Например, вместо фразы Жецкого: «Женившись, Стах должен был бы измениться» — у Пруса было: «Женившись, Стах должен был бы порвать с нигилистами» («Курьер цодзенны», 1888, No 13). Там же была фраза: «Мрачевский, живя в Москве, заразился русским нигилизмом и развивает перед Жецким теории анархического социализма».
Замысел «Куклы» относится к концу 1885 года, он связан с работой Пруса над романом «Слава», который остался незаконченным. Главный герой романа «Слава» — молодой юноша Юлиан, стремящийся к великим делам, к славе. Юлиан находит возможность реализовать свои мечты, только уйдя из общества и замкнувшись в лаборатории ученого Гнейста, так как ни близкие, ни общество его не понимают. «Тогда, — писал Прус в 1896 году, — меня сильно занимала фантастическая тема: что было бы на свете, если бы нашли металл легче воздуха… С этой темой объединялась другая: какова жизнь ученого, который работает над великим изысканием, порывает отношения с ближними, подвергается опасности и — сделав открытие, получает за него… славу и… нищету… Называться этот роман должен был „Слава“, действие его должно было происходить в Париже. У нас, как известно, не родятся великие открытия. Я не люблю говорить о своих произведениях, а особенно о планах. Тем не менее, однако, о „Славе“ знали в редакции, ба! даже за стенами редакции. Ибо, с одной стороны, я взял деньги на поездку в Париж, которая мне не удалась, с другой — я просил профессора Милицера, чтобы он позволил мне некоторое время поработать в его лаборатории, что уважаемый профессор мне любезно обещал».
«Вопреки воле автора, — пишет Л.Влодек, — „Курьер варшавски“ обещал начало публикации этого романа в No 385 в 1885 году — на что Прус ответил: „Славы“ я публиковать не мог, так как сначала я должен был бы познакомиться с Парижем и его общественными отношениями, поработать в лаборатории. На то и на другое я не имею средств и вообще не могу писать вещи, требующие денежных затрат, ибо это потом не окупается. По этой причине „Слава“ до сих пор не написана, хотя я был так к ней привязан, что твердо обещал ее в „Кукле“. Мне казалось, что первый роман, какой я напишу после „Куклы“, будет „Слава“. Эти слова Пруса объясняют и фразу из „Куклы“: „Тогда он (Вокульский. — Е.Ц.) понял, что это чистая и нетленная красота есть Слава и что на вершинах ее нет иной услады, кроме трудов и опасностей“.
Людвик Влодек предполагал, что героем «Славы» должен был стать Вокульский. Вот что он пишет об этом: «Не подлежит сомнению, что, вопреки общему мнению, Вокульский не погиб в развалинах Заславского замка. Взрыв нужно соотнести с тем местом в „Кукле“, где говорится об ученике, который, сдав экзамены, так возненавидел учебники древних языков, что должен был их сжечь, чтобы почуствовать себя возрожденным и способным к новой жизни. Вокульский делает то же самое, взрывая камень, на котором было вырезано четверостишие Мицкевича, свидетельствующее о его прежнем безграничном преклонении перед панной Изабеллой; когда же обстоятельства заставили его презирать панну Изабеллу, то всякий след страшного призрака воспоминаний Вокульский захотел стереть с лица земли. Самоубийство не соответствовало и его натуре, всегда активной и рвущейся к деятельности на самых разных поприщах. Он мог инсценировать его, чтобы замести следы своего существования, однако же большей частью своего богатства он не распорядился, а завещания, касающиеся меньшей части, в форме предусмотренных и продуманных нотариальных актов, совершенно исключают предположение о самоубийстве под влиянием минутного аффекта; с другой стороны — весь план видимого исчезновения, нужный для того, чтобы иметь совершенно свободную дорогу к работе у Гейста, был составлен заранее. Наконец, несмотря на то, что замысел „Славы“ родился у автора раньше, чем замысел „Куклы“, их органически связывают „металл легче воздуха“, „управление баллонами“ и, наконец, образ самого Гейста. Можно, следовательно, предположить, что писатель изменил свои планы, в результате чего появилась „Кукла“, как вступление к „Славе“. Кто же другой мог быть героем „Славы“, если не возрожденный Вокульский?»
Публикация «Куклы» в газете «Курьер цодзенны» вызвала целую полемику между этой газетой и «Курьером варшавским». «Курьер варшавски» обвинил Пруса в том, что он «продал» другой газете роман, обещанный ему. Писатель должен был объяснять, что «Курьеру варшавскому» была «обещана» «Слава», а не «Кукла».
Возмущенная этими нападками известная польская писательница, современница Пруса, Элиза Ожешко писала в одном из своих писем: «Как жаль Пруса! Расточительство по отношению к таким талантам, как Прус, — это кровная потеря для народа… После смерти Прус, наверное, возвысится, а при жизни любой журналистишка его топчет…»
Роман «Кукла», его замечательный реализм и психологическая глубина не были оценены по достоинству современной Прусу критикой. В частности, некоторые критики упрекали Пруса за то, что образ Вокульского недостаточно героичен.
Интерес к творчеству писателя возрастает в 20-30-е годы XX века, когда появляется монография Зыгмунта Швейковского, посвященная роману «Кукла» (1927), и устанавливаются в 1937 году в Варшаве памятные таблицы в честь героев романа. Но подлинное признание писатель получил в Народной Польше. По свидетельству Генрика Марковича, «в послевоенный период „Кукла“ стала не только самым известным, но и самым любимым польским романом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Замысел «Куклы» относится к концу 1885 года, он связан с работой Пруса над романом «Слава», который остался незаконченным. Главный герой романа «Слава» — молодой юноша Юлиан, стремящийся к великим делам, к славе. Юлиан находит возможность реализовать свои мечты, только уйдя из общества и замкнувшись в лаборатории ученого Гнейста, так как ни близкие, ни общество его не понимают. «Тогда, — писал Прус в 1896 году, — меня сильно занимала фантастическая тема: что было бы на свете, если бы нашли металл легче воздуха… С этой темой объединялась другая: какова жизнь ученого, который работает над великим изысканием, порывает отношения с ближними, подвергается опасности и — сделав открытие, получает за него… славу и… нищету… Называться этот роман должен был „Слава“, действие его должно было происходить в Париже. У нас, как известно, не родятся великие открытия. Я не люблю говорить о своих произведениях, а особенно о планах. Тем не менее, однако, о „Славе“ знали в редакции, ба! даже за стенами редакции. Ибо, с одной стороны, я взял деньги на поездку в Париж, которая мне не удалась, с другой — я просил профессора Милицера, чтобы он позволил мне некоторое время поработать в его лаборатории, что уважаемый профессор мне любезно обещал».
«Вопреки воле автора, — пишет Л.Влодек, — „Курьер варшавски“ обещал начало публикации этого романа в No 385 в 1885 году — на что Прус ответил: „Славы“ я публиковать не мог, так как сначала я должен был бы познакомиться с Парижем и его общественными отношениями, поработать в лаборатории. На то и на другое я не имею средств и вообще не могу писать вещи, требующие денежных затрат, ибо это потом не окупается. По этой причине „Слава“ до сих пор не написана, хотя я был так к ней привязан, что твердо обещал ее в „Кукле“. Мне казалось, что первый роман, какой я напишу после „Куклы“, будет „Слава“. Эти слова Пруса объясняют и фразу из „Куклы“: „Тогда он (Вокульский. — Е.Ц.) понял, что это чистая и нетленная красота есть Слава и что на вершинах ее нет иной услады, кроме трудов и опасностей“.
Людвик Влодек предполагал, что героем «Славы» должен был стать Вокульский. Вот что он пишет об этом: «Не подлежит сомнению, что, вопреки общему мнению, Вокульский не погиб в развалинах Заславского замка. Взрыв нужно соотнести с тем местом в „Кукле“, где говорится об ученике, который, сдав экзамены, так возненавидел учебники древних языков, что должен был их сжечь, чтобы почуствовать себя возрожденным и способным к новой жизни. Вокульский делает то же самое, взрывая камень, на котором было вырезано четверостишие Мицкевича, свидетельствующее о его прежнем безграничном преклонении перед панной Изабеллой; когда же обстоятельства заставили его презирать панну Изабеллу, то всякий след страшного призрака воспоминаний Вокульский захотел стереть с лица земли. Самоубийство не соответствовало и его натуре, всегда активной и рвущейся к деятельности на самых разных поприщах. Он мог инсценировать его, чтобы замести следы своего существования, однако же большей частью своего богатства он не распорядился, а завещания, касающиеся меньшей части, в форме предусмотренных и продуманных нотариальных актов, совершенно исключают предположение о самоубийстве под влиянием минутного аффекта; с другой стороны — весь план видимого исчезновения, нужный для того, чтобы иметь совершенно свободную дорогу к работе у Гейста, был составлен заранее. Наконец, несмотря на то, что замысел „Славы“ родился у автора раньше, чем замысел „Куклы“, их органически связывают „металл легче воздуха“, „управление баллонами“ и, наконец, образ самого Гейста. Можно, следовательно, предположить, что писатель изменил свои планы, в результате чего появилась „Кукла“, как вступление к „Славе“. Кто же другой мог быть героем „Славы“, если не возрожденный Вокульский?»
Публикация «Куклы» в газете «Курьер цодзенны» вызвала целую полемику между этой газетой и «Курьером варшавским». «Курьер варшавски» обвинил Пруса в том, что он «продал» другой газете роман, обещанный ему. Писатель должен был объяснять, что «Курьеру варшавскому» была «обещана» «Слава», а не «Кукла».
Возмущенная этими нападками известная польская писательница, современница Пруса, Элиза Ожешко писала в одном из своих писем: «Как жаль Пруса! Расточительство по отношению к таким талантам, как Прус, — это кровная потеря для народа… После смерти Прус, наверное, возвысится, а при жизни любой журналистишка его топчет…»
Роман «Кукла», его замечательный реализм и психологическая глубина не были оценены по достоинству современной Прусу критикой. В частности, некоторые критики упрекали Пруса за то, что образ Вокульского недостаточно героичен.
Интерес к творчеству писателя возрастает в 20-30-е годы XX века, когда появляется монография Зыгмунта Швейковского, посвященная роману «Кукла» (1927), и устанавливаются в 1937 году в Варшаве памятные таблицы в честь героев романа. Но подлинное признание писатель получил в Народной Польше. По свидетельству Генрика Марковича, «в послевоенный период „Кукла“ стала не только самым известным, но и самым любимым польским романом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101