..Ночь в большом и шумном городе возбуждает особого рода страх. Ясь так сильно поддался этому страху, что не смел сдвинуться с места; собственные шаги пугали его. Он прислонился к столбу газового фонаря и, заломив ручонки, простонал:— Я один!..Он преувеличивал: в тот же самый момент до него донесся какой-то шорох. Шорох этот становился все слышнее, иногда почему-то затихал… Ясь напряг зрение и увидел собаку, бежавшую по мостовой.Следом за этой собакой, искавшей еды в ночном мраке, Ясь прошел еще несколько улиц. Было совершенно темно, и мальчика клонило ко сну. Его страдания, физические и моральные, достигли наивысшей точки; страшнее всего было чувство полнейшего одиночества. Ясь знал, что он одинок, и более того — что на всем свете, наверно, нет еще другого столь же несчастного существа.Но он ошибся и на этот раз. Пройдя еще несколько шагов, он различил в мерцающем свете фонаря тень, прислонившуюся к каменной стене. Он осторожно приблизился и увидел женщину, сидевшую на ступеньках у входа в магазин.— Кто здесь? — спросил Ясь.— Это я, с ребенком!.. — испуганно ответила женщина. — Я не собираюсь делать ничего дурного…— Ночуете здесь?— Да… отдыхаем. До дому далеко.Ясь сел рядом с ней.— Вы из этого дома? — спросила теперь женщина.— Нет, — тихим голосом сказал смущенный Ясь.— Вы, может быть, опоздали на поезд?..Мальчик промолчал.— Тепло сегодня, — сказала женщина, а потом оперлась головой о стену и закрыла глаза.Ребенок спал. Ясь прикоснулся к его голой ручке и вздрогнул. Она была сморщенная и холодная, как тот птенец, который когда-то по его вине лишился жизни.Тотчас ему пришло в голову, что бог наказал его за смерть птички. Он вспомнил прекрасное, круглое гнездышко и невольно сравнил его с этим жалким гнездом из тряпок, на которых лежал человеческий птенец.
Вскоре на одной из улиц города милосердный сон, врачеватель страждущих, убаюкал трех бездомных бедняков, прикорнувших на грязных, обледенелых ступеньках. И у Него также нет над головой крыши,У Того, кто собой заполняет бесконечность…
Действие происходит на следующий день в полдень.Близ Вислы, среди лепящихся друг к другу деревянных домов, на большом дворе мы видим две фигуры: некой пани Вероники и некоего Антека.По заверениям пани Вероники, бог создал ее светской дамой, но злой рок низверг с высоты салонов до скромного положения мусорщицы. В соответствии с ее нынешним званием, пятидесятилетняя Вероника таскала на спине мешок из грубой холстины, а рука ее опиралась на деревянную кочергу с изогнутой железкой на конце, представлявшей собой крючок в форме семерки. Добавим к этому высокий рост при сутулой фигуре, лицо, запечатлевшее следы борьбы с превратностями судьбы, несколько прядей седеющих волос, наряд, от разрушительного действия времени превратившийся в лохмотья, и мы получим точный портрет дамы, которая в настоящий момент выкрикивает во дворе звонким сопрано, напоминающим итальянскую оперу:— Костьи!.. костьи покупаю!..Антек, который стоит шагах в пятнадцати от нее, — это молодой человек неопределенных лет — так между шестью и двадцатью. Он является обладателем побывавшего в употреблении военного мундира, которому можно поставить в упрек лишнее количество дыр в местах, свободных от пятен, а также отсутствие пуговиц, воротника и одной полы. Его голову изящно украшает фантастическая гарибальдийская шляпа, левую ногу — башмак, правую — высокий сапог. Кроме того, Антек очень мал ростом, худ, лицо у него желтоватое, волосы редкие, нос как вишня и репутация законченного негодяя. Когда-то он был на добром пути и разносил по домам газеты; однако, с тех пор как он продал несколько экземпляров в свою пользу, выбросив остальные в сточную канаву, литература лишилась в его лице полезного деятеля.Вот уже несколько часов, как любезный Антек скучал: во-первых, у него что-то «свербило внутрях», а во-вторых — недоставало приятного общества. Поскольку рослая мусорщица обладала некоторой притягательностью, Антек подошел к ней и затянул плаксивым голосом:— Моя пани!.. Моя золотая пани!..Издавая эти жалобные стоны, он держал руки в дырках, выполняющих роль карманов, и терся плечом о бедро нашей светской дамы.— Чего тебе надо, оборвыш? — добродушно спросила дама. — И говори в левое ухо, потому что на правое я не слышу!Когда она нагнулась, Антек заорал во всю глотку:— Дайте же мне табачку!.. Моя пани, золотом одетая!— А зачем тебе табак?..— А затем, моя пани, что я как посмотрю на «семерку», так у меня начинает щипать в носу, а чихнуть не могу! — крикнул парень и еще развязнее прижался к ее бедру.От такой дерзости пани Вероника вскипела гневом и, взмахнув крючком, воскликнула:— Чтобы тебя переехали! Чтоб тебе сдохнуть, мерзавец!.. Вешалка для шляпы!— Иги-и! — пронзительно взвизгнул сорванец, отступая в сторону и не вынимая рук из карманов.— У тебя от «семерки» в носу щиплет? — негодовала дама. — Да валяйся ты сам в мусорной куче, я бы тебя не подобрала, рвань ты этакая!..— Ишь какая барыня!.. — заметил парень, презрительно сплюнув сквозь зубы.Увидев это, дама крикнула в величайшем гневе:— О, боже милосредный! Да разве есть справедливость на этом свете, если этакий отброс задирает честных людей на улице да еще плюется!.. Погоди, я еще увижу, как тебя в Старом Мясте клеймом припечатают, если только раньше собаки не сожрут…Оскорбленная дама, отругиваясь, направилась к помойке. Антек же, увидев глыбу песчаника, сел на нее и принялся точить нож с выражением такого равнодушия и скуки, какому могли бы позавидовать самые высокородные господа.В этот момент во двор вошел Ясь. Боязливо поглядев вокруг и заметив мусорщицу, он подошел к ней и тихим голосом сказал несколько слов.— А ну-ка, убирайся отсюда!.. — рявкнула все еще взволнованная дама, накинувшись на сироту. — Я тебе такого задам табака, что башка у тебя отлетит прочь, даже «Полицейская газета» не сыщет!..Перепуганный Ясь пустился наутек; видя это, Антек крикнул:— Эй ты… балда!.. Поди сюда!Ясь неуверенным шагом приблизился к уличному мальчишке и остановился на некотором расстоянии.— Чего тебе надо от этой побирушки, которая приходится родней всем мусорным ямам в Варшаве? — спросил его Антек.— Я хотел узнать, нет ли у нее для меня какой-нибудь работы, — поколебавшись, ответил Ясь.— А откуда ты взялся? — допытывался Антек, подозрительно оглядывая довольно приличное платье Яся.— Из города.Ответ, видимо, удовлетворил мальчишку, так как он продолжал допрос:— Зачем тебе работа?— Мне хочется есть.— Фью! Фью! — свистнул шалопай, а потом добавил: — Если бы ты продал свой лапсердак, так нам бы обоим хватило еды на неделю.— Лучше бы работать, — прошептал Ясь.Антек сунул нож в карман и задумался.— Может, ко мне пойдешь на службу? — вдруг сказал Антек, пронзительно глядя на Яся. При этом он задрал голову вверх, так как был ниже Яся.— А что же ты за птица? — спросил удивленный Ясь, улыбнувшись, хотя ему хотелось плакать.Вопрос этот, видимо, задел бродягу; почесав место, где положено быть воротничку, он с достоинством заметил:— А ты знаешь, слюнтяй, что через мои руки прошло уже с десяток таких дураков, как ты? Ты что думаешь?.. Наймись ко мне и получишь еду и такое место для спанья, что в трескучий мороз вспотеешь!— Хм! Попробую… — сказал Ясь после недолгого размышления.— Ну что ж, ударим по рукам! — воскликнул Антек и, изо всей силы хлопнув Яся по ладони, добавил: — Иди за мной и тогда узнаешь, что я за птица!..Они вышли вдвоем и, миновав несколько незастроенных уличек, добрались до землянки, окруженной полуразрушенным забором. Здесь Антек велел Ясю подождать, а сам вошел во двор.Во дворе стояла тележка, высилась изрядная куча песку, а рядом с ней, как солдат на часах, прогуливался коренастый рыжеволосый мужчина в полушубке, с выражением философического спокойствия на лице, впрочем, не отличавшемся одухотворенностью.Антек ступал неслышно, как волк, имея, видимо, основания опасаться этого крепко сложенного мужчины. Не слишком отдалившись от калитки, он остановился и крикнул:— Пан Мартин!.. Бонжюр!..Детина медленно повернулся, внимательно поглядел на мальчишку и, сдвинув шапку с затылка на лоб, ответил:— Проходи стороной!..— А что, не вернул вам Валек мешочки, ворюга этакий? — спросил Антек.— Ты сам вор! Ты ему эти мешки продал за рюмку водки, хотя они были не твои.Ответ этот немного успокоил мальчика, и он осторожно стал выходить на середину двора, говоря:— Врет, как собака!.. Разрази меня матерь божия… Сам у меня мешки вырвал, да еще так в глаз стукнул, что пришлось идти к доктору… Чтоб мне провалиться!По слабости умственного развития пан Мартин не мог решить, верить этой странной истории или нет. Тем временем Антек подошел к куче песка и, ткнув в нее ногой, сказал с воодушевлением:— Будь у меня мешки… Эх! Я бы в один миг продал всю эту кучку.— Дай залог, тогда одолжу мешки.— Угу! Вы, я вижу, тоже шутник, пан Мартин! — говорил Антек, топчась на месте и засовывая руки в рукава. — У меня рубахи нет, а вы залог требуете!— А куда же ты ее девал? — с любопытством спросил Мартин.— Потерял на Краковском Предместье. Не поверите, снимаю я свой балахон — и вдруг эта стерва рубаха сваливается с меня на землю, и будь здоров. Черт бы ее побрал!Пан Мартин, почесав голову, сказал:— Фу!.. И мешки я тебе дал бы, и песок отпустил бы в долг, если бы знал, что ты меня не обворуешь…— А моя честь что — собака? — крикнул обиженный Антек. — Разве не имел я дела с порядочными людьми? О! И еще с какими!— Ну! Ну!.. — проворчал Мартин и пошел в землянку.— И веревку прихватите тоже, потому что я в зубах не потащу ведь…— Так у тебя, болвана, даже веревки нет? — удивлялся Мартин, качая головой.— А откуда ей у меня быть?.. — возразил мошенник. — Ведь в ломбарде еще не было аукциона.Несколько минут спустя пан Мартин, наполнив песком два мешка, подвязал их Антеку на спину, напутствуя его следующими словами:— Только попробуй потерять что-нибудь или покупать у другого кого песок, а не у меня, я тебя так поблагодарю, что зубов не досчитаешься!..— И-и-и-и-и! — взвизгнул Антек на прощание, одновременно давая сигнал Ясю.Когда Ясь подбежал на призыв, Антек перевалил мешки на него, говоря:— Ну как, заметано?.. Сам черт не отнимет у тебя того, что у меня заработаешь!— Что же мне с этим делать? — удивленно спросил Ясь, с беспокойством оглянувшись на свою навьюченную спину.— Как это что?.. Ты будешь носить песок, а я буду кричать и еще… не бойся, я о тебе позабочусь.Вскоре во дворах домов в районе Нового Свята и Иерусалимской Аллеи можно было услышать пронзительный голос Антека:— Хо-пее!.. пе-лого!.. вислянского!И несмелый голос Яся:— Песку белого!..Таковы были плоды воспитания милосердного пана Кароля.
Час спустя после ухода Антека к Мартину во двор вбежал какой-то запыхавшийся, разгоряченный человек и сдавленным от волнения голосом стал его выспрашивать:— А не видели вы, человече, парнишку в черном пальто и в шапке с козырьком?— Не видел! — ответил Мартин, вылупив на него глаза.— Красивый такой мальчик, скажу я вам, тихий… Ой, как у меня дыхание сперло… Ясем его звать…— Да мне такой и не снился! — недружелюбно пробормотал Мартин.— Как это может быть?.. — с мольбой в голосе продолжал незнакомец. — Люди ведь видели его… Он бродил в этом районе… Да разве я знаю, может и в Вислу провалился!— Как это он мог провалиться! Ведь Висла замерзла.— Верно! — согласился незнакомец. — Разрешите мне тут немножко передохнуть. Как же случилось, что вы его не видели?.. Ведь он такой заметный мальчик… Мастер сказал, что он его обокрал, а Ясь у него даже лоскутка не взял бы… Ох, как же я устал!.. Если он сюда придет, вы спросите: ты кто — Ясь? и скажите, что украл Ендрек… а я его по всей Варшаве ищу.«Должно быть, у него в голове не все в порядке!» — подумал Мартин, который сам, впрочем, не отличался выдающимся умом.— Передайте ему это, и бог вам воздаст…С этими словами он вскочил и снова пустился бежать, как пес в поисках пропавшего хозяина. Очутившись на улице, он остановился и еще раз крикнул через забор:— Не забудьте же, что я вам сказал… Его зовут Ясь!..
Под вечер, накричавшись до хрипоты и продав безмерное количество песку, Антек и его служащий Ясь купили бутылку пива, полфунта колбасы, набили карманы булками и, удалившись на безлюдную уличку, приступили к ужину. Справедливость требует признать, что, несмотря на малый рост, Антек взял себе значительно большую долю, предоставив Ясю объедки. На закуску же Антек принялся дурачить сироту:— Слушай, балда! А ведь если Мартин проведает, что мы у других песок брали, так он нам этого не спустит… Но ты не бойся, я тебя в обиду не дам!.. Хо-хо!.. Скажу я тебе — если я только возьмусь за него, он и оглянуться не успеет, как на земле валяться будет. Хо-хо! В драке я огонь, все равно как еврей в танцах, и такая, скажу тебе, у меня сила, что могу одолеть солдата с ружьем и шашкой.— Почему же ты сам песок не таскаешь? — спросил Ясь.— Эх!.. Потому что я только в драке такой. А впрочем, намотай себе на ус, балда, за какую попало работу я браться не люблю. Когда я разносил газеты, мне не раз говорили: «Если бы ты, Антек, не был таким ворюгой, из тебя бы путный человек вышел!» — но я расплевался с газетами!.. Это отнимает время. Ладно, пойдем гулять!И они пошли слоняться по городу. Вдруг Антек остановился перед меняльной конторой и, указывая на горстку золота за окном, сказал:— Ты знаешь, балда, что все это мое?— Ишь ты! — с усмешкой заметил Ясь. — Здоров же ты на выдумки.— А вот и мое, потому что, если захочу, так не дам тебе глядеть.И, сказав это, Антек оттолкнул своего служащего от окна. Ясь вспыхнул и так крепко ухватил своего хозяина за загривок, что тот прямо в клубок свернулся; с трудом высвободившись, он сердито закричал:— Ого!.. Вот ты какой удалец?.. Посмей-ка еще хоть раз, и я сообщу о тебе в участок, сукин сын!Услышав это, Ясь струсил. Он чувствовал, что этот хлипкий парень побил его дипломатией и что рядом с ним и пан Петр, и пан Кароль, и даже мастер Дурский ни черта не стоят…Часов около десяти вечера мальчики вернулись в приречный район. Там они пролезли через дыру в заборе и в нескольких шагах от нее увидели большую опрокинутую бочку из-под сахара.— А что?.. Вот тебе и постель!.. — шепнул Антек, первый влезая в этот своеобразный будуар.— Побойся бога! — дрожащим голосом заметил Ясь. — А если нас тут поймают?— Ну и что же?.. Я ничего не украл, никого не убил, — что мне могут сделать? — возразил Антек.С тяжелым сердцем Ясь полез вслед за ним и утонул в лежалой, полусгнившей соломе, смешанной с множеством инородных тел, в общежитии именуемых мусором.Вскоре усталость взяла верх над отвращением, и Ясь заснул в этой берлоге так же спокойно, как некогда в раскладной кроватке, убаюканный шепотом материнской молитвы.На другой день, еще до рассвета, мальчики вылезли через то самое отверстие в заборе, которое послужило им входом. Проходя пустыми улицами, Ясь твердил молитву и под первой же водокачкой умылся; Антек довольствовался чистотой… души. Потом, так же как вчера, Ясь таскал песок, а предприниматель Антек покупал товар либо брал его в кредит со складов, обходя, однако, землянку плечистого Мартина.— Не хочу ссориться с Мартином, — объяснил Антек.После вечерней закуски, состоявшей из хлеба, копченой грудинки и двух бутылок пятигрошового «шляхетского» пива, бродяжки столкнулись с парнем по имени Валек, который, увидев их, закричал:— Ты!.. Антек!.. Если бы ты знал, как на тебя Мартин злится!.. Говорит, ты вчера выманил у него веревку и мешки, а песок берешь у других и он так тебе морду набьет, что дух из тебя вон.— Чего он лает! — презрительно буркнул Антек, поежившись, словно по нему мурашки пробежали.Потом они слонялись втроем, а когда наступила ночь, Антек, к которому вернулось хорошее настроение, предложил:— Вот что, божьи коровки, пошли-ка в клуб на бал!— Какой бал? — спросил Ясь.— Ой, боже!.. — подхватил Валек. — Ну, и дурень же!.. С виду хрант, а не знает, что сегодня канун Нового года.Когда они остановились у клуба, Антек, прислушиваясь к звукам музыки, глубокомысленно заметил:— Это в нашу честь так танцуют! Если бы не мы, в Варшаве не было бы ни одного бала.Высказавшись, он схватил Валека за плечи и под мелодию кадрили начал откалывать коленца. Возник переполох, ибо мальчики толкнули какую-то старушку, сами едва не попали под лошадь. Получив кулаком от постового и кнутом от извозчика, они отправились вместе с Ясем на обычный ночлег. По дороге Антек упрекнул Валека, что он танцует, как медведь, в результате чего парни вцепились друг другу в волосы. Ясю пришлось их разнимать.Когда они пробрались в свой двор, Антек первый сунул голову в бочку и с возмущением обнаружил там пару грязных сапог. Это привело мальчишку в такое негодование, что, забыв об осторожности, он заорал:— Что за новости такие?.. Вылазь отсюда, негодяй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Вскоре на одной из улиц города милосердный сон, врачеватель страждущих, убаюкал трех бездомных бедняков, прикорнувших на грязных, обледенелых ступеньках. И у Него также нет над головой крыши,У Того, кто собой заполняет бесконечность…
Действие происходит на следующий день в полдень.Близ Вислы, среди лепящихся друг к другу деревянных домов, на большом дворе мы видим две фигуры: некой пани Вероники и некоего Антека.По заверениям пани Вероники, бог создал ее светской дамой, но злой рок низверг с высоты салонов до скромного положения мусорщицы. В соответствии с ее нынешним званием, пятидесятилетняя Вероника таскала на спине мешок из грубой холстины, а рука ее опиралась на деревянную кочергу с изогнутой железкой на конце, представлявшей собой крючок в форме семерки. Добавим к этому высокий рост при сутулой фигуре, лицо, запечатлевшее следы борьбы с превратностями судьбы, несколько прядей седеющих волос, наряд, от разрушительного действия времени превратившийся в лохмотья, и мы получим точный портрет дамы, которая в настоящий момент выкрикивает во дворе звонким сопрано, напоминающим итальянскую оперу:— Костьи!.. костьи покупаю!..Антек, который стоит шагах в пятнадцати от нее, — это молодой человек неопределенных лет — так между шестью и двадцатью. Он является обладателем побывавшего в употреблении военного мундира, которому можно поставить в упрек лишнее количество дыр в местах, свободных от пятен, а также отсутствие пуговиц, воротника и одной полы. Его голову изящно украшает фантастическая гарибальдийская шляпа, левую ногу — башмак, правую — высокий сапог. Кроме того, Антек очень мал ростом, худ, лицо у него желтоватое, волосы редкие, нос как вишня и репутация законченного негодяя. Когда-то он был на добром пути и разносил по домам газеты; однако, с тех пор как он продал несколько экземпляров в свою пользу, выбросив остальные в сточную канаву, литература лишилась в его лице полезного деятеля.Вот уже несколько часов, как любезный Антек скучал: во-первых, у него что-то «свербило внутрях», а во-вторых — недоставало приятного общества. Поскольку рослая мусорщица обладала некоторой притягательностью, Антек подошел к ней и затянул плаксивым голосом:— Моя пани!.. Моя золотая пани!..Издавая эти жалобные стоны, он держал руки в дырках, выполняющих роль карманов, и терся плечом о бедро нашей светской дамы.— Чего тебе надо, оборвыш? — добродушно спросила дама. — И говори в левое ухо, потому что на правое я не слышу!Когда она нагнулась, Антек заорал во всю глотку:— Дайте же мне табачку!.. Моя пани, золотом одетая!— А зачем тебе табак?..— А затем, моя пани, что я как посмотрю на «семерку», так у меня начинает щипать в носу, а чихнуть не могу! — крикнул парень и еще развязнее прижался к ее бедру.От такой дерзости пани Вероника вскипела гневом и, взмахнув крючком, воскликнула:— Чтобы тебя переехали! Чтоб тебе сдохнуть, мерзавец!.. Вешалка для шляпы!— Иги-и! — пронзительно взвизгнул сорванец, отступая в сторону и не вынимая рук из карманов.— У тебя от «семерки» в носу щиплет? — негодовала дама. — Да валяйся ты сам в мусорной куче, я бы тебя не подобрала, рвань ты этакая!..— Ишь какая барыня!.. — заметил парень, презрительно сплюнув сквозь зубы.Увидев это, дама крикнула в величайшем гневе:— О, боже милосредный! Да разве есть справедливость на этом свете, если этакий отброс задирает честных людей на улице да еще плюется!.. Погоди, я еще увижу, как тебя в Старом Мясте клеймом припечатают, если только раньше собаки не сожрут…Оскорбленная дама, отругиваясь, направилась к помойке. Антек же, увидев глыбу песчаника, сел на нее и принялся точить нож с выражением такого равнодушия и скуки, какому могли бы позавидовать самые высокородные господа.В этот момент во двор вошел Ясь. Боязливо поглядев вокруг и заметив мусорщицу, он подошел к ней и тихим голосом сказал несколько слов.— А ну-ка, убирайся отсюда!.. — рявкнула все еще взволнованная дама, накинувшись на сироту. — Я тебе такого задам табака, что башка у тебя отлетит прочь, даже «Полицейская газета» не сыщет!..Перепуганный Ясь пустился наутек; видя это, Антек крикнул:— Эй ты… балда!.. Поди сюда!Ясь неуверенным шагом приблизился к уличному мальчишке и остановился на некотором расстоянии.— Чего тебе надо от этой побирушки, которая приходится родней всем мусорным ямам в Варшаве? — спросил его Антек.— Я хотел узнать, нет ли у нее для меня какой-нибудь работы, — поколебавшись, ответил Ясь.— А откуда ты взялся? — допытывался Антек, подозрительно оглядывая довольно приличное платье Яся.— Из города.Ответ, видимо, удовлетворил мальчишку, так как он продолжал допрос:— Зачем тебе работа?— Мне хочется есть.— Фью! Фью! — свистнул шалопай, а потом добавил: — Если бы ты продал свой лапсердак, так нам бы обоим хватило еды на неделю.— Лучше бы работать, — прошептал Ясь.Антек сунул нож в карман и задумался.— Может, ко мне пойдешь на службу? — вдруг сказал Антек, пронзительно глядя на Яся. При этом он задрал голову вверх, так как был ниже Яся.— А что же ты за птица? — спросил удивленный Ясь, улыбнувшись, хотя ему хотелось плакать.Вопрос этот, видимо, задел бродягу; почесав место, где положено быть воротничку, он с достоинством заметил:— А ты знаешь, слюнтяй, что через мои руки прошло уже с десяток таких дураков, как ты? Ты что думаешь?.. Наймись ко мне и получишь еду и такое место для спанья, что в трескучий мороз вспотеешь!— Хм! Попробую… — сказал Ясь после недолгого размышления.— Ну что ж, ударим по рукам! — воскликнул Антек и, изо всей силы хлопнув Яся по ладони, добавил: — Иди за мной и тогда узнаешь, что я за птица!..Они вышли вдвоем и, миновав несколько незастроенных уличек, добрались до землянки, окруженной полуразрушенным забором. Здесь Антек велел Ясю подождать, а сам вошел во двор.Во дворе стояла тележка, высилась изрядная куча песку, а рядом с ней, как солдат на часах, прогуливался коренастый рыжеволосый мужчина в полушубке, с выражением философического спокойствия на лице, впрочем, не отличавшемся одухотворенностью.Антек ступал неслышно, как волк, имея, видимо, основания опасаться этого крепко сложенного мужчины. Не слишком отдалившись от калитки, он остановился и крикнул:— Пан Мартин!.. Бонжюр!..Детина медленно повернулся, внимательно поглядел на мальчишку и, сдвинув шапку с затылка на лоб, ответил:— Проходи стороной!..— А что, не вернул вам Валек мешочки, ворюга этакий? — спросил Антек.— Ты сам вор! Ты ему эти мешки продал за рюмку водки, хотя они были не твои.Ответ этот немного успокоил мальчика, и он осторожно стал выходить на середину двора, говоря:— Врет, как собака!.. Разрази меня матерь божия… Сам у меня мешки вырвал, да еще так в глаз стукнул, что пришлось идти к доктору… Чтоб мне провалиться!По слабости умственного развития пан Мартин не мог решить, верить этой странной истории или нет. Тем временем Антек подошел к куче песка и, ткнув в нее ногой, сказал с воодушевлением:— Будь у меня мешки… Эх! Я бы в один миг продал всю эту кучку.— Дай залог, тогда одолжу мешки.— Угу! Вы, я вижу, тоже шутник, пан Мартин! — говорил Антек, топчась на месте и засовывая руки в рукава. — У меня рубахи нет, а вы залог требуете!— А куда же ты ее девал? — с любопытством спросил Мартин.— Потерял на Краковском Предместье. Не поверите, снимаю я свой балахон — и вдруг эта стерва рубаха сваливается с меня на землю, и будь здоров. Черт бы ее побрал!Пан Мартин, почесав голову, сказал:— Фу!.. И мешки я тебе дал бы, и песок отпустил бы в долг, если бы знал, что ты меня не обворуешь…— А моя честь что — собака? — крикнул обиженный Антек. — Разве не имел я дела с порядочными людьми? О! И еще с какими!— Ну! Ну!.. — проворчал Мартин и пошел в землянку.— И веревку прихватите тоже, потому что я в зубах не потащу ведь…— Так у тебя, болвана, даже веревки нет? — удивлялся Мартин, качая головой.— А откуда ей у меня быть?.. — возразил мошенник. — Ведь в ломбарде еще не было аукциона.Несколько минут спустя пан Мартин, наполнив песком два мешка, подвязал их Антеку на спину, напутствуя его следующими словами:— Только попробуй потерять что-нибудь или покупать у другого кого песок, а не у меня, я тебя так поблагодарю, что зубов не досчитаешься!..— И-и-и-и-и! — взвизгнул Антек на прощание, одновременно давая сигнал Ясю.Когда Ясь подбежал на призыв, Антек перевалил мешки на него, говоря:— Ну как, заметано?.. Сам черт не отнимет у тебя того, что у меня заработаешь!— Что же мне с этим делать? — удивленно спросил Ясь, с беспокойством оглянувшись на свою навьюченную спину.— Как это что?.. Ты будешь носить песок, а я буду кричать и еще… не бойся, я о тебе позабочусь.Вскоре во дворах домов в районе Нового Свята и Иерусалимской Аллеи можно было услышать пронзительный голос Антека:— Хо-пее!.. пе-лого!.. вислянского!И несмелый голос Яся:— Песку белого!..Таковы были плоды воспитания милосердного пана Кароля.
Час спустя после ухода Антека к Мартину во двор вбежал какой-то запыхавшийся, разгоряченный человек и сдавленным от волнения голосом стал его выспрашивать:— А не видели вы, человече, парнишку в черном пальто и в шапке с козырьком?— Не видел! — ответил Мартин, вылупив на него глаза.— Красивый такой мальчик, скажу я вам, тихий… Ой, как у меня дыхание сперло… Ясем его звать…— Да мне такой и не снился! — недружелюбно пробормотал Мартин.— Как это может быть?.. — с мольбой в голосе продолжал незнакомец. — Люди ведь видели его… Он бродил в этом районе… Да разве я знаю, может и в Вислу провалился!— Как это он мог провалиться! Ведь Висла замерзла.— Верно! — согласился незнакомец. — Разрешите мне тут немножко передохнуть. Как же случилось, что вы его не видели?.. Ведь он такой заметный мальчик… Мастер сказал, что он его обокрал, а Ясь у него даже лоскутка не взял бы… Ох, как же я устал!.. Если он сюда придет, вы спросите: ты кто — Ясь? и скажите, что украл Ендрек… а я его по всей Варшаве ищу.«Должно быть, у него в голове не все в порядке!» — подумал Мартин, который сам, впрочем, не отличался выдающимся умом.— Передайте ему это, и бог вам воздаст…С этими словами он вскочил и снова пустился бежать, как пес в поисках пропавшего хозяина. Очутившись на улице, он остановился и еще раз крикнул через забор:— Не забудьте же, что я вам сказал… Его зовут Ясь!..
Под вечер, накричавшись до хрипоты и продав безмерное количество песку, Антек и его служащий Ясь купили бутылку пива, полфунта колбасы, набили карманы булками и, удалившись на безлюдную уличку, приступили к ужину. Справедливость требует признать, что, несмотря на малый рост, Антек взял себе значительно большую долю, предоставив Ясю объедки. На закуску же Антек принялся дурачить сироту:— Слушай, балда! А ведь если Мартин проведает, что мы у других песок брали, так он нам этого не спустит… Но ты не бойся, я тебя в обиду не дам!.. Хо-хо!.. Скажу я тебе — если я только возьмусь за него, он и оглянуться не успеет, как на земле валяться будет. Хо-хо! В драке я огонь, все равно как еврей в танцах, и такая, скажу тебе, у меня сила, что могу одолеть солдата с ружьем и шашкой.— Почему же ты сам песок не таскаешь? — спросил Ясь.— Эх!.. Потому что я только в драке такой. А впрочем, намотай себе на ус, балда, за какую попало работу я браться не люблю. Когда я разносил газеты, мне не раз говорили: «Если бы ты, Антек, не был таким ворюгой, из тебя бы путный человек вышел!» — но я расплевался с газетами!.. Это отнимает время. Ладно, пойдем гулять!И они пошли слоняться по городу. Вдруг Антек остановился перед меняльной конторой и, указывая на горстку золота за окном, сказал:— Ты знаешь, балда, что все это мое?— Ишь ты! — с усмешкой заметил Ясь. — Здоров же ты на выдумки.— А вот и мое, потому что, если захочу, так не дам тебе глядеть.И, сказав это, Антек оттолкнул своего служащего от окна. Ясь вспыхнул и так крепко ухватил своего хозяина за загривок, что тот прямо в клубок свернулся; с трудом высвободившись, он сердито закричал:— Ого!.. Вот ты какой удалец?.. Посмей-ка еще хоть раз, и я сообщу о тебе в участок, сукин сын!Услышав это, Ясь струсил. Он чувствовал, что этот хлипкий парень побил его дипломатией и что рядом с ним и пан Петр, и пан Кароль, и даже мастер Дурский ни черта не стоят…Часов около десяти вечера мальчики вернулись в приречный район. Там они пролезли через дыру в заборе и в нескольких шагах от нее увидели большую опрокинутую бочку из-под сахара.— А что?.. Вот тебе и постель!.. — шепнул Антек, первый влезая в этот своеобразный будуар.— Побойся бога! — дрожащим голосом заметил Ясь. — А если нас тут поймают?— Ну и что же?.. Я ничего не украл, никого не убил, — что мне могут сделать? — возразил Антек.С тяжелым сердцем Ясь полез вслед за ним и утонул в лежалой, полусгнившей соломе, смешанной с множеством инородных тел, в общежитии именуемых мусором.Вскоре усталость взяла верх над отвращением, и Ясь заснул в этой берлоге так же спокойно, как некогда в раскладной кроватке, убаюканный шепотом материнской молитвы.На другой день, еще до рассвета, мальчики вылезли через то самое отверстие в заборе, которое послужило им входом. Проходя пустыми улицами, Ясь твердил молитву и под первой же водокачкой умылся; Антек довольствовался чистотой… души. Потом, так же как вчера, Ясь таскал песок, а предприниматель Антек покупал товар либо брал его в кредит со складов, обходя, однако, землянку плечистого Мартина.— Не хочу ссориться с Мартином, — объяснил Антек.После вечерней закуски, состоявшей из хлеба, копченой грудинки и двух бутылок пятигрошового «шляхетского» пива, бродяжки столкнулись с парнем по имени Валек, который, увидев их, закричал:— Ты!.. Антек!.. Если бы ты знал, как на тебя Мартин злится!.. Говорит, ты вчера выманил у него веревку и мешки, а песок берешь у других и он так тебе морду набьет, что дух из тебя вон.— Чего он лает! — презрительно буркнул Антек, поежившись, словно по нему мурашки пробежали.Потом они слонялись втроем, а когда наступила ночь, Антек, к которому вернулось хорошее настроение, предложил:— Вот что, божьи коровки, пошли-ка в клуб на бал!— Какой бал? — спросил Ясь.— Ой, боже!.. — подхватил Валек. — Ну, и дурень же!.. С виду хрант, а не знает, что сегодня канун Нового года.Когда они остановились у клуба, Антек, прислушиваясь к звукам музыки, глубокомысленно заметил:— Это в нашу честь так танцуют! Если бы не мы, в Варшаве не было бы ни одного бала.Высказавшись, он схватил Валека за плечи и под мелодию кадрили начал откалывать коленца. Возник переполох, ибо мальчики толкнули какую-то старушку, сами едва не попали под лошадь. Получив кулаком от постового и кнутом от извозчика, они отправились вместе с Ясем на обычный ночлег. По дороге Антек упрекнул Валека, что он танцует, как медведь, в результате чего парни вцепились друг другу в волосы. Ясю пришлось их разнимать.Когда они пробрались в свой двор, Антек первый сунул голову в бочку и с возмущением обнаружил там пару грязных сапог. Это привело мальчишку в такое негодование, что, забыв об осторожности, он заорал:— Что за новости такие?.. Вылазь отсюда, негодяй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11