Кто-нибудь потом перегонит ее на стоянку.
* * *
Джексон оказался тощим мужчиной с запавшими глазами. Худая шея торчала из слишком просторного воротника накрахмаленной белоснежной рубашки. Директор не поднялся навстречу гостям, а просто сказал:
– Вы быстро добрались. Хотите кофе?
– Может быть, попозже. Но все равно спасибо, – сказал Колвин.
– Как хотите.
Джексон разглядывал посетителей с явным любопытством.
Колвин привык к подобным взглядам и никак на них не реагировал.
– Расскажите нам все с самого начала.
– Вы работаете в одном отделе?
Колвин взглянул на Кларка.
– Не совсем. А что?
– Ничего. Просто, судя по всему, я вызвал немалый переполох. Не думал, что ко мне пожалуют гости из самого Лондона. Колвин посмотрел на свои ногти, достал блокнот и спросил:
– Не могли бы вы начать с самого начала?
Джексон улыбнулся, открыл ящик стола и достал оттуда небольшую коробочку.
– Это проволочный магнитофон, одно из наших изделий. Можете воспользоваться им – он гораздо удобнее, чем блокнот.
– Спасибо, но я предпочитаю записывать. Для начала назовите мне ваше полное имя.
– Естественно. Стэнли Фрейзер Джексон. Тридцать шесть лет, женат, двое детей. Живу в собственном доме на Кениволт-роуд.
– Спасибо. Мне сообщили, что вам сегодня вечером позвонил неизвестный.
– Это было в начале шестого. Не знаю, можно ли назвать это время вечером.
– Продолжайте, сэр, – попросил Колвин. Для директора процветающей компании Джексон был слишком мягок и нетороплив.
– Это был мужской голос. Спросил, я ли Стэнли Джексон. Я ответил утвердительно. Тогда мужчина сказал, что мое имя внесено в какой-то список, составленный в Берлине.
– Он объяснил, что это за список?
– Нет.
– А вы спросили?
– Разумеется. Он сказал, что я сам должен это знать. Потом добавил, что, если этот список попадет в руки властей, у меня будут очень серьезные неприятности. Потребовал двадцать пять тысяч фунтов.
– Большие деньги, – заметил Колвин и взглянул на Кларка, сидевшего совершенно неподвижно.
– Вы спросили его, что получите взамен?
– Спросил. Он ответил: спокойную жизнь, – слегка улыбнулся Джексон.
– Что было потом?
– Он сказал, что позвонит утром и передаст инструкции относительно денег. Очевидно, имеется в виду порядок их передачи.
– На этом разговор закончился?
– Да. Хотя нет, не совсем. Я сказал, что, по моему мнению, он слишком оптимистично смотрит на вещи.
– А он?
– Разозлился. Если мне не изменяет память, он сказал буквально следующее: «Вы мне выложите всю сумму до последнего пенни. Иначе список отправится в министерство обороны».
– Именно так и сказал?
– Да, вы правы, – извиняющимся тоном произнес Джексон. – Конечно, мне следовало включить магнитофон.
– Не важно, – сказал Колвин. – Просто не помешало бы, если бы у нас была запись его голоса.
– Я сожалею.
Колвин почесал подбородок:
– Что все это значит? С чего он решил вам угрожать?
– Понятия не имею.
– Вы действительно можете оказаться в каком-то списке, составленном в Берлине?
– Вряд ли. Разве что как директор компании, ведь мы производим радарные установки для противовоздушной обороны. Может быть, немцы хотят устроить на моих заводах диверсию?
– Или лично против вас.
– Меня они уже и так вывели из строя, мистер Колвин. – Джексон внезапно отодвинулся от стола, взял в руку стальную линейку и стукнул себя сначала по одной ноге, потом по другой. Раздался металлический звук.
– Итальянский фронт, – пояснил он.
Колвин смутился.
– Значит, о берлинском списке вам ничего не известно?
– Понятия не имею. Может быть, они составляют списки инвалидов войны, лишившихся обеих ног?
– Почему вы нам позвонили?
– Я решил, что нужно сообщить об этом звонке куда следует.
– Почему не в полицию?
Джексон на секунду прикрыл глаза.
– Ну, понимаете, у меня есть один знакомый в контрразведке...
– Его имя, сэр, – чисто автоматически встрепенулся Колвин.
– Да бросьте вы, знаете вы его имя. Ведь это он связал вас со мной. Мистер Тауэрс.
– Откуда вы его знаете?
– Моя компания производит засекреченную продукцию. Мне приходится иметь дело с сотрудниками службы безопасности.
– И у вас нет никаких догадок по поводу пресловутого списка?
– Мужчина больше ничего мне не сказал.
– А сами-то вы что думаете?
– Вообще-то у меня есть одна гипотеза, – осторожно сказал Джексон. – Возможно, я излишне подозрителен... – Он говорил тихим, мягким голосом, но Колвин заметил, что пальцы директора изо всей силы сжимают стальную линейку. – Эту компанию основал мой дядя, брат моего отца. Его тоже, как и меня, звали Стэнли Джексон.
– Где он теперь?
– Умер пятнадцать месяцев назад, – устало вздохнул Джексон.
– Он симпатизировал немцам?
– Можно сказать и так. Дядя учился в Берлинском университете. Еще в конце прошлого века. У него много немецких друзей, он поддерживал с ними отношения все эти годы. В тридцатые дядя буквально обожал Гитлера, но вообще-то он был человек порядочный. Предателями такие не становятся.
– Это ваше предположение?
– Я абсолютно в этом уверен. Но хорошо могу себе представить, почему дядю могли включить в какой-нибудь берлинский список.
Колвин задумался. Скорее всего гипотеза Джексона справедлива.
– Нет ли у вас здесь какого-нибудь помещения, где мы могли бы спокойно все обсудить?
– Я предоставлю вам спальню для дежурных, – сказал Джексон. – Раньше там был офис, а теперь комната для отдыха.
* * *
На следующее утро Колвин и Кларк встали ни свет ни заря. В девять пятнадцать, когда они вошли в кабинет Стэнли Джексона, предварительная подготовка была закончена. Колвин связался с Лондоном и договорился с почтовым ведомством о прослушивании телефонных разговоров. Кларк побывал в местной полиции, и в его распоряжение предоставили несколько машин. Полиция пообещала, что продублирует прослушивание телефона.
Джексон уже ждал их.
– Что я должен сделать? – сразу спросил он.
– Мы полагаем, что он будет звонить из телефона-автомата, – сказал Колвин. – Наша главная задача – выяснить, из какого именно. Все телефонные операторы города предупреждены о том, чтобы о звонке немедленно сообщили в полицию. Это отработанная процедура, действует она достаточно эффективно. Кроме того, мы поддерживаем прямую связь с полицией. Если повезет, полицейский автомобиль окажется возле телефонной будки через две минуты.
– А если он будет звонить не из автомата?
– Не имеет значения. На коммутаторе все равно сообщат в полицию. Просто на задержание понадобится чуть больше времени, вот и все. Когда человек позвонит, вы должны сказать ему следующее, сэр.
Закончив инструктаж, Колвин взглянул на часы.
– Через минуту должен быть пробный звонок. Чтобы проверить систему.
Пробный звонок подтвердил, что система функционирует нормально.
– Что, просто сидим и ждем? – спросил Джексон. – Или я могу заниматься своей обычной работой?
Телефон у него на столе звонил не переставая. Это были обычные деловые звонки. Позвонил начальник цеха, сказал, что заболел гриппом и не придет на работу. Потом сообщили о поломке в механическом; позвонил мастер с конвейера и сказал, что не работает вентилятор.
Колвин и Кларк сидели рядом, слушая все эти разговоры, – к телефону был подсоединен динамик. Колвин подумал, что Джексон, невзирая на всю свою мягкость, – человек решительный и энергичный.
В промежутке между звонками Колвин спросил:
– В какой команде вы служили, мистер Джексон?
– В команде? Судя по этому словечку, вам приходилось работать с американцами, – усмехнулся Джексон.
– Вы правы. Они называют все немного по-другому.
– Я служил в морской пехоте, – ответил Джексон. – Мне не нравится слово «команда». Гораздо лучше звучит слово «подразделение». Американское оборудование мне нравится куда больше, чем американские словечки. Кстати говоря, любопытно, что...
Тут снова зазвонил телефон.
– Алло.
– Мистер Стэнли Джексон?
– Да.
– Нас могут подслушать?
Джексон взглянул на Колвина и Кларка.
– Нет.
– Я уже называл вам сумму. Двадцать пять тысяч фунтов.
– Я не могу собрать деньги, – сказал Джексон.
На соседнем телефонном аппарате вспыхнула красная лампочка. Колвин снял трубку, прикрыл ее ладонью и кивнул Джексону, чтобы тот тянул время.
– В этом случае компрометирующие вас документы...
– Я имею в виду, что не могу собрать эти деньги в такой короткий срок, – быстро сказал Джексон. – У меня уже есть пять тысяч, а остальные двадцать я сумею достать, но не сразу.
– Сколько времени вам нужно?
Колвин написал что-то на листке бумаги.
– Завтра. Сегодня не получится.
Звонивший заколебался. Все трое чувствовали, что он нервничает.
– Когда завтра?
– Точно не знаю. Я послал заявку на деньги в Лондон. Пока заявка не будет подтверждена, банк не выдаст мне сумму.
– Почему?
Колвин поднял вверх большой палец. Полицейский автомобиль уже мчался к телефонной будке.
– Мы немного перерасходовали свой бюджет. Нехватка наличного капитала.
– Я перезвоню.
Связь разъединилась.
– Черт! – выругался Колвин. – Еще полминуты – и мы бы его зацапали. – Он приложил к уху трубку и сказал: – Судя по всему, звонили с Лестер-роуд.
– Не с Лестер-роуд, а с Лестер-роу, – мягко поправил его Джексон.
– К сожалению, в полицейском автомобиле нет рации, – вздохнул Колвин. – Надо побыстрее оснастить полицию необходимым снаряжением. – Он, разочарованно поморщившись, положил трубку. – Придется ждать, пока этот тип позвонит снова. Мистер Джексон, когда это случится, вам нужно найти способ заставить его вести разговор как можно дольше.
– Я постараюсь.
– Я знаю. Но нам нужно поработать над этим вместе... Представим себе, что нам нужно разыграть небольшую пьеску. Прежде всего хотелось бы выяснить, известно ли ему о ваших ногах.
– Точнее говоря, об отсутствии, – с горечью произнес Джексон и тут же извинился: – Простите. Мне все кажется, что я к этому привыкну, но...
– Понимаю, – кивнул Колвин.
На телефоне опять замигала красная лампочка. Колвин схватил трубку.
– Да? Правда? Вот молодцы! Обязательно. В штаб, куда же еще.
Он положил трубку и улыбнулся.
– Ну что? – спросил Кларк.
– В телефоне-автомате, разумеется, уже никого не было. Но в Ковентри полицейские, судя по всему, неплохо соображают.
Они увидели по дороге мужчину, который шел, оглядываясь через плечо. На всякий случай решили его взять.
– Ну и?
– Он ирландец.
– В Ковентри полно ирландцев, – пожал плечами Джексон.
Колвин взглянул на часы.
– Если это наш человек, прекрасно. Если полиция ошиблась, мистеру Джексону позвонят вновь. Действовать будем следующим образом. Вы, Кларк, останетесь с мистером Джексоном. Попробуйте разработать вместе сценарий. Я же отправляюсь в городской штаб полиции и поболтаю с задержанным.
* * *
Конуэй сидел в комнате для допроса. Это был маленький кабинетик, темный, унылый, стены выкрашены в зеленый цвет – одним словом, типичное полицейское помещение. В одних странах они светлее, в других темнее, в одних чище, в других грязнее, иной раз на полу бывают видны какие-то зловещего вида пятна. Но у помещений для допроса есть нечто общее. Во-первых, в них всегда или слишком холодно, или слишком жарко. Причина понятна – чтобы задержанный чувствовал себя неуютно. Во-вторых, минимум мебели: лишь стол со стулом для следователя и в противоположном углу (и то не всегда) – стул для допрашиваемого.
В комнате, где сидел Конуэй, работало центральное отопление, поэтому было слишком жарко. Однако не похоже было, что эту комнату слишком сильно отапливали по специальному расчету – скорее всего, во всех помещениях полицейского управления было одинаково жарко. Конуэй сидел перед столом, на котором красовалась пепельница с двумя окурками, оставшаяся после предыдущего допроса. За спиной репортера, у двери, застыл молчаливый констебль.
Конуэй был испуган, но не встревожен. Причины этого парадокса были вполне ему ясны: испугался он из-за неожиданного ареста; с другой стороны, невозможно было доказать, что он замешан в чем-то криминальном. Репортер ждал следователя с колотящимся сердцем, но мозг у него работал совершенно спокойно.
Колвин вошел почти бесшумно, уселся за стол и приказал полицейскому:
– Оставьте нас.
Конуэй сказал:
– Я ирландский гражданин. Я не совершил никакого преступления. Протестую против незаконного задержания.
– И вы наверняка требуете, чтобы вызвали представителя вашего посольства, да? – вежливо осведомился Колвин.
– Я надеюсь, что меня немедленно отпустят, – сказал Конуэй. – Во всяком случае, так поступил бы любой мало-мальски разумный человек. Надеюсь, что вы из таких. Если я ошибаюсь, то придется беспокоить посольство.
– Ясно. Очень рациональный подход. – Колвин сцепил пальцы и пристально посмотрел на Конуэя. – Мне кажется, у вас немалый опыт в подобных делах.
– Вы не первый полицейский, с кем мне приходится беседовать.
– Не сомневаюсь. – Колвин открыл паспорт задержанного и перелистал страницы. – Я вижу, вы много путешествуете. Где именно вам приходилось общаться с полицией?
– В разных местах.
– Вы и в Испании были? Насколько я слышал, там полиция работает основательно.
– Когда в стране гражданская война, полиция – не самое страшное, с чем приходится сталкиваться, – ответил Конуэй.
– Еще бы. Вы там были в качестве журналиста?
– Да.
– На стороне республиканцев?
– Нет.
– Значит, на стороне немцев? – заинтересовался Колвин. – Вы провели там достаточно много времени.
– Два года.
– Но это было еще до мировой войны. Были ли у вас там проблемы с полицией?
– Ничего серьезного. Время от времени меня вызывали для беседы. Полиция там приглядывает за гражданами нейтральных стран. Кстати говоря, я и теперь гражданин нейтральной страны.
– Знаю. Но наша страна находится в состоянии войны. А это много меняет. – Голос Колвина посуровел. – Иные законы, чрезвычайное положение и все такое.
– В Германии то же самое. Только еще строже, чем у вас.
– И жестче, чем у нас, – согласился Колвин.
Он ждал, пока ему доложат о результатах обследования телефонной будки. Может быть, Конуэй оставил там окурок, еще что-нибудь... Но это не будет доказательством. Даже отпечатки пальцев ничего не докажут.
– По-моему, вы похожи на шпиона, – сказал он и с удовлетворением отметил, что Конуэй судорожно сглотнул – кадык у него дернулся вверх и вниз.
– Полицейским всегда кажется, что журналисты – шпионы, – парировал ирландец.
– А вы шпион или нет?
– Не говорите глупостей. Я корреспондент, работаю репортером уже много лет. Уверяю вас, что многие крупные газеты заинтересуются моим арестом.
– Вы имеете в виду ирландские националистические газеты вроде «Айриш индепендент»?
– Я на них не работаю.
– Почему вы бежали по улице? От кого вы скрывались?
Все они работают одинаково, подумал Конуэй. Отвлекают внимание незначительными вопросами, потом атакуют в лоб.
– Знаете, человеческое существо может передвигаться двумя способами: ходьбой и бегом. Во втором случае передвижение происходит быстрее. Я тоже иногда бегаю.
– Просто бегаете, и все? Неожиданный импульс охватывает вас, и вы пускаетесь в бег?
– Да, представьте себе.
– Особенно если рядом появился полицейский автомобиль?
– До сих пор у меня не было такой реакции, – ответил Конуэй. – Но если полиция собирается вести себя со мной подобным образом и дальше, возможно, я возьму это себе за правило.
Он слишком уверенно держится, подумал Колвин. Возможно, это признак невиновности. Но опыт в беседе с полицейским и невиновность как-то плохо сочетаются между собой.
– Что вы делаете в Ковентри?
– Хотел написать статью об ирландцах, которые помогают англичанам выиграть войну.
– Почему именно Ковентри?
– Я был еще в Лестере и Брэдфорде.
– Понятно. Значит, ездили в Брэдфорд? – Колвин снова зашелестел страничками паспорта. – Посетили Британию, вернулись в Ирландию, приехали вновь. Зачем вы уезжали в Ирландию?
– Хотелось попить хорошего ирландского пивка, – ответил Конуэй.
– Вы гурман?
– Думаю, что да.
Дверь приоткрылась. Колвин поднялся и вышел. Снаружи стоял сержант. Он отрицательно покачал головой:
– В телефонной будке ничего, сэр. Ее утром, должно быть, мыли. Ни единого окурочка. Хотите, наши эксперты поработают там как следует?
– Не нужно.
Колвин вернулся в кабинет и снова сел напротив Конуэя.
– Так вы любите ирландское пиво?
– Я ведь ирландец.
– Далеко же вы за ним отправились.
– Еще раз повторяю, я ирландец.
– Как же вы за границей обходились без него столько лет?
Конуэй ухмыльнулся:
– Послушайте, совершенно очевидно, что я ни в чем не виноват. Почему бы вам не признать этот факт?
– Отвечайте на вопрос.
– Про пиво? Да, за границей я ужасно без него мучился. Весь покрывался сыпью. Поэтому я и уехал из Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
* * *
Джексон оказался тощим мужчиной с запавшими глазами. Худая шея торчала из слишком просторного воротника накрахмаленной белоснежной рубашки. Директор не поднялся навстречу гостям, а просто сказал:
– Вы быстро добрались. Хотите кофе?
– Может быть, попозже. Но все равно спасибо, – сказал Колвин.
– Как хотите.
Джексон разглядывал посетителей с явным любопытством.
Колвин привык к подобным взглядам и никак на них не реагировал.
– Расскажите нам все с самого начала.
– Вы работаете в одном отделе?
Колвин взглянул на Кларка.
– Не совсем. А что?
– Ничего. Просто, судя по всему, я вызвал немалый переполох. Не думал, что ко мне пожалуют гости из самого Лондона. Колвин посмотрел на свои ногти, достал блокнот и спросил:
– Не могли бы вы начать с самого начала?
Джексон улыбнулся, открыл ящик стола и достал оттуда небольшую коробочку.
– Это проволочный магнитофон, одно из наших изделий. Можете воспользоваться им – он гораздо удобнее, чем блокнот.
– Спасибо, но я предпочитаю записывать. Для начала назовите мне ваше полное имя.
– Естественно. Стэнли Фрейзер Джексон. Тридцать шесть лет, женат, двое детей. Живу в собственном доме на Кениволт-роуд.
– Спасибо. Мне сообщили, что вам сегодня вечером позвонил неизвестный.
– Это было в начале шестого. Не знаю, можно ли назвать это время вечером.
– Продолжайте, сэр, – попросил Колвин. Для директора процветающей компании Джексон был слишком мягок и нетороплив.
– Это был мужской голос. Спросил, я ли Стэнли Джексон. Я ответил утвердительно. Тогда мужчина сказал, что мое имя внесено в какой-то список, составленный в Берлине.
– Он объяснил, что это за список?
– Нет.
– А вы спросили?
– Разумеется. Он сказал, что я сам должен это знать. Потом добавил, что, если этот список попадет в руки властей, у меня будут очень серьезные неприятности. Потребовал двадцать пять тысяч фунтов.
– Большие деньги, – заметил Колвин и взглянул на Кларка, сидевшего совершенно неподвижно.
– Вы спросили его, что получите взамен?
– Спросил. Он ответил: спокойную жизнь, – слегка улыбнулся Джексон.
– Что было потом?
– Он сказал, что позвонит утром и передаст инструкции относительно денег. Очевидно, имеется в виду порядок их передачи.
– На этом разговор закончился?
– Да. Хотя нет, не совсем. Я сказал, что, по моему мнению, он слишком оптимистично смотрит на вещи.
– А он?
– Разозлился. Если мне не изменяет память, он сказал буквально следующее: «Вы мне выложите всю сумму до последнего пенни. Иначе список отправится в министерство обороны».
– Именно так и сказал?
– Да, вы правы, – извиняющимся тоном произнес Джексон. – Конечно, мне следовало включить магнитофон.
– Не важно, – сказал Колвин. – Просто не помешало бы, если бы у нас была запись его голоса.
– Я сожалею.
Колвин почесал подбородок:
– Что все это значит? С чего он решил вам угрожать?
– Понятия не имею.
– Вы действительно можете оказаться в каком-то списке, составленном в Берлине?
– Вряд ли. Разве что как директор компании, ведь мы производим радарные установки для противовоздушной обороны. Может быть, немцы хотят устроить на моих заводах диверсию?
– Или лично против вас.
– Меня они уже и так вывели из строя, мистер Колвин. – Джексон внезапно отодвинулся от стола, взял в руку стальную линейку и стукнул себя сначала по одной ноге, потом по другой. Раздался металлический звук.
– Итальянский фронт, – пояснил он.
Колвин смутился.
– Значит, о берлинском списке вам ничего не известно?
– Понятия не имею. Может быть, они составляют списки инвалидов войны, лишившихся обеих ног?
– Почему вы нам позвонили?
– Я решил, что нужно сообщить об этом звонке куда следует.
– Почему не в полицию?
Джексон на секунду прикрыл глаза.
– Ну, понимаете, у меня есть один знакомый в контрразведке...
– Его имя, сэр, – чисто автоматически встрепенулся Колвин.
– Да бросьте вы, знаете вы его имя. Ведь это он связал вас со мной. Мистер Тауэрс.
– Откуда вы его знаете?
– Моя компания производит засекреченную продукцию. Мне приходится иметь дело с сотрудниками службы безопасности.
– И у вас нет никаких догадок по поводу пресловутого списка?
– Мужчина больше ничего мне не сказал.
– А сами-то вы что думаете?
– Вообще-то у меня есть одна гипотеза, – осторожно сказал Джексон. – Возможно, я излишне подозрителен... – Он говорил тихим, мягким голосом, но Колвин заметил, что пальцы директора изо всей силы сжимают стальную линейку. – Эту компанию основал мой дядя, брат моего отца. Его тоже, как и меня, звали Стэнли Джексон.
– Где он теперь?
– Умер пятнадцать месяцев назад, – устало вздохнул Джексон.
– Он симпатизировал немцам?
– Можно сказать и так. Дядя учился в Берлинском университете. Еще в конце прошлого века. У него много немецких друзей, он поддерживал с ними отношения все эти годы. В тридцатые дядя буквально обожал Гитлера, но вообще-то он был человек порядочный. Предателями такие не становятся.
– Это ваше предположение?
– Я абсолютно в этом уверен. Но хорошо могу себе представить, почему дядю могли включить в какой-нибудь берлинский список.
Колвин задумался. Скорее всего гипотеза Джексона справедлива.
– Нет ли у вас здесь какого-нибудь помещения, где мы могли бы спокойно все обсудить?
– Я предоставлю вам спальню для дежурных, – сказал Джексон. – Раньше там был офис, а теперь комната для отдыха.
* * *
На следующее утро Колвин и Кларк встали ни свет ни заря. В девять пятнадцать, когда они вошли в кабинет Стэнли Джексона, предварительная подготовка была закончена. Колвин связался с Лондоном и договорился с почтовым ведомством о прослушивании телефонных разговоров. Кларк побывал в местной полиции, и в его распоряжение предоставили несколько машин. Полиция пообещала, что продублирует прослушивание телефона.
Джексон уже ждал их.
– Что я должен сделать? – сразу спросил он.
– Мы полагаем, что он будет звонить из телефона-автомата, – сказал Колвин. – Наша главная задача – выяснить, из какого именно. Все телефонные операторы города предупреждены о том, чтобы о звонке немедленно сообщили в полицию. Это отработанная процедура, действует она достаточно эффективно. Кроме того, мы поддерживаем прямую связь с полицией. Если повезет, полицейский автомобиль окажется возле телефонной будки через две минуты.
– А если он будет звонить не из автомата?
– Не имеет значения. На коммутаторе все равно сообщат в полицию. Просто на задержание понадобится чуть больше времени, вот и все. Когда человек позвонит, вы должны сказать ему следующее, сэр.
Закончив инструктаж, Колвин взглянул на часы.
– Через минуту должен быть пробный звонок. Чтобы проверить систему.
Пробный звонок подтвердил, что система функционирует нормально.
– Что, просто сидим и ждем? – спросил Джексон. – Или я могу заниматься своей обычной работой?
Телефон у него на столе звонил не переставая. Это были обычные деловые звонки. Позвонил начальник цеха, сказал, что заболел гриппом и не придет на работу. Потом сообщили о поломке в механическом; позвонил мастер с конвейера и сказал, что не работает вентилятор.
Колвин и Кларк сидели рядом, слушая все эти разговоры, – к телефону был подсоединен динамик. Колвин подумал, что Джексон, невзирая на всю свою мягкость, – человек решительный и энергичный.
В промежутке между звонками Колвин спросил:
– В какой команде вы служили, мистер Джексон?
– В команде? Судя по этому словечку, вам приходилось работать с американцами, – усмехнулся Джексон.
– Вы правы. Они называют все немного по-другому.
– Я служил в морской пехоте, – ответил Джексон. – Мне не нравится слово «команда». Гораздо лучше звучит слово «подразделение». Американское оборудование мне нравится куда больше, чем американские словечки. Кстати говоря, любопытно, что...
Тут снова зазвонил телефон.
– Алло.
– Мистер Стэнли Джексон?
– Да.
– Нас могут подслушать?
Джексон взглянул на Колвина и Кларка.
– Нет.
– Я уже называл вам сумму. Двадцать пять тысяч фунтов.
– Я не могу собрать деньги, – сказал Джексон.
На соседнем телефонном аппарате вспыхнула красная лампочка. Колвин снял трубку, прикрыл ее ладонью и кивнул Джексону, чтобы тот тянул время.
– В этом случае компрометирующие вас документы...
– Я имею в виду, что не могу собрать эти деньги в такой короткий срок, – быстро сказал Джексон. – У меня уже есть пять тысяч, а остальные двадцать я сумею достать, но не сразу.
– Сколько времени вам нужно?
Колвин написал что-то на листке бумаги.
– Завтра. Сегодня не получится.
Звонивший заколебался. Все трое чувствовали, что он нервничает.
– Когда завтра?
– Точно не знаю. Я послал заявку на деньги в Лондон. Пока заявка не будет подтверждена, банк не выдаст мне сумму.
– Почему?
Колвин поднял вверх большой палец. Полицейский автомобиль уже мчался к телефонной будке.
– Мы немного перерасходовали свой бюджет. Нехватка наличного капитала.
– Я перезвоню.
Связь разъединилась.
– Черт! – выругался Колвин. – Еще полминуты – и мы бы его зацапали. – Он приложил к уху трубку и сказал: – Судя по всему, звонили с Лестер-роуд.
– Не с Лестер-роуд, а с Лестер-роу, – мягко поправил его Джексон.
– К сожалению, в полицейском автомобиле нет рации, – вздохнул Колвин. – Надо побыстрее оснастить полицию необходимым снаряжением. – Он, разочарованно поморщившись, положил трубку. – Придется ждать, пока этот тип позвонит снова. Мистер Джексон, когда это случится, вам нужно найти способ заставить его вести разговор как можно дольше.
– Я постараюсь.
– Я знаю. Но нам нужно поработать над этим вместе... Представим себе, что нам нужно разыграть небольшую пьеску. Прежде всего хотелось бы выяснить, известно ли ему о ваших ногах.
– Точнее говоря, об отсутствии, – с горечью произнес Джексон и тут же извинился: – Простите. Мне все кажется, что я к этому привыкну, но...
– Понимаю, – кивнул Колвин.
На телефоне опять замигала красная лампочка. Колвин схватил трубку.
– Да? Правда? Вот молодцы! Обязательно. В штаб, куда же еще.
Он положил трубку и улыбнулся.
– Ну что? – спросил Кларк.
– В телефоне-автомате, разумеется, уже никого не было. Но в Ковентри полицейские, судя по всему, неплохо соображают.
Они увидели по дороге мужчину, который шел, оглядываясь через плечо. На всякий случай решили его взять.
– Ну и?
– Он ирландец.
– В Ковентри полно ирландцев, – пожал плечами Джексон.
Колвин взглянул на часы.
– Если это наш человек, прекрасно. Если полиция ошиблась, мистеру Джексону позвонят вновь. Действовать будем следующим образом. Вы, Кларк, останетесь с мистером Джексоном. Попробуйте разработать вместе сценарий. Я же отправляюсь в городской штаб полиции и поболтаю с задержанным.
* * *
Конуэй сидел в комнате для допроса. Это был маленький кабинетик, темный, унылый, стены выкрашены в зеленый цвет – одним словом, типичное полицейское помещение. В одних странах они светлее, в других темнее, в одних чище, в других грязнее, иной раз на полу бывают видны какие-то зловещего вида пятна. Но у помещений для допроса есть нечто общее. Во-первых, в них всегда или слишком холодно, или слишком жарко. Причина понятна – чтобы задержанный чувствовал себя неуютно. Во-вторых, минимум мебели: лишь стол со стулом для следователя и в противоположном углу (и то не всегда) – стул для допрашиваемого.
В комнате, где сидел Конуэй, работало центральное отопление, поэтому было слишком жарко. Однако не похоже было, что эту комнату слишком сильно отапливали по специальному расчету – скорее всего, во всех помещениях полицейского управления было одинаково жарко. Конуэй сидел перед столом, на котором красовалась пепельница с двумя окурками, оставшаяся после предыдущего допроса. За спиной репортера, у двери, застыл молчаливый констебль.
Конуэй был испуган, но не встревожен. Причины этого парадокса были вполне ему ясны: испугался он из-за неожиданного ареста; с другой стороны, невозможно было доказать, что он замешан в чем-то криминальном. Репортер ждал следователя с колотящимся сердцем, но мозг у него работал совершенно спокойно.
Колвин вошел почти бесшумно, уселся за стол и приказал полицейскому:
– Оставьте нас.
Конуэй сказал:
– Я ирландский гражданин. Я не совершил никакого преступления. Протестую против незаконного задержания.
– И вы наверняка требуете, чтобы вызвали представителя вашего посольства, да? – вежливо осведомился Колвин.
– Я надеюсь, что меня немедленно отпустят, – сказал Конуэй. – Во всяком случае, так поступил бы любой мало-мальски разумный человек. Надеюсь, что вы из таких. Если я ошибаюсь, то придется беспокоить посольство.
– Ясно. Очень рациональный подход. – Колвин сцепил пальцы и пристально посмотрел на Конуэя. – Мне кажется, у вас немалый опыт в подобных делах.
– Вы не первый полицейский, с кем мне приходится беседовать.
– Не сомневаюсь. – Колвин открыл паспорт задержанного и перелистал страницы. – Я вижу, вы много путешествуете. Где именно вам приходилось общаться с полицией?
– В разных местах.
– Вы и в Испании были? Насколько я слышал, там полиция работает основательно.
– Когда в стране гражданская война, полиция – не самое страшное, с чем приходится сталкиваться, – ответил Конуэй.
– Еще бы. Вы там были в качестве журналиста?
– Да.
– На стороне республиканцев?
– Нет.
– Значит, на стороне немцев? – заинтересовался Колвин. – Вы провели там достаточно много времени.
– Два года.
– Но это было еще до мировой войны. Были ли у вас там проблемы с полицией?
– Ничего серьезного. Время от времени меня вызывали для беседы. Полиция там приглядывает за гражданами нейтральных стран. Кстати говоря, я и теперь гражданин нейтральной страны.
– Знаю. Но наша страна находится в состоянии войны. А это много меняет. – Голос Колвина посуровел. – Иные законы, чрезвычайное положение и все такое.
– В Германии то же самое. Только еще строже, чем у вас.
– И жестче, чем у нас, – согласился Колвин.
Он ждал, пока ему доложат о результатах обследования телефонной будки. Может быть, Конуэй оставил там окурок, еще что-нибудь... Но это не будет доказательством. Даже отпечатки пальцев ничего не докажут.
– По-моему, вы похожи на шпиона, – сказал он и с удовлетворением отметил, что Конуэй судорожно сглотнул – кадык у него дернулся вверх и вниз.
– Полицейским всегда кажется, что журналисты – шпионы, – парировал ирландец.
– А вы шпион или нет?
– Не говорите глупостей. Я корреспондент, работаю репортером уже много лет. Уверяю вас, что многие крупные газеты заинтересуются моим арестом.
– Вы имеете в виду ирландские националистические газеты вроде «Айриш индепендент»?
– Я на них не работаю.
– Почему вы бежали по улице? От кого вы скрывались?
Все они работают одинаково, подумал Конуэй. Отвлекают внимание незначительными вопросами, потом атакуют в лоб.
– Знаете, человеческое существо может передвигаться двумя способами: ходьбой и бегом. Во втором случае передвижение происходит быстрее. Я тоже иногда бегаю.
– Просто бегаете, и все? Неожиданный импульс охватывает вас, и вы пускаетесь в бег?
– Да, представьте себе.
– Особенно если рядом появился полицейский автомобиль?
– До сих пор у меня не было такой реакции, – ответил Конуэй. – Но если полиция собирается вести себя со мной подобным образом и дальше, возможно, я возьму это себе за правило.
Он слишком уверенно держится, подумал Колвин. Возможно, это признак невиновности. Но опыт в беседе с полицейским и невиновность как-то плохо сочетаются между собой.
– Что вы делаете в Ковентри?
– Хотел написать статью об ирландцах, которые помогают англичанам выиграть войну.
– Почему именно Ковентри?
– Я был еще в Лестере и Брэдфорде.
– Понятно. Значит, ездили в Брэдфорд? – Колвин снова зашелестел страничками паспорта. – Посетили Британию, вернулись в Ирландию, приехали вновь. Зачем вы уезжали в Ирландию?
– Хотелось попить хорошего ирландского пивка, – ответил Конуэй.
– Вы гурман?
– Думаю, что да.
Дверь приоткрылась. Колвин поднялся и вышел. Снаружи стоял сержант. Он отрицательно покачал головой:
– В телефонной будке ничего, сэр. Ее утром, должно быть, мыли. Ни единого окурочка. Хотите, наши эксперты поработают там как следует?
– Не нужно.
Колвин вернулся в кабинет и снова сел напротив Конуэя.
– Так вы любите ирландское пиво?
– Я ведь ирландец.
– Далеко же вы за ним отправились.
– Еще раз повторяю, я ирландец.
– Как же вы за границей обходились без него столько лет?
Конуэй ухмыльнулся:
– Послушайте, совершенно очевидно, что я ни в чем не виноват. Почему бы вам не признать этот факт?
– Отвечайте на вопрос.
– Про пиво? Да, за границей я ужасно без него мучился. Весь покрывался сыпью. Поэтому я и уехал из Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32