Его губы расползлись в медленной улыбке, когда Том Биттерс достал несколько банкнот из пачки, которую небрежно держал в руке, и бросил их на стойку бара. В голосе Биттерса прозвучали угрожающие нотки, когда он снова заговорил, обращаясь к молчавшему бармену:— Наливай, да побыстрее.Джереми запустил пальцы в волосы и распрямил плечи, затем протянул руку к стакану.
Непрекращающееся бренчание пианино в углу переполненного салуна, пронзительные звуки скрипки, взрывы пьяного хохота и невнятные голоса поющих, пошатывающиеся ковбои и их подружки в атласных платьях, танцующие посередине зала, густые клубы табачного дыма, заполнившие все помещение, — все говорило о том, что веселье было в самом разгаре.Онести поднесла руку к разболевшейся голове. Не обращая внимания на взгляды мужчин, собравшихся вокруг игорного стола, она постоянно посматривала в сторону длинного бара из красного дерева, где толпились ковбои и салунные девицы. Ее мысли были сосредоточены лишь на одном человеке.Джереми снова был пьян. Знакомое гнетущее чувство, близкое к отчаянию, сжало горло Онести. Ей не надо было смотреть на соседний карточный стол, чтобы знать, что Джуэл, так же как и она, прекрасно осведомлена о состоянии Джереми. Джуэл ничего не пропускала из того, что происходило в зале. Она знала, как Онести переживает из-за пьянства Джереми. Казалось, Джуэл всегда все знала. Когда Онести была помоложе, она была осведомлена даже о ее мыслях, что обижало Онести. Возможно, в этом-то и кроется причина конфликта между ними, который не угас даже с годами.Это вовсе не означало, что Онести не любила Джуэл. Напротив, она гордилась всеми ее начинаниями, той ролью, которую та играла в деле, гордилась самой Джуэл. Однако та привыкла командовать, а Онести не любила, чтобы ей указывали, и не могла смириться с этим.Хотя они не говорили на эту тему, Онести знала, что Джуэл не ждала от нее каких-то еще отношений, помимо тех, что сложились, полагая, что достаточно взаимной поддержки. Что бы там ни было, они обе были уверены, что могут рассчитывать друг на друга. Приказ Джуэл не продлевать кредит Джереми в баре был доказательством тому. Отказывалось именно тому Джереми, что терял способность ясно мыслить, когда напивался, чья необузданность становилась дикой, когда он держал стакан с виски в руке, который с каждым днем все более и более становился похожим на своего отца.Онести заметила, что парень поднял еще один стакан и выпил. Рука его тряслась, и он пролил спиртное себе на рубашку. Громкий смех Джереми был подхвачен Томом Биттерсом. Онести раздражало то, что Биттерс спаивал парня, сам оставаясь абсолютно трезвым.Боль в голове Онести усилилась.Сколько раз она говорила Джереми, что Биттерс далает из него дурачка, но тот отказывался слушать ее! Он упорно старался примкнуть к Биттерсу и его сомнительным дружкам, когда они наведывались сюда, гуляя по городу и соря деньгами. Онести знала, что парня привлекает в дружбе с Биттерсом возможность добыть легкие деньги. К этому он стремился всю свою жизнь. Одного она не могла понять: чего от него хотел Биттерс.Почувствовав на себе чей-то взгляд, Онести повернулась к соседнему столу и увидела, что Джуэл смотрит на нее. Чарльз уже ушел. Он и Джуэл снова повздорили. В этом не было сомнений. Онести всегда испытывала неприятное чувство, когда это происходило, потому что не сомневалась: любовь этих близких ей людей становится все крепче, несмотря на то что между ними стоит больная жена Чарльза. Еще она боялась, что когда-нибудь Чарльз может больше не вернуться в Колдуэлл.Внезапно до Онести донесся громкий смех Джереми. В следующий момент парень, натолкнувшись на соседний столик, рухнул на пол под звон разбившихся стаканов и сердитые крики посетителей. Он все еще продолжал смеяться, когда Биттерс поднял его на ноги.Голова Онести раскалывалась. Она резко встала и сделала знак другому крупье, чтобы тот заменил ее. Джуэл не переставала улыбаться профессиональной улыбкой, когда Онести подошла к ней и запинаясь сказала:— С меня хватит на сегодня. Я иду спать.Головная боль настолько мучила девушку, что, поднимаясь на второй этаж, она не замечала любопытных и похотливых взглядов, преследовавших ее. Дверь в спальню неясно вырисовывалась, как оазис среди пустыни. Онести дрожащей рукой взялась за ручку, дернула ее и, войдя в комнату, прежде чем зажечь лампу, прислонилась спиной к двери и глубоко вздохнула в тихом мраке.В мягком свете виднелась кровать с атласной драпировкой, которая всегда вызывала в ней приятное чувство, однако сейчас настроение ее было подавленным. Открыв гардероб, Онести отказалась от обычно предпочитаемых атласных халатов и взяла хлопчатобумажную ночную рубашку. Сняв с себя одежду, она в стремлении поскорее освободиться от нее бросила ее на пол, затем надела рубашку. Проведя пальцами по гладкой, обволакивающей тело материи, девушка коснулась медальона на шее. Это позволило вновь обрести желанное утешение. Маленькое сердечко напомнило ей детство, то время, когда она еще не потеряла всю свою семью в безжалостных водах жестокой реки. Тепло медальона в ладони было единственным утешением в минуты одиночества. Онести не могла объяснить, почему она так твердо верит, что ее сестры живы. Стремление найти их не ослабевало и вызывало жгучую боль внутри. Девушку не оставляла уверенность, что, пока она не найдет Пьюрити и Честити, ей не будет покоя, ведь она дала слово отцу заботиться о младших сестренках.Хотя в комнате было достаточно тепло, по спине Онести пробежали мурашки, и она плотнее запахнула ночную рубашку. Девушку утешала вера в то, что Джереми действительно понимал ее, хотя иногда она испытывала невыносимую боль, зная, что он так же одинок, как и она.Оставив сброшенную одежду на полу, Онести забралась в постель, укрылась покрывалом и закрыла глаза. Зажав в руке медальон, она прошептала в сумраке комнаты:— О, папа, как порой мне бывает одиноко!
Покачиваясь, Джереми обратил свой затуманенный взор на лестницу, ведущую на второй этаж, где несколью минут назад скрылась Онести. Она ушла, даже не попрощавшись с ним.Внезапно парень громко рассмеялся. Онести была не такой уж сообразительной, как он думал. Она не понимала, сколько он делал для будущего, которое планировал вместе с ней. Биттерс и он были теперь в хороших отношениях, и тот даже обещал взять его в рискованное дело, которое замышлял.Рискованное дело! Ха! Джереми точно знал, что имел в виду Том. Он с двумя своими партнерами все свои дела делали с помощью оружия. Джереми тоже не отказался бы от этого, если бы мог, как Биттерс, каждый вечер швыряться деньгами в салуне. Он не хотел, подобно своему отцу, стать городским пьяницей и окончить жизнь на улице со сломанной шеей. Это не для него.— Эй, приятель, как насчет того, чтобы выпить еще по стаканчику?Джереми повернулся к бару. Лицо Биттерса поплыло, словно в тумане. Парень понял, что уже сильно пьян. «Это не понравилось бы Онести», — отметил он мысленно.Биттерс придвинул стакан, наполнил его и протянул Джереми:— Давай. Вечер еще не кончился.Тот улыбнулся. «Ничего, Онести простит. Она всегда меня прощала», — подумал Джереми и взял стакан.
Онести беспокойно ворочалась во сне. Обрывочные видения и звуки преследовали ее. Она слышала грохот, подобный грому, который приближался все ближе и ближе, затем увидела испуганное лицо мамы. Послышался пронзительный крик Честити. Огромная стена воды надвигалась на них. Она обрушилась на повозку и завертела Онести, заливая нос и рот, не давая дышать… Все погрузилось во мрак.Но вот в отдалении показался свет, становящийся все ярче и ярче. Это солнце. Наступал день, свежий и ясный. Воды не было видно. Кто-то приближался к Онести, похоже, женщина, высокая и стройная. Солнце за ее спиной не позволяло разглядеть черты лица, но походка показалась очень знакомой. Распущенные волосы идущей были светлые и чистые, с золотистым оттенком и развевались на ветру.Онести затаила дыхание. Женщина поднесла руку к шее, и в лучах восходящего солнца ослепительно сверкнул золотой медальон. Сердце Онести радостно забилось.Она знала, кто это! Конечно, Пьюрити! Пьюрити вернулась к ней!Онести протянула руки навстречу. Слезы текли по ее лицу. Она ждала… ждала…Пьюрити замедлила движение. Почти остановилась.Девушка хотела крикнуть, позвать сестру по имени, сказать ей, что ждала ее и Честити много лет, но не смогла.Видение постепенно исчезло, и грудь Онести сотряслась от рыданий. Слезы ее были так горьки, боль такой невыносимой, что она не сразу заметила вдалеке очертания другой женщины.Блеснули рыжие волосы. Онести едва не задохнулась! Честити! Женщина пропала. Вместо нее возникла другая фигура, но на этот раз Онести не улыбалась…
Шумное веселье в салуне достигло наивысшей степени, когда Биттерс снова наполнил стакан Джереми. Toм улыбался, его глаза скорее смотрели с иронией, когда он настаивал:— Пей, приятель. Выпивки хватит. — Парень с кривой усмешкой выпил, и Биттерс засмеялся: — Молодец. Мне нравятся мужчины, которые не боятся опрокинуть стаканчик.Джереми качался. По углам его рта текли слюни, и Том едва сдерживал отвращение. Он пригрозил кулаком глупо улыбающемуся Силсу, затем снова наполнил стакан и сделал паузу. Этот негодяй с телосложением быка знал меру.Заметив, что Джереми внезапно сник, Биттерс сделал знак Ригсу и Ганту, стоящим у бара в несколькш шагах от них. Они подоспели как раз вовремя: колени Силса внезапно подогнулись, и он начал медленно сползать на пол. Смеясь и дружески похлопывая парня по спине, притворяясь пьяным, Биттерс шатающейся походкой направился к двери. Он отвечал на кивки знакомых ковбоев и слышал вслед язвительные замечания.Пробравшись сквозь шумную толпу, Биттерс наконец оказался на главной улице города. Он едва реагировал на то, что пьяные ковбои устроили гонки на переполненной улице, не замечал пешеходов и зрителей, которые криками подбадривали их и палили в воздух из револьверов. Возле «Дома удовольствий» мадам Мод к нему пристали ярко размалеванные женщины. Биттерс оттолкнул их в сторону. Лишь только когда показалась лачуга Силса, которую тот называл домом, он сбросил с себя маску пьяного.Спустя несколько минут, толкнув ногой дверь, он вошел внутрь и, не обращая внимания на грязь и беспорядок, сказал:— Бросьте его на кровать, и пусть проспится. — Постояв несколько минут над бесчувственным телом Силса, он пробормотал: — Глупый ублюдок действительно думает, что я испытываю к нему симпатию.Скуластое лицо Ригса передернулось. Он ответил с явным негодованием:— Я не хотел говорить, но мне надоело возиться с этим пьяницей, который ничего не стоит. Не понимаю, зачем ты тратишь на него время. У нас не было проблем, когда мы брали банки раньше, не будет их и в Колдуэлле.— О да! — Выражение лица Биттерса сделалось жестким. — Иногда мне кажется, что ты такой же глупый, как и Силс. Сколько раз я должен повторять тебе, что скоро в банк Колдуэлла должны прибыть очень большие деньги?!— Неизвестно, насколько это точно. — Впервые заговорив, всегда очень осторожный Гант открыто проявил сомнение. — Ты только слышал, как об этом говорил кто-то в салуне.— Не кто-то, а телеграфист, который первым получает сообщения из восточных районов.— Однако это еще ничего не значит. Я не люблю неясностей, когда речь идет о деле. Меня вполне устраивают и те деньги, которые есть в банке прямо сейчас.— А мне этого мало! Я уже говорил тебе, что восточный синдикат собирается финансировать ряд строек через несколько недель. Деньги должны поступить в главный банк Колдуэлла, то есть в банк Вебстера. Силс умолял меня взять его в дело. Он очень нуждается в деньгах, чтобы произвести впечатление на свою девушку, а ты знаешь, что она близка к Вебстеру. Силсу может не понравиться мой план, но я заставлю его узнать через нее, когда прибудут деньги.— А если Вебстер ничего ей не скажет?Биттерс усмехнулся:— От Онести Бьюкенен ничего невозможно утаить. Она крутит своими поклонниками как хочет. Уверяю тебя: Силс добудет нам все, что требуется. Больно уж ему хочется иметь в кармане денежки.— Его мозги настолько затуманены, что он ничего не соображает.— И тем не менее сослужит нам службу.Ригс покачал головой:— Не уверен. Мне кажется, он недостаточно надежен. Лучше обойтись без него.— А я говорю, что справится. Ты же можешь убираться прямо сейчас, если тебе не по нутру новое дело. — Смуглое лицо Биттерса еще больше потемнело от злости. — Катитесь оба, если сомневаетесь!Ригс помрачнел:— Не сходи с ума. Я только сказал, что думаю. Этот мальчишка не заслуживает доверия.— А меня не интересует, что ты думаешь! Решай, в деле ты или нет!Выражение лица Биттерса сделалось жестким. Ригс знал его. Биттерс похож на бульдога: если вцепится зубами во что-то, то уже не отпустит. Он обязательно добудет нужную информацию и совершит налет во что бы то ни стало. Кроме того, Биттерс не любил, чтобы его отговаривали, и Ригс не хотел злить главаря.Он кивнул:— Я в деле, что бы там ни было.Биттерс повернулся к Ганту. Взгляд его был суров.— А ты с нами или нет?Гант кивнул:— С вами.— Хорошо. — В голосе Биттерса звучала угроза. — Тогда запомните: я хозяин, и вы будете делать то, что я считаю нужным. Как только этот дурачок проснется утром, надо рассказать ему, как «друзья» вынесли его из салуна и притащили домой. Пусть чувствует себя обязанным мне и докажет, что он настоящий мужчина, которого можно посвятить в наши планы. Когда парень окончательно созреет, я предложу ему добыть нужную информацию. — Биттерс помолчал, затем заговорил более низким тоном, как бы отвечая на невысказанные вопросы партнеров: — После этого малый станет не нужен, и тогда…Том закончил свою мысль резким смехом, более красноречивым, чем слова.Заметив в глазах обоих мужчин удовлетворение, сменившее недавнюю неуверенность, он бросил презрительный взгляд на кровать, где неподвижно лежал Силс, затем скомандовал:— Уходим.Все трое вышли на улицу.
Сон Онести продолжался. Девушка как загипнотизированная смотрела на новую фигуру, сменившую женскую с рыжими волосами. Это был высокий широкоплечий мужчина. Он шел с врожденной грацией, твердо и уверенно.Онести ощутила решимость при его приближении. Она почувствовала гнев и… опасность.Человек подошел ближе. Онести напрягла зрение, так как солнце уже садилось и появились длинные тени. Она почти разглядела…Громкий взрыв смеха в салуне разбудил ее, и видение исчезло. Онести вглядывалась в темные углы комнаты, хотя знала, что это бесполезно.Она снова закрыла глаза. Это был еще один сон, подобный тем, что часто посещали ее прежде…Нет, он отличался от тех. Вместо надежды осталось чувство опасности. Не в силах избавиться от него и не желая ему поддаваться, Онести крепко сжала губы, стараясь ни о чем не думать. Сегодня она больше не уснет; чтобы не допустить возвращения видений. Глава 2 На летнем предрассветном небе еще светились звезды, когда Уэс Хауэлл медленно ехал верхом по главной улице Колдуэлла. Непроизвольным движением он надвинул шляпу совсем низко на лоб, прикрывая полями лицо. В его облике было что-то устрашающее: высокий рост, необычайно широкие плечи, мощное телосложение. Черный цвет волос и бровей, загорелая кожа и темные глаза сочетались с крупными чертами лица.Уэс смотрел на изрытую колеями дорогу, по обеим сторонам которой виднелись стойки для привязи лошадей и широкие деревянные пешеходные дорожки. Он вспомнил скотный двор на краю города, очевидно, приспособленный для торговли, в то время как дома, конюшни и загоны оставались в плачевном состоянии. Иногда наряду с деревянными строениями попадались сооружения из камня и кирпича. Уэс отметил обилие салунов с кричащими фасадами. В преддверии наступающего дня стояла тишина, однако повсюду виднелись следы ночных пирушек. Тут и там валялись тела храпящих пьяных ковбоев. Это была знакомая сцена, которая быстро изменится с восходом солнца.Хауэлл застал город врасплох. Ему не раз приходилось неожиданно появляться в различных местах. Такую уж он имел специальность.По-прежнему двигаясь ровным шагом, Уэс продолжал наблюдать, сопоставляя увиденное с той информацией, которой его снабдили в Южном Техасе несколько недель назад.Колдуэлл, штат Канзас, расположился по обеим сторонам Чисхолмской дороги. Одиннадцать лет назад здесь была деревня, которая быстро разрослась и превратилась в городок. Во время Гражданской войны местные дельцы получали огромные прибыли благодаря большому спросу на говядину. Они конкурировали в торговле со скотоводами Северного Техаса. Как и другие города такого типа, Колдуэлл охотно снабжал ковбоев всеми видами развлечений и был вне конкуренции, пока несколько лет назад не построили железную дорогу, соединившую его с Санта-Фе. Это обстоятельство вынудило город вступить в конкурентную борьбу, как это случилось еще раньше с Абилином и другими крупными населенными пунктами, расположенными вдоль трассы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Непрекращающееся бренчание пианино в углу переполненного салуна, пронзительные звуки скрипки, взрывы пьяного хохота и невнятные голоса поющих, пошатывающиеся ковбои и их подружки в атласных платьях, танцующие посередине зала, густые клубы табачного дыма, заполнившие все помещение, — все говорило о том, что веселье было в самом разгаре.Онести поднесла руку к разболевшейся голове. Не обращая внимания на взгляды мужчин, собравшихся вокруг игорного стола, она постоянно посматривала в сторону длинного бара из красного дерева, где толпились ковбои и салунные девицы. Ее мысли были сосредоточены лишь на одном человеке.Джереми снова был пьян. Знакомое гнетущее чувство, близкое к отчаянию, сжало горло Онести. Ей не надо было смотреть на соседний карточный стол, чтобы знать, что Джуэл, так же как и она, прекрасно осведомлена о состоянии Джереми. Джуэл ничего не пропускала из того, что происходило в зале. Она знала, как Онести переживает из-за пьянства Джереми. Казалось, Джуэл всегда все знала. Когда Онести была помоложе, она была осведомлена даже о ее мыслях, что обижало Онести. Возможно, в этом-то и кроется причина конфликта между ними, который не угас даже с годами.Это вовсе не означало, что Онести не любила Джуэл. Напротив, она гордилась всеми ее начинаниями, той ролью, которую та играла в деле, гордилась самой Джуэл. Однако та привыкла командовать, а Онести не любила, чтобы ей указывали, и не могла смириться с этим.Хотя они не говорили на эту тему, Онести знала, что Джуэл не ждала от нее каких-то еще отношений, помимо тех, что сложились, полагая, что достаточно взаимной поддержки. Что бы там ни было, они обе были уверены, что могут рассчитывать друг на друга. Приказ Джуэл не продлевать кредит Джереми в баре был доказательством тому. Отказывалось именно тому Джереми, что терял способность ясно мыслить, когда напивался, чья необузданность становилась дикой, когда он держал стакан с виски в руке, который с каждым днем все более и более становился похожим на своего отца.Онести заметила, что парень поднял еще один стакан и выпил. Рука его тряслась, и он пролил спиртное себе на рубашку. Громкий смех Джереми был подхвачен Томом Биттерсом. Онести раздражало то, что Биттерс спаивал парня, сам оставаясь абсолютно трезвым.Боль в голове Онести усилилась.Сколько раз она говорила Джереми, что Биттерс далает из него дурачка, но тот отказывался слушать ее! Он упорно старался примкнуть к Биттерсу и его сомнительным дружкам, когда они наведывались сюда, гуляя по городу и соря деньгами. Онести знала, что парня привлекает в дружбе с Биттерсом возможность добыть легкие деньги. К этому он стремился всю свою жизнь. Одного она не могла понять: чего от него хотел Биттерс.Почувствовав на себе чей-то взгляд, Онести повернулась к соседнему столу и увидела, что Джуэл смотрит на нее. Чарльз уже ушел. Он и Джуэл снова повздорили. В этом не было сомнений. Онести всегда испытывала неприятное чувство, когда это происходило, потому что не сомневалась: любовь этих близких ей людей становится все крепче, несмотря на то что между ними стоит больная жена Чарльза. Еще она боялась, что когда-нибудь Чарльз может больше не вернуться в Колдуэлл.Внезапно до Онести донесся громкий смех Джереми. В следующий момент парень, натолкнувшись на соседний столик, рухнул на пол под звон разбившихся стаканов и сердитые крики посетителей. Он все еще продолжал смеяться, когда Биттерс поднял его на ноги.Голова Онести раскалывалась. Она резко встала и сделала знак другому крупье, чтобы тот заменил ее. Джуэл не переставала улыбаться профессиональной улыбкой, когда Онести подошла к ней и запинаясь сказала:— С меня хватит на сегодня. Я иду спать.Головная боль настолько мучила девушку, что, поднимаясь на второй этаж, она не замечала любопытных и похотливых взглядов, преследовавших ее. Дверь в спальню неясно вырисовывалась, как оазис среди пустыни. Онести дрожащей рукой взялась за ручку, дернула ее и, войдя в комнату, прежде чем зажечь лампу, прислонилась спиной к двери и глубоко вздохнула в тихом мраке.В мягком свете виднелась кровать с атласной драпировкой, которая всегда вызывала в ней приятное чувство, однако сейчас настроение ее было подавленным. Открыв гардероб, Онести отказалась от обычно предпочитаемых атласных халатов и взяла хлопчатобумажную ночную рубашку. Сняв с себя одежду, она в стремлении поскорее освободиться от нее бросила ее на пол, затем надела рубашку. Проведя пальцами по гладкой, обволакивающей тело материи, девушка коснулась медальона на шее. Это позволило вновь обрести желанное утешение. Маленькое сердечко напомнило ей детство, то время, когда она еще не потеряла всю свою семью в безжалостных водах жестокой реки. Тепло медальона в ладони было единственным утешением в минуты одиночества. Онести не могла объяснить, почему она так твердо верит, что ее сестры живы. Стремление найти их не ослабевало и вызывало жгучую боль внутри. Девушку не оставляла уверенность, что, пока она не найдет Пьюрити и Честити, ей не будет покоя, ведь она дала слово отцу заботиться о младших сестренках.Хотя в комнате было достаточно тепло, по спине Онести пробежали мурашки, и она плотнее запахнула ночную рубашку. Девушку утешала вера в то, что Джереми действительно понимал ее, хотя иногда она испытывала невыносимую боль, зная, что он так же одинок, как и она.Оставив сброшенную одежду на полу, Онести забралась в постель, укрылась покрывалом и закрыла глаза. Зажав в руке медальон, она прошептала в сумраке комнаты:— О, папа, как порой мне бывает одиноко!
Покачиваясь, Джереми обратил свой затуманенный взор на лестницу, ведущую на второй этаж, где несколью минут назад скрылась Онести. Она ушла, даже не попрощавшись с ним.Внезапно парень громко рассмеялся. Онести была не такой уж сообразительной, как он думал. Она не понимала, сколько он делал для будущего, которое планировал вместе с ней. Биттерс и он были теперь в хороших отношениях, и тот даже обещал взять его в рискованное дело, которое замышлял.Рискованное дело! Ха! Джереми точно знал, что имел в виду Том. Он с двумя своими партнерами все свои дела делали с помощью оружия. Джереми тоже не отказался бы от этого, если бы мог, как Биттерс, каждый вечер швыряться деньгами в салуне. Он не хотел, подобно своему отцу, стать городским пьяницей и окончить жизнь на улице со сломанной шеей. Это не для него.— Эй, приятель, как насчет того, чтобы выпить еще по стаканчику?Джереми повернулся к бару. Лицо Биттерса поплыло, словно в тумане. Парень понял, что уже сильно пьян. «Это не понравилось бы Онести», — отметил он мысленно.Биттерс придвинул стакан, наполнил его и протянул Джереми:— Давай. Вечер еще не кончился.Тот улыбнулся. «Ничего, Онести простит. Она всегда меня прощала», — подумал Джереми и взял стакан.
Онести беспокойно ворочалась во сне. Обрывочные видения и звуки преследовали ее. Она слышала грохот, подобный грому, который приближался все ближе и ближе, затем увидела испуганное лицо мамы. Послышался пронзительный крик Честити. Огромная стена воды надвигалась на них. Она обрушилась на повозку и завертела Онести, заливая нос и рот, не давая дышать… Все погрузилось во мрак.Но вот в отдалении показался свет, становящийся все ярче и ярче. Это солнце. Наступал день, свежий и ясный. Воды не было видно. Кто-то приближался к Онести, похоже, женщина, высокая и стройная. Солнце за ее спиной не позволяло разглядеть черты лица, но походка показалась очень знакомой. Распущенные волосы идущей были светлые и чистые, с золотистым оттенком и развевались на ветру.Онести затаила дыхание. Женщина поднесла руку к шее, и в лучах восходящего солнца ослепительно сверкнул золотой медальон. Сердце Онести радостно забилось.Она знала, кто это! Конечно, Пьюрити! Пьюрити вернулась к ней!Онести протянула руки навстречу. Слезы текли по ее лицу. Она ждала… ждала…Пьюрити замедлила движение. Почти остановилась.Девушка хотела крикнуть, позвать сестру по имени, сказать ей, что ждала ее и Честити много лет, но не смогла.Видение постепенно исчезло, и грудь Онести сотряслась от рыданий. Слезы ее были так горьки, боль такой невыносимой, что она не сразу заметила вдалеке очертания другой женщины.Блеснули рыжие волосы. Онести едва не задохнулась! Честити! Женщина пропала. Вместо нее возникла другая фигура, но на этот раз Онести не улыбалась…
Шумное веселье в салуне достигло наивысшей степени, когда Биттерс снова наполнил стакан Джереми. Toм улыбался, его глаза скорее смотрели с иронией, когда он настаивал:— Пей, приятель. Выпивки хватит. — Парень с кривой усмешкой выпил, и Биттерс засмеялся: — Молодец. Мне нравятся мужчины, которые не боятся опрокинуть стаканчик.Джереми качался. По углам его рта текли слюни, и Том едва сдерживал отвращение. Он пригрозил кулаком глупо улыбающемуся Силсу, затем снова наполнил стакан и сделал паузу. Этот негодяй с телосложением быка знал меру.Заметив, что Джереми внезапно сник, Биттерс сделал знак Ригсу и Ганту, стоящим у бара в несколькш шагах от них. Они подоспели как раз вовремя: колени Силса внезапно подогнулись, и он начал медленно сползать на пол. Смеясь и дружески похлопывая парня по спине, притворяясь пьяным, Биттерс шатающейся походкой направился к двери. Он отвечал на кивки знакомых ковбоев и слышал вслед язвительные замечания.Пробравшись сквозь шумную толпу, Биттерс наконец оказался на главной улице города. Он едва реагировал на то, что пьяные ковбои устроили гонки на переполненной улице, не замечал пешеходов и зрителей, которые криками подбадривали их и палили в воздух из револьверов. Возле «Дома удовольствий» мадам Мод к нему пристали ярко размалеванные женщины. Биттерс оттолкнул их в сторону. Лишь только когда показалась лачуга Силса, которую тот называл домом, он сбросил с себя маску пьяного.Спустя несколько минут, толкнув ногой дверь, он вошел внутрь и, не обращая внимания на грязь и беспорядок, сказал:— Бросьте его на кровать, и пусть проспится. — Постояв несколько минут над бесчувственным телом Силса, он пробормотал: — Глупый ублюдок действительно думает, что я испытываю к нему симпатию.Скуластое лицо Ригса передернулось. Он ответил с явным негодованием:— Я не хотел говорить, но мне надоело возиться с этим пьяницей, который ничего не стоит. Не понимаю, зачем ты тратишь на него время. У нас не было проблем, когда мы брали банки раньше, не будет их и в Колдуэлле.— О да! — Выражение лица Биттерса сделалось жестким. — Иногда мне кажется, что ты такой же глупый, как и Силс. Сколько раз я должен повторять тебе, что скоро в банк Колдуэлла должны прибыть очень большие деньги?!— Неизвестно, насколько это точно. — Впервые заговорив, всегда очень осторожный Гант открыто проявил сомнение. — Ты только слышал, как об этом говорил кто-то в салуне.— Не кто-то, а телеграфист, который первым получает сообщения из восточных районов.— Однако это еще ничего не значит. Я не люблю неясностей, когда речь идет о деле. Меня вполне устраивают и те деньги, которые есть в банке прямо сейчас.— А мне этого мало! Я уже говорил тебе, что восточный синдикат собирается финансировать ряд строек через несколько недель. Деньги должны поступить в главный банк Колдуэлла, то есть в банк Вебстера. Силс умолял меня взять его в дело. Он очень нуждается в деньгах, чтобы произвести впечатление на свою девушку, а ты знаешь, что она близка к Вебстеру. Силсу может не понравиться мой план, но я заставлю его узнать через нее, когда прибудут деньги.— А если Вебстер ничего ей не скажет?Биттерс усмехнулся:— От Онести Бьюкенен ничего невозможно утаить. Она крутит своими поклонниками как хочет. Уверяю тебя: Силс добудет нам все, что требуется. Больно уж ему хочется иметь в кармане денежки.— Его мозги настолько затуманены, что он ничего не соображает.— И тем не менее сослужит нам службу.Ригс покачал головой:— Не уверен. Мне кажется, он недостаточно надежен. Лучше обойтись без него.— А я говорю, что справится. Ты же можешь убираться прямо сейчас, если тебе не по нутру новое дело. — Смуглое лицо Биттерса еще больше потемнело от злости. — Катитесь оба, если сомневаетесь!Ригс помрачнел:— Не сходи с ума. Я только сказал, что думаю. Этот мальчишка не заслуживает доверия.— А меня не интересует, что ты думаешь! Решай, в деле ты или нет!Выражение лица Биттерса сделалось жестким. Ригс знал его. Биттерс похож на бульдога: если вцепится зубами во что-то, то уже не отпустит. Он обязательно добудет нужную информацию и совершит налет во что бы то ни стало. Кроме того, Биттерс не любил, чтобы его отговаривали, и Ригс не хотел злить главаря.Он кивнул:— Я в деле, что бы там ни было.Биттерс повернулся к Ганту. Взгляд его был суров.— А ты с нами или нет?Гант кивнул:— С вами.— Хорошо. — В голосе Биттерса звучала угроза. — Тогда запомните: я хозяин, и вы будете делать то, что я считаю нужным. Как только этот дурачок проснется утром, надо рассказать ему, как «друзья» вынесли его из салуна и притащили домой. Пусть чувствует себя обязанным мне и докажет, что он настоящий мужчина, которого можно посвятить в наши планы. Когда парень окончательно созреет, я предложу ему добыть нужную информацию. — Биттерс помолчал, затем заговорил более низким тоном, как бы отвечая на невысказанные вопросы партнеров: — После этого малый станет не нужен, и тогда…Том закончил свою мысль резким смехом, более красноречивым, чем слова.Заметив в глазах обоих мужчин удовлетворение, сменившее недавнюю неуверенность, он бросил презрительный взгляд на кровать, где неподвижно лежал Силс, затем скомандовал:— Уходим.Все трое вышли на улицу.
Сон Онести продолжался. Девушка как загипнотизированная смотрела на новую фигуру, сменившую женскую с рыжими волосами. Это был высокий широкоплечий мужчина. Он шел с врожденной грацией, твердо и уверенно.Онести ощутила решимость при его приближении. Она почувствовала гнев и… опасность.Человек подошел ближе. Онести напрягла зрение, так как солнце уже садилось и появились длинные тени. Она почти разглядела…Громкий взрыв смеха в салуне разбудил ее, и видение исчезло. Онести вглядывалась в темные углы комнаты, хотя знала, что это бесполезно.Она снова закрыла глаза. Это был еще один сон, подобный тем, что часто посещали ее прежде…Нет, он отличался от тех. Вместо надежды осталось чувство опасности. Не в силах избавиться от него и не желая ему поддаваться, Онести крепко сжала губы, стараясь ни о чем не думать. Сегодня она больше не уснет; чтобы не допустить возвращения видений. Глава 2 На летнем предрассветном небе еще светились звезды, когда Уэс Хауэлл медленно ехал верхом по главной улице Колдуэлла. Непроизвольным движением он надвинул шляпу совсем низко на лоб, прикрывая полями лицо. В его облике было что-то устрашающее: высокий рост, необычайно широкие плечи, мощное телосложение. Черный цвет волос и бровей, загорелая кожа и темные глаза сочетались с крупными чертами лица.Уэс смотрел на изрытую колеями дорогу, по обеим сторонам которой виднелись стойки для привязи лошадей и широкие деревянные пешеходные дорожки. Он вспомнил скотный двор на краю города, очевидно, приспособленный для торговли, в то время как дома, конюшни и загоны оставались в плачевном состоянии. Иногда наряду с деревянными строениями попадались сооружения из камня и кирпича. Уэс отметил обилие салунов с кричащими фасадами. В преддверии наступающего дня стояла тишина, однако повсюду виднелись следы ночных пирушек. Тут и там валялись тела храпящих пьяных ковбоев. Это была знакомая сцена, которая быстро изменится с восходом солнца.Хауэлл застал город врасплох. Ему не раз приходилось неожиданно появляться в различных местах. Такую уж он имел специальность.По-прежнему двигаясь ровным шагом, Уэс продолжал наблюдать, сопоставляя увиденное с той информацией, которой его снабдили в Южном Техасе несколько недель назад.Колдуэлл, штат Канзас, расположился по обеим сторонам Чисхолмской дороги. Одиннадцать лет назад здесь была деревня, которая быстро разрослась и превратилась в городок. Во время Гражданской войны местные дельцы получали огромные прибыли благодаря большому спросу на говядину. Они конкурировали в торговле со скотоводами Северного Техаса. Как и другие города такого типа, Колдуэлл охотно снабжал ковбоев всеми видами развлечений и был вне конкуренции, пока несколько лет назад не построили железную дорогу, соединившую его с Санта-Фе. Это обстоятельство вынудило город вступить в конкурентную борьбу, как это случилось еще раньше с Абилином и другими крупными населенными пунктами, расположенными вдоль трассы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30