А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— О чем ты думаешь, папа? — обратилась к нему Юлия, взяв отца за локоть. Тот вздрогнул и высвободил руку, словно прикосновение дочери причинило ему боль. Потом долго смотрел на Юлию, взял ее за плечи и продолжая глядеть ей прямо в глаза, сказал:
— Септимус Секст сделал брачное предложение. Он желает видеть тебя своей женой.
И лицо Юлии озарилось счастьем, она подпрыгнула на месте и порывисто обняла отца. Внезапно тот резко отвернулся и быстро пошел прочь.
— Но папа… — девушка не могла ничего понять. Всю ночь она не могла уснуть, взволнованная как никогда в жизни. Она хотела быть женой Секста! Она даже не могла надеяться, что он так быстро сделает ей предложение! Юлия изобретала все новые и новые способы, как ей убедить отца не противиться браку, а утром оказалось, что все это напрасно. Как только она проснулась, к ней вошла Лито и сказала, что Квинт хочет видеть Юлию.
— Я решил согласиться на твой брачный союз с Секстом, — сухо объявил Квинт дочери, безо всяких приветствий.
Юлия едва сдержалась, чтобы не выдать своей бурной радости, но отец тут же заметил, что глаза ее засверкали, как самые большие и чистые изумруды, а лицо осветила такая радостная улыбка, что казалось, будто все тело Юлии излучает свет.
— Я пошлю официальный ответ Корнелиусу, — сказал Квинт и отвернулся.
— Папа, но…
Юлия не могла понять, почему отец так поспешно согласился на этот брак, но ведет себя так, словно ему его навязали? Кстати, в то время Клодия Прима находилась на своей вилле. Она узнала о том, что Квинт дал согласие на брачный союз Юлии с Септимусом Секстом через три дня, после того как это произошло. Девушка хорошо запомнила этот день. Клодия ворвалась к ней в спальню, у нее была истерика. Мать неожиданно принялась колотить все, что попадалось ей под руку, затем она набросилась на дочь и принялась осыпать ее ударами, издавая дикие, нечеловеческие завывания. На крик Юлии вбежала Лито, которая с трудом оттащила мать от дочери. Остальные рабы помогли увести Клодию Приму. Квинт, узнав о произошедшем, приказал жене убраться из его дома, и не возвращаться, пока не будет назначен день торжества. Клодия, однако, отказалась подчиниться приказу мужа. Она объявила, что будет выступать против этого союза, даже если ей ради этого придется убить Юлию или Септимуса Секста.
Девушка не могла заснуть, пытаясь найти хоть какую-нибудь закономерность между событиями, произошедшими в ее доме. Словно боги отвернулись от нее и отказали в покровительстве. Смерть Лито, странное поведение отца, злоба матери, предсказание, нападение Касса. Юлия чувствовала себя так, словно заблудилась в пещере, полной змей, и пытается найти выход на ощупь в полной темноте, зная, что каждую минуту может оступиться и упасть в расщелину, «или же получить смертельный укус.
Пока девушка пыталась уснуть, восторги по поводу победы над Кассом в таверне утихли и постояльцы разбрелись по своим углам, отведенным им для ночлега. Простой люд спал в длинных, выстланных соломой сараях, которые чем-то напоминали лошадиные стойла. Однако, Юргенту благодарный хозяин выделил отдельную комнату в своем собственном доме, где жил с семьей. В комнате было все необходимое — низкая кровать, застеленная овечьими шкурами, столик с масляным светильником, таз, кувшин с водой и ночной горшок. У гладиатора выдался тяжелый день. Случай помог ему сбежать. Повозка, запряженная быками, на которой его везли, попала колесом в большую яму и опрокинулась. Для того, чтобы вытащить клетку, из нее нужно было выпустить галла. Так как руки и ноги его были свободны, а возница выступал в качестве охраны, то как только дверь открылась и Юргент встал на обе своих ноги, он ни слова не говоря, бросился бежать. Возница печально посмотрел ему вслед. Теперь ему придется продать повозку и одного быка, чтобы расплатиться с хозяином цирка за сбежавшего гладиатора. К счастью, возница относился к своему имуществу стоически, то есть предполагал, что рано или поздно все равно его лишится.
Юргент же, повинуясь странному, внезапно проснувшемуся в нем инстинкту, бросился бежать на ту самую улицу, где он увидел прекрасную девушку, глаза которой светились восхищением по отношению к нему, а тело излучало нежность. Кроме того, галлу нужно было наняться к кому-нибудь на работу. Сделать это беглому гладиатору в Риме сложно, да и не безопасно. Судя же по тому, что девушку сопровождал вооруженный отряд, а за ней везли большое количество вещей — она собиралась отправиться в путешествие, а ее улыбка давала надежду на благосклонность. Таким образом, в лице Юлии для Юргента счастливо совпали внезапная страсть и практические соображения. В глазах любого мужчины такое сочетание обстоятельств делает женщину неотразимой и самой желанной в мире. Галл уже было совсем заснул, представляя себе пухлые, сочные, как нежные, крупные сирийские вишни, губы Юлии, как вдруг дверь его комнаты отворилась и на пороге появилась девушка с длинными светлыми волосами, которые падали ей на плечи. Она улыбнулась и одним движением освободилась от своей туники. Юргент не мог поверить своим глазам…
Утром в дверь домика, где спала Юлия, постучала рабыня Неле.
— Госпожа! Вы уже проснулись?
Юлия открыла глаза, но вставать ей не хотелось. Она уснула только под утро, утомленная тяжелыми мыслями и воспоминаниями.
— Входи, Неле!
Рабыня вошла и остановилась у порога.
— Я хочу, чтобы все приготовились к продолжению нашего пути, — сказала Юлия, через силу поднимаясь с постели. — Пусть люди поедят и приобретут пищи и воды на один день. Ты, принеси мне теплой воды для умывания и приготовь одежду.
— Хозяин постоялого двора желает обсудить с вами размер ущерба, госпожа, — заметила Неле, опустив голову и как-то по-особенному зло посмотрев на Юлию.
— Это можно сделать и после умывания, не правда ли? Это лишний повод для тебя поторопиться. Быстрее, Неле! Что с тобой?
Юлия хлопнула в ладоши и показала рабыне на дверь. С того момента как она покинула отцовский дом, ей постоянно приходилось поддерживать свой статус хозяйки. Из-за этого ей приходилось быть намного жестче с рабами, чем обычно. Вдали от Рима, на пути через провинции, они переставали так сильно ощущать власть своих господ и позволяли себе вольности. Отец предупредил Юлию, что, возможно, некоторые из них попытаются бежать в дороге.
Юная путешественница сладко потянулась в постели, все тело охватила приятная истома, когда хочется полежать в постели, наслаждаясь теплом и покоем, но сон уже растаял, как утренний туман, и Юлия скорее притворялась засыпающей, чтобы лишний раз пережить блаженство этого момента. Ей представилось первое утро после брачной ночи… Она просыпается рядом с Септимусом, который еще погружен в глубокий сон, и прижимается всем телом к нему, целует… Он отвечает на ее поцелуи, дремота оставляет его, и вот, балансируя на грани сна и реальности, Секст сжимает Юлию в объятиях, шепчет ей на ухо: «Я хочу любить тебя, хочу…». Юлия обнимала себя и целовала сгиб собственной руки…
— Госпожа! — раздался голос Неле у входа. — Вода для умывания готова, — она поставила ведро с водой рядом с тазиком для умывания, в котором стоял пустой кувшин, — я передала также ваши распоряжения всем, и сказала хозяину таверны, что вы будете говорить с ним чуть позже.
От испуга, что рабыня застигла ее за столь интимным занятием, Юлия негромко вскрикнула и натянула на себя одеяло до самого подбородка.
— Простите, я напугала вас? — Неле стояла, потупив глаза.
— Нет! — поспешно ответила Юлия, но тут же об этом пожалела. В ее голосе прозвучало столько вины и желания оправдаться, что теперь Неле будет думать, что застигла свою госпожу за каким-то постыдным занятием. — То есть да… — она попыталась исправить положение, но от этого стало только хуже. — Разве тебя не учили стучать, прежде чем войти? — Юлия села, продолжая держать обеими руками одеяло у своих плеч.
— Я стучала, госпожа, — тихо ответила рабыня.
— Нужно было подождать пока тебе позволят войти! — неожиданно громко и раздражительно выкрикнула Юлия. — А теперь оставь меня!
Неле послушно повернулась к двери и вышла, так и не подняв глаз на свою хозяйку.
Пунцовая от смущения, Юлия долго прислушивалась, ожидая, когда затихнут удаляющиеся звуки шагов рабыни, и только потом осторожно поднялась, стараясь ступать мягко и неслышно. Она все еще держала перед собой одеяло. Потом, вдруг представила, как она выглядит со стороны, и не смогла удержаться от смеха. Одеяло упало к ее ногам, а Юлия взяла кувшин, наполнила его теплой водой из ведра, и, встав в большой таз, осторожно полила свое тело. Струйка воды почти не чувствовалась на коже, но оставляла за собой чудесный свежий след, Юлия наслаждалась прекрасным чувством обновления, чистоты и неповторимости ощущений…. Тут дверь с грохотом распахнулась настежь.
— С добрым утром! — раздался громкий и бодрый голос Юргенга.
Юлия вскрикнула и уронила кувшин, от возмущения она ничего не могла сказать.
— Ох, простите… Я забыл постучать, — , — сказал гладиатор, улыбаясь. Но, глядя на его сияющее лицо, блестящие глаза, которыми он буквально пожирал прекрасное, обнаженное тело дочери Квинта, Юлия решила, что Юргент вовсе и не собирался стучаться. Скорее всего, он увидел, как Неле несла воду для госпожи!
Юлия беспомощно хватала ртом воздух, понимая, что должна немедленно осадить наглеца, но не могла издать ни звука. Несмотря на то. что она совершенно отчетливо понимала, о чем думает Юргент с того самого момента, как она увидела его на площади, Юлия продолжала терпеть все неслыханные дерзости, которые позволял себе этот варвар.
— Чего ты стесняешься? — спросил с улыбкой Юргент. — Твое тело молодо и прекрасно, ты не должна его стыдиться.
Юлия потупила взор, потому что не смогла сдержать улыбки. Эти слова были ей приятны.
— Что ты здесь делаешь? — раздался крик Неле, рабыня подбежала к Юргенту сзади, она обрушила на спину гладиатора град ударов своих очень крепких и сильных кулачков.
— Эй! Полегче! — ответил тот, и поймав Неле за руку, внезапно притянул ту к себе и порывисто поцеловал в губы.
Невозможно передать волну гнева, которая охватила Юлию в этот момент. Она почувствовала себя ужасно глупо. Этот наглец еще и издевается над ней!
— Немедленно закрой дверь! — закричала она, закрывшись руками.
Юргент оторвался от губ Неле, которая перестала его бить и стояла, прижавшись к Юргенту и держась обеими руками за его плечи. Глаза ее подернуло дымкой и казалось, что если она только отпустит галла-то упадет.
Юргент широко улыбнулся, подмигнул Юлии и осторожно закрыл дверь.
Лицо дочери Квинта пылало от возмущения. Она поспешно надела чистую рубашку из странного очень мягкого материала, который купцы называют хлопком. Эти ткани, с удивительным набивным рисунком, доставляют из Индии, сказочной страны, которую Юлия в детстве считала легендой. Но сейчас все в Риме знали, что где-то очень далеко, за многими морями, безжизненными пустынями, непроходимыми лесами, где лианы и диковинные деревья растут так густо, что путешественникам приходится прорубаться сквозь них при помощи огромных ножей, находится великая и могущественная империя. Из этой страны доставляли диковинных животных. Например, огромных диких кошек, с виду похожих на львов, но без гривы и покрытых яркими черными полосами по рыжей шерсти, а также очень умных боевых слонов, которые хоть и были значительно меньше африканских, но в битве демонстрировали удивительную скорость и сообразительность. Кроме того, из Индии доставляли самые крупные рубины, сапфиры и изумруды, диковинные золотые и серебряные украшения, изготовленные с великим искусством. Самые дивные благовония также были именно из этой страны. В детстве Юлия часто спрашивала отца, почему Рим не завоюет эти прекрасные земли и не сделает своей провинцией? Квинт смеялся и говорил, что боги наделили его дочь государственным умом.
Подумав еще немного, Юлия вытащила из кожаного сундука еще и красивый халат, сделанный из малиновой ткани, которую называют «бархатом». Купцы утверждали, что это ничто иное, как шелк. Просто способ изготовления этой ткани известен только ремесленникам страны, которая лежит далеко на Востоке, еще дальше, чем Индия, и зовется «Поднебесной». За всю свою жизнь из той далекой страны не доставили в Рим ни одного раба — Немногие люди в Риме, а тем более его провинциях, верили в существование далеких восточных империй, которые по рассказам купцов, были намного богаче, древнее и могущественнее Республики, которой правил верховный консул Марк Порций Катон.
Таким образом, облачившись в диковинные восточные наряды, надев мягкие туфли из красного сафьяна, с длинными острыми носами, Юлия подвязала волосы шелковым платком, чтобы они не мешали ей в дороге, и надев на шею длинную золотую цепь, звенья которой были выкованы в форме вензелей ее отца — Квинта — направилась к хозяину таверны.
Как только девушка подошла к главному зданию, ее внимание тут же привлек дикий хохот. Толпа окружила связанного Касса, который пришел в себя, и теперь пытался освободиться от пут, издавая звериный рык, и осыпая стоявших вокруг страшнейшими ругательствами. Юлия хотела вмешаться, потому что всегда презирала тех, кто глумится над беспомощным противником, но, вспомнив события вчерашнего вечера, подумала, что ей все равно не удастся убедить постояльцев оставить Касса в покое. Уж слишком большого страха натерпелись они вчера. Все же Юлия замедлила свой шаг, и у самого входа в таверну остановилась в нерешительности. Люди бросали в связанного бывшего начальника охраны мелкие камушки, приводя Касса в неистовство. Чего доброго этот сумасшедший действительно разорвет веревки и тогда его уже будет не одолеть.
— Хочешь, чтобы я их остановил? — раздался за ее спиной мягкий, но очень глубокий голос Юргента с едва заметным галльским акцентом. Он подошел к Юлии сзади совершенно тихо и так близко, что девушка почувствовала его горячее дыхание на своей шее. Юлия обернулась и увидела лицо Юргента так близко, что могла рассмотреть все тоненькие, не заметные с большого расстояния морщинки, разбегавшиеся лучиками от уголков его глаз. Прядь длинных светлых волос упала с его лба, слегка задев щеку Юлии. Девушка хотела приказать ему, но не могла. Всем своим существом она вдруг ощутила себя настоящей женщиной из той самой далекой восточной империи, откуда были привезены те прекрасные одежды, в которые облачилась Юлия в это утро. Откуда ей было знать, что эти самые мягкие, почти невесомые ткани, нежно ласкающие тело, защищающие его от холода, но в то же время сохраняющие ощущение наготы, ткутся специально для тех, чье тело дышит томной любовной негой, для тех, кто рождается с одним-единственным предназначением — услаждать господина. Эти ткани и одежды предназначаются для прекрасных женщин, которые в совершенстве владеют только одним искусством — искусством нежности и страсти. Это искусство составляет всю их сущность и смысл жизни. Это искусство не ограничивается только теми сокровенными ласками, что предназначены для двоих и должны быть сокрыты от посторонних глаз. Это великое волшебство, которое рождается из умения приготовить тонкие, изысканные яства, в которых сладость и острота будут сочетаться так же непостижимо, как в любви соединяются страдание и блаженство; из умения петь и играть на музыкальных инструментах так, чтобы сердце билось чаще, или замирало вовсе от дивной музыки, которая слишком хороша для того, чтобы быть земной; из искусства танца, в котором сливается воедино страсть огня и легкость ветра; и, наконец, самого тонкого и непостижимого искусства вести беседу. Юлия не могла знать обо всех этих премудростях, но вместе с дивными нарядами, что были доставлены из восточных стран, к ней пришла и неуловимая частичка великого знания и души тех женщин. Юлия словно онемела, глаза ее покрыла пелена, а губы приоткрылись явно не для того, чтобы отдать приказ. Сейчас Юргент был ее хозяином, властителем…
— Госпожа! — резкий возглас Неле вывел Юлию из странного оцепенения, которое сковало ее тело и волю. Девушка обернулась к рабыне и Увидела, что голубые глаза Неле сверкают гневом.
— Да как ты смеешь! — неожиданно для самой себя Юлия вдруг замахнулась на рабыню, и чуть было не ударила ее.
— Вас ждут, — Неле опустила глаза, но было видно, что грудь ее вздымается высоко и часто. Рабыня была охвачена не меньшим гневом, чем ее госпожа!
— С этого момента мне будет прислуживать Мину, — Юлия была и возмущена, и напугана такой дерзостью. Во-первых, потому что другие рабы могли последовать дурному примеру Неле, а во-вторых, потому что… Юлия не могла себе в этом признаться, но одна мысль о том, что Неле пытается привлечь внимание Юргента, приводило восемнадцатилетнюю дочь Квинта в бешенство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20