А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

заразившись в тюрьме тифом, он скончался в тюремной больнице. Тем и закончилась его преступная карьера, продолжавшаяся целых 35 лет.
По мнению большинства следователей, имевших с ним дело, это был, несомненно, одарённый человек, все свои способности положивший на совершение мошенничеств и других преступлений, далеко не все из которых были открыты следствием.
Похождения чиновника
Почтовый поезд из Симферополя уходил ночью, и потому мешки с корреспонденцией из почтово-телеграфной конторы обычно доставляли ближе к полуночи. В ночь с 23 на 24 июня 1890 года дежурным в конторе был молодой чиновник Иван Осипович Буйницкий, он и возглавил обоз из трех пролёток, гружённых почтой, отправляемой из города. Пролётки остановились на платформе возле почтового вагона, и Буйницкий приказал подчинённым ему почтальонам Евдошенко и Язвицкому и трём ямщикам начать погрузку в вагон. Привычное дело спорилось: почтальоны подавали пакеты и мешки ямщикам, те переносили их в вагон, где груз принимал разъездной железнодорожный почтальон, а Буйницкий оформлял документы. Все было обычным порядком до тех пор, пока дело не дошло до сдачи в вагон почтовой денежной сумки, которую железнодорожный почтальон принимать наотрез оказался, заметив, что печать и колодка на ней были нарушены.
Когда принимающий чиновник заявил, что не примет сумку в таком виде, Буйницкий потребовал, чтобы об этом была сделана пометка в книге, а сам, сказав почтальонам, чтобы они управлялись дальше без него, сел в пролётку ямщика Петрова и приказал спешно везти себя в контору, чтобы там поскорее заделать сумку и успеть вернуться с нею к отходу поезда.

* * *
Когда пролётка Петрова подкатила к почтовой конторе, чиновник велел ямщику ждать, сказав, что войдёт в контору через задние двери, от которых у него, как у дежурного, имелись ключи. После чего он, пройдя вдоль парадного фасада здания конторы, свернул за угол, в Гимназический переулок, в который выходил служебный ход, и исчез из поля зрения Петрова. Минуло довольно много времени, а Буйницкого все не было, однако ямщик, решив, что это не его ума дело, продолжал спокойно ждать, сидя на козлах. Неизвестно, сколько бы он ещё просидел, если бы его не увидел возвращавшийся из гостей чиновник симферопольской конторы Городков, которому в тот вечер сильно не везло в игре в преферанс. Воспользовавшись возможностью выместить на ком-то дурное настроение, Городков подошёл к ямщику и раздражённо спросил его:
— Какого лешего ты торчишь перед конторой ночью?
— Жду Ивана Осипыча, — отвечал чиновник — он в конторе, печати на сумку накладывает. Да вот только что-то задерживается — больше часа жду.
— Больше часа? — озадаченно спросил Городков и присвистнул от удивления. Он сам пошёл к чёрному ходу, подёргал двери и обнаружил, что они заперты. На его настойчивый стук и крики никто не отозвался.
Встревожившись не на шутку, Городков вернулся к пролётке, зажёг спичку и стал осматривать внутренность повозки. Под сиденьем он заметил что-то тёмное. Когда он вытащил это «что-то» из-под сиденья, оказалось, что это та самая денежная сумка, которую якобы «заделывал» в запертой конторе Буйницкий. Сумка была распорота по боку острым ножом, а все её содержимое исчезло. Догоревшая спичка погасла, и Городков дрожащими руками зажёг новую, при свете колеблющегося пламени он рассмотрел сумму, проставленную на бирке, привязанной к колодке с печатью: в сумке должны были находиться деньги — 75 494 рубля.
Чиновник ошарашенно глянул на извозчика, заглядывавшего ему через плечо, и хрипло произнёс:
— Гони к полицейскому управлению! Живо!
— А как же Иван Осипыч? — спросил ямщик.
— Сбежал он, твой Иван Осипыч, с деньгами казёнными скрылся! — прорычал Городков. — Гони, поспешай, брат! Может, успеют его ещё перехватить.

* * *
Через час вся полиция Симферополя и уезда была поднята на ноги, в городе пошли облавы и проверки тех мест, где мог бы укрыться беглец. К утру полицейские за-ставы перекрыли дороги, ведущие из города в Ялту и Евпаторию; во все полицейские участки, в села и города побережья были даны телеграммы с приметами Ивана Буйницкого, чиновника двадцати восьми лет от роду, служившего в почтово-телеграфной конторе Симферополя и скрывшегося с казёнными деньгами. На железнодорожных вокзалах Крыма и пароходных пристанях на побережье были выставлены усиленные посты — уйти из города незамеченным, выбраться вообще из Крыма беглому чиновнику было невозможно ни по суше, ни по морю.
Поиски по горячим следам ни к чему не привели: на квартире Буйницкого, жившего с женой и маленьким сыном в доме на Малобазарной улице, никого не оказалось. Смотритель дома, принадлежавшего почтово-телеграфной конторе, сообщил, что жена Ивана Осиповича ещё 17 июня уехала вместе с их малолетним сыном.
— Сказывала: мать с отцом повидать, в Болград поехала, в Бессарабию, — рассказывал он сыщикам.
Ещё больше запутало дело письмо, написанное рукой Буйницкого, которое через день после его таинственного исчезновения с деньгами вместе с городской почтой пришло к начальнику симферопольской почтово-телеграфной конторы. «Сделать эту подлость меня заставили жестокие люди и обстоятельства. Когда, через три дня, мой хладный труп будет найден, моя семья окажется спасённой от позора», — писал Буйницкий в этом письме.
Однако минули и три, и пять дней, и неделя прошла, а ни «хладного трупа», ни живого Буйницкого, ни денег нигде обнаружено не было, и все поняли, что то был только отвлекающий манёвр вора, пытавшегося затормозить и запутать розыски.
В то же время из Болграда, городка в Измаильском уезде, с места прежнего жительства и службы Буйницкого, куда был отправлен запрос тамошним полицейским властям, пришёл ответ, предоставивший для сыщиков много интересных сведений о беглеце, но, правду сказать, сведения эти оказались неутешительными для симферополь-ских сыщиков и почтовых чиновников.

* * *
Оказалось, что Иван Осипович Буйницкий, сын обер-офицера, служивший прежде письмоводителем у мирового судьи 4-го измаильского участка, несмотря на свою молодость, успел натворить там массу прискорбных дел, среди которых были и присвоение казённых денег, и уничтожение дел, назначенных к разбирательству, и многое другое, из-за чего было начато следствие и даже выписан ордер на арест Буйницкого. Но тот, узнав о выдаче ордера на его арест, скрылся и перебрался с женой и ребёнком в Симферополь. Здесь, чуть «подправив» свои документы, он, пользуясь тем, что на окраинах империи ощущался недостаток грамотных чиновников, легко устроился служить по почтовому ведомству.
Болградское полицейское управление дважды рассылало запросы и извещения ко всем полицейским начальникам южных губерний России, сообщая о розыске Буйницкого, но тот, служа на почте, зорко следил за всей корреспонденцией, прибывавшей в Симферополь из Болграда. Пакеты, адресованные симферопольскому полицмейстеру, в которых содержались извещения о его розыске, Иван Буйницкий уничтожал, посылая следственным властям обратно в Болград фальшивые удостоверения о получении их запроса от лица письмоводителя симферопольского полицмейстера. Тот же, ни сном ни духом не ведая об этих запросах, не принимал никаких мер к поиску Буйницкого.
После того как стало известно, кого пригрел у себя в конторе почтмейстер, он был вызван к губернатору и имел с ним пренеприятнейший разговор, но делу это помогло мало. В одном только убедились сыщики: похититель тот ещё шельмец, видимо, подготовил все заранее, и ни о каких «злых людях», якобы его заставивших совершить кражу, тут и речи быть не может. Поиски в Симферополе зашли в тупик: небольшой город был перерыт сверху донизу, и следствию пришлось признать неприятный факт — несмотря на все меры, вор, похоже, все же выскользнул из облавы, устроенной на него. Но вряд ли он мог сделать это в одиночку, ему явно кто-то помогал. Вот этого «кого-то» и решили сыщики поискать, рассчитывая на то, что, обнаружив его, найдут и Ивана Буйницкого.

* * *
Когда стало ясно, что у преступника скорее всего были сообщники, помогавшие ему покинуть город, сыщики отправили в Болград новый запрос о круге знакомств и родственниках Буйницкого и его жены, пытаясь определить, кто бы из них мог ему помогать. Из Бессарабии ответили, что многочисленная родня жены Ивана, Ирины Буйницкой, живёт в Болграде — это в основном болгары-крестьяне, люди едва грамотные и вряд ли способные на участие в хитроумных комбинациях. Но, как сообщалось далее, в Одессе живёт брат Буйницкого, содержатель ресторана, однако ничего конкретного о Дмитрии Буйницком болградская полиция сообщить не могла.
Крымские сыщики, предположив, что скорее всего сбежавший с деньгами Буйницкий может запросить помощи именно у брата, направили своего сотрудника в Одессу. Тот, при помощи одесских коллег, повёл розыски, расспрашивая людей, живших поблизости от ресторана Дмитрия Буйницкого, городовых и дворников Михайловской улицы, на которой находилось заведение Дмитрия: не видели ли они после 24 июня человека, по приметам походившего на Ивана Буйницкого? Оказалось, видели, да не одного, а с неким Иваном Перовским, прежде служившим в Одессе в бакалейной лавке. Этот Перовский приходился Буйницкому шурином, был братом его жены.
Ввиду такой «семейственности» решено было провести в ресторане и на квартире Дмитрия Буйницкого внезапный обыск. Заведение и квартира располагались в одном доме, на углу Михайловской и Дальницкой улиц в Одессе, почти в сотне метров от Михайловского полицейского участка. Полицейские, не раз бывавшие в ресторане у Дмитрия Осиповича, предложили ему «рассказать все по-хорошему», но тот обиженно заявил, что он «человек честный и рассказывать ему нечего, потому что он ничего не скрывает». Тогда сыщики начали обыск, длившийся довольно долго.
На квартире ресторатора ничего не нашли, а вот в ресторане, в буфете, за бутылками с напитками обнаружили свёрток, в котором оказались пятисотрублевые билеты, всего на сумму 5500 рублей. Дмитрию сказали, что номера билетов, похищенных из сумки, были переписаны и установить, что деньги те самые, краденые, не составит особого труда. Деваться было некуда, Дмитрий Буйницкий признался, что деньги оставили ему брат и шурин, когда останавливались у него по дороге в Кишинёв. Оставили ему шесть тысяч, но пять сотен он успел потратить на обновление своего гардероба и ресторанной мебели. Деньги брат ему отдал для размена крупных и «засвеченных» купюр.

* * *
Дмитрия Буйницкого взяли под арест, и на допросе он рассказал, что обворовать почтовую контору его брат задумал давно. Понимая, что рано или поздно его отыщут, будут судить и, скорее всего, сошлют, он хотел выправить документы на чужое имя и уехать за границу, начать там новую жизнь. Но для того, чтобы надёжно скрыться и «на новую жизнь», нужны были деньги, хотя бы на первое время: обитать в трущобах или работать руками Иван Буницкий не желал. Присвоение казённых денег во время их пересылки показалось ему самой лёгкой возможностью раздобыть крупную сумму. Но для того, чтобы провернуть такую комбинацию, требовался надёжный сообщник, свой человек, которому можно было бы полностью доверять. Перебрав всех знакомых, он остановился на своём шурине Перовском, служившем в Одессе приказчиком в бакалейной лавке. Тот, по словам Дмитрия, долго не соглашался, но потом, поддавшись уговорам, оставил своё место и поехал в Крым.
В Симферополе Перовский снял за девять рублей в месяц квартиру на Госпитальной улице, почти на самой окраине города. О себе Перовский сообщил хозяину, что он прибыл в город по делам коммерции и что будет время от времени выезжать из города. Прожив так две недели, он получил от Буйницкого сигнал — быть наготове. Это означало, что ожидается отправка крупной суммы денег.
В ночь с 23 на 24 июня события разворачивались следующим образом: Буйницкий сам нарушил печать на сумке, чтобы спровоцировать отказ разъездного чиновника принять сумму. Словно бы «по воле случая», он, прихватив деньги, отправился в город один с неопытным ямщиком. По дороге Буйницкий распорол сумку, вытащил из неё деньги и, приехав к конторе, велел ямщику ждать своего возвращения, а сам направился якобы к служебному входу в контору. Но едва завернув за угол, в Гимназический переулок, Буйницкий тут же нанял другого извозчика и велел везти себя на Госпитальную улицу. Ямщик Петров все ещё ждал его у конторы, а Буйницкий тем временем уже добрался до окраины Симферополя, где, отпустив извозчика, подождал, покуда тот развернётся и уедет, а затем, крадучись, направился к саду дома Крылова, в котором его сообщник нанял квартиру. Перовский уже поджидал его возле ограды, помог перебраться в сад и тайком провёл к себе. Убежище для беглого чиновника Перовский оборудовал на чердаке дома, и когда начались розыски беглеца, тот уже был надёжно спрятан.

На чердаке Буйницкий просидел две недели, а Перовский, соблюдая все меры предосторожности, носил ему еду. Когда пыл сыщиков немного поугас и розыски велись уже не столь тщательно, Буйницкий сбрил бороду, напялил на голову парик и, тайком выбравшись из своего убежища, вместе с шурином отправился на вокзал. Билеты на ночной поезд Перовский купил накануне, и они прибыли к самому его отходу, когда сигнальный колокол на перроне ударил второй раз. Благодаря удачному гриму Буйницкого никто не узнал, хотя возле почтового вагона суетились, сдавая почту, его недавние коллеги — служащие почтово-телеграфной конторы Симферополя, привёзшие корреспонденцию к поезду, точно так же, как и он, всего за две недели до того.
Доехав на поезде до Харькова, сообщники сделали там пересадку и отправились в Киев, а оттуда в Одессу. Приехав к брату, Буйницкий много кутил, тратил деньги на шикарную одежду, но, по его словам, твёрдо собирался уйти за кордон, потому что «теперь в России меня искать будут ещё долго, — даже в столицах писали обо мне». Единственно, чего они опасались с Перовским, так это, что при нелегальном переходе границы проводники могут их убить и ограбить. Сами выросшие в местах, примыкавших к румынской границе, они прекрасно знали о существовании такого промысла среди местных крестьян. Выбрав «пассажира» побогаче, особенно если он бежит от закона, уводили его к границе, и там, где-нибудь в глухом месте на сопредельной территории, приканчивали, обирая до нитки. В таком случае закордонным властям дела не было до чужестранного бродяги, да и в России его самого никто не жалел и убийц беглеца особенно не разыскивали — ведь убийство произошло на территории иностранного государства. Осторожничая, Буйницкий и Перовский на этот случай хотели приобрести оружие и подыскать проводника через границу понадёжнее, из знакомых людей. Для осуществления своих планов они выехали в Бессарабию, направляясь в Кишинёв, а куда они последовали далее — Дмитрий Буйницкий уже не знал.
Получив эти сведения, симферопольские сыщики обыскали дом Крылова на Госпитальной и нашли там следы пребывания Буйницкого. На чердаке они обнаружили объедки, несколько пустых бутылок из-под водки и пива, разорванный пост-пакет и засунутый под стропила свёрток, в котором оказались 3 тысячи рублей. Эти билеты были ветхие, изъятые из оборота, проштемпелёванные казначейством. Их отсылали для уничтожения, и для Буйницкого они были просто мусором.
Обнаружение тайного убежища Буйницкого и выявление личности его сообщника не приблизило следствие к отысканию самого похитителя и его шурина. На всякий случай дали знать на границу о готовящемся переходе, да продолжали проверять места, где бы беглец мог оказаться. За домом жены Буйницкого в Болграде было установлено самое тщательное тайное наблюдение.

* * *
Со дня бегства Ивана Буйницкого минуло более месяца, когда в ночь на 3 августа 1890 года в Болграде во время обхода патруля, состоявшего из городового Синегирова и нескольких местных обывателей, ходивших в дозор по очереди, ими был замечен неизвестный мужчина, который с опаской шёл по улице, стараясь держаться в тени заборов. Синегирову показалась подозрительной эта фигура: было уже около двух часов ночи и держал себя этот человек весьма странно, «не как добрый человек, открыто идущий по своей надобности», как написал впоследствии в своём рапорте городовой Синегуров. Он окликнул неизвестного:
— Эй! Ты кто таков? Чего по ночам шляешься?
И услыхал в ответ дерзкие слова:
— А тебе какого… надо? Чего присучился?! Куда надо, туда и иду!
Вскипев благородным негодованием, Синегуров за— кричал:
— Я т-т-те покажу, какого мне надо! — И, обращаясь к обывателям, входившим в состав его патруля, приказал: — А ну, хватай его, ребята!
«Ребята» не замедлили исполнить приказание городового.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23