Он вошел в здание штаба, поднялся по ступеням, миновал трех остолбеневших селян, которых изгнали в приемную, и вошел в логово коменданта.
– Доброе утро, полковник, – осторожно сказал он по-английски.
– Доброе утро, капитан Старк. – Пешади перешел на фарси. – Позвольте познакомить вас с муллой Хусейном Ковисси.
– Мир вам, – сказал Старк на фарси, очень отчетливо воспринимая брызги крови молодого солдата, все еще пятнавшие белую чалму и черный халат иранца.
– Мир вам.
Старк протянул руку для рукопожатия, как предписывал обычай. Лишь в самый последний момент он увидел запекшиеся рваные раны на ладони муллы, оставленные там колючей проволокой. Старк сделал свое пожатие очень легким. Но и в этом случае он увидел, как по лицу муллы промелькнула боль.
– Извините, – сказал он по-английски.
Мулла просто в упор посмотрел на него, и Старк остро почувствовал его ненависть.
– Вы вызывали меня, полковник?
– Да. Прошу, садитесь. – Пешади указал на пустой стул напротив его стола.
Обстановка в кабинете была спартанской, чистота – безукоризненной. Единственным украшением служила фотография шаха и его жены Фарах в парадном облачении. Мулла сидел спиной к портрету. Старк опустился на стул лицом к нему и коменданту.
Пешади закурил и увидел, как неодобрительный взгляд Хусейна упал на сигарету, потом гневно уставился ему в лицо. Он так же прямо смотрел в лицо мулле. Коран запрещал курение – по некоторым его толкованиям. Они спорили с муллой на этот счет больше часа. Потом он сказал непререкаемым тоном:
– Курение в Иране не запрещено, пока что. Я солдат. Я дал клятву выполнять приказы. Ира…
– Даже незаконные приказы.
– Повторяю: приказы его императорского величества шахиншаха Мохаммеда Пехлеви или его представителя, премьер-министра Бахтияра, все еще являются законными по законам Ирана. Иран еще не является исламским государством. Пока еще нет. Когда он таким станет, я буду исполнять приказы любого, кто станет во главе исламского государства.
– Вы подчинитесь имаму Хомейни?
– Если аятолла Хомейни станет нашим законным правителем, то конечно. – Полковник благодушно кивал, но про себя думал: прежде чем этот день настанет, много, много будет пролито крови. – А мне, если меня изберут законным главой этого возможного исламского государства, мне вы будете подчиняться?
Хусейн не улыбнулся.
– Главой исламского государства будет имам, вихрь Аллаха, а после него другой аятолла, потом следующий.
Каменный, бескомпромиссный взгляд муллы по-прежнему обжигал его, и Пешади хотелось вбить муллу в землю по самую макушку, взять свои танки и раздавить всех, кто откажется подчиняться приказам шахиншаха, их Богом данного властелина. Да, подумал он, нашего богоданного правителя, который, как и его отец, поднялся против вас, мулл, и ваших тянущихся к власти рук, который обуздал ваш устаревший догматизм и привел Иран из глухого Средневековья к положенному ему по праву величию, который в одиночку, как бульдозер, сплотил ОПЕК, чтобы противостоять огромной власти иностранных нефтяных компаний, который вышвырнул русских из Азербайджана после Второй мировой войны и даже держал их на сворке, пока они лизали ему руки, как прирученные псы.
Клянусь Богом и Пророком, в ярости говорил он себе, глядя на Хусейна теми же немигающими глазами, что и тот на него, я не могу понять, почему эти блудливые муллы до сих пор не признают правды об этом выжившем из ума старике Хомейни, который лживо вопит со своего смертного одра, не поймут, что это Советы оплачивают его, кормят его, защищают его, чтобы он подталкивал их раздувать недовольство в крестьянах с целью развалить Иран и сделать его советским протекторатом.
Нам нужен лишь один-единственный приказ: немедленно покончить с мятежом!
Получив такой приказ, клянусь Богом, в три дня я верну в Ковисс и все земли на сто миль в округе покой, мир и процветание; муллы с радостью вернутся в мечети, где им и место, правоверные будут молиться пять раз в день – через месяц вооруженные силы сделают Иран таким, каким он был в прошлом году, и проблема Хомейни будет решена раз и навсегда. В течение минуты после получения такого приказа я бы арестовал его, публично обрил бы ему половину головы, раздел донага и прокатил по улицам в телеге с навозом. Я бы показал его народу таким, каков он есть: сломленным, разбитым стариком. Представь его неудачником, и все люди отвернутся от него и перестанут его слушать. Потом пришли бы обвинители от аятолл, которые обожают жизнь, любовь, власть, землю, разговоры, пришли бы обвинители от мулл и от народа и вместе они бы его прикончили.
Так просто разобраться с Хомейни или с любым муллой – клянусь Аллахом, моя бы воля, я бы еще месяцы назад приволок его сюда из Франции. Он попыхивал сигаретой и очень тщательно следил за тем, чтобы его мысли не проявились на его лице или в его глазах.
– Что ж, мулла. Капитан Старк здесь. – Потом он добавил, словно это не имело большого значения: – Вы можете говорить с ним на фарси или на английском, как пожелаете. Он говорит на фарси так же, как вы на английском. Бегло.
Мулла повернулся к Старку.
– Стало быть, – произнес он по-английски с американским акцентом, – вы из ЦРУ?
– Нет, – ответил Старк, тут же насторожившись. – Вы учились в Штатах?
– Я был там студентом, да, – кивнул Хусейн. Потом из-за боли и усталости его нервы не выдержали. Он перешел на фарси, и его голос посуровел: – Зачем вам было учить фарси, если вы не шпионите за нами для ЦРУ? Или ваших нефтяных компаний, а?
– Ради собственного интереса, просто из интереса, – вежливо ответил Старк на фарси; он говорил правильно и почти без акцента. – Я гость в вашей стране, меня пригласило сюда ваше правительство, чтобы работать на ваше правительство в партнерстве с иранцами. Это признак вежливости, когда гости знакомятся с запретами и обычаями тех, кто их пригласил, учат их язык, особенно если страна им нравится, и они надеются пробыть здесь гостями много лет. – Его голос стал резче. – И это не мои компании.
– Они американские. Вы американец. ЦРУ американское. Все наши проблемы пришли из Америки. Алчность шаха американская. Все наши проблемы пришли из Америки. Годы и годы американцы плевали на Иран.
– Чушь собачья, – отрезал Старк по-английски, разозлившись не меньше иранца и понимая, что единственный способ справиться с громилой – это самому начать размахивать кулаками. Немедленно. Он увидел, как иранец вспыхнул. Старк без страха посмотрел на него в ответ, давая паузе затянуться. Секунды шли. Он смотрел прямо в глаза мулле. Но не смог подчинить его своей воле. Стараясь выглядеть спокойным, несмотря на охватившую его тревогу, Старк перевел взгляд на Пешади, который ждал и смотрел на них, молча покуривая сигарету. – Что все это значит, полковник?
– Мулла попросил один из ваших вертолетов, чтобы посетить все нефтяные вышки в округе. Как вам известно, мы не планируем маршруты ваших полетов и не участвуем в вашей деятельности. Вы выделите для этого одного из ваших лучших пилотов. Сегодня, начиная с полудня.
– Почему не взять один из ваших вертолетов? Возможно, я смог бы предоставить навига…
– Нет. Один из ваших вертолетов с вашими людьми. В полдень.
Старк повернулся к мулле.
– Извините, но я получаю приказы только от «Иран Ойл», через нашего директора базы и их местного представителя Эсвандиари. Мы работаем по контракту с ними, и они являются нашим эксклю…
– Вертолеты, на которых вы летаете, они иранские, – грубо оборвал его мулла, усталость и боль снова накатывали на него, он хотел закончить этот разговор. – Вы выделите один, как требуется.
– Они зарегистрированы как иранские, но являются собственностью компании «S-G Хеликоптерз» из Абердина.
– Зарегистрированы в Иране, летают в иранском небе, заправляются иранским горючим, получают разрешения на полеты от иранцев, обслуживают иранские вышки, качающие иранскую нефть, клянусь Богом. Они иранские! – Тонкие губы Хусейна искривились. – Эсвандиари выдаст необходимые предписания на проведение полетов к полудню. Сколько времени уйдет на то, чтобы облететь все ваши объекты?
После паузы Старк сказал:
– Время в воздухе, может быть, часов шесть. Сколько времени вы планируете проводить при каждой посадке?
Мулла взглянул на него.
– После этого я хочу пролететь вдоль трубопровода до Абадана и приземляться там, где я укажу.
У Старка расширились глаза. Он кинул взгляд на полковника, но увидел, что тот по-прежнему с подчеркнутой сосредоточенностью разглядывает завитки дыма, поднимавшегося от его сигареты.
– С этим будет труднее, мулла. Нам необходимы разрешения. РЛС не работает, большая часть этого воздушного пространства контролируется авиадиспетчерской службой Киша, а она… э-э… подчинена военно-воздушным силам.
– Какие разрешения понадобятся, вы получите, – сказал Хусейн, заканчивая разговор, и обратил свой немигающий взгляд на Пешади. – Во имя Аллаха, я вернусь в полдень, если вы встанете на моем пути, заговорят ружья.
Старк чувствовал, как колотится его сердце, и мулла чувствовал, как колотится его сердце, то же самое чувствовал и Пешади. Только мулла был спокоен – ему не из-за чего было тревожиться, он был в руках Господа, вершил Божий труд, подчинялся приказам: «Давите на врага всеми способами. Будьте как вода, текущая с горы к дамбе. Напирайте на дамбу узурпатора шаха, его лакеев, его солдат. Мы должны склонить их на свою сторону, склонить мужеством и кровью. Давите на них всеми возможными способами, вы вершите Божий труд…»
Ветер загремел оконной рамой, и, невольно, все трое бросили взгляд на окно и на ночь за окном. Ночь была все еще темной, звезды сверкали, но на востоке уже забрезжил рассвет, солнечный диск подкрался снизу к самому краю неба.
– Я вернусь в полдень, полковник Пешади, один или со многими. Вам решать. – Хусейн говорил тихо, но Старк ощутил скрытую в словах угрозу – или обещание – всем своим существом. – Но сейчас, сейчас настало время молитвы. – Хусейн заставил себя подняться на ноги, ладони горели от ран, боль в спине, голове и ушах по-прежнему была чудовищной. На миг ему показалось, что он потеряет сознание, но он поборол головокружение и боль и твердым шагом вышел из кабинета.
Пешади встал из-за стола.
– Вы сделаете, как он просит. Пожалуйста, – добавил он в виде великой уступки. – Это временное перемирие и временный компромисс, пока мы не получим заключительные распоряжения от законного правительства его императорского величества, когда мы положим конец все этой ерунде. – Дрожащими руками он прикурил новую сигарету от окурка последней. – У вас проблем не возникнет. Он раздобудет все нужные разрешения, так что это будет обычный ВИП-полет. Самый обычный. Вы обязательно должны согласиться, потому что я, конечно же, не могу позволить, чтобы один из моих военных вертолетов обслуживал муллу, особенно Хусейна, который широко известен как подстрекатель и мятежник! Конечно же, не могу! Это был гениально тонкий ход с моей стороны, и вы не посмеете его разрушить. – Он злобно затушил сигарету, ткнув ею в переполненную пепельницу – воздух в кабинете был тяжелым от никотина, – и почти прокричал: – Вы слышали, что он сказал. В полдень! Один или со многими. Вы хотите, чтобы снова пролилась кровь? А?
– Разумеется, нет.
– Хорошо. Тогда делайте, что вам говорят! – Пешади, грохоча сапогами, вышел.
Нахмурившись, Старк подошел к окну. Мулла занял свое место рядом с воротами, воздел руки и, как каждый муэдзин с каждого минарета с каждым рассветом в исламе, призвал правоверных на первую молитву дня на освященном веками арабском языке:
– Спешите на молитву! Спешите к спасению! Молитва лучше сна! Нет Бога, кроме Аллаха…
Старк видел, как Пешади благочестиво занял свое место во главе всего личного состава базы, людей всех званий, которые послушно и с очевидной радостью вышли из казарм. Солдаты клали оружие на землю рядом с собой, крестьяне за воротами вели себя столь же благочестиво. Затем, следуя примеру муллы, они все повернулись в сторону Мекки и начали обязательные движения, поклоны, чтение шахады:
«Нет (никакого) божества, кроме Бога, Мухаммад – посланник Бога…»
Когда молитва завершилась, наступила глубокая тишина. Все ждали. Потом мулла громко крикнул:
– Бог, Коран и Хомейни! – Он прошел через ворота и направился в сторону Ковисса. Толпа послушно последовала за ним.
Старк против воли поежился. Этот мулла так переполнен ненавистью, что она сочится через поры его кожи. И такая масса ненависти обязательно должна взорваться и похоронить под собой что-нибудь или кого-нибудь. Если я полечу с ним, это, возможно, сделает его ненависть еще сильнее. Если я назначу кого-нибудь или вызову добровольца, это будет нечестно, потому что это моя обязанность.
– Я должен лететь с ним, – пробормотал он. – Должен.
ГЛАВА 5
Недалеко от Ленге. 06.42. 212-й с двумя пилотами и полным комплектом из тринадцати пассажиров выполнял обычный рейс, направляясь в Ормузский пролив со своей базы S-G в Ленге. Он летел над спокойными водами залива в сторону разрабатываемого французами нефтяного месторождения Сирри. Солнце только что встало над горизонтом, обещая еще один ясный, безоблачный день, хотя легкий туман, обычное в заливе явление, снижал видимость до нескольких миль.
– Борт EP-HST, говорит центр радиолокационного контроля Киша, поверните на двести шестьдесят градусов.
Вертолет послушно поменял направление.
– Двести шестьдесят, высота тысяча, – ответил Эд Восси.
– Держитесь на тысяче. Доложите, когда будете над Сирри.
В отличие от большей части территории Ирана, радиолокационный контроль здесь работал исправно, станции располагались на островах Киш и Лаван и были укомплектованы отличными операторами из иранских ВВС, которые прошли подготовку в ВВС США, – оба конца Персидского залива имели одинаковое стратегическое значение и одинаково хорошо обслуживались.
– HST, – Эд Восси был американцем: тридцать два года, бывший военный летчик, здоровый и рослый, как полузащитник в американском футболе. – Радарщики сегодня что-то дерганые, а, Скрэг? – сказал он другому пилоту.
– Дерганые и есть. Наверное, геморрой замучил.
Впереди показался небольшой остров Сирри. Он был пустынным, голым, низменным, с короткой фунтовой взлетно-посадочной полосой, несколькими бараками для рабочих и скоплением огромных резервуаров для нефти, которая поступала сюда по трубам, проложенным по морскому дну от нефтяных платформ, разбросанных в заливе к западу от острова. Остров лежал примерно в шестидесяти милях от иранского побережья, у самой международной границы, которая проходила по Ормузскому проливу и отделяла иранские воды от вод Омана и Объединенных Арабских Эмиратов.
Прямо над резервуарами вертолет плавно завис, глядя носом на запад; их первая остановка была в нескольких милях отсюда на нефтяной платформе, которая называлась «Сирри-3». В настоящий момент на месторождении работали шесть платформ, оператором на всех шести был французский полугосударственный консорциум EPF, который разрабатывал это месторождение для «Иран Ойл» под договоренность о будущих поставках нефти.
– Центр радиолокационного контроля Киш, HST над Сирри на высоте тысяча футов, – сказал Восси в подвесной микрофон.
– Понял вас, HST. Держитесь на тысяче, – тут же прозвучало в ответ. – Доложите перед посадкой. Впереди на десять часов воздушное движение на взлете, набирают высоту.
– Видим их. – Оба пилота проводили взглядом четыре истребителя, тесной группой забиравшихся в высокое небо и направлявшихся мимо них в сторону устья пролива.
– Торопятся, – произнес пилот постарше и шевельнулся на своем сиденье.
– И не говори. Стой! Черт, да ведь это F15-е, ВВС США! – Восси был поражен. – Черт, я и не знал, что они бывают в этих краях. Ты видел их раньше, Скрэг?
– Нет, приятель, – ответил Скрэг Скраггер, встревоженный не меньше напарника.
Он слегка подрегулировал громкость своих наушников. В свои шестьдесят три, Скраггер был старейшим пилотом в компании S-G, старшим пилотом базы в Ленге, с сухим морщинистым лицом, очень худой, очень крепкий, с седеющими волосами и глубоко посаженными светло-голубыми австралийскими глазами, которые, казалось, постоянно высматривают что-то на горизонте. У него был интересный акцент.
– Хотел бы я знать, чего тут затевается. Радарщики чего-то нервничают, словно кенгуру с колючкой под хвостом, и это уже третья группа самолетов, которую мы встретили с тех пор, как поднялись в воздух, хотя и первая американская.
– Должно быть, какая-нибудь тактическая группа, Скрэг. Или, может, это истребители сопровождения, которые США послали в Саудовскую Аравию вместе с АВАКСами.
Скраггер сидел слева, выполняя функции капитана-инструктора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16