— О дорогая мать!.. Пытаясь быть верным данной тебе клятве, я потерял своего отца… Моего брата Махмуда та же рука сделала калекой… А теперь я убил своего лучшего друга на всем белом свете… Что же делать, мама?Ветер шелестел сухой травой, где-то в белесом туркестанском небе заливался невидимый жаворонок. Никто не отвечал султану на его вопрос, и горестное недоумение было в его глазах.— Я беру обратно свою клятву тебе, мама… Я отомщу им за смерть отца и друга… За твою смерть, потому что они оба были там, откуда прилетел к тебе кинжал!.. Нельзя больше жертвовать живыми ради клятвы мертвым!..Да, султан Касым твердо обещал пленному Султан-Махмуду, что отпустит его домой живым и здоровым. Он просил его не отчаиваться и ничего не предпринимать. Тот обещал… К такому человеку не может быть пощады!.. * * * Уже у самых ворот Созака догнал султан Касым свое войско. Позади ехал его брат Жадик.— Я забыл сообщить тебе, что в Созаке гостит сейчас Темир-бий из Едиля, — сказал ему Жадик.— Говорили ведь, что он тяжело болен… — глухо откликнулся султан Касым.— Да болен… Говорят, что это от огорчения… Но на коня он садится сам и сам же соскакивает с коня!— Значит, будет еще жить…— А еще я не сказал, что Бурундук, наш повелитель-хан, считает Саян-батыра виновником бегства Султан-Махмуда…— Так его же убили!— Все равно… И в отместку покойному отдает бывшую жену его Гульбахрам Темир-бию, отрывает ее от детей. Вспомнил, что она дочь Абулхаира!— Эй, послушай… Ведь Темир-бий болен, да и возраст у него уже близок к возрасту пророка. Что он будет делать с Гульбахрам?— Да, он совсем дряхлым стариком был, когда приехал к нам, — принялся рассказывать Жадик. — С коня и то едва сполз. Но, когда сказали ему о Гульбахрам, он сразу приободрился и ходит вразвалочку, как молодой гусь. Люди говорят, что раньше времени он постарел оттого, что не смог сделаться полновластным хозяином земли Едиля и Жаика… А он, когда услышал о смерти Саян-батыра, сначала опечалился, а потом стал говорить, что вдова принадлежит только ему. И едва хан вернулся из Отрара, Темир-бий заявил свои претензии. Дяде это тоже понравилось. Ну а когда первенец батыра Саяна — пятнадцатилетний Аян услышал про это, бросился на старика Темир-бия с кинжалом. Сейчас Аян-джигит в зиндане, для него готовят виселицу. Вот я и поскакал вам навстречу, чтобы поторопить!Жадик заглянул в лицо брату, но оно было непроницаемо. Только чуть-чуть тронул султан Касым своего коня, и тот поскакал вперед, обгоняя войско.Весть о происходящем в Созаке уже распространилась среди батыров, и они один за другим молча присоединились к Касыму. Хрустела сухая трава под копытами, пыль тяжело оседала на землю…Не доезжая ставки, Касым отобрал из скакавших за ним людей нескольких батыров из разных родов, с ними и с двумя джигитами личной охраны, которыми прежде командовал Саян-батыр, он приблизился к ставке Бурундука.Толпа стояла на площади. От людей негде было яблоку упасть.— С дороги… С дороги!..Это закричали люди, расступаясь перед султаном Касымом. Не слезая с коня, остановился он у порога ханского дворца. Только теперь огляделся и увидел вдруг перед собой Бурундука. Огромной квадратной глыбой высился он на пороге, а в стороне стоял готовый к выступлению отряд. Впереди него в плетеной кольчуге и чешуйчатом железной башлыке на плечах сидел на огромном старом коне Темир-бий. Он ссутулился от старости и казался нелепым в своем боевом облачении.А в самом конце отряда лицом к хвосту в знак позора была посажена на коня маленькая Гульбахрам, вдова Саян-батыра. В рабыни была отдана Темир-бию дочь грозного Абулхаира…Руки ее были туго связаны спереди, а чтобы не слышались рыдания, рот ее заткнули кляпом и перевязали сверху шелковым платком. Иссиня-черные длинные косы ее были пропущены промеж ног сидящего впереди нее рябого джигита и накрепко привязаны к нагрудному ремню коня. Так делали обычно джунгары, угоняя в плен казахских девушек…В другую сторону посмотрел султан Касым и невольно вздрогнул. Под белой струганной виселицей стоял с тонкой волосяной петлей на шее джигит Аян, как две капли воды похожий на своего отца Саян-батыра. Конец перекинутого через перекладину аркана держал в своих руках ханский палач — здоровенный, чем-то похожий на самого Бурундука детина. Аяна бы уже повесили, но Бурундук во что бы то ни стало хотел, чтобы это произошло на глазах его матери, а Гульбахрам долго сопротивлялась и не давала себя связать.Даже Темир-бий просил хана Бурундука не казнить джигита Аяна, но Бурундук был неумолим. * * * Не так уж глуп был Бурундук, понимавший, что джигит Аян вырастет и будет мстить за мать. А старевший Темир-бий, проживший свой век среди тысяч смертей и жестоких несправедливостей, не стал настаивать на своей просьбе. Он лишь склонился перед Бурундуком и поблагодарил его за Гульбахрам, которой добивался столько лет.Как будто ожидавший лишь взгляда султана Касыма, палач подтянул к себе аркан.— Отпустить!..Тихо, но грозно сказал это султан Касым, и палач растерялся. Он ослабил, но не бросил аркан, с испугом глядя на военачальника, чье имя уже передавали из уст в уста в степи Дешт-и-Кипчак и всех сопредельных странах. Но потом палач обернулся в сторону Бурундука и закричал тонким голосом:— По велению нашего хана!..— Отпустить!.. — еще тише приказал султан Касым, и палач, словно змею, отбросил от себя конец аркана.Такая тишина стояла на площади, что слышно было, как жужжит вокруг головы джигита Аяна прилетевший из степи большой полосатый шмель. Медленно наливался кровью хан Бурундук, вытаскивая из ножен тяжелую саблю. Шагнул к своему коню, которого держали под уздцы два нукера. Но второго шага не сделал: стена батыров стояла за спиной султана Касыма, и крайний из них чуть заметно качнул окованной железной дубиной. Бурундук понял, что сделай он следующий шаг — и эта дубина вобьет ему голову в желудок. Он обвел взглядом строй. Мрачный огонь горел в глазах батыров.— Снимите с коня женщину и приведите ко мне! — приказал Касым.Самый младший из батыров — Онай соскочил с коня, подбежал к Гульбахрам и отвязал ее косы. Потом он сорвал платок с ее рта, вытащил кляп. Истошный вопль прокатился по площади.Кто-то перерубил веревку, которой были связаны за спиной руки джигита Аяна. Освободившись от волосяной петли, он подбежал к матери.— Сохранение их жизни поручаю тебе, Онай-батыр! — сказал сылтан Касым.— Слушаюсь, мой султан!Люди выполняли распоряжения султана Касыма, даже не глядя в сторону Бурундука. Вдруг Темир-бий, яростно колотя пятками своего пегого коня, подъехал к султану.— О, оперившийся кобчик уже щиплет перья старому орлу! — закричал он старчески надтреснутым голосом. — Вернули бы мне лет двадцать пять, и я бы живо поволок тебя на хвосте своего коня, султан!— Не роняйте своей чести, Темир-бий! — вполголоса сказал султан Касым. * * * Но Темир-бий не унимался:— Твой отец Джаныбек не смог отомстить мне за то, что я не дал объединить под его властью казахские роды Едиля и Жаика, но теперь это сделал ты, закопав меня заживо! — кричал он, обращаясь к толпе за сочувствием, и вдруг круто повернул коня. — Прощай, хан Бурундук… Остерегайся не Мухаммеда-Шейбани, а Касыма-султана… Помни всегда мои слова!..Он поскакал прочь со своим отрядом.— Живи многие годы, батыр Касым!..Словно из единой груди вырвался у толпы этот крик, и Бурундук повесил голову…Ни Бурундук, ни Касым не сомкнули глаз в эту ночь.Все достоинства Бурундука состояли лишь в бесстрашии и воинской доблести. Умом хан Бурундук не был богат, но даже он догадался, в чем смысл происшедшего. В лице своих батыров казахские роды станут теперь в ущерб ему поддерживать Касыма. Но он не стал думать о том, как возвратить к себе уважение людей. Одну только злобу питал он по отношению к отвернувшимся от него батырам и все объяснял происками Касыма… «Остерегайся не Мухаммеда-Шейбани, а Касыма-султана!..» Бурундук вновь и вновь слышал эти слова, сказанные Темир-бием, и скрежетал зубами от ярости.«Если хочешь осилить нового врага, подружись со старым». Как факел в ночи, вспыхнули эти слова в сознании Бурундука, и он начал перебирать в памяти всех врагов Белой Орды. Первыми среди них были оба Абулхаировых «барса»…Совсем о другом думал в эту ночь султан Касым. Он понял, что дело не в их спорах с Бурундуком, а в том, что нет единства и согласия в Белой Орде, которые были при Джаныбеке и Керее. И причина всему — недальновидная политика Бурундука. Одним лишь страхом хочет он сковать людей в единое государство. Недолговечный это клей — человеческий страх. Да и суровость лишь тогда приносит плоды, когда идет в ногу со справедливостью. Малейшее лукавство или отступление от правды — и жестокое самовластие выступает наружу, чтобы похоронить в скором времени все под собой. Разве не показал его предок Чингисхан, что это прямой путь к национальному вырождению?Да, сегодня в первую очередь не свой авторитет уронил в пыль на площади хан Бурундук. Это был авторитет всей Белой Орды, а завтра уже будут рассказывать об этом на базарах Алмалыка, Ташкента и Самарканда. Может быть, не нужно было при всех так противодействовать Бурундуку. Дать совершиться такой несправедливости — это значит навеки запятнать ханство. Кто из батыров будет тогда уверен, что после его смерти с его женой и детьми не поступяттаким же образом? Стоит ли сражаться тогда за государство, где царит произвол и беззаконие!..Самый неудобный момент сейчас для разногласий. Дело идет к зиме, когда волей-неволей придется распустить по домам большую часть войска. А Муххамед-Шейбани, воспользовавшись ссорой ташкентского и отрарского правителей, опираясь на Ташкент, захватит Яссы. Потом он поглотит и сам Ташкент, а затем восстановит власть прежней Абулхаировой Орды над всей Средней Азией. Тимуриды, как обычно, грызутся между собой и не в состоянии долго сопротивляться ему…А вот куда он направит своих коней потом: на юго-запад — в Хорасан и Иран или в степь Дешт-и-Кипчак? Разумеется, этого пока не угадаешь. Но несомненно, что это будут те земли, где нет единства и сплоченности для отражения вражеского нашествия. Так повелось уже с древних времен, и вчерашняя ссора может дорого обойтись Белой Орде.Что же предпримет Мухаммед-Шейбани, если сочтет, что пришло время отвоевать у казахов Дешт-и-Кипчак? Если сравнить казахскую степь с сундуком, полным богатства, то замок на ней — это, конечно, Созак и Улытау. А ключ к нему — разногласия хана Бурундука с войском!В свою очередь, и Бурундук хочет прямо в лоб напасть на Мухаммеда-Шейбани и отобрать у него другие города Северного Туркестана. Ему мало осечки с осадой Отрара. Такими необдуманными действиями он наверняка отвратит жадные мысли Мухаммеда-Шейбани от Хорасана и Ирана, привлечет их к себе. И тогда большая война неизбежна. Даже в случае удачной обороны выиграет ли от нее казахское ханство?Бурундук хоть сегодня готов дать знак к выступлению. На маленькую бессмысленную рыбку чебачка, которая сама лезет в пасть к голодному окуню, похож Бурундук. Сначала следует отрастить иглы, как у ерша, а потом и с окунем можно разговаривать. Когда будет у Белой Орды регулярное, хорошо обученное войско, то и с Муххамедом-Шейбани можно будет поговорить по-другому. А пока, несмотря на ссору, следует протянуть руку хану Бурундуку. Нельзя давать врагам повод считать Белую Орду прогнившим яблоком!..А наутро к султану Касыму явился ханский нарочный.— Наш повелитель-хан зовет вас к себе! — сказал он, склонившись.Одеваясь, свой дамасский кинжал, обычно висевший поверх бешмета на ремне, Касым подвязал под бешмет. Убедившись, что кинжал не торчит из-под одежды, он направился к хану.Бурундук протянул руку:— Настоящие батыры лишь крепче дружат после стычки… Что же посоветуешь, мой султан: воевать или заключать мир с Мухаммедом-Шейбани?Касым усмехнулся:— Иногда батыры и без стычки начинают дружить… Как Мухаммед-Мазит-тархан с Муххамедом-Шейбани, например. * * * Лучше самого отрарского хакима спросить, много ли пользы от такой дружбы!.. Что же, Мухаммед-Мазит есть Мухаммед-мазит, а хан Бурундук есть хан Бурундук!Касым теперь откровенно рассмеялся, глядя прямо в глаза хана Бурундука… Тот действительно был смешон в своем неуемном самомнении. Ничего не поделаешь. «Каждый хозяин ценит своего козленка выше чужого козла». Кто не считает себя умнее всех!.. «Но каков же этот Бурундук, — подумал султан Касым. — Он хочет, чтобы я принялся сейчас ратовать за примирение с Мухаммедом-Шейбани. Тогда он получит возможность обвинить меня чуть ли не в сговоре с врагами. И свидетели — вот они: человек двадцать здесь!..»— По тому, как ты взял под свою защиту «барса» Султан-Махмуда, я решил, что вы не прочь подружить и с Мухаммедом-Шейбани! — не выдержал Бурундук.— Мой повелитель-хан, не одно и то же предлагать мир при поражении или при победе, — сказал султан Касым. — Нужно одержать победу, и я готов выступить хоть сегодня. Приказывайте, на какой город!..— Об этом надо подумать! — пробормотал опешивший Бурундук.— Думать надо быстро!— Почему?— Пока мы здесь, Мухаммед-Шейбани наверняка осадит Яссы. Если мы выступим против какого-нибудь города, он отступит от Ясс, как произошло уже с Отраром. А пока все это будет продолжаться, Мухаммед-Мазит-тархан договорится с прочими хакимами о совместных действиях против Мухаммеда-Шейбани…— Да, об этом стоит подумать!..С самого начала султан Касым заподозрил неладное, и теперь Бурундук выдал себя с головой. Когда такие люди начинают хитрить, не очень трудно догадаться, куда они гнут. Действительно, вскоре был заключен мир с Мухаммедом-Шейбани, только инициатива его исходила от хана Бурундука, а Касым лишь присоединился к его мнению. Правда, и на этот раз не все сошло гладко. Бурундук тайно обещал Мухаммеду-Шейбани выдать своего союзника Мухаммеда-Мазит-тархана. Но султан Касым предупредил об этом злосчастного хакима, и тому удалось вовремя ускользнуть…Но что значил мир, заключенный в то время между ханами? Не прошло и месяца, как вновь по дорогам Туркестана пылили кони, пылали мирные селения и кровь лилась потоком. Все происходило, как предугадал султан Касым. Мухаммед-Шейбани снова двинулся к Яссам. Но по дороге он получил известие о нахождении в Хан-Таге своего бежавшего из плена брата Султан-Махмуда. Он повернул все войско в сторону Хан-Тага, и вскоре братья-"барсы" встретились.Вслед за этим Мухаммед-Шейбани молниеносным рейдом захватил Сауран и предал жестокой казни тех, кто открыл ворота султану Касыму и выдал ему Султан-Махмуда. У многих были отобраны скот и имущество, а жены и дети проданы в рабство. Только после этого братья вновь осадили Яссы. На этот раз город пал, и Мухаммед-Шейбани добрался наконец до своего тестя Мухаммед-Мазит-тархана. Но родство обязывало, и вместо казни несчастный хаким был только забит в колодки и отправлен в Отрар.Как волки из разных стай, ворвавшиеся со всех сторон в одно стадо, рычали, озирались, следили друг за другом ханы, эмиры, хакимы. Ташкентский правитель вдруг с ужасом понял, что наступила его очередь. Мухаммед-Шейбани недвусмысленно смотрел в сторону Ташкента. Правитель принялся лихорадочно искать себе союзников среди своих родственников — могольских эмиров. И, посоветовавшись между собой, могольские эмиры решили запросить помощи у казахского хана. Бурундук искренне обрадовался их посланию. Плюнув от удовольствия в ладони, он воскликнул:— Ну, теперь повоюем!Потом, подняв над головою Коран и соприкасаясь грудью, они дали клятвы о вечной дружбе и верности друг другу. А султан Касым был грустен. Ничего доброго не предвещала эта война казахам…Вместе с могольскими ханами пришлось выступать на завоевания Туркестанского вилайета, который уже почти полностью принадлежал Мухаммеду-Шейбани. Первым делом хотели захватить Яссы, но там в это время находился сам Мухаммед-Шейбани с большим войском, и тогда повернули к Отрару. Бессмысленная была эта война и велась беспорядочно.Отрар тоже не удалось захватить. Там уже сидел младший сын Абулхаира. Выросший в волчьем выводке без особых усилий постигнет тонкости волчьего дела. Он жестоко расправился с теми, кто лишь заговорил о сдаче города, отстоял его.Пришлось разношерстному объединенному войску двинуться на Сайрам, чтобы хоть как-нибудь оправдать эту войну. По дороге начались грабежи, насилия и угон скота у мирного населения. В свою очередь, Мухаммед-Шейбани послал летучие отряды в степь Дешт-и-Кипчак, которые начали грабить и вырезать казахские аулы. Занятое осадой Сайрама, войско не могло защитить всю страну…С обеих сторон кровь лилась рекой, смешиваясь со слезами. Сотни городов, селений и аулов были преданы огню, десятки тысяч юношей и девушек оказались проданными в рабство. На невольничьих рынках всего Востока можно было увидеть бритые казахские головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34