вы должны по достоинству оценить иронию данной ситуации, дорогая. Я дарил любовь своего тела великому множеству женщин, но ни одну из них не сумел полюбить душой и сердцем. А теперь, когда мне встретилась та, что достойна стать безраздельной хозяйкой моих чувств, оказалось, она принадлежит другому…— Арман… — Она не промолвила больше ни слова, но было достаточно одного-единственного ее взгляда, чтобы в груди у Армана все перевернулось. Он молча поднес к губам се маленькую ручку, и от прикосновения к теплой нежной коже по его телу прокатилась болезненная, жгучая волна неутоленной страсти.— Ах, моя милая, — севшим от волнения голосом прошептал француз, — вы понятия не имеете о том, что делает со мной ваш дивный взгляд… — Не выпуская ее руки, он робко прикоснулся к темным шелковистым локонам.Внезапно Аметист вспомнила о своем щекотливом положении и опустила руки в жалкой попытке спрятать от Армана заметно округлившийся живот, но он ласково приподнял ее лицо за подбородок и поспешил заверить:— Дорогая Аметист, вам нет нужды меня стесняться! Мне не известны обстоятельства, при которых вы зачали ребенка от месье Стрейта, и я не желаю ничего об этом знать. Единственное, что меня интересует, — ваше состояние и то, относится ли он к вам с должной заботой. Теперь, повидавшись с вами и убедившись, что вам не пришлось расплачиваться за мою глупую выходку на балу у «Эллера», я могу быть спокоен.— Да-да, Дэмиен очень добр ко мне.— Но он до сих пор на вас не женился. Уж не собирается ли он…— Прошу вас, — с отчаянием воскликнула Аметист, — давайте не будем это обсуждать!— Дорогая, — в голосе Армана зазвучало искреннее сочувствие, — пожалуйста, если я хоть чем-то могу вам помочь — скажите мне, не стесняйтесь! Хотите, я сию же минуту увезу вас из этого города и спрячу так, что никто и никогда вас не найдет?Аметист живо представила себе умиравшего от лихорадки Уильяма Шеридана и в ужасе воскликнула:— Нет! Я… В общем, я не могу его покинуть. Этот шаг был бы роковым для нас обоих, и я больше не хочу подвергать опасности жизни невинных людей!Арман заметно помрачнел и с достоинством произнес:— Милая, я надеюсь, вам не приходит в голову, что неудачное завершение нашей тюследней встречи могло внушить мне опасения за свою жизнь? Право же, я…— Арман, ради Бога, — Аметист прижала пальчик к его губам, — не говорите об этом ни слова! Неужели я хоть на минуту могла усомниться в вашей отваге и мужестве?Ошеломленный этим неожиданным порывом, Арман зажмурился, стараясь совладать с новой вспышкой желания, но Аметист истолковала его гримасу по-своему и испуганно отдернула руку.— Простите, но мне давно пора домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35