Ее заставили стоять с вытянутыми вперед руками. Я просил, чтобы мне разрешили держать ее за руку, но мне было отказано. Тогда она попросила, чтобы я отер слезы и пот с ее лица, что я и сделал. Она попросила разрешения опереться на меня, жалуясь, что иначе потеряет сознание. На что судья Готорн возразил, что коли у нее достало сил терзать этих девушек, то должно достать сил и на то, чтобы стоять без поддержки. Когда я начал возражать против такого жестокого обращения с моей женой, мне велели замолчать под угрозой вывести меня из зала суда.
Роберт Калеф. Новые чудеса невидимого мира. 1700.
Прозвучало в числе прочих и имя капитана Джона Олдена из Бостона. В те времена этот человек еще не был окружен тем романтическим ореолом, который сообщила ему поэма Лонгфелло. Однако его знали как отважного морского капитана и участника индейских войн и уважали настолько, что ордер на его арест подписал губернатор провинции Стоутон лично. Девушки устроили свой обычный спектакль, и одна из них указала на некоего капитана Хилла, но тут кто-то из стоявших рядом подсказал ей, и она исправила свою ошибку. «Вот он, Олден! Нахально стоит перед судьями, не снимая шляпы. Он продает порох и пули французам и индейцам, спит с индейскими скво и приживает с ними индейских ублюдков».
Капитана Олдена привели в зал суда, велели ему встать на стул и поглядеть на девушек — они тут же упали ничком. Тогда Олдена заставили прикоснуться к каждой из них по очереди, и они тут же пришли в себя. И тут обвиняемый задал судьям вопрос, который разом мог бы положить конец всем подозрениям и процессам, если бы те нашли в себе смелость на него ответить: «А почему же вы не падаете в обморок, когда я смотрю на вас? Может, объясните?» У Олдена немедленно отняли шпагу и заперли его в бостонской тюрьме. Пятнадцать недель спустя он бежал.
Несмотря на повсеместно растущее недоверие к способностям девушек, в октябре за ними послали обитатели Глостера; однако там им удалось обнаружить всего четырех ведьм. Паника, вызванная июльскими нападениями французов и индейцев, постепенно утихала. В ноябре девушек призвали вновь, но на этот раз прием оказали довольно холодный и никто не был арестован. По дороге они остановились в Ипсвиче и устроили там свое обычное представление с припадками, обвинив какую-то старуху, но никто не обратил на них внимания.
За время этой ведовской истерии в тюрьме оказались 150 человек; более внимательное изучение судебных документов наверняка увеличит эту цифру. Чтобы вынести приговор каждому обвиняемому, требовалось время, и потому в 1692 г. был осужден только 31 человек (не считая Сары Черчиль и Мэри Уоррен, свидетельниц обвинения, которые на время отреклись от своих показаний). Суд Ойера и Терминера приговорил всех к смерти (среди осужденных было шестеро мужчин). Повесили 19. Из оставшихся 12 двое (Сара Осборн и Энн Фостер) умерли в тюрьме; одного (Джайлза Кори) задавили до смерти; одну (Титубу) долгое время держали в тюрьме без суда; двоим (Абигайл Фолкнер и Элизабет Проктор) отсрочили казнь, так как они заявили о своей беременности, и впоследствии они дожили до полной отмены приговора; одна (Мэри Бредбери) сбежала из тюрьмы уже после вынесения приговора; еще пятеро признали свою вину и получили отсрочку.
Счета, представленные на процессе в Салеме в 1692 г., кажутся не столь значительными, как в Европе, но надо учесть, что речь шла о фермерских семьях, где наличности всегда было мало, а потому даже такие издержки были для них непомерно велики. Поскольку заключенных официально не пытали, то этот пункт не указывается, но зато им пришлось заплатить за цепи, в которых их держали. Кандалы для обвиненного в ведовстве мужчины стоили 5 шиллингов; для женщины набор из наручников и ножных кандалов, более легкий (около 8 футов), стоил 7 шиллингов 6 пенсов. Типичный счет был выставлен Саре Паркер из Андовера, которая провела в тюрьме 17 недель:
Тюремщику 2 фунта 8 шиллингов 4 пенса,
Судебной охране 1 фунт 10 шиллингов 4 пенса,
Издержки по процессу 1 фунт 4 шиллинга.
Однако обвиняемые сами должны были оплачивать свое пребывание в тюрьме даже в том случае, если их оправдывали! Отмена приговора стоила одну цену, полное оправдание — другую. Родственники казненного обязаны были оплатить работу палача. Многие оставались в тюрьме и после того, как им официально возвращали право на свободу, поскольку вся их собственность была продана, чтобы семьи могли как-то существовать в отсутствие кормильцев.
Сару Дастин оправдали в январе 1693 г., но помочь ей было некому, и она умерла в тюрьме. Маргарет Джейкобс оправдали, но собственность ее родителей была конфискована, и потому она оставалась в тюрьме до тех пор, пока какой-то сердобольный незнакомец (некий мистер Гэммон) не услышал о ее беде и не купил ей свободу. Уильям Бакли потратил все свои деньги до последнего шиллинга, выплачивая 10 фунтов за свою жену и дочь. После этого он прожил еще десять лет. Пастор преподобный Джозеф Грин сделал такую запись в своем дневнике: «2 января 1702 г. Старый Уильям Бакли умер сегодня вечером. В прошлую субботу он был на собрании и, боюсь, умер от холода, так как в доме у него пусто и голодно и присмотреть за ним некому. Да простит нас Господь! Ему было около восьмидесяти. Он был очень беден». Титуба оставалась в тюрьме до мая 1693 г., когда ее освободили вследствие невозможности вынесения решения (ignoramus); после 13 месяцев тюремного заточения ее продали за долги в рабство. Энн Фостер умерла в тюрьме; ее сыну пришлось заплатить 2 фунта 16 шиллингов, чтобы забрать тело матери. Родственникам Сары Осборн пришлось заплатить за выкуп ее тела 1 фунт 3 шиллинга 5 пенсов — такова была сумма, в которую оценили ее пребывание в тюрьме. Когда Элизабет Проктор и Абигайл Фолкнер выпустили из тюрьмы по причине беременности, женщины обнаружили, что с точки зрения закона они все равно что мертвы и не могут претендовать на собственность своей семьи или наследство родственников.
Грехам суда Ойера и Терминера имя легион: людей заставляли сознаваться, связывая их пятками к затылку, пока кровь не начинала течь из носа; приводили к присяге несовершеннолетних детей, например, на основании показаний семилетней девочки казнили ее мать (Марту Карриер), а на основании слов другой девочки того же возраста утвердили обвинительный приговор Абигайл Хоббс; обвиняемым отказывали в праве на юридическую консультацию и адвоката; задавали каверзные вопросы и запугивали — одним словом, суд не стеснялся в средствах, чтобы привести дело к обвинительному приговору. Тем не менее Коттон Мафер полагал, что процессы в Салеме велись куда более беспристрастно, чем аналогичные дела в Ланкашире.
Однако глубинная порочность этих процессов крылась даже не в осечках правосудия, как бы чудовищны они не были сами по себе, но в том философском принципе, на котором они основывались и против которого тщетно протестовали Мэри Эсти и Сара Клойс: в теории, согласно которой дьявол пользовался телами лишь дурных людей (тех, которые подписали с ним договор) для того, чтобы истязать и убивать невинных. Непосредственно к спектральному доказательству примыкали еще две предпосылки, никак не вязавшиеся с юридическими нормами: ассоциированная вина и признание виновным на основании простого обвинения.
Первый значительный труд о спектральном доказательстве принадлежал перу преподобного Сэмюэла Уилларда, священника Старой южной церкви в Бостоне, который в конце 1692 г. опубликовал «Некоторые разрозненные наблюдения».
Главная проблема заключалась в том, как безошибочно определить ведьму, не приняв за нее ни в чем не повинного человека. С одной стороны, твердолобые консерваторы и судейские чиновники упорно настаивали на том, что дьявол использует тела только тех людей, которые заключили договор с ним; следовательно, спектральное доказательство есть истинное доказательство вины ведьмы. Священники обычно отстаивали другую точку зрения, согласно которой дьявол приводил в смущение людей, представая перед ними в облике добрых людей. А значит, полагаться на спектральное доказательство нельзя. Ведьм, выражал свое мнение Уиллард, надо судить за вполне определенные поступки, а следовательно, необходимо «провести полное и ясное, предписанное законом расследование, на самом ли деле обвиняемая сторона совершила то, в чем обвиняют ее свидетели… Необходимо, чтобы свидетель узнал об этом так, как обычно узнают люди», а не через откровение Господне или дьявольские наущения.
Инкриз Мафер стал другим противником доказательств, на основе которых выносил приговоры суд Ойера и Терминера. 3 октября 1692 г. он адресовал группе священников из Бостона, разделявших его точку зрения, обращение, в котором недвусмысленно высказался против таких доказательств, как призраки, исцеляющие припадки прикосновения или признания одержимых. Он признавал только два вида доказательств: добровольное признание или свидетельство двоих очевидцев, которые видели или слышали, как обвиняемый говорил или делал что-либо такое, «что только человек, близко знакомый с дьяволом, может сказать или сделать». Возможно, отдавая себе отчет в том, что последнее доказательство наверняка повлечет за собой множество сомнительных свидетельств, он добавил крайне важную оговорку:
Пусть лучше десять подозреваемых ведьм избегнут виселицы, чем одна честная женщина пострадает зря… Лучше помиловать виновного, чем осудить его без достаточных на то оснований. Я и сам скорее объявлю ведьму честной женщиной, чем честную женщину — ведьмой.
С еще более резкой критикой обрушился на спектральное доказательство и поведение суда зажиточный и образованный бостонец Томас Браттл, который в октябре 1692 г. разослал своим друзьям чрезвычайно длинное письмо. В нем он рассматривал ведовские процессы с позиции здравого смысла и задавал неудобные вопросы. Раз уж судьи сделали испытание прикосновением главным доказательством причастности к ведовству, то к чему тогда показания свидетелей? Почему ведьмы терзают одних девушек и не трогают других? Почему суд принимает лживые показания, полные откровенных противоречий? Почему сознавшихся ведьм, признанных пособниц дьявола, допускают свидетельствовать против христиан? «Подумать только, что тех, которые признали себя ведьмами, отреклись от Господа Бога и Иисуса Христа и всего святого, допускают и даже заставляют клясться именем Всемогущего Бога! Вот уж воистину поминание имени Господнего всуе!» Почему никто не обращает внимания на разницу между живым человеком и призраком? Почему во время ведовских процессов вообще учитываются всякого рода посторонние доказательства, не имеющие прямого отношения к делу? Почему не вызывают в суд высокопоставленных особ, обвиненных в ведовстве (к примеру, Маргарет Тэтчер, тещу судьи Корвина)? «Собрания ведьм, дьявольское крещение и насмешка над святыми таинствами, о которых так часто говорят обвиняемые и раскаявшиеся ведьмы, есть не что иное, как плод их воображения, развращенного и обманутого дьяволом, а вовсе не реальность, в которую следует верить и которую надлежит учитывать любому здравомыслящему человеку».
Письмо Браттла имело такой сильный резонанс в обществе, что члены суда — Уильям Стоутон, Джон Готорн, Стивен Сьюэлл, Коттон Мафер и капитан Джон Хиггинсон — решили выступить с оправданием. Мафер утверждал даже, будто сам губернатор Уильям Фипс просил его составить такой документ. Именно так и появились «Чудеса невидимого мира», полуофициальная история Салемских процессов. По распоряжению губернатора выход этого труда в свет был отложен («люди были недовольны, многие считали повешенных ни в чем не повинными») до формирования нового суда, который должен был смягчить память о старом. И все же в начале января 1693 г. более 100 человек еще оставались в тюрьме. Книга Мафера бесценна, так как содержит почти стенографический отчет пяти типичных дел: Джорджа Барроуза, Бриджет Бишоп, Сюзанны Мартин, Элизабет Хау, Марты Карриер.
Подрыв доверия к спектральному доказательству означал невозможность осуждения за ведовство. К январю 1693 г. те же самые судьи, которые летом и осенью 1692 г. принимали рассказы о мучающих людей призраках за доказательство вины, теперь отвергали их. Когда один из присяжных задал судьям вопрос, насколько серьезно следует относиться к такого рода рассказам, то получил такой ответ: «Не более серьезно, чем к щепке, упавшей в бочонок пива». Из 52 обвиняемых лишь 3 слабоумным, которые сделали добровольные признания, вынесли обвинительный приговор. Главный судья Стоутон вынес решение повесить их, а с ними и тех пятерых, которые получили отсрочку в прошлом году (включая Элизабет Проктор, которая не была больше беременна), однако губернатор Фипс отменил его приговор и освободил всех восьмерых. Позднее, в апреле 1693 г., Мэри Уорткинс, девушка-служанка из Бостона, созналась в ведовстве, однако присяжные вынесли вердикт ignoramus (невозможность принять решение). Судья дал присяжным дополнительное время на пересмотр решения, поскольку обвиняемая созналась без всякого принуждения, но это ничего не изменило. 15 января 1697 г. присяжные, которые во время Салемских процессов выносили вердикт «виновен», публично покаялись в своих ошибках. Тот день был объявлен в колонии днем поста и покаяния за все то зло, которое было совершено во время процессов.
Десять лет спустя после казни невинных судья Сэмюэль Сьюэлл признал вину суда и выразил готовность «принять на себя всю вину и позор и просить прощения у людей». В июле 1702 г. 12 священников из графства Эссекс поддержали просьбу уцелевших ведьм Андовера и Топсфилда о пересмотре их дела, ибо, «пока записи о суде над ними и вынесенном им приговоре имеют законную силу, их имена запятнаны позором и всякий может их упрекнуть». Верховный суд признал наконец спектральное доказательство незаконным и 17 октября 1711 г. пересмотрел дела тех из осужденных в 1692 г., кто подписал прошение сам или за кого это сделали родственники, — 22 человека из 31. Однако решение суда так и не обрело силу закона, потому что губернатор не поставил на нем свою подпись; есть подозрение, что он поступил так с целью оградить столпов салемской общины от возможных судебных исков. Тем, кто не дожил до отмены судебного решения сам и у кого не было друзей или близких родственников (как у Бриджет Бишоп или Сары Осборн), которые встали бы на защиту их памяти, пришлось дожидаться восстановления в гражданских правах целых 150 лет; в 1957 г. Содружество Массачусетса окончательно постановило отменить приговоры всем тем, на кого не распространялось более раннее решение суда. В 1709 г. более 10 обвиняемых и их потомков — позже к ним присоединились и другие — потребовали возмещения убытков, понесенных их семьями во время судебных разбирательств. Суд признал справедливость их притязаний в 1711 г., но назначил смехотворную сумму в 600 фунтов, которая должна была покрыть убытки всех пострадавших и их родственников.
Осужденные во время ведовских процессов в Салеме в 1692 г.
Бишоп Бриджет. Повешена 10 июня.
Бредбери Мэри. Осуждена б сентября; убежала.
Барроуз Джордж, преподобный. Повешен 19 августа.
Вардвелл Сэмюэл. Повешен 22 сентября.
Хоббс Абигайл. Осуждена б сентября; отсрочка исполнения приговора.
Гуд Сара. Повешена 19 июля.
Джейкобс Джордж. Повешен 19 августа.
Имз Ребекка. Осуждена 17 сентября; отсрочка исполнения приговора.
Эсти Мэри. Повешена 22 сентября.
Карриер Марта. Повешена 19 августа.
Клойс Сара. Осуждена 6 сентября; отсрочка исполнения приговора.
Кори Джайлз. Задавлен до смерти 19 сентября.
Кори Марта. Повешена 22 сентября.
Лейси Мэри. Осуждена 6 сентября; отсрочка исполнения приговора.
Мартин Сюзанна. Повешена 19 июля.
Нерс Ребекка. Повешена 19 июля.
Осборн Сара. Скончалась в тюрьме.
Паркер Эллис. Повешена 22 сентября.
Паркер Мэри. Повешена 22 сентября.
Проктор Элизабет. Осуждена; отсрочка исполнения приговора по причине беременности.
Проктор Джон. Повешен 19 августа.
Пьюдитор Энн. Повешена 22 сентября.
Рид Уилмот. Повешен 22 сентября.
Скотт Маргарет. Повешена 22 сентября.
Титуба. Провела долгое время в тюрьме без суда.
Уайлдз Сара. Повешена 19 июля.
Уиллард Джон. Повешен 19 августа.
Фолкнер Абигайл. Осуждена; отсрочка исполнения приговора по причине беременности.
Фостер Энн. Умерла в тюрьме.
Хоар Доркас. Осуждена 6 сентября; отсрочка исполнения приговора.
Хоу Элизабет. Повешена 19 июля.
Смертный приговор, вынесенный Бриджет Бишоп, первой жительнице Салема, осужденной за ведовство.
Джорджу Корвину, джентльмену, главному шерифу графства Эссекс, приветствие. Бриджет Бишоп (иначе Оливер), жене Эдуарда Бишопа, пильщика из Салема в графстве Эссекс, особым судом Ойера и Терминера, который заседал в Салеме по делам графств Эссекс, Мидлсекс и Сафолк во второй день настоящего месяца июня в присутствии Уильяма Стоутона, эсквайра, и других судей-помощников того же суда, предъявлено пять отдельных обвинений в том, что она использовала, практиковала и совершала девятнадцатого дня апреля месяца прошлого года, а также и в другие дни до и после того определенные ведовские действия по отношению к и над телами Абигайл Уильямс, Энн Патнам-младшей, Мерси Льюис, Мэри Уолкотт и Элизабет Хаббард, незамужних жительниц деревни Салем, чем нанесла их телесному здоровью вред и ущерб, отчего те стали сохнуть, чахнуть, худеть и мучиться, каковые действия упомянутой женщины противоречат статуту, специально для таких случаев написанному и принятому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Роберт Калеф. Новые чудеса невидимого мира. 1700.
Прозвучало в числе прочих и имя капитана Джона Олдена из Бостона. В те времена этот человек еще не был окружен тем романтическим ореолом, который сообщила ему поэма Лонгфелло. Однако его знали как отважного морского капитана и участника индейских войн и уважали настолько, что ордер на его арест подписал губернатор провинции Стоутон лично. Девушки устроили свой обычный спектакль, и одна из них указала на некоего капитана Хилла, но тут кто-то из стоявших рядом подсказал ей, и она исправила свою ошибку. «Вот он, Олден! Нахально стоит перед судьями, не снимая шляпы. Он продает порох и пули французам и индейцам, спит с индейскими скво и приживает с ними индейских ублюдков».
Капитана Олдена привели в зал суда, велели ему встать на стул и поглядеть на девушек — они тут же упали ничком. Тогда Олдена заставили прикоснуться к каждой из них по очереди, и они тут же пришли в себя. И тут обвиняемый задал судьям вопрос, который разом мог бы положить конец всем подозрениям и процессам, если бы те нашли в себе смелость на него ответить: «А почему же вы не падаете в обморок, когда я смотрю на вас? Может, объясните?» У Олдена немедленно отняли шпагу и заперли его в бостонской тюрьме. Пятнадцать недель спустя он бежал.
Несмотря на повсеместно растущее недоверие к способностям девушек, в октябре за ними послали обитатели Глостера; однако там им удалось обнаружить всего четырех ведьм. Паника, вызванная июльскими нападениями французов и индейцев, постепенно утихала. В ноябре девушек призвали вновь, но на этот раз прием оказали довольно холодный и никто не был арестован. По дороге они остановились в Ипсвиче и устроили там свое обычное представление с припадками, обвинив какую-то старуху, но никто не обратил на них внимания.
За время этой ведовской истерии в тюрьме оказались 150 человек; более внимательное изучение судебных документов наверняка увеличит эту цифру. Чтобы вынести приговор каждому обвиняемому, требовалось время, и потому в 1692 г. был осужден только 31 человек (не считая Сары Черчиль и Мэри Уоррен, свидетельниц обвинения, которые на время отреклись от своих показаний). Суд Ойера и Терминера приговорил всех к смерти (среди осужденных было шестеро мужчин). Повесили 19. Из оставшихся 12 двое (Сара Осборн и Энн Фостер) умерли в тюрьме; одного (Джайлза Кори) задавили до смерти; одну (Титубу) долгое время держали в тюрьме без суда; двоим (Абигайл Фолкнер и Элизабет Проктор) отсрочили казнь, так как они заявили о своей беременности, и впоследствии они дожили до полной отмены приговора; одна (Мэри Бредбери) сбежала из тюрьмы уже после вынесения приговора; еще пятеро признали свою вину и получили отсрочку.
Счета, представленные на процессе в Салеме в 1692 г., кажутся не столь значительными, как в Европе, но надо учесть, что речь шла о фермерских семьях, где наличности всегда было мало, а потому даже такие издержки были для них непомерно велики. Поскольку заключенных официально не пытали, то этот пункт не указывается, но зато им пришлось заплатить за цепи, в которых их держали. Кандалы для обвиненного в ведовстве мужчины стоили 5 шиллингов; для женщины набор из наручников и ножных кандалов, более легкий (около 8 футов), стоил 7 шиллингов 6 пенсов. Типичный счет был выставлен Саре Паркер из Андовера, которая провела в тюрьме 17 недель:
Тюремщику 2 фунта 8 шиллингов 4 пенса,
Судебной охране 1 фунт 10 шиллингов 4 пенса,
Издержки по процессу 1 фунт 4 шиллинга.
Однако обвиняемые сами должны были оплачивать свое пребывание в тюрьме даже в том случае, если их оправдывали! Отмена приговора стоила одну цену, полное оправдание — другую. Родственники казненного обязаны были оплатить работу палача. Многие оставались в тюрьме и после того, как им официально возвращали право на свободу, поскольку вся их собственность была продана, чтобы семьи могли как-то существовать в отсутствие кормильцев.
Сару Дастин оправдали в январе 1693 г., но помочь ей было некому, и она умерла в тюрьме. Маргарет Джейкобс оправдали, но собственность ее родителей была конфискована, и потому она оставалась в тюрьме до тех пор, пока какой-то сердобольный незнакомец (некий мистер Гэммон) не услышал о ее беде и не купил ей свободу. Уильям Бакли потратил все свои деньги до последнего шиллинга, выплачивая 10 фунтов за свою жену и дочь. После этого он прожил еще десять лет. Пастор преподобный Джозеф Грин сделал такую запись в своем дневнике: «2 января 1702 г. Старый Уильям Бакли умер сегодня вечером. В прошлую субботу он был на собрании и, боюсь, умер от холода, так как в доме у него пусто и голодно и присмотреть за ним некому. Да простит нас Господь! Ему было около восьмидесяти. Он был очень беден». Титуба оставалась в тюрьме до мая 1693 г., когда ее освободили вследствие невозможности вынесения решения (ignoramus); после 13 месяцев тюремного заточения ее продали за долги в рабство. Энн Фостер умерла в тюрьме; ее сыну пришлось заплатить 2 фунта 16 шиллингов, чтобы забрать тело матери. Родственникам Сары Осборн пришлось заплатить за выкуп ее тела 1 фунт 3 шиллинга 5 пенсов — такова была сумма, в которую оценили ее пребывание в тюрьме. Когда Элизабет Проктор и Абигайл Фолкнер выпустили из тюрьмы по причине беременности, женщины обнаружили, что с точки зрения закона они все равно что мертвы и не могут претендовать на собственность своей семьи или наследство родственников.
Грехам суда Ойера и Терминера имя легион: людей заставляли сознаваться, связывая их пятками к затылку, пока кровь не начинала течь из носа; приводили к присяге несовершеннолетних детей, например, на основании показаний семилетней девочки казнили ее мать (Марту Карриер), а на основании слов другой девочки того же возраста утвердили обвинительный приговор Абигайл Хоббс; обвиняемым отказывали в праве на юридическую консультацию и адвоката; задавали каверзные вопросы и запугивали — одним словом, суд не стеснялся в средствах, чтобы привести дело к обвинительному приговору. Тем не менее Коттон Мафер полагал, что процессы в Салеме велись куда более беспристрастно, чем аналогичные дела в Ланкашире.
Однако глубинная порочность этих процессов крылась даже не в осечках правосудия, как бы чудовищны они не были сами по себе, но в том философском принципе, на котором они основывались и против которого тщетно протестовали Мэри Эсти и Сара Клойс: в теории, согласно которой дьявол пользовался телами лишь дурных людей (тех, которые подписали с ним договор) для того, чтобы истязать и убивать невинных. Непосредственно к спектральному доказательству примыкали еще две предпосылки, никак не вязавшиеся с юридическими нормами: ассоциированная вина и признание виновным на основании простого обвинения.
Первый значительный труд о спектральном доказательстве принадлежал перу преподобного Сэмюэла Уилларда, священника Старой южной церкви в Бостоне, который в конце 1692 г. опубликовал «Некоторые разрозненные наблюдения».
Главная проблема заключалась в том, как безошибочно определить ведьму, не приняв за нее ни в чем не повинного человека. С одной стороны, твердолобые консерваторы и судейские чиновники упорно настаивали на том, что дьявол использует тела только тех людей, которые заключили договор с ним; следовательно, спектральное доказательство есть истинное доказательство вины ведьмы. Священники обычно отстаивали другую точку зрения, согласно которой дьявол приводил в смущение людей, представая перед ними в облике добрых людей. А значит, полагаться на спектральное доказательство нельзя. Ведьм, выражал свое мнение Уиллард, надо судить за вполне определенные поступки, а следовательно, необходимо «провести полное и ясное, предписанное законом расследование, на самом ли деле обвиняемая сторона совершила то, в чем обвиняют ее свидетели… Необходимо, чтобы свидетель узнал об этом так, как обычно узнают люди», а не через откровение Господне или дьявольские наущения.
Инкриз Мафер стал другим противником доказательств, на основе которых выносил приговоры суд Ойера и Терминера. 3 октября 1692 г. он адресовал группе священников из Бостона, разделявших его точку зрения, обращение, в котором недвусмысленно высказался против таких доказательств, как призраки, исцеляющие припадки прикосновения или признания одержимых. Он признавал только два вида доказательств: добровольное признание или свидетельство двоих очевидцев, которые видели или слышали, как обвиняемый говорил или делал что-либо такое, «что только человек, близко знакомый с дьяволом, может сказать или сделать». Возможно, отдавая себе отчет в том, что последнее доказательство наверняка повлечет за собой множество сомнительных свидетельств, он добавил крайне важную оговорку:
Пусть лучше десять подозреваемых ведьм избегнут виселицы, чем одна честная женщина пострадает зря… Лучше помиловать виновного, чем осудить его без достаточных на то оснований. Я и сам скорее объявлю ведьму честной женщиной, чем честную женщину — ведьмой.
С еще более резкой критикой обрушился на спектральное доказательство и поведение суда зажиточный и образованный бостонец Томас Браттл, который в октябре 1692 г. разослал своим друзьям чрезвычайно длинное письмо. В нем он рассматривал ведовские процессы с позиции здравого смысла и задавал неудобные вопросы. Раз уж судьи сделали испытание прикосновением главным доказательством причастности к ведовству, то к чему тогда показания свидетелей? Почему ведьмы терзают одних девушек и не трогают других? Почему суд принимает лживые показания, полные откровенных противоречий? Почему сознавшихся ведьм, признанных пособниц дьявола, допускают свидетельствовать против христиан? «Подумать только, что тех, которые признали себя ведьмами, отреклись от Господа Бога и Иисуса Христа и всего святого, допускают и даже заставляют клясться именем Всемогущего Бога! Вот уж воистину поминание имени Господнего всуе!» Почему никто не обращает внимания на разницу между живым человеком и призраком? Почему во время ведовских процессов вообще учитываются всякого рода посторонние доказательства, не имеющие прямого отношения к делу? Почему не вызывают в суд высокопоставленных особ, обвиненных в ведовстве (к примеру, Маргарет Тэтчер, тещу судьи Корвина)? «Собрания ведьм, дьявольское крещение и насмешка над святыми таинствами, о которых так часто говорят обвиняемые и раскаявшиеся ведьмы, есть не что иное, как плод их воображения, развращенного и обманутого дьяволом, а вовсе не реальность, в которую следует верить и которую надлежит учитывать любому здравомыслящему человеку».
Письмо Браттла имело такой сильный резонанс в обществе, что члены суда — Уильям Стоутон, Джон Готорн, Стивен Сьюэлл, Коттон Мафер и капитан Джон Хиггинсон — решили выступить с оправданием. Мафер утверждал даже, будто сам губернатор Уильям Фипс просил его составить такой документ. Именно так и появились «Чудеса невидимого мира», полуофициальная история Салемских процессов. По распоряжению губернатора выход этого труда в свет был отложен («люди были недовольны, многие считали повешенных ни в чем не повинными») до формирования нового суда, который должен был смягчить память о старом. И все же в начале января 1693 г. более 100 человек еще оставались в тюрьме. Книга Мафера бесценна, так как содержит почти стенографический отчет пяти типичных дел: Джорджа Барроуза, Бриджет Бишоп, Сюзанны Мартин, Элизабет Хау, Марты Карриер.
Подрыв доверия к спектральному доказательству означал невозможность осуждения за ведовство. К январю 1693 г. те же самые судьи, которые летом и осенью 1692 г. принимали рассказы о мучающих людей призраках за доказательство вины, теперь отвергали их. Когда один из присяжных задал судьям вопрос, насколько серьезно следует относиться к такого рода рассказам, то получил такой ответ: «Не более серьезно, чем к щепке, упавшей в бочонок пива». Из 52 обвиняемых лишь 3 слабоумным, которые сделали добровольные признания, вынесли обвинительный приговор. Главный судья Стоутон вынес решение повесить их, а с ними и тех пятерых, которые получили отсрочку в прошлом году (включая Элизабет Проктор, которая не была больше беременна), однако губернатор Фипс отменил его приговор и освободил всех восьмерых. Позднее, в апреле 1693 г., Мэри Уорткинс, девушка-служанка из Бостона, созналась в ведовстве, однако присяжные вынесли вердикт ignoramus (невозможность принять решение). Судья дал присяжным дополнительное время на пересмотр решения, поскольку обвиняемая созналась без всякого принуждения, но это ничего не изменило. 15 января 1697 г. присяжные, которые во время Салемских процессов выносили вердикт «виновен», публично покаялись в своих ошибках. Тот день был объявлен в колонии днем поста и покаяния за все то зло, которое было совершено во время процессов.
Десять лет спустя после казни невинных судья Сэмюэль Сьюэлл признал вину суда и выразил готовность «принять на себя всю вину и позор и просить прощения у людей». В июле 1702 г. 12 священников из графства Эссекс поддержали просьбу уцелевших ведьм Андовера и Топсфилда о пересмотре их дела, ибо, «пока записи о суде над ними и вынесенном им приговоре имеют законную силу, их имена запятнаны позором и всякий может их упрекнуть». Верховный суд признал наконец спектральное доказательство незаконным и 17 октября 1711 г. пересмотрел дела тех из осужденных в 1692 г., кто подписал прошение сам или за кого это сделали родственники, — 22 человека из 31. Однако решение суда так и не обрело силу закона, потому что губернатор не поставил на нем свою подпись; есть подозрение, что он поступил так с целью оградить столпов салемской общины от возможных судебных исков. Тем, кто не дожил до отмены судебного решения сам и у кого не было друзей или близких родственников (как у Бриджет Бишоп или Сары Осборн), которые встали бы на защиту их памяти, пришлось дожидаться восстановления в гражданских правах целых 150 лет; в 1957 г. Содружество Массачусетса окончательно постановило отменить приговоры всем тем, на кого не распространялось более раннее решение суда. В 1709 г. более 10 обвиняемых и их потомков — позже к ним присоединились и другие — потребовали возмещения убытков, понесенных их семьями во время судебных разбирательств. Суд признал справедливость их притязаний в 1711 г., но назначил смехотворную сумму в 600 фунтов, которая должна была покрыть убытки всех пострадавших и их родственников.
Осужденные во время ведовских процессов в Салеме в 1692 г.
Бишоп Бриджет. Повешена 10 июня.
Бредбери Мэри. Осуждена б сентября; убежала.
Барроуз Джордж, преподобный. Повешен 19 августа.
Вардвелл Сэмюэл. Повешен 22 сентября.
Хоббс Абигайл. Осуждена б сентября; отсрочка исполнения приговора.
Гуд Сара. Повешена 19 июля.
Джейкобс Джордж. Повешен 19 августа.
Имз Ребекка. Осуждена 17 сентября; отсрочка исполнения приговора.
Эсти Мэри. Повешена 22 сентября.
Карриер Марта. Повешена 19 августа.
Клойс Сара. Осуждена 6 сентября; отсрочка исполнения приговора.
Кори Джайлз. Задавлен до смерти 19 сентября.
Кори Марта. Повешена 22 сентября.
Лейси Мэри. Осуждена 6 сентября; отсрочка исполнения приговора.
Мартин Сюзанна. Повешена 19 июля.
Нерс Ребекка. Повешена 19 июля.
Осборн Сара. Скончалась в тюрьме.
Паркер Эллис. Повешена 22 сентября.
Паркер Мэри. Повешена 22 сентября.
Проктор Элизабет. Осуждена; отсрочка исполнения приговора по причине беременности.
Проктор Джон. Повешен 19 августа.
Пьюдитор Энн. Повешена 22 сентября.
Рид Уилмот. Повешен 22 сентября.
Скотт Маргарет. Повешена 22 сентября.
Титуба. Провела долгое время в тюрьме без суда.
Уайлдз Сара. Повешена 19 июля.
Уиллард Джон. Повешен 19 августа.
Фолкнер Абигайл. Осуждена; отсрочка исполнения приговора по причине беременности.
Фостер Энн. Умерла в тюрьме.
Хоар Доркас. Осуждена 6 сентября; отсрочка исполнения приговора.
Хоу Элизабет. Повешена 19 июля.
Смертный приговор, вынесенный Бриджет Бишоп, первой жительнице Салема, осужденной за ведовство.
Джорджу Корвину, джентльмену, главному шерифу графства Эссекс, приветствие. Бриджет Бишоп (иначе Оливер), жене Эдуарда Бишопа, пильщика из Салема в графстве Эссекс, особым судом Ойера и Терминера, который заседал в Салеме по делам графств Эссекс, Мидлсекс и Сафолк во второй день настоящего месяца июня в присутствии Уильяма Стоутона, эсквайра, и других судей-помощников того же суда, предъявлено пять отдельных обвинений в том, что она использовала, практиковала и совершала девятнадцатого дня апреля месяца прошлого года, а также и в другие дни до и после того определенные ведовские действия по отношению к и над телами Абигайл Уильямс, Энн Патнам-младшей, Мерси Льюис, Мэри Уолкотт и Элизабет Хаббард, незамужних жительниц деревни Салем, чем нанесла их телесному здоровью вред и ущерб, отчего те стали сохнуть, чахнуть, худеть и мучиться, каковые действия упомянутой женщины противоречат статуту, специально для таких случаев написанному и принятому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41