Это, с одной стороны, крупнейшие военно-промышленные концерны, сосредоточившие у себя основную часть государственных заказов. Они выполняют роль организаторов военного производства, составляют ядро военного бизнеса и осуществляют групповое монополистическое господство. С другой — высшие военные звенья государственного аппарата, прежде всего Пентагон, которые по масштабам деятельности и средствам несравнимы ни с одним другим американским государственным органом.
Произошло, таким образом, объединение двух крупнейших милитаристских группировок. Естественно, это взаимодействие верхних эшелонов власти и военной индустрии происходит во имя развития и ускорения милитаристских процессов.
Довольно распространены в США попытки представить военно-промышленный комплекс как только лоббистскую группу. Это, конечно, упрощение, причем весьма зловредное, выгодное военно-промышленной элите. Комплекс — не обычное и не имеющее аналогий явление в американской государственно-монополистической структуре. Он представляет собой альянс милитаристских интересов и практического сотрудничества крупных консолидированных партнеров.
Сегодня, если судить по практической политике США, мало говорить об отрицательных общественных последствиях деятельности только Пентагона или только военно-промышленных корпораций. Слитность их интересов, единство действий выдвигают эту социальную группировку в особо опасную силу — деструктивную внутри страны и интервенционистскую за ее пределами. Это мощный государственно-монополистический блок милитаристских сил, имеющий значительно большие возможности и средства воздействия на политический курс США по сравнению с менее консолидированными, нередко действующими раздробленно другими кругами американского правящего буржуазного класса.
В сущности, ни одно из других объединений американских корпораций не имеет столь прямых, развитых и многообразных связей с государственным аппаратом. Дело не ограничивается только профессиональной общностью интересов тех, кто заказывает и закупает оружие и боевую технику, и тех, кто их производит. Общая заинтересованность в развитии и укреплении экономической и политической силы милитаризма превратила отношения высших военных звеньев госаппарата и крупнейших военно-промышленных концернов в слитное партнерство с уникальной устойчивостью и масштабностью взаимодействия. Такая заинтересованность имеет достаточно многообразные проявления, но, в сущности, это вопрос о том, кому выгодна гонка вооружений, кто наживается на военных приготовлениях. Все остальное — защита «национальных интересов», «свободы» и «демократии» и прочее — служит идеологической оберткой защиты прибылей. В США признается, что в военном производстве прибыли значительно выше, чем в гражданском, и скрыть это невозможно. В инструкциях Пентагона по размещению военных контрактов даже подчеркивается исключительно важная роль прибыли как стимула для вовлечения американских корпораций в военное производство.
Прибыли военно-промышленных компаний — это та дань, которую американское общество, американский налогоплательщик выплачивают за частнопредпринимательскую деятельность в сфере военного производства. С этими прибылями связаны корыстные интересы высших должностных лиц и акционеров военно-промышленных компаний, они — источник средств для «подарков» и «гонораров» военным чинам за их «услуги», оплачиваемые также и путем предоставления «теплых местечек» в корпорациях уходящим на пенсию генералам и крупным чиновникам.
Скандальные разоблачения махинаций партнеров по военно-промышленному комплексу показывают, что коррупция стала органической составной частью их взаимоотношений. Военно-промышленный комплекс США представляет собой социальную группировку, прямо заинтересованную в гонке вооружений, это фракция правящего класса, которая непосредственно срослась с милитаризмом и для которой участие в гонке вооружений стало способом существования и выживания. Экономические интересы комплекса сфокусированы на требованиях поддерживать на высоком уровне и наращивать американские военные расходы, увеличивать портфель военных заказов.
Таким образом, реакционная деятельность военно-промышленного комплекса не сводится только к его служебной роли, связанной с общеклассовыми потребностями буржуазии в укреплении аппарата вооруженного насилия, используемого для репрессий внутри страны и агрессии за ее пределами. Развиваясь и укрепляя свои позиции, комплекс выступает уже и в активной самостоятельной роли катализатора милитаристских процессов и пружины американских военных авантюр. Эта инициативная функция комплекса отражает узкоклассовые потребности фракции правящего класса, заинтересованной, особенно экономически, в форсированной гонке вооружений. В своей книге о военно-промышленном комплексе американский историк П. Коистинен называл комплекс «мощной силой, увековечивающей экспансионистскую и агрессивную внешнюю политику и смертельно опасную гонку вооружений». Иными словами, комплекс сегодня выступает в двойной — общеклассовой и узкогрупповой — реакционной роли.
Эта направленность в деятельности военно-промышленного комплекса не может расцениваться иначе как вызов общественным интересам. Реакционность ВПК проявляется во все большей мере в условиях, когда прекращение гонки вооружений, сокращение вооружений и разоружение стали острейшей международной проблемой, приобрели первостепенное значение как магистральный путь укрепления международной безопасности. Однако комплекс стал мощной экономической и политической преградой для решения этой проблемы. Это не пассивное сопротивление, а воинствующее противодействие, мощная оппозиция практическим мерам в области ограничения и сокращения вооружений. Комплекс постоянно проявляет себя как сила, активно действующая в сторону раскручивания все новых витков в гонке вооружений, реализации новых военных программ, он несет огромную ответственность за усиление угрозы войны, за подрыв международной безопасности.
При всем многообразии факторов, влияющих на формирование и проведение в жизнь внутренней и внешней политики США, нет сомнений в том, что деятельность военно-промышленного комплекса с его программой форсированного милитаризма, гонки вооружений и обострения международной обстановки превратилась в мощный фактор и устойчивую тенденцию реакционного нажима на политический курс страны. Имперские амбиции США неотделимы от такого реакционного давления американских военно-промышленных кругов.
Усиление реакционного воздействия комплекса на политику страны бесспорно, но нельзя, однако, рассматривать его как фатальную неизбежность. Логика и факты политической борьбы показывают, что нет автоматизма и какой-то предопределенности в расширении влияния ВПК. Сам комплекс является элементом, встроенным в государственно-монополистическую структуру США, степень его влияния на общественно-политическую жизнь страны может быть переменной величиной. Это влияние может нарастать или убывать в зависимости от активности противоборствующих сил, их способности противостоять реакционному давлению военно-промышленных кругов, зависеть от тех задач, которые решаются в данный момент правящими силами страны в целом.
В 70-х годах комплекс был вынужден отступить под давлением сил, в том числе и в самих США, выступавших за разрядку международной напряженности. Ему пришлось сдавать позиции, о чем говорит и снижение американских военных расходов в первой половине 70-х годов, и некоторые сдвиги в американской политике в сторону реализма. Начавшееся на рубеже 70-х и 80-х годов ожесточенное контрнаступление военно-промышленного комплекса снова показывает, что ставка ВПК и других правых сил на осложнение международной обстановки и возврат к временам «холодной войны» не является простым процессом. Дают себя знать противодействующие силы.
Деятельность военно-промышленного комплекса ведет к размежеванию сил не только в стране в целом, но и в ее правящем классе. На гонке вооружений наживается лишь часть буржуазии, прежде всего монополистической. В тех ее кругах, которые не связаны непосредственно с функционированием военной машины, растут недовольство и протест по поводу активизации милитаристских процессов. Пробивает дорогу реалистический подход, ширится понимание опасностей милитаризма «без берегов» как в политическом плане в связи с нарастанием военной угрозы, так и с точки зрения все более обостряющихся социально-экономических последствий гонки вооружений. Военно-промышленному комплексу с его своекорыстными устремлениями нелегко защищать форсированный милитаризм. Общенациональные «патриотические» лозунги здесь могут помочь частично или временно.
Капиталистически организованному военному бизнесу, как понятно, чужда социальная ответственность. Это конфликт интересов, где среди противников военно-промышленного комплекса оказываются не только широкие слои трудящихся, но и реалистично настроенная часть правящего класса.
В послевоенные годы правительство США ввело в международную практику, по существу, новый институт, не имевший ранее широкого распространения в мировой политике, — военные миссии. Первая крупная военная миссия США была направлена в Грецию в 1947 году, сразу же после провозглашения «доктрины Трумэна». В настоящее время военные миссии Пентагона созданы во всех странах мира, заключивших с Соединенными Штатами военные соглашения. С их помощью правящие круги США контролируют наиболее важные стороны государственной деятельности своих союзников и подвластных государств.
«Нравится нам это или нет, но применение силы и готовность применить силу лежат в основе внешней политики, и поэтому вырабатывают и осуществляют внешнюю политику США в значительной степени военные» — так откровенно формулирует свою мысль, подводя «теоретическую базу» под засилье военщины в Вашингтоне, профессор Дж. Макками. О том же пишет в книге «Американская демократия под прессом» профессор Блейсделл. «Военное ведомство, — заявляет он, — тратит больше денег, чем другие ведомства, и его воздействие на политику, как внутреннюю, так и внешнюю, сильнее, чем какого-либо другого департамента или любого из исполнительных органов». Высшие военные заняли «прочное положение среди властвующей элиты нашего времени и вскоре, по мнению осведомленных наблюдателей, вполне могут стать старшими братьями». Американцы, пишет У. Янг, уже «привыкли ходить по острию ножа катастроф». Н. Чомски считает, что правительство Рейгана пытается поднять уровень международной напряженности и создать настроения кризиса в стране и за рубежом, хватаясь за любые возможности.
Ныне в Вашингтоне многие важнейшие вопросы политики решаются в зависимости от того, как оценивают международную обстановку военные круги. Резкую активизацию военных в жизни страны отмечает Экирч в книге «Гражданские и военные». «Преуспевая, — пишет он, — в атмосфере постоянного кризиса и военной истерии, которая пропитала Вашингтон, военный эксперт с его аргументом военной необходимости обычно занимает первое место при слушании дел в конгрессе». Представители военных кругов ратуют за дальнейшую милитаризацию экономики, что привело страну в состояние «гарнизонного государства» и «всеобщей мобилизации для войны, так долго желаемой милитаристами».
Характерно, что в конгрессе даже сторонники сокращения расходов на военные нужды резко меняют свои позиции, когда дело касается их избирательных округов. Так, Т. О'Нил последовательно выступает за производство самолета F-18, ибо двигатели для него изготавливаются в его штате Массачусетс. А. Крэнстон борется за бомбардировщик В-1, так как его производство осуществляется в Калифорнии. К. Левин отстаивает танк М-1, который выпускается в Мичигане. Естественно, что благодаря такому подходу военные корпорации получают дополнительные рычаги давления на конгресс.
По данным «Нью-Йорк таймс», нынешняя команда Белого дома «потворствует скрытому, однако непрерывному усилению влияния военных в процессе принятия решений по вопросам национальной безопасности».
Американское государство, будучи тоталитарным по своему существу, опирается не только на военных. Основательной опорой правящих сил являются карательные и разведывательные службы. Современное «разведывательное сообщество» США — это примерно дюжина различных организаций, ведущей среди которых выступает ЦРУ. Помимо него, существуют разведывательные организации армии, ВВС и ВМФ, министерства обороны в целом, агентства, занимающиеся управлением разведывательными спутниками, электронным перехватом информации. Свои разведывательные подразделения имеют также госдепартамент, министерство финансов и министерство энергетики. И разумеется, ФБР.
Центральное разведывательное управление, по признанию его бывшего сотрудника Р. Макгихи, представляет собой инструмент президента для осуществления подрывных террористических операций за рубежом. ЦРУ — это организация, обладающая неподотчетным правом вмешиваться в дела других государств, говорит Ивлэнд, бывший агент ЦРУ. Бывший директор этой организации У. Колби подтверждает, что «с конца войны мы, ЦРУ, не делали ничего другого, как только помогали различным… силам в их борьбе против коммунистической угрозы». Только с 1961 по 1976 год ЦРУ провело более 900 подрывных террористических операций против «неугодных» США деятелей и правительств. На эти цели расходуется две трети всего бюджета ЦРУ.
О некоторых методах и фактах этой грязной деятельности рассказывается в работе «Белая книга обеляет», основанной на материалах бывшего сотрудника ЦРУ Филипа Эйджи. Как свидетельствует Эйджи, обычной, рутинной работой ЦРУ является не только терроризм, организация заговоров, компрометация «нежелательных» групп, партий и деятелей, но и фальсификация разного рода документов. Он напоминает о случае, когда иранские студенты в 1979 году нашли фальшивые паспорта в американском посольстве в Тегеране, выданные разведчикам Ахерну и О'Кифу на имена бельгийца Тиммермана и западного немца Шнейдера. Он рассказывает также, как ЦРУ организовало в 1960 году налет на кубинское посольство в Перу, с тем чтобы в похищенные документы вложить список лиц из перуанцев левого направления мысли, которые якобы сотрудничали с кубинским посольством. После опубликования этого списка дипломатические отношения с Кубой были разорваны. Впоследствии фальшивка была разоблачена, но виновные в провокации остались безнаказанными.
Те же методы были использованы и для организации военного переворота в Эквадоре в 1963 году и разгрома компартии. В багаж одного из эквадорских коммунистов был вложен тюбик из-под зубной пасты с «планами захвата» власти коммунистами и уничтожения военных и полицейских начальников. Фальшивка ЦРУ была тоже разоблачена, но позднее, а тем временем левые силы были разгромлены и сотни невинных людей брошены за решетку. Как свидетельствует Эйджи, в американских посольствах ведутся картотеки на лиц с левыми взглядами, которые квалифицируются как «подрывные элементы» и подлежат аресту в случаях кризисных ситуаций.
В этих же целях ЦРУ готовит и содержит террористические организации. Одна из них — «Патриа и Либертад» в Чили — сыграла активную роль в физическом уничтожении демократов, сторонников конституции и республиканского правительства Сальвадора Альенде. Широко известны также террористические организации «Белая рука» и «Око за око» в Гватемале, «Вооруженные силы национального освобождения» в Венесуэле, созданные и финансируемые ЦРУ, Тонтон-Макуты на Гаити, а в самих США — ку-клукс-клан, общество «Минитменов», нацистская партия, которые тоже содержатся на деньги ЦРУ и ФБР и пользуются их покровительством.
За две недели до переворота в Чили генеральный секретарь нацистской организации «Патриа и Либертад» Роберто Тим сказал в интервью: «Наша цель — усилить в стране хаос и спровоцировать как можно быстрее военный переворот». Тим добавил, что ждать достижения этой цели осталось недолго. После переворота другой лидер этой организации с удовлетворением заметил: «Мы достигли своей цели. Наша миссия выполнена».
Правящая элита США уделяет ныне повышенное внимание средствам насилия и провокаций.
Нового здесь мало, а необычного и вовсе нет. Американская тоталитарная система всегда славилась огромной ролью полиции и разведки в системе общественной жизни. Но Р. Рейган дал им еще большую свободу действий, избавил от остатков контроля со стороны законодательных органов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Произошло, таким образом, объединение двух крупнейших милитаристских группировок. Естественно, это взаимодействие верхних эшелонов власти и военной индустрии происходит во имя развития и ускорения милитаристских процессов.
Довольно распространены в США попытки представить военно-промышленный комплекс как только лоббистскую группу. Это, конечно, упрощение, причем весьма зловредное, выгодное военно-промышленной элите. Комплекс — не обычное и не имеющее аналогий явление в американской государственно-монополистической структуре. Он представляет собой альянс милитаристских интересов и практического сотрудничества крупных консолидированных партнеров.
Сегодня, если судить по практической политике США, мало говорить об отрицательных общественных последствиях деятельности только Пентагона или только военно-промышленных корпораций. Слитность их интересов, единство действий выдвигают эту социальную группировку в особо опасную силу — деструктивную внутри страны и интервенционистскую за ее пределами. Это мощный государственно-монополистический блок милитаристских сил, имеющий значительно большие возможности и средства воздействия на политический курс США по сравнению с менее консолидированными, нередко действующими раздробленно другими кругами американского правящего буржуазного класса.
В сущности, ни одно из других объединений американских корпораций не имеет столь прямых, развитых и многообразных связей с государственным аппаратом. Дело не ограничивается только профессиональной общностью интересов тех, кто заказывает и закупает оружие и боевую технику, и тех, кто их производит. Общая заинтересованность в развитии и укреплении экономической и политической силы милитаризма превратила отношения высших военных звеньев госаппарата и крупнейших военно-промышленных концернов в слитное партнерство с уникальной устойчивостью и масштабностью взаимодействия. Такая заинтересованность имеет достаточно многообразные проявления, но, в сущности, это вопрос о том, кому выгодна гонка вооружений, кто наживается на военных приготовлениях. Все остальное — защита «национальных интересов», «свободы» и «демократии» и прочее — служит идеологической оберткой защиты прибылей. В США признается, что в военном производстве прибыли значительно выше, чем в гражданском, и скрыть это невозможно. В инструкциях Пентагона по размещению военных контрактов даже подчеркивается исключительно важная роль прибыли как стимула для вовлечения американских корпораций в военное производство.
Прибыли военно-промышленных компаний — это та дань, которую американское общество, американский налогоплательщик выплачивают за частнопредпринимательскую деятельность в сфере военного производства. С этими прибылями связаны корыстные интересы высших должностных лиц и акционеров военно-промышленных компаний, они — источник средств для «подарков» и «гонораров» военным чинам за их «услуги», оплачиваемые также и путем предоставления «теплых местечек» в корпорациях уходящим на пенсию генералам и крупным чиновникам.
Скандальные разоблачения махинаций партнеров по военно-промышленному комплексу показывают, что коррупция стала органической составной частью их взаимоотношений. Военно-промышленный комплекс США представляет собой социальную группировку, прямо заинтересованную в гонке вооружений, это фракция правящего класса, которая непосредственно срослась с милитаризмом и для которой участие в гонке вооружений стало способом существования и выживания. Экономические интересы комплекса сфокусированы на требованиях поддерживать на высоком уровне и наращивать американские военные расходы, увеличивать портфель военных заказов.
Таким образом, реакционная деятельность военно-промышленного комплекса не сводится только к его служебной роли, связанной с общеклассовыми потребностями буржуазии в укреплении аппарата вооруженного насилия, используемого для репрессий внутри страны и агрессии за ее пределами. Развиваясь и укрепляя свои позиции, комплекс выступает уже и в активной самостоятельной роли катализатора милитаристских процессов и пружины американских военных авантюр. Эта инициативная функция комплекса отражает узкоклассовые потребности фракции правящего класса, заинтересованной, особенно экономически, в форсированной гонке вооружений. В своей книге о военно-промышленном комплексе американский историк П. Коистинен называл комплекс «мощной силой, увековечивающей экспансионистскую и агрессивную внешнюю политику и смертельно опасную гонку вооружений». Иными словами, комплекс сегодня выступает в двойной — общеклассовой и узкогрупповой — реакционной роли.
Эта направленность в деятельности военно-промышленного комплекса не может расцениваться иначе как вызов общественным интересам. Реакционность ВПК проявляется во все большей мере в условиях, когда прекращение гонки вооружений, сокращение вооружений и разоружение стали острейшей международной проблемой, приобрели первостепенное значение как магистральный путь укрепления международной безопасности. Однако комплекс стал мощной экономической и политической преградой для решения этой проблемы. Это не пассивное сопротивление, а воинствующее противодействие, мощная оппозиция практическим мерам в области ограничения и сокращения вооружений. Комплекс постоянно проявляет себя как сила, активно действующая в сторону раскручивания все новых витков в гонке вооружений, реализации новых военных программ, он несет огромную ответственность за усиление угрозы войны, за подрыв международной безопасности.
При всем многообразии факторов, влияющих на формирование и проведение в жизнь внутренней и внешней политики США, нет сомнений в том, что деятельность военно-промышленного комплекса с его программой форсированного милитаризма, гонки вооружений и обострения международной обстановки превратилась в мощный фактор и устойчивую тенденцию реакционного нажима на политический курс страны. Имперские амбиции США неотделимы от такого реакционного давления американских военно-промышленных кругов.
Усиление реакционного воздействия комплекса на политику страны бесспорно, но нельзя, однако, рассматривать его как фатальную неизбежность. Логика и факты политической борьбы показывают, что нет автоматизма и какой-то предопределенности в расширении влияния ВПК. Сам комплекс является элементом, встроенным в государственно-монополистическую структуру США, степень его влияния на общественно-политическую жизнь страны может быть переменной величиной. Это влияние может нарастать или убывать в зависимости от активности противоборствующих сил, их способности противостоять реакционному давлению военно-промышленных кругов, зависеть от тех задач, которые решаются в данный момент правящими силами страны в целом.
В 70-х годах комплекс был вынужден отступить под давлением сил, в том числе и в самих США, выступавших за разрядку международной напряженности. Ему пришлось сдавать позиции, о чем говорит и снижение американских военных расходов в первой половине 70-х годов, и некоторые сдвиги в американской политике в сторону реализма. Начавшееся на рубеже 70-х и 80-х годов ожесточенное контрнаступление военно-промышленного комплекса снова показывает, что ставка ВПК и других правых сил на осложнение международной обстановки и возврат к временам «холодной войны» не является простым процессом. Дают себя знать противодействующие силы.
Деятельность военно-промышленного комплекса ведет к размежеванию сил не только в стране в целом, но и в ее правящем классе. На гонке вооружений наживается лишь часть буржуазии, прежде всего монополистической. В тех ее кругах, которые не связаны непосредственно с функционированием военной машины, растут недовольство и протест по поводу активизации милитаристских процессов. Пробивает дорогу реалистический подход, ширится понимание опасностей милитаризма «без берегов» как в политическом плане в связи с нарастанием военной угрозы, так и с точки зрения все более обостряющихся социально-экономических последствий гонки вооружений. Военно-промышленному комплексу с его своекорыстными устремлениями нелегко защищать форсированный милитаризм. Общенациональные «патриотические» лозунги здесь могут помочь частично или временно.
Капиталистически организованному военному бизнесу, как понятно, чужда социальная ответственность. Это конфликт интересов, где среди противников военно-промышленного комплекса оказываются не только широкие слои трудящихся, но и реалистично настроенная часть правящего класса.
В послевоенные годы правительство США ввело в международную практику, по существу, новый институт, не имевший ранее широкого распространения в мировой политике, — военные миссии. Первая крупная военная миссия США была направлена в Грецию в 1947 году, сразу же после провозглашения «доктрины Трумэна». В настоящее время военные миссии Пентагона созданы во всех странах мира, заключивших с Соединенными Штатами военные соглашения. С их помощью правящие круги США контролируют наиболее важные стороны государственной деятельности своих союзников и подвластных государств.
«Нравится нам это или нет, но применение силы и готовность применить силу лежат в основе внешней политики, и поэтому вырабатывают и осуществляют внешнюю политику США в значительной степени военные» — так откровенно формулирует свою мысль, подводя «теоретическую базу» под засилье военщины в Вашингтоне, профессор Дж. Макками. О том же пишет в книге «Американская демократия под прессом» профессор Блейсделл. «Военное ведомство, — заявляет он, — тратит больше денег, чем другие ведомства, и его воздействие на политику, как внутреннюю, так и внешнюю, сильнее, чем какого-либо другого департамента или любого из исполнительных органов». Высшие военные заняли «прочное положение среди властвующей элиты нашего времени и вскоре, по мнению осведомленных наблюдателей, вполне могут стать старшими братьями». Американцы, пишет У. Янг, уже «привыкли ходить по острию ножа катастроф». Н. Чомски считает, что правительство Рейгана пытается поднять уровень международной напряженности и создать настроения кризиса в стране и за рубежом, хватаясь за любые возможности.
Ныне в Вашингтоне многие важнейшие вопросы политики решаются в зависимости от того, как оценивают международную обстановку военные круги. Резкую активизацию военных в жизни страны отмечает Экирч в книге «Гражданские и военные». «Преуспевая, — пишет он, — в атмосфере постоянного кризиса и военной истерии, которая пропитала Вашингтон, военный эксперт с его аргументом военной необходимости обычно занимает первое место при слушании дел в конгрессе». Представители военных кругов ратуют за дальнейшую милитаризацию экономики, что привело страну в состояние «гарнизонного государства» и «всеобщей мобилизации для войны, так долго желаемой милитаристами».
Характерно, что в конгрессе даже сторонники сокращения расходов на военные нужды резко меняют свои позиции, когда дело касается их избирательных округов. Так, Т. О'Нил последовательно выступает за производство самолета F-18, ибо двигатели для него изготавливаются в его штате Массачусетс. А. Крэнстон борется за бомбардировщик В-1, так как его производство осуществляется в Калифорнии. К. Левин отстаивает танк М-1, который выпускается в Мичигане. Естественно, что благодаря такому подходу военные корпорации получают дополнительные рычаги давления на конгресс.
По данным «Нью-Йорк таймс», нынешняя команда Белого дома «потворствует скрытому, однако непрерывному усилению влияния военных в процессе принятия решений по вопросам национальной безопасности».
Американское государство, будучи тоталитарным по своему существу, опирается не только на военных. Основательной опорой правящих сил являются карательные и разведывательные службы. Современное «разведывательное сообщество» США — это примерно дюжина различных организаций, ведущей среди которых выступает ЦРУ. Помимо него, существуют разведывательные организации армии, ВВС и ВМФ, министерства обороны в целом, агентства, занимающиеся управлением разведывательными спутниками, электронным перехватом информации. Свои разведывательные подразделения имеют также госдепартамент, министерство финансов и министерство энергетики. И разумеется, ФБР.
Центральное разведывательное управление, по признанию его бывшего сотрудника Р. Макгихи, представляет собой инструмент президента для осуществления подрывных террористических операций за рубежом. ЦРУ — это организация, обладающая неподотчетным правом вмешиваться в дела других государств, говорит Ивлэнд, бывший агент ЦРУ. Бывший директор этой организации У. Колби подтверждает, что «с конца войны мы, ЦРУ, не делали ничего другого, как только помогали различным… силам в их борьбе против коммунистической угрозы». Только с 1961 по 1976 год ЦРУ провело более 900 подрывных террористических операций против «неугодных» США деятелей и правительств. На эти цели расходуется две трети всего бюджета ЦРУ.
О некоторых методах и фактах этой грязной деятельности рассказывается в работе «Белая книга обеляет», основанной на материалах бывшего сотрудника ЦРУ Филипа Эйджи. Как свидетельствует Эйджи, обычной, рутинной работой ЦРУ является не только терроризм, организация заговоров, компрометация «нежелательных» групп, партий и деятелей, но и фальсификация разного рода документов. Он напоминает о случае, когда иранские студенты в 1979 году нашли фальшивые паспорта в американском посольстве в Тегеране, выданные разведчикам Ахерну и О'Кифу на имена бельгийца Тиммермана и западного немца Шнейдера. Он рассказывает также, как ЦРУ организовало в 1960 году налет на кубинское посольство в Перу, с тем чтобы в похищенные документы вложить список лиц из перуанцев левого направления мысли, которые якобы сотрудничали с кубинским посольством. После опубликования этого списка дипломатические отношения с Кубой были разорваны. Впоследствии фальшивка была разоблачена, но виновные в провокации остались безнаказанными.
Те же методы были использованы и для организации военного переворота в Эквадоре в 1963 году и разгрома компартии. В багаж одного из эквадорских коммунистов был вложен тюбик из-под зубной пасты с «планами захвата» власти коммунистами и уничтожения военных и полицейских начальников. Фальшивка ЦРУ была тоже разоблачена, но позднее, а тем временем левые силы были разгромлены и сотни невинных людей брошены за решетку. Как свидетельствует Эйджи, в американских посольствах ведутся картотеки на лиц с левыми взглядами, которые квалифицируются как «подрывные элементы» и подлежат аресту в случаях кризисных ситуаций.
В этих же целях ЦРУ готовит и содержит террористические организации. Одна из них — «Патриа и Либертад» в Чили — сыграла активную роль в физическом уничтожении демократов, сторонников конституции и республиканского правительства Сальвадора Альенде. Широко известны также террористические организации «Белая рука» и «Око за око» в Гватемале, «Вооруженные силы национального освобождения» в Венесуэле, созданные и финансируемые ЦРУ, Тонтон-Макуты на Гаити, а в самих США — ку-клукс-клан, общество «Минитменов», нацистская партия, которые тоже содержатся на деньги ЦРУ и ФБР и пользуются их покровительством.
За две недели до переворота в Чили генеральный секретарь нацистской организации «Патриа и Либертад» Роберто Тим сказал в интервью: «Наша цель — усилить в стране хаос и спровоцировать как можно быстрее военный переворот». Тим добавил, что ждать достижения этой цели осталось недолго. После переворота другой лидер этой организации с удовлетворением заметил: «Мы достигли своей цели. Наша миссия выполнена».
Правящая элита США уделяет ныне повышенное внимание средствам насилия и провокаций.
Нового здесь мало, а необычного и вовсе нет. Американская тоталитарная система всегда славилась огромной ролью полиции и разведки в системе общественной жизни. Но Р. Рейган дал им еще большую свободу действий, избавил от остатков контроля со стороны законодательных органов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50