Доусон осторожно поднес ее руку к губам и запечатлел на ней легкий поцелуй.
Анжелика, не привыкшая к подобному обхождению, снова стала вырываться. Ее дыхание участилось. Голова стала какой-то пустой и легкой, и неведомо откуда появилось ощущение бесшабашного веселья.
– Отпустите меня! Оставьте меня в покое! – Все еще пытаясь освободиться, они внезапно ощутила, что дрожащие ноги больше не повинуются ей.
– Нет, Анжелика… Ты вовсе не желаешь, чтобы я тебя отпустил. И не пытайся скрыть это от меня. – Он легко поборол ее слабые попытки сопротивления и осторожно уложил на землю.
Легка на мягкой подстилке из мха. накрытая сверку мощным разгоряченным телом Гарета, Анжелика вновь ощутила жаркую волну истомы.
– Анжелика, я не в силах забыть вкус твоих губ… такой пряный, волшебный… Позволь поделиться с тобою, МИЛАЯ. Позволь дать тебе почувствовать то же, что чувствую сейчас я!
В следующий миг он припал к ее губам. Поцелуй длился и длился, окончательно подавляя способность к сопротивлению. Ее тело расслабилось, стало мягким и податливым. Доусон хрипло застонал.
Ему вторил чей-то страстный грудной стон, и до Анжелики не сразу дошло, что стонет она сама. Она плавилась, как воск, она растворялась в океане восхитительных ощущений…
– Ублюдок!
Яростное восклицание заставило обоих резко обернуться. Гарет встал, не сводя глаз с гневного лица Эстебана. Анжелика также вскочила и попятилась, но толстый ствол старого дуба перекрыл ей путь к отступлению. Эстебан стоял напротив Гарета, и его правильные черты искажала злобная гримаса.
– Эта женщина моя, моя! – севшим от ярости голосом вымолвил Эстебан. – Слушай и запомни раз и навсегда! Здесь, в Реал-дель-Монте, ты находишься под покровительством семьи Аррикальдов. И хотя бы в знак признательности за наше гостеприимство тебе следует вести себя прилично. В частности, держаться подальше от женщин в нашем доме – не важно, служат они на кухне или…
– Не ты, а твои родители хозяева в этом доме, Эстебан, – спокойно прервал его Гарет, хотя в его глазах полыхало пламя гнева. – А они не ставили мне подобное условие. И если тебе так приспичило заботиться об их благополучии, думаю, ты несказанно обрадовал бы отца и мать, если бы сам держался подальше от Анжелики.
– Нет уж, изволь выслушать меня, Гарет Доусон! Ибо мне угодно требовать, чтобы ты не смел прикасаться к Анжелике! Она – моя…
– Неправда, я не ваша! – Анжелика наконец-то обрела дар речи и смело выступила вперед. – Я не ваша женщина, я не женщина Гарета Доусона – и не буду ничьей из вас никогда! Вы оба навыдумывали бог знает что и не желаете смириться с очевидным! Дон Эстебан, вас наверняка заждалась Долорес Валентин, и у нее-то вы найдете более теплый прием, чем у меня!
Эстебан ожег яростным взглядом дерзкую служанку. Его глаза задержались на дивно прекрасном в минуты гнева лице, и он прошептал с угрозой
– Ну, шлюха, можешь не сомневаться, я запомню эти речи! Ты о них пожалеешь, когда придет мой час, и ты сама будешь умолять меня овладеть тобою…
– Никогда! Никогда такого не будет!
Анжелика изо всех сил старалась освободиться от липких щупальцев страха. Где-то в уголке сознания билась тревожная мысль о том, что она нажила себе всесильного врага, тягаться с которым бесполезно
Эстебан оглянулся на неподвижно застывшее лицо Гарета Доусона и презрительно рассмеялся:
– Сколько заплатил этот гринго, чтобы ты позволила себя лапать? Наверное, немало – ведь не очень-то приятно отдаваться тому, кто холоднее рыбы. Взгляни сама, Анжелика, взгляни он даже не возбудился. Он только что лежал на тебе, а теперь слушает что все как ни в чем не бывало! Он, наверное, и любовью толком заняться не может, и женщину не может удовлетворить как следует…
– Довольно, Эстебан! Ты наболтал более чем достаточно! – прозвучал низкий голос Гарета, слегка дрожавший от тщательно сдерживаемых чувств. – Тебе давно пора вернуться к гостям. Твоя мать наверняка уже гадает, куда ты исчез…
Эстебан невнятно выругался.
– Ты опять прячешься за юбками, Гарет Доусон! Какое тебе дело, ищет меня мать или нет. Мне плевать на то, что ей угодно будет сказать или подумать. Я все равно сделаю так, как захочу. Так я поступал всю жизнь!
– Но не сейчас. Коль скоро дело касается Анжелики… Мужчины мерили друг друга яростными взглядами. Гарет невольно сжал кулаки. Анжелика осторожно покосилась п сторону Эстебана и с испугом уловила едва заметное движение его руки. Она знала, что Аррикальд не расстается с кинжалом и, не задумываясь, пускает его в ход. Желая помешать кровопролитию, она подалась было вперед, но застыла, услыхав шум на тропинке.
Через несколько мгновений в зарослях мелькнула фигура Кармелы. При виде столь необычной сцены повариха застыла как вкопанная. Окинув взглядом готовых сцепиться мужчин и растерянную, смущенную Анжелику, она невозмутимо произнесла:
– Анжелика, мы собираемся домой. На небе полно туч. Наверняка будет гроза, и донна Тереза вовсе не хочет, чтобы она застала нас в пути.
Поскольку никто не ответил, Кармела все так же невозмутимо обратилась к Эстебану:
– Дон Эстебан. донна Тереза просила найти вас и предупредить об отъезде. Правда, она считала, что вас следует искать в конторе рудника – дескать, вы могли отправиться туда, чтобы лично проверить деловые бумаги. – А я вместо этого шляюсь по кустам и занят совсем другим делом…
Взгляд Кармелы задержался на смущенном личике Анжелики, с губ которой сорвалось невнятное возражение. Эстебан покачал головой и холодно улыбнулся.
– Ну-ну, не дрейфь, шлюшка. Ни я, ни Кармела не станем пересказывать моей матушке то, что здесь случилось.
Верно, Кармела? – Он посмотрел на повариху в упор и, дождавшись ее кивка, снова обратился к Анжелике – Пусть это останется в прошлом, и давайте забудем обо всем.
Однако в его гладах читалось совсем иное. Еще раз смерив взглядом Гарета Доусона, Эстебан озабоченно покосился на хмурое небо и повелительно взмахнул рукой Анжелике:
– Тебе следует поторопиться, пока над твоей головой также не собрались тучи. А мне совсем не хотелось бы портить такой чудесный день, выговаривая тебе. – Однако девушка не шевельнулась, и Эстебан, теряя выдержку, воскликнул: – Иди же сюда! Быстро!
Но Анжелика предпочла ступить на тропинку лишь следом за Кармелой, старательно обойдя Гарета Доусона. Она не желала лишний раз смотреть на гринго. который едва не навлек на нее грозу… а еще меньше ей хотелось признать тот факт, что он почти добился своего, несмотря на ее отчаянные попытки бороться…
Гарет взглянул на клубившиеся над головой тучи. Небосвод, еще несколько минут назад сиявший безмятежной синевой, превратился в грозное черное месиво. Поднялся сильный ветер, и гости Аррикальдов поспешно собирали свои пожитки и направлялись к стоявшей наготове карете. Гарет со все возраставшим раздражением наблюдал за тем, с какой небрежностью Эстебан обращается с Долорес Валентин. Ничего не подозревавшая милая девушка, нежно зардевшись, с помощью своего избранника поднималась по узкой тропинке к экипажу.
Черный жеребец Аррикальда был привязан позади кареты. Стало быть, Эстебан решил проделать обратный путь в экипаже. Похоже, угроза вымокнуть до нитки всерьез напугала его. Впрочем, якобы даря свое внимание наивной сеньорите Валентин, он вполне мог предаваться разнузданным мечтам о прелестях Анжелики Родриго. Тем более что сеньоры Флорес, Алькасар и Эррикавера предпочли переночевать у гостеприимного Горацио Кларка и уже сообщили дон Энрике, что вернутся на его асиенду завтра утром.
Вежливо отказавшись от поездки в карете, Гарет оказался единственным, кому предстояло сполна изведать жестокость надвигавшейся бури заодно со слугами. Доусон посмотрел в сторону погасшего костра: челядь суетилась, поспешно собирая в кузов остатки еды и посуды.
Короткое нервное ржание отвлекло Гарета от наблюдений за тем, как Анжелика взбирается в фургон. Он похлопал по шее своего каурого жеребца. Майор всегда нервничал перед грозой, однако Гарет превосходно вышколил его и знал, что на него можно положиться.
– Не бойся, малыш, – ласково прошептал Доусон. – Мы сейчас поедем. Вот только, судя по всему, нам предстоит изрядно вымокнуть по дороге.
С ловкостью, выдававшей в нем опытного путешественника, Гарет развернул тугой сверток, притороченный к седлу. Встряхнув просторную накидку, он накрыл ею спину и плечи. Грубая промасленная ткань пережила множество жестоких гроз там, в Техасе, не должна была подвести и теперь. Гарет поглубже нахлобучил на лоб широкополую шляпу и направил жеребца следом за резво тронувшимся с места экипажем.
Раскаты грома все приближались, резкий ветер заставил его пригнуться в седле. На лицо упали первые капли дождя. Грузный усатый кучер, правивший каретой, заставил лошадей прибавить шагу. Доусон кинул взгляд через плечо: Фернандо также погонял упряжку что было сил. Женщины сидели по обе стороны от него, придерживая края непромокаемого тента, служившего защитой всем троим.
Гарет натянул поводья и пропустил мимо себя весь небольшой караван, желая увидеть, что творится позади. Анжелика примостилась у заднего борта повозки. Дождь уже хлестал вовсю. Еще минута – и бедняжка промокнет до костей. Повинуясь мгновенному порыву, Гарет одним ловким движением подхватил Анжелику за талию и вытащил из фургона. Он уже успел усадить девушку перед собой НА коня, когда та наконец сообразила, что случилось, и принялась вырываться.
– Перестань, не то свалишься!
– Отпустите меня! – в который раз за сегодняшний день вскричала Анжелика. – Я поеду в фургоне! Вы и так успели сегодня изрядно напортить! И я не желаю…
– Ну что за упрямая девица!..
Ослепительно вспыхнула молния, и почти сразу оглушительно грянул гром, в раскатах которого потонули ругательства Гарета. Он держал ее за талию, не позволяя вырваться, и сердито шипел сквозь зубы в самое ухо:
– Сиди смирно, черт тебя возьми! Иначе и впрямь вернешься в свой фургон и будешь стучать зубами до самого дома! – Тут он оборвал сам себя и затем продолжал более спокойно: – Словом, ты все равно останешься здесь, пока не приедем на асиенду. И если желаешь себе добра, то не будешь дергаться.
Анжелика затихла, но сидела напряженно, натянутая как струна. Довольный и этим, Гарет поспешил застегнуть накидку, раз или два невольно задев при этом грудь Анжелики. Помня о том, что дорога каждая минута, Гарет дал шпоры коню, чтобы вернуться на свое место позади кареты.
На разгневанных небесах раз за разом с треском сверкали молнии, сопровождавшиеся оглушительными ударами грома. Пригибаясь под злобными порывами ветра и струями ледяного дождя, Гарет железной рукой правил испуганным жеребцом. Желая как можно лучше защитить Анжелику от разбушевавшейся стихии, он все сильнее прижимал девушку к себе, однако толку от этого было мало. Вот уже час они находились в пути, и все крепчавшие порывы ветра заставляли небольшой караван двигаться чуть ли не шагом. По дороге мчались бурлящие потоки воды. Грозный рев вышедшей из берегов реки ясно предупреждал, что любой неверный шаг измученных животных может оказаться роковым.
А до дома было еще очень далеко. Гарет с тревогой следил за тем, как наливается тяжестью тело Анжелики. Не отдавая себе в том отчета, она все сильнее наваливалась на него. От такой бури не могла защитить никакая накидка. Несмотря на все усилия Гарета, Анжелика давно дрожала от холода. Казалось, силы вот-вот оставят ее. Гарет поудобнее пристроил ее голову у себя на груди и машинально потерся щекой о ее макушку. От влажных волос повеяло мягким ароматом, вызвавшим в его теле уже привычную волну возбуждения. Внезапно Гарету стало не по себе: оказывается, он успел не на шутку привязаться к этой непредсказуемой особе. Впервые в жизни его влекло к женщине с такой силой.
Тут Анжелика поежилась и прижалась к нему крепче, стараясь сохранить драгоценное тепло. По-видимому, страх перед ураганом привел девушку в полубессознательное состояние, иначе вряд ли она позволила бы себе подобное.
Его сердце билось как бешеное, снедаемое огнем желания, – и что несмотря на непогоду, несмотря на то что он давно окоченел и продрог под холодными дождевыми струями. Губы горели. Он так хотел эту женщину, что с трудом сохранял способность рассуждать здраво. И он испугался не на шутку – не столько этого безумного желания овладеть ею, сколько еще более безумного желания владеть ею одному, не позволяя никому другому даже смотреть на нее. И хотя Гарет отлично понимал безрассудность такого порыва, он ничего не мог с собой поделать.
Анжелику трясло от озноба. Окончательно решившись, Гарет придержал коня, отставая и от кареты, и от тянувшегося следом фургона. Видимо, последний удар молнии вывел Анжелику из состояния беспамятства – она снова напряглась, крепко зажмурившись и до боли сжав челюсти – бесполезно, зубы все равно продолжали отбивать частую дробь. Внимательно всматриваясь в окрестности, Гарет с облегчением различил ответвление от главной дороги. Пустив коня осторожным шагом, он повернул налево. Судя по всему, Анжелика не заметила этого, и Доусон перевел дух,
Но в следующий миг молния ударила где-то совсем рядом, и Анжелика распахнула глаза и принялась испуганно озираться.
– А где… что стряслось с каретой?! – Она так и этак пыталась заглянуть назад, но застыла, услыхав ответ.
– Мы только что свернули с дороги…
– Свернули с дороги?!
Едва шевеля непослушными губами, она невнятно спросила:
– Но… но зачем было поворачивать? Дом уже близко…
– Не так уж близко.
Зоркие глаза Гарета уже различили хижину, на которую обратил его внимание сеньор Флорес нынче утром. Давно необитаемая, эта хижина как-то послужила отличным убежищем для сеньора Флореса и дона Энрике. когда по пути на рудник их также застигла буря. Несмотря на жалкий вид, лачуга оказалась достаточно прочной, чтобы устоять перед напором стихии.
И вот уже Гарет остановил коня возле хижины, соскочил на землю и в тот же миг стащил с коня Анжелику Крепко прижимая ее к себе, он поспешил к покосившемуся крыльцу и плечом распахнул дверь. В ноздри ударил резкий запах плесени.
Чувствуя, как испуганно застыла у него на руках Анжелика, Гарет как можно осторожнее опустил ее на пол. Затем вернулся к жеребцу, чтобы завести его под навес и захватить седельные сумки. В хижине царила непроглядная тьма. Однако Доусон сумел на ощупь разыскать свечку. Слабый огонек осветил почти пустую комнату. Но зато здесь было сухо.
В одном углу оказался небольшой очаг, имелся также запас дров. И Гарет не преминул этим воспользоваться, раздувая огонь собственной шляпой. Лишь после того, как в очаге заплясало пламя, он оглянулся на Анжелику.
Она так и стояла возле распахнутой двери. Мертвенная бледность, покрывавшая милое, измученное лицо, поразила Гарета. Он мигом схватил ее и повлек к очагу. Не тратя времени даром, он извлек из седельной сумки бутылку, раскупорил ее и поднес горлышко к бескровным губам.
– Выпей это… выпей, Анжелика…
– Нет… – Она почуяла резкий запах виски. – Нет… не хочу…
Гарет чуть не лопнул от злости: надо же, продрогла до костей и едва соображает, а все равно упрямится!
– Анжелика, выпей! Тебе станет теплее. Обратив на него свои огромные серебристые глаза, она лишь едва заметно кивнула. Дрожащая ледяная ладонь легла поверх его руки, поднесшей к губам бутылку. Первый же глоток заставил ее поперхнуться. Однако как только она откашлялась, Гарет заставил ее глотать снова и снова, пока наконец не позволил ей усесться возле очага. Ну что ж, это только начало.
Поколебавшись, Гарет все же решился снять с нее накидку. И озабоченно нахмурился: она промокла до нитки. В углу на скамейке лежало старое одеяло: тщательно встряхнув его, Гарет вернулся к Анжелике:
– Тебе надо раздеться.
Ответом был лишь полубессмысленный взгляд. Ее все сильнее бил столь жестокий озноб, что Гарет больше не смог созерцать чту пытку. Он решительно взялся за ворот блузки и стащил с ее плеч мокрую холодную ткань.
– Постой… продержись еще немного, Анжелика! Путаясь в мокрых рукавах, он кое-как умудрился освободить ее руки: они оказались ледяными. Едва слышно попытавшись возразить, Анжелика тем не менее позволила поднять себя на негнущиеся ноги и стянуть через голову злополучную блузку.
При виде тугих девичьих грудей Гарет трясущимися руками поспешно схватил одеяло и накинул ей на плечи. Настала очередь юбки. Но вот и она упала на пол мокрой тряпкой. Он старался не думать ни о чем, кроме угрожавшего ей холода, однако глаза невольно скользнули по нежному изгибу бедер. С трудом переводя дух, Гарет заставил себя наклониться и убрать в сторону мокрые вещи, затем поспешно закутал Анжелику в одеяло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Анжелика, не привыкшая к подобному обхождению, снова стала вырываться. Ее дыхание участилось. Голова стала какой-то пустой и легкой, и неведомо откуда появилось ощущение бесшабашного веселья.
– Отпустите меня! Оставьте меня в покое! – Все еще пытаясь освободиться, они внезапно ощутила, что дрожащие ноги больше не повинуются ей.
– Нет, Анжелика… Ты вовсе не желаешь, чтобы я тебя отпустил. И не пытайся скрыть это от меня. – Он легко поборол ее слабые попытки сопротивления и осторожно уложил на землю.
Легка на мягкой подстилке из мха. накрытая сверку мощным разгоряченным телом Гарета, Анжелика вновь ощутила жаркую волну истомы.
– Анжелика, я не в силах забыть вкус твоих губ… такой пряный, волшебный… Позволь поделиться с тобою, МИЛАЯ. Позволь дать тебе почувствовать то же, что чувствую сейчас я!
В следующий миг он припал к ее губам. Поцелуй длился и длился, окончательно подавляя способность к сопротивлению. Ее тело расслабилось, стало мягким и податливым. Доусон хрипло застонал.
Ему вторил чей-то страстный грудной стон, и до Анжелики не сразу дошло, что стонет она сама. Она плавилась, как воск, она растворялась в океане восхитительных ощущений…
– Ублюдок!
Яростное восклицание заставило обоих резко обернуться. Гарет встал, не сводя глаз с гневного лица Эстебана. Анжелика также вскочила и попятилась, но толстый ствол старого дуба перекрыл ей путь к отступлению. Эстебан стоял напротив Гарета, и его правильные черты искажала злобная гримаса.
– Эта женщина моя, моя! – севшим от ярости голосом вымолвил Эстебан. – Слушай и запомни раз и навсегда! Здесь, в Реал-дель-Монте, ты находишься под покровительством семьи Аррикальдов. И хотя бы в знак признательности за наше гостеприимство тебе следует вести себя прилично. В частности, держаться подальше от женщин в нашем доме – не важно, служат они на кухне или…
– Не ты, а твои родители хозяева в этом доме, Эстебан, – спокойно прервал его Гарет, хотя в его глазах полыхало пламя гнева. – А они не ставили мне подобное условие. И если тебе так приспичило заботиться об их благополучии, думаю, ты несказанно обрадовал бы отца и мать, если бы сам держался подальше от Анжелики.
– Нет уж, изволь выслушать меня, Гарет Доусон! Ибо мне угодно требовать, чтобы ты не смел прикасаться к Анжелике! Она – моя…
– Неправда, я не ваша! – Анжелика наконец-то обрела дар речи и смело выступила вперед. – Я не ваша женщина, я не женщина Гарета Доусона – и не буду ничьей из вас никогда! Вы оба навыдумывали бог знает что и не желаете смириться с очевидным! Дон Эстебан, вас наверняка заждалась Долорес Валентин, и у нее-то вы найдете более теплый прием, чем у меня!
Эстебан ожег яростным взглядом дерзкую служанку. Его глаза задержались на дивно прекрасном в минуты гнева лице, и он прошептал с угрозой
– Ну, шлюха, можешь не сомневаться, я запомню эти речи! Ты о них пожалеешь, когда придет мой час, и ты сама будешь умолять меня овладеть тобою…
– Никогда! Никогда такого не будет!
Анжелика изо всех сил старалась освободиться от липких щупальцев страха. Где-то в уголке сознания билась тревожная мысль о том, что она нажила себе всесильного врага, тягаться с которым бесполезно
Эстебан оглянулся на неподвижно застывшее лицо Гарета Доусона и презрительно рассмеялся:
– Сколько заплатил этот гринго, чтобы ты позволила себя лапать? Наверное, немало – ведь не очень-то приятно отдаваться тому, кто холоднее рыбы. Взгляни сама, Анжелика, взгляни он даже не возбудился. Он только что лежал на тебе, а теперь слушает что все как ни в чем не бывало! Он, наверное, и любовью толком заняться не может, и женщину не может удовлетворить как следует…
– Довольно, Эстебан! Ты наболтал более чем достаточно! – прозвучал низкий голос Гарета, слегка дрожавший от тщательно сдерживаемых чувств. – Тебе давно пора вернуться к гостям. Твоя мать наверняка уже гадает, куда ты исчез…
Эстебан невнятно выругался.
– Ты опять прячешься за юбками, Гарет Доусон! Какое тебе дело, ищет меня мать или нет. Мне плевать на то, что ей угодно будет сказать или подумать. Я все равно сделаю так, как захочу. Так я поступал всю жизнь!
– Но не сейчас. Коль скоро дело касается Анжелики… Мужчины мерили друг друга яростными взглядами. Гарет невольно сжал кулаки. Анжелика осторожно покосилась п сторону Эстебана и с испугом уловила едва заметное движение его руки. Она знала, что Аррикальд не расстается с кинжалом и, не задумываясь, пускает его в ход. Желая помешать кровопролитию, она подалась было вперед, но застыла, услыхав шум на тропинке.
Через несколько мгновений в зарослях мелькнула фигура Кармелы. При виде столь необычной сцены повариха застыла как вкопанная. Окинув взглядом готовых сцепиться мужчин и растерянную, смущенную Анжелику, она невозмутимо произнесла:
– Анжелика, мы собираемся домой. На небе полно туч. Наверняка будет гроза, и донна Тереза вовсе не хочет, чтобы она застала нас в пути.
Поскольку никто не ответил, Кармела все так же невозмутимо обратилась к Эстебану:
– Дон Эстебан. донна Тереза просила найти вас и предупредить об отъезде. Правда, она считала, что вас следует искать в конторе рудника – дескать, вы могли отправиться туда, чтобы лично проверить деловые бумаги. – А я вместо этого шляюсь по кустам и занят совсем другим делом…
Взгляд Кармелы задержался на смущенном личике Анжелики, с губ которой сорвалось невнятное возражение. Эстебан покачал головой и холодно улыбнулся.
– Ну-ну, не дрейфь, шлюшка. Ни я, ни Кармела не станем пересказывать моей матушке то, что здесь случилось.
Верно, Кармела? – Он посмотрел на повариху в упор и, дождавшись ее кивка, снова обратился к Анжелике – Пусть это останется в прошлом, и давайте забудем обо всем.
Однако в его гладах читалось совсем иное. Еще раз смерив взглядом Гарета Доусона, Эстебан озабоченно покосился на хмурое небо и повелительно взмахнул рукой Анжелике:
– Тебе следует поторопиться, пока над твоей головой также не собрались тучи. А мне совсем не хотелось бы портить такой чудесный день, выговаривая тебе. – Однако девушка не шевельнулась, и Эстебан, теряя выдержку, воскликнул: – Иди же сюда! Быстро!
Но Анжелика предпочла ступить на тропинку лишь следом за Кармелой, старательно обойдя Гарета Доусона. Она не желала лишний раз смотреть на гринго. который едва не навлек на нее грозу… а еще меньше ей хотелось признать тот факт, что он почти добился своего, несмотря на ее отчаянные попытки бороться…
Гарет взглянул на клубившиеся над головой тучи. Небосвод, еще несколько минут назад сиявший безмятежной синевой, превратился в грозное черное месиво. Поднялся сильный ветер, и гости Аррикальдов поспешно собирали свои пожитки и направлялись к стоявшей наготове карете. Гарет со все возраставшим раздражением наблюдал за тем, с какой небрежностью Эстебан обращается с Долорес Валентин. Ничего не подозревавшая милая девушка, нежно зардевшись, с помощью своего избранника поднималась по узкой тропинке к экипажу.
Черный жеребец Аррикальда был привязан позади кареты. Стало быть, Эстебан решил проделать обратный путь в экипаже. Похоже, угроза вымокнуть до нитки всерьез напугала его. Впрочем, якобы даря свое внимание наивной сеньорите Валентин, он вполне мог предаваться разнузданным мечтам о прелестях Анжелики Родриго. Тем более что сеньоры Флорес, Алькасар и Эррикавера предпочли переночевать у гостеприимного Горацио Кларка и уже сообщили дон Энрике, что вернутся на его асиенду завтра утром.
Вежливо отказавшись от поездки в карете, Гарет оказался единственным, кому предстояло сполна изведать жестокость надвигавшейся бури заодно со слугами. Доусон посмотрел в сторону погасшего костра: челядь суетилась, поспешно собирая в кузов остатки еды и посуды.
Короткое нервное ржание отвлекло Гарета от наблюдений за тем, как Анжелика взбирается в фургон. Он похлопал по шее своего каурого жеребца. Майор всегда нервничал перед грозой, однако Гарет превосходно вышколил его и знал, что на него можно положиться.
– Не бойся, малыш, – ласково прошептал Доусон. – Мы сейчас поедем. Вот только, судя по всему, нам предстоит изрядно вымокнуть по дороге.
С ловкостью, выдававшей в нем опытного путешественника, Гарет развернул тугой сверток, притороченный к седлу. Встряхнув просторную накидку, он накрыл ею спину и плечи. Грубая промасленная ткань пережила множество жестоких гроз там, в Техасе, не должна была подвести и теперь. Гарет поглубже нахлобучил на лоб широкополую шляпу и направил жеребца следом за резво тронувшимся с места экипажем.
Раскаты грома все приближались, резкий ветер заставил его пригнуться в седле. На лицо упали первые капли дождя. Грузный усатый кучер, правивший каретой, заставил лошадей прибавить шагу. Доусон кинул взгляд через плечо: Фернандо также погонял упряжку что было сил. Женщины сидели по обе стороны от него, придерживая края непромокаемого тента, служившего защитой всем троим.
Гарет натянул поводья и пропустил мимо себя весь небольшой караван, желая увидеть, что творится позади. Анжелика примостилась у заднего борта повозки. Дождь уже хлестал вовсю. Еще минута – и бедняжка промокнет до костей. Повинуясь мгновенному порыву, Гарет одним ловким движением подхватил Анжелику за талию и вытащил из фургона. Он уже успел усадить девушку перед собой НА коня, когда та наконец сообразила, что случилось, и принялась вырываться.
– Перестань, не то свалишься!
– Отпустите меня! – в который раз за сегодняшний день вскричала Анжелика. – Я поеду в фургоне! Вы и так успели сегодня изрядно напортить! И я не желаю…
– Ну что за упрямая девица!..
Ослепительно вспыхнула молния, и почти сразу оглушительно грянул гром, в раскатах которого потонули ругательства Гарета. Он держал ее за талию, не позволяя вырваться, и сердито шипел сквозь зубы в самое ухо:
– Сиди смирно, черт тебя возьми! Иначе и впрямь вернешься в свой фургон и будешь стучать зубами до самого дома! – Тут он оборвал сам себя и затем продолжал более спокойно: – Словом, ты все равно останешься здесь, пока не приедем на асиенду. И если желаешь себе добра, то не будешь дергаться.
Анжелика затихла, но сидела напряженно, натянутая как струна. Довольный и этим, Гарет поспешил застегнуть накидку, раз или два невольно задев при этом грудь Анжелики. Помня о том, что дорога каждая минута, Гарет дал шпоры коню, чтобы вернуться на свое место позади кареты.
На разгневанных небесах раз за разом с треском сверкали молнии, сопровождавшиеся оглушительными ударами грома. Пригибаясь под злобными порывами ветра и струями ледяного дождя, Гарет железной рукой правил испуганным жеребцом. Желая как можно лучше защитить Анжелику от разбушевавшейся стихии, он все сильнее прижимал девушку к себе, однако толку от этого было мало. Вот уже час они находились в пути, и все крепчавшие порывы ветра заставляли небольшой караван двигаться чуть ли не шагом. По дороге мчались бурлящие потоки воды. Грозный рев вышедшей из берегов реки ясно предупреждал, что любой неверный шаг измученных животных может оказаться роковым.
А до дома было еще очень далеко. Гарет с тревогой следил за тем, как наливается тяжестью тело Анжелики. Не отдавая себе в том отчета, она все сильнее наваливалась на него. От такой бури не могла защитить никакая накидка. Несмотря на все усилия Гарета, Анжелика давно дрожала от холода. Казалось, силы вот-вот оставят ее. Гарет поудобнее пристроил ее голову у себя на груди и машинально потерся щекой о ее макушку. От влажных волос повеяло мягким ароматом, вызвавшим в его теле уже привычную волну возбуждения. Внезапно Гарету стало не по себе: оказывается, он успел не на шутку привязаться к этой непредсказуемой особе. Впервые в жизни его влекло к женщине с такой силой.
Тут Анжелика поежилась и прижалась к нему крепче, стараясь сохранить драгоценное тепло. По-видимому, страх перед ураганом привел девушку в полубессознательное состояние, иначе вряд ли она позволила бы себе подобное.
Его сердце билось как бешеное, снедаемое огнем желания, – и что несмотря на непогоду, несмотря на то что он давно окоченел и продрог под холодными дождевыми струями. Губы горели. Он так хотел эту женщину, что с трудом сохранял способность рассуждать здраво. И он испугался не на шутку – не столько этого безумного желания овладеть ею, сколько еще более безумного желания владеть ею одному, не позволяя никому другому даже смотреть на нее. И хотя Гарет отлично понимал безрассудность такого порыва, он ничего не мог с собой поделать.
Анжелику трясло от озноба. Окончательно решившись, Гарет придержал коня, отставая и от кареты, и от тянувшегося следом фургона. Видимо, последний удар молнии вывел Анжелику из состояния беспамятства – она снова напряглась, крепко зажмурившись и до боли сжав челюсти – бесполезно, зубы все равно продолжали отбивать частую дробь. Внимательно всматриваясь в окрестности, Гарет с облегчением различил ответвление от главной дороги. Пустив коня осторожным шагом, он повернул налево. Судя по всему, Анжелика не заметила этого, и Доусон перевел дух,
Но в следующий миг молния ударила где-то совсем рядом, и Анжелика распахнула глаза и принялась испуганно озираться.
– А где… что стряслось с каретой?! – Она так и этак пыталась заглянуть назад, но застыла, услыхав ответ.
– Мы только что свернули с дороги…
– Свернули с дороги?!
Едва шевеля непослушными губами, она невнятно спросила:
– Но… но зачем было поворачивать? Дом уже близко…
– Не так уж близко.
Зоркие глаза Гарета уже различили хижину, на которую обратил его внимание сеньор Флорес нынче утром. Давно необитаемая, эта хижина как-то послужила отличным убежищем для сеньора Флореса и дона Энрике. когда по пути на рудник их также застигла буря. Несмотря на жалкий вид, лачуга оказалась достаточно прочной, чтобы устоять перед напором стихии.
И вот уже Гарет остановил коня возле хижины, соскочил на землю и в тот же миг стащил с коня Анжелику Крепко прижимая ее к себе, он поспешил к покосившемуся крыльцу и плечом распахнул дверь. В ноздри ударил резкий запах плесени.
Чувствуя, как испуганно застыла у него на руках Анжелика, Гарет как можно осторожнее опустил ее на пол. Затем вернулся к жеребцу, чтобы завести его под навес и захватить седельные сумки. В хижине царила непроглядная тьма. Однако Доусон сумел на ощупь разыскать свечку. Слабый огонек осветил почти пустую комнату. Но зато здесь было сухо.
В одном углу оказался небольшой очаг, имелся также запас дров. И Гарет не преминул этим воспользоваться, раздувая огонь собственной шляпой. Лишь после того, как в очаге заплясало пламя, он оглянулся на Анжелику.
Она так и стояла возле распахнутой двери. Мертвенная бледность, покрывавшая милое, измученное лицо, поразила Гарета. Он мигом схватил ее и повлек к очагу. Не тратя времени даром, он извлек из седельной сумки бутылку, раскупорил ее и поднес горлышко к бескровным губам.
– Выпей это… выпей, Анжелика…
– Нет… – Она почуяла резкий запах виски. – Нет… не хочу…
Гарет чуть не лопнул от злости: надо же, продрогла до костей и едва соображает, а все равно упрямится!
– Анжелика, выпей! Тебе станет теплее. Обратив на него свои огромные серебристые глаза, она лишь едва заметно кивнула. Дрожащая ледяная ладонь легла поверх его руки, поднесшей к губам бутылку. Первый же глоток заставил ее поперхнуться. Однако как только она откашлялась, Гарет заставил ее глотать снова и снова, пока наконец не позволил ей усесться возле очага. Ну что ж, это только начало.
Поколебавшись, Гарет все же решился снять с нее накидку. И озабоченно нахмурился: она промокла до нитки. В углу на скамейке лежало старое одеяло: тщательно встряхнув его, Гарет вернулся к Анжелике:
– Тебе надо раздеться.
Ответом был лишь полубессмысленный взгляд. Ее все сильнее бил столь жестокий озноб, что Гарет больше не смог созерцать чту пытку. Он решительно взялся за ворот блузки и стащил с ее плеч мокрую холодную ткань.
– Постой… продержись еще немного, Анжелика! Путаясь в мокрых рукавах, он кое-как умудрился освободить ее руки: они оказались ледяными. Едва слышно попытавшись возразить, Анжелика тем не менее позволила поднять себя на негнущиеся ноги и стянуть через голову злополучную блузку.
При виде тугих девичьих грудей Гарет трясущимися руками поспешно схватил одеяло и накинул ей на плечи. Настала очередь юбки. Но вот и она упала на пол мокрой тряпкой. Он старался не думать ни о чем, кроме угрожавшего ей холода, однако глаза невольно скользнули по нежному изгибу бедер. С трудом переводя дух, Гарет заставил себя наклониться и убрать в сторону мокрые вещи, затем поспешно закутал Анжелику в одеяло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48