— спросила девушка. Я рассмеялась.
— Надеюсь, ты не подумала, что нас связывают родственные узы?
Жанна испуганно замотала головой.
— Нет, нет, так невозможно подумать, — пролепетала она.
— Тамара даже старше меня, а Мамой меня зовут все мои друзья. Открою свою тайну. Ты не знаешь, что Санька не мой сын. Точнее, теперь-тo он мой, но до этого он был сыном моей любимой подруги.
— Что же случилось с вашей подругой? Спросила Жанна, и на лице ее отразилось заблаговременное сострадание.
— Она умерла, — с искренней грустью ответила я. — Погибла, когда Саньке было три года. Я усыновила его, но паршивец никак не хотел звать меня мамой.
«Тетя», и все. И так продолжалось довольно долго. Время шло, ребенок рос, катастрофически накапливая опыт, а я по-прежнему была «тетя Соня». Разве это не обидно?
— Обидно, — подтвердила Жанна. — Но сейчас же он зовет вас мамой.
— И это благодаря нашей Марусе. Она придумала хитрость. «Давай, — однажды сказала она, — мы все будем звать тебя мамой. Санька подумает, что это твое имя, и к нам присоединится». Она сама оповестила всех знакомых и друзей, как теперь надо ко мне обращаться. Все, кроме нее, стали звать меня Мамой, даже Евгений. Мне стоило немалых трудов его от этого отучить.
— А как вас звала тетя Маруся?
— Как обычно: старушкой. Но Санька, слава богу, не стал звать меня старушкой. Слово «мама» гораздо чаще звучало в моем доме. Ты знаешь, это помогло. Ребенок действительно очень быстро присоединился к большинству и теперь зовет меня мамой, впрочем, как и все остальные. Они пристрастились и не могут отвыкнуть. Ну что, пойдем к гостям?
Жанна улыбалась и слушала меня с интересом, но вдруг задрожала.
— Тебе холодно? — спросила я, заметив внезапную перемену.
— Нет, это нервное. Может, не надо к гостям? Может, лучше побудем здесь?
Мне это очень не понравилось. К черту летели все наши тренировки.
— Ты — венец творения, — строго сказала я. — И запомни, здесь нет никого лучше. Пойдем в дом, увидишь сама. Ты — это совершенство, а они все — посредственности. Надеюсь, мой мундштук на месте?
— Он в моей, то есть в вашей сумочке, — пролепетала Жанна.
— Что значит в «вашей»? Раз сумочка у тебя в руках, значит, она твоя. И переходи уже на «ты», — отрезала я и потащила ее в дом.
Я тут же в холле споткнулась об Тосю, которая обрадовалась и закричала:
— Мама! Это ты?
— Это мы, — ответила я.
— Ты не видела Марусю? — спросила Тося, с любопытством разглядывая окаменевшую Жанну. — Я везде ее ищу.
— Бог с тобой, — возмутилась я. — Откуда Марусе здесь взяться? Будто не знаешь, что она уже двадцать лет не разговаривает с Тамарой.
Нам навстречу пробирался облезлый Тосин муж, видеться с которым я не желала никогда. Тося вбила себе в голову, что он лакомый кусочек для всех без исключения женщин, и мне не хотелось ее в этом разубеждать. Хотя сейчас, когда его бизнес пошел в гору, может, это стало и так. В любом случае я поспешила ретироваться, но было поздно. Он раскинул руки для объятий и завопил:
— Мама, как ты похорошела!
— И ты по-прежнему неотразим, — решила быть любезной я, от чего Тося пошла пятнами.
— Нам надо поболтать, — зашипела она, оттесняя мужа от нас с Жанной. — Стае, слышишь? Нам с Мамой надо поболтать!
Я решила воспользоваться моментом.
— Станислав, — с патетикой воскликнула я, после чего он вытянулся и стал сантиметром выше. — Нам действительно надо поговорить, а ты пока развлеки эту юную леди, — и я кивнула на Жанну, которая тоже пошла пятнами и испуганно залепетала:
— Нет, я лучше останусь с вами.
— Не говори мне «вы», — зашипела ей на ухо я. — Мы же перешли на «ты».
Иди с ним. Он круглый дурак. Рядом с ним несложно чувствовать себя венцом творенья.
— Мама, что такое? Вы шепчетесь? — капризно надул губы Стае.
Тося смерила меня ехидным взглядом.
— Лишь из любви к подруге, — рассмеялась я, лаская ее взглядом. — Но, Станислав, раз ты обижаешься, скажу. Я призналась Жанне, что в юности была в тебя влюблена.
Эффект был потрясающий, причем сразу с обеих сторон. И Тося, и Стае были в шоке, каждый по-своему, конечно.
— Как зовут эту прелесть? — неловко сменил тему Стаc, с опаской косясь на жену.
— Прелесть зовут Жанна, — вдохновилась я — и, Станислав, я буду тебе благодарна, если не дашь этой крошке скучать.
— Можешь не сомневаться, Мама, — заверил Стаc меня, предлагая свой локоть обомлевшей Жанне.
И он потащил ее в самую гущу народа.
— Кто она? — задребезжала Тося, едва мы остались одни.
— Подруга Тамары и моя.
— Мама, почему я об этом ничего не знаю?
— Сама удивляюсь, — честно призналась я.
— Но дело не в этом. Ты видела, Мама, что Тамарка сделала со своим лицом? Сколько можно тянуть эту бедную рожу? То есть кожу. У нее же глаза вот-вот окажутся на заднице.
— Это циничное и избитое выражение, — не одобрила я.
Тося не обратила на это никакого внимания и продолжила с еще большим вдохновением:
— А освещение! Ты видела где-нибудь такое безобразие? Ужас! Дом похож на ресторан! А цветы? Снег еще толком не сошел, а она цветы выставила! Они же посинели от холода! А фонтаны? Ты видела. Мама?! Тамарка совсем сошла с Ума.
Вляпать столько денег в такую пошлость и безвкусицу. Я просто схожу с ума!
Я решила затеять спор, в ходе которого как Дважды два четыре доказала, что фонтаны и иллюминация не пошлость, а бездна вкуса и самый последний писк моды, хоть и мало кому по карману. К тому же я заострила внимание на естественной молодости хозяйки, а также на ее диадеме и горностаевой накидке, чем окончательно лишила Тосю настроения.
— Вот так-то, — победно заключила я, очнувшись от упоения спором и вспомнив о Жанне. — А где это наши голубки?
— Твоя голубка в хорошей компании, — сверкнула глазами Тося, — а вот где мой голубь шизокрылый?
Я проследила за ее взглядом и увидела у колонны Жанну. С бокалом в одной руке и мундштуком в другой она смотрелась недурно, но кто это рядом с ней?
Боже, какой мужчина! Какой элегантный молодой человек!
Я тут же «примерила» его на себя и расстроилась. «Ах, где мои семнадцать лет!»
Но какие великолепные у него манеры, как изысканно он держится. А как он смотрит на мою бедную крошку.
— Ты не знаешь, кто это? — спросила я Тосю, кивая на собеседника Жанны.
— Как? Мама! Разве ты не в курсе? — ужаснулась она. — Это же крупный бизнесмен, друг Тамарки. Его семья дружна с самим…
Стае, уже сильно навеселе, появился очень не вовремя и расстроил наш разговор. Тося тут же выдала ему нагоняй, призывая меня в свидетели его распутства и пьянства. Когда я глянула на колонну, там уже не было ни Жанны, ни молодого человека. Мне стало скучно, и я оставила сладкую парочку.
В поисках своей домработницы я бродила среди гостей, дипломатично отбиваясь от друзей и знакомых. Вдруг я увидела Тамару. Вцепившись одной рукой в Жанну, а другой в того самого элегантного молодого человека, она, волнуя гостей своими драгоценными горностаями, стремительно летела к зимнему саду, к беседке, увитой цветами.
Я залюбовалась чертовкой.
«Ах, как удачна ее последняя операция, приуроченная к торжеству. Даже глядя в упор, я не дала бы ей больше двадцати пяти. Надо же, куда шагнула наша медицина. Нет, правда, Тамара и в восемнадцать не была так хороша, как сейчас, в свои не буду говорить сколько. Ну почему я такая трусиха? Пора бы уже и мне подумать о том же».
Тамара тем временем бросила свою добычу в беседке и устремилась ко мне.
— Видела? — спросила она, переводя дыхание. — Скажи, Мама, как тебе эта парочка?
— Недурна.
— И я того же мнения, — торжествующе воскликнула она. — Я все чудесно устроила, пусть поболтают в уединении. Как тут не насторожиться?
— Что чертовка, задумала? Признавайся.
— Сказка так уж сказка, — рассмеялась она. — Почему бы нашей Золушке не встретить на балу своего принца?
Я остолбенела.
— Как тебя понимать?
— Михаил…
— Его зовут Михаил?
— Да, — довольная собой, кивнула Тамара. — Михаил совсем недавно жаловался мне на современную молодежь. Представляешь, парню двадцать восемь, воспитан, богат, красив, умен, но никак, не может жениться. Он невероятно положительный, а вокруг что ни баба, то стерва.
— И начиная прямо с тебя, — возмутилась я. — Это надо же такое придумать!
— Да перестань, Мама, они созданы друг для друга, все будет прекрасно, — заверила она меня.
— Этого-то я и боюсь. Чем прекрасней будет им, тем мне хуже.
— И бояться тут нечего. Мама, вот увидишь, они поженятся в самое короткое время. Он уже без ума от твоей Жанны.
— И я от нее без ума: как тут быть?
— Да никак, пусть женятся и живут себе счастливо.
Я схватилась за сердце.
— Ну, спасибо тебе, дорогая, ты настоящая подруга. А обо мне ты подумала? Ты не забыла? Жанна — моя домработница.
— И прекрасно, мы ему об этом не скажем. Я представила ее родственницей своей лучшей подруги. О том, что Жанна твоя прислуга, он может вообще никогда не узнать.
— Лично мне хочется сказать ему об этом прямо сейчас, в противном случае я только и видела свою Жанну. Нет, как это по-женски, взять и выбить домработницу из-под лучшей подруги! Ты позавидовала моему счастью, а я еще сражалась с Тоськой за твои горностаи, фонари и фонтаны. Знала бы, ругала бы тебя в свое удовольствие.
Тамара растерялась:
— Ой, Мама, не подумала я как-то.
— А по-моему, очень даже хорошо подумала и спланировала все неплохо.
«Слушай, почему бы тебе не захватить ее на мое торжество», — передразнила я ее.
— Ты заранее все предвидела, а я-то, наивная душа, так нахваливала свою Жанну, да, оказывается, не в те уши. Поздравляю, кто тебе дороже — я или этот сопляк Михаил? Ты, предательница, хочешь устроить ему личное счастье за мой счет?
Тамара уже вяло, но защищалась.
— Не только его счастье. Согласись, что больше всех выиграет твоя Жанна. Ну где она найдет такого жениха?
Видимо, тень сомнения легла на мое лицо, потому что Тамара очень вдохновилась.
— Мама, не будь эгоисткой, так мило все вышло, я даже сама не рассчитывала. Меня захлестнуло возмущением.
— Ах, значит, рассчитывала! Вот ты и проболталась! Это подло! Подло!
Неужели ты не видишь? Теперь я сама должна драить кастрюли!
Услышав это, моя подруга едва не прослезилась. Лишь теперь она окончательно осознала, что сотворила, и растерянно залепетала:
— Мама, ну не убивайся ты так, может, еще обойдется, может, еще и не наладится…
— Не наладится, как же! — продолжала возмущаться я. — Раз мне это во вред, значит, теперь уж точно наладится! Смотри, как он на нее уставился, как волк на ягненка. У-у, сводня! Мало тебе богатых невест? — Я уже нешуточно замахнулась на Тамару.
— Ах, дорогая, он точно влюбился с первого взгляда. Даже уже благодарил меня, — удрученно призналась она.
— С первого взгляда! — сквозь слезы рассмеялась я. — Конечно, как тут не влюбиться с первого взгляда, когда я тебе все уши прожужжала о достоинствах Жанны. Куда ж бедному парню было деваться? А тут еще и мордашка смазливая, и держится как принцесса! Сама я, дура, научила! Бьюсь об заклад: все то, что я так подробно тебе рассказывала, тут же передавалось этому Михаилу. Он с тобой откровенничает, ты с ним, а я страдай! Сию же минуту отбываем домой! Жанна!
Жанна! Мы уезжаем!
С этим воплем я ворвалась в беседку и потащила свою Жанну домой, но этим лишь все усугубила.
Одно дело молодому человеку влюбиться в девицу, и совсем другое дело, когда эту девицу у него отбирают. Тут уж любовь приобретает вселенские размеры.
Михаил, почуяв сопротивление, тряхнул гривой, как молодой лев, и грозно спросил:
— В чем дело?
— Дело в том, что нам пора, — рявкнула я, уповая на покорность Жанны.
Моя крошка послушно поплелась за мной. Точнее будет сказать, не поплелась, а помчалась, потому что улепетывала я с весьма приличной скоростью.
— Зря ты, Мама! — догнал меня отчаянный вопль Тамары. — Это дико и несовременно.
Глава 5
Домой мы приехали значительно раньше, чем намечалось. Евгений встретил нас легким недоумением.
— Так рано? Не понравилось?
— Понравилось, некоторым даже слишком, — бросила я и прямо в бальном наряде отправилась в ванную смывать с себя лицо. — — Чего это она такая сердитая? — поинтересовался он у Жанны.
Что было дальше, я видеть уже не могла, но, думаю, она покраснела и потупилась, эта скромница. В наше время бедные девушки выпрыгивают из себя, стараются, не покладая ни рук ни ног, подцепить хоть мало-мальски приличного жениха, а этой сразу бизнесмена подавай, семья которого дружна с самим этим, черт его знает с кем.
Ох, как я зла, как я зла! Вот и делай после этого людям доброй Когда я вышла из ванной, Жанны уже не было. Евгений отпустил ее домой, сославшись на то, что Санька спит, а другие дела подождут.
Мое розовое платье аккуратно висело на стуле. Мундштук и сумочка лежали на столике.
— Какая муха тебя укусила? — спросил Евгений, протягивая мне зажженную сигарету.
— Тамара подложила нам свинью. Она нашла Жанне богатого жениха.
Евгений по достоинству оценил мое сообщение и приуныл, но очень быстро оправился.
— Знаешь, — сказал он, — а я даже буду рад этому. До смерти надоело видеть, как в доме крутится чужая девчонка. Живешь, как на вокзале. В конце концов, я буду тебе помогать. Вот, к примеру, сегодня я перемыл всю посуду и постирал Санькины шорты. Пусть эта Жанна выходит замуж, и фиг с ней.
— Пусть выходит, — согласилась я. Ах, если бы это было так, но вышло гораздо хуже.
На следующее утро я проснулась от того, что Жанна(у нее был свой ключ) включила кофемолку. Возможно, она всегда поступала так, чтобы принести мне в постель свежесваренный кофе, но раньше я этого не замечала.
Или раньше меня это не раздражало. Видимо, у меня прорезался дар предвидения и я уже начала чувствовать, сколько неприятностей мне предстоит пережить из-за этой Жанны. Услышав зудящий звук кофемолки, я взвилась, накинула халат и понеслась на кухню, но, встретив приветливо-покорный взгляд прислуги, смягчилась.
— Я зашла в магазин и купила свежих сливок, — сказала она, после чего я уже не могла высказать своего раздражения и лишь хмыкнула.
— Эти сливки — чистое масло: я налью их вам в кофе, — продолжила Жанна, и уж тут-то я поняла, что все еще ее люблю.
— Сегодня я на два часа отлучусь: нужно забрать ваш костюм из химчистки и сдать туда ковер. Уже договорилась с соседом, он бесплатно подбросит.
Я растаяла окончательно.
— Жанна, зачем самой тащить тяжелый ковер? Позвони — приедут и заберут.
— И сдерут бешеные деньги. Нет уж, лучше отвезу сама, это несложно.
«Ну что взбеленилась, глупая, — подумала я. — Моя Жанна — человек, а не полезное домашнее животное. Пусть поступает как ей лучше, я же буду рада тому, что есть. В конце концов, она уже мне как дочь».
И жизнь наша потекла по-прежнему. Мы стали еще ближе и даже перешли на «ты», как настоящие подруги. Вечерами, когда Евгений уходил на дежурство, мы оставались одни. Жанна садилась в кресло и занималась мелкой починкой одежды Саньки: пришивала пуговицы, крючки и прочее. Я же устраивалась рядом и с великой охотой отвечала на ее вопросы.
— Хочешь знать, что было дальше, милая? А ничего: я была умна, поэтому он не мог время от времени называть меня глупышкой. Это сильно мешало развитию чувств.
A Жанна мотала на ус.
— И вы расстались?
— О да, но я недолго грустила. Гораздо раньше в моей жизни появился безумно красивый нахал. Его комплименты отличались удивительной пошлостью и безнравственностью, в силу чего могли способствовать лишь возбуждению моего полового инстинкта, с которым я и без того не знала, что делать. В том возрасте, естественно. В общем, мы прожили целую жизнь, не вставая с кровати.
— Не вставая с кровати? Сколько же длилась эта жизнь? — изумилась Жанна.
— Уж не помню: то ли месяц, то ли три. Потом я поняла, что это исключительно благодаря тому, что мы не вставали, в противном случае я не продержалась бы и недели.
— И вы расстались?
— Естественно. К тому же выяснилось, что он решительно не готов меня содержать, поскольку по статье вылетел с работы. Была в те времена такая кара.
— И ты осталась одна? — трепещущим голосом спросила крошка.
— Я?! Никогда! Мне ли заниматься такими глупостями? К тому времени новый роман уже громко стучал в мою дверь. Мой новый Ромео, конечно, был значительно старше меня, но зато с моим содержанием не возникало никаких проблем. Я, что называется, как сыр в масле каталась.
— Но что же случилось? Он умер?
— Умер? Боже меня упаси. Только трупов мне не хватало. Он вышел у меня из моды. Я смотрела, как поспешно волосы покидают его глупую голову, и соображала, через сколько лет его лысина положит конец нашим отношениям. Живот и лысина — это то, что я не переношу в мужчинах.
— А нельзя ему было заняться спортом и сделать операцию по пересадке волос? Он же был богат.
— Нет, милочка, нельзя.
— Почему?
— Потому что к тому времени в моей жизни появился «Аквафреш» — тройная защита от всей семьи.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Кикимора болотная'
1 2 3 4 5
— Надеюсь, ты не подумала, что нас связывают родственные узы?
Жанна испуганно замотала головой.
— Нет, нет, так невозможно подумать, — пролепетала она.
— Тамара даже старше меня, а Мамой меня зовут все мои друзья. Открою свою тайну. Ты не знаешь, что Санька не мой сын. Точнее, теперь-тo он мой, но до этого он был сыном моей любимой подруги.
— Что же случилось с вашей подругой? Спросила Жанна, и на лице ее отразилось заблаговременное сострадание.
— Она умерла, — с искренней грустью ответила я. — Погибла, когда Саньке было три года. Я усыновила его, но паршивец никак не хотел звать меня мамой.
«Тетя», и все. И так продолжалось довольно долго. Время шло, ребенок рос, катастрофически накапливая опыт, а я по-прежнему была «тетя Соня». Разве это не обидно?
— Обидно, — подтвердила Жанна. — Но сейчас же он зовет вас мамой.
— И это благодаря нашей Марусе. Она придумала хитрость. «Давай, — однажды сказала она, — мы все будем звать тебя мамой. Санька подумает, что это твое имя, и к нам присоединится». Она сама оповестила всех знакомых и друзей, как теперь надо ко мне обращаться. Все, кроме нее, стали звать меня Мамой, даже Евгений. Мне стоило немалых трудов его от этого отучить.
— А как вас звала тетя Маруся?
— Как обычно: старушкой. Но Санька, слава богу, не стал звать меня старушкой. Слово «мама» гораздо чаще звучало в моем доме. Ты знаешь, это помогло. Ребенок действительно очень быстро присоединился к большинству и теперь зовет меня мамой, впрочем, как и все остальные. Они пристрастились и не могут отвыкнуть. Ну что, пойдем к гостям?
Жанна улыбалась и слушала меня с интересом, но вдруг задрожала.
— Тебе холодно? — спросила я, заметив внезапную перемену.
— Нет, это нервное. Может, не надо к гостям? Может, лучше побудем здесь?
Мне это очень не понравилось. К черту летели все наши тренировки.
— Ты — венец творения, — строго сказала я. — И запомни, здесь нет никого лучше. Пойдем в дом, увидишь сама. Ты — это совершенство, а они все — посредственности. Надеюсь, мой мундштук на месте?
— Он в моей, то есть в вашей сумочке, — пролепетала Жанна.
— Что значит в «вашей»? Раз сумочка у тебя в руках, значит, она твоя. И переходи уже на «ты», — отрезала я и потащила ее в дом.
Я тут же в холле споткнулась об Тосю, которая обрадовалась и закричала:
— Мама! Это ты?
— Это мы, — ответила я.
— Ты не видела Марусю? — спросила Тося, с любопытством разглядывая окаменевшую Жанну. — Я везде ее ищу.
— Бог с тобой, — возмутилась я. — Откуда Марусе здесь взяться? Будто не знаешь, что она уже двадцать лет не разговаривает с Тамарой.
Нам навстречу пробирался облезлый Тосин муж, видеться с которым я не желала никогда. Тося вбила себе в голову, что он лакомый кусочек для всех без исключения женщин, и мне не хотелось ее в этом разубеждать. Хотя сейчас, когда его бизнес пошел в гору, может, это стало и так. В любом случае я поспешила ретироваться, но было поздно. Он раскинул руки для объятий и завопил:
— Мама, как ты похорошела!
— И ты по-прежнему неотразим, — решила быть любезной я, от чего Тося пошла пятнами.
— Нам надо поболтать, — зашипела она, оттесняя мужа от нас с Жанной. — Стае, слышишь? Нам с Мамой надо поболтать!
Я решила воспользоваться моментом.
— Станислав, — с патетикой воскликнула я, после чего он вытянулся и стал сантиметром выше. — Нам действительно надо поговорить, а ты пока развлеки эту юную леди, — и я кивнула на Жанну, которая тоже пошла пятнами и испуганно залепетала:
— Нет, я лучше останусь с вами.
— Не говори мне «вы», — зашипела ей на ухо я. — Мы же перешли на «ты».
Иди с ним. Он круглый дурак. Рядом с ним несложно чувствовать себя венцом творенья.
— Мама, что такое? Вы шепчетесь? — капризно надул губы Стае.
Тося смерила меня ехидным взглядом.
— Лишь из любви к подруге, — рассмеялась я, лаская ее взглядом. — Но, Станислав, раз ты обижаешься, скажу. Я призналась Жанне, что в юности была в тебя влюблена.
Эффект был потрясающий, причем сразу с обеих сторон. И Тося, и Стае были в шоке, каждый по-своему, конечно.
— Как зовут эту прелесть? — неловко сменил тему Стаc, с опаской косясь на жену.
— Прелесть зовут Жанна, — вдохновилась я — и, Станислав, я буду тебе благодарна, если не дашь этой крошке скучать.
— Можешь не сомневаться, Мама, — заверил Стаc меня, предлагая свой локоть обомлевшей Жанне.
И он потащил ее в самую гущу народа.
— Кто она? — задребезжала Тося, едва мы остались одни.
— Подруга Тамары и моя.
— Мама, почему я об этом ничего не знаю?
— Сама удивляюсь, — честно призналась я.
— Но дело не в этом. Ты видела, Мама, что Тамарка сделала со своим лицом? Сколько можно тянуть эту бедную рожу? То есть кожу. У нее же глаза вот-вот окажутся на заднице.
— Это циничное и избитое выражение, — не одобрила я.
Тося не обратила на это никакого внимания и продолжила с еще большим вдохновением:
— А освещение! Ты видела где-нибудь такое безобразие? Ужас! Дом похож на ресторан! А цветы? Снег еще толком не сошел, а она цветы выставила! Они же посинели от холода! А фонтаны? Ты видела. Мама?! Тамарка совсем сошла с Ума.
Вляпать столько денег в такую пошлость и безвкусицу. Я просто схожу с ума!
Я решила затеять спор, в ходе которого как Дважды два четыре доказала, что фонтаны и иллюминация не пошлость, а бездна вкуса и самый последний писк моды, хоть и мало кому по карману. К тому же я заострила внимание на естественной молодости хозяйки, а также на ее диадеме и горностаевой накидке, чем окончательно лишила Тосю настроения.
— Вот так-то, — победно заключила я, очнувшись от упоения спором и вспомнив о Жанне. — А где это наши голубки?
— Твоя голубка в хорошей компании, — сверкнула глазами Тося, — а вот где мой голубь шизокрылый?
Я проследила за ее взглядом и увидела у колонны Жанну. С бокалом в одной руке и мундштуком в другой она смотрелась недурно, но кто это рядом с ней?
Боже, какой мужчина! Какой элегантный молодой человек!
Я тут же «примерила» его на себя и расстроилась. «Ах, где мои семнадцать лет!»
Но какие великолепные у него манеры, как изысканно он держится. А как он смотрит на мою бедную крошку.
— Ты не знаешь, кто это? — спросила я Тосю, кивая на собеседника Жанны.
— Как? Мама! Разве ты не в курсе? — ужаснулась она. — Это же крупный бизнесмен, друг Тамарки. Его семья дружна с самим…
Стае, уже сильно навеселе, появился очень не вовремя и расстроил наш разговор. Тося тут же выдала ему нагоняй, призывая меня в свидетели его распутства и пьянства. Когда я глянула на колонну, там уже не было ни Жанны, ни молодого человека. Мне стало скучно, и я оставила сладкую парочку.
В поисках своей домработницы я бродила среди гостей, дипломатично отбиваясь от друзей и знакомых. Вдруг я увидела Тамару. Вцепившись одной рукой в Жанну, а другой в того самого элегантного молодого человека, она, волнуя гостей своими драгоценными горностаями, стремительно летела к зимнему саду, к беседке, увитой цветами.
Я залюбовалась чертовкой.
«Ах, как удачна ее последняя операция, приуроченная к торжеству. Даже глядя в упор, я не дала бы ей больше двадцати пяти. Надо же, куда шагнула наша медицина. Нет, правда, Тамара и в восемнадцать не была так хороша, как сейчас, в свои не буду говорить сколько. Ну почему я такая трусиха? Пора бы уже и мне подумать о том же».
Тамара тем временем бросила свою добычу в беседке и устремилась ко мне.
— Видела? — спросила она, переводя дыхание. — Скажи, Мама, как тебе эта парочка?
— Недурна.
— И я того же мнения, — торжествующе воскликнула она. — Я все чудесно устроила, пусть поболтают в уединении. Как тут не насторожиться?
— Что чертовка, задумала? Признавайся.
— Сказка так уж сказка, — рассмеялась она. — Почему бы нашей Золушке не встретить на балу своего принца?
Я остолбенела.
— Как тебя понимать?
— Михаил…
— Его зовут Михаил?
— Да, — довольная собой, кивнула Тамара. — Михаил совсем недавно жаловался мне на современную молодежь. Представляешь, парню двадцать восемь, воспитан, богат, красив, умен, но никак, не может жениться. Он невероятно положительный, а вокруг что ни баба, то стерва.
— И начиная прямо с тебя, — возмутилась я. — Это надо же такое придумать!
— Да перестань, Мама, они созданы друг для друга, все будет прекрасно, — заверила она меня.
— Этого-то я и боюсь. Чем прекрасней будет им, тем мне хуже.
— И бояться тут нечего. Мама, вот увидишь, они поженятся в самое короткое время. Он уже без ума от твоей Жанны.
— И я от нее без ума: как тут быть?
— Да никак, пусть женятся и живут себе счастливо.
Я схватилась за сердце.
— Ну, спасибо тебе, дорогая, ты настоящая подруга. А обо мне ты подумала? Ты не забыла? Жанна — моя домработница.
— И прекрасно, мы ему об этом не скажем. Я представила ее родственницей своей лучшей подруги. О том, что Жанна твоя прислуга, он может вообще никогда не узнать.
— Лично мне хочется сказать ему об этом прямо сейчас, в противном случае я только и видела свою Жанну. Нет, как это по-женски, взять и выбить домработницу из-под лучшей подруги! Ты позавидовала моему счастью, а я еще сражалась с Тоськой за твои горностаи, фонари и фонтаны. Знала бы, ругала бы тебя в свое удовольствие.
Тамара растерялась:
— Ой, Мама, не подумала я как-то.
— А по-моему, очень даже хорошо подумала и спланировала все неплохо.
«Слушай, почему бы тебе не захватить ее на мое торжество», — передразнила я ее.
— Ты заранее все предвидела, а я-то, наивная душа, так нахваливала свою Жанну, да, оказывается, не в те уши. Поздравляю, кто тебе дороже — я или этот сопляк Михаил? Ты, предательница, хочешь устроить ему личное счастье за мой счет?
Тамара уже вяло, но защищалась.
— Не только его счастье. Согласись, что больше всех выиграет твоя Жанна. Ну где она найдет такого жениха?
Видимо, тень сомнения легла на мое лицо, потому что Тамара очень вдохновилась.
— Мама, не будь эгоисткой, так мило все вышло, я даже сама не рассчитывала. Меня захлестнуло возмущением.
— Ах, значит, рассчитывала! Вот ты и проболталась! Это подло! Подло!
Неужели ты не видишь? Теперь я сама должна драить кастрюли!
Услышав это, моя подруга едва не прослезилась. Лишь теперь она окончательно осознала, что сотворила, и растерянно залепетала:
— Мама, ну не убивайся ты так, может, еще обойдется, может, еще и не наладится…
— Не наладится, как же! — продолжала возмущаться я. — Раз мне это во вред, значит, теперь уж точно наладится! Смотри, как он на нее уставился, как волк на ягненка. У-у, сводня! Мало тебе богатых невест? — Я уже нешуточно замахнулась на Тамару.
— Ах, дорогая, он точно влюбился с первого взгляда. Даже уже благодарил меня, — удрученно призналась она.
— С первого взгляда! — сквозь слезы рассмеялась я. — Конечно, как тут не влюбиться с первого взгляда, когда я тебе все уши прожужжала о достоинствах Жанны. Куда ж бедному парню было деваться? А тут еще и мордашка смазливая, и держится как принцесса! Сама я, дура, научила! Бьюсь об заклад: все то, что я так подробно тебе рассказывала, тут же передавалось этому Михаилу. Он с тобой откровенничает, ты с ним, а я страдай! Сию же минуту отбываем домой! Жанна!
Жанна! Мы уезжаем!
С этим воплем я ворвалась в беседку и потащила свою Жанну домой, но этим лишь все усугубила.
Одно дело молодому человеку влюбиться в девицу, и совсем другое дело, когда эту девицу у него отбирают. Тут уж любовь приобретает вселенские размеры.
Михаил, почуяв сопротивление, тряхнул гривой, как молодой лев, и грозно спросил:
— В чем дело?
— Дело в том, что нам пора, — рявкнула я, уповая на покорность Жанны.
Моя крошка послушно поплелась за мной. Точнее будет сказать, не поплелась, а помчалась, потому что улепетывала я с весьма приличной скоростью.
— Зря ты, Мама! — догнал меня отчаянный вопль Тамары. — Это дико и несовременно.
Глава 5
Домой мы приехали значительно раньше, чем намечалось. Евгений встретил нас легким недоумением.
— Так рано? Не понравилось?
— Понравилось, некоторым даже слишком, — бросила я и прямо в бальном наряде отправилась в ванную смывать с себя лицо. — — Чего это она такая сердитая? — поинтересовался он у Жанны.
Что было дальше, я видеть уже не могла, но, думаю, она покраснела и потупилась, эта скромница. В наше время бедные девушки выпрыгивают из себя, стараются, не покладая ни рук ни ног, подцепить хоть мало-мальски приличного жениха, а этой сразу бизнесмена подавай, семья которого дружна с самим этим, черт его знает с кем.
Ох, как я зла, как я зла! Вот и делай после этого людям доброй Когда я вышла из ванной, Жанны уже не было. Евгений отпустил ее домой, сославшись на то, что Санька спит, а другие дела подождут.
Мое розовое платье аккуратно висело на стуле. Мундштук и сумочка лежали на столике.
— Какая муха тебя укусила? — спросил Евгений, протягивая мне зажженную сигарету.
— Тамара подложила нам свинью. Она нашла Жанне богатого жениха.
Евгений по достоинству оценил мое сообщение и приуныл, но очень быстро оправился.
— Знаешь, — сказал он, — а я даже буду рад этому. До смерти надоело видеть, как в доме крутится чужая девчонка. Живешь, как на вокзале. В конце концов, я буду тебе помогать. Вот, к примеру, сегодня я перемыл всю посуду и постирал Санькины шорты. Пусть эта Жанна выходит замуж, и фиг с ней.
— Пусть выходит, — согласилась я. Ах, если бы это было так, но вышло гораздо хуже.
На следующее утро я проснулась от того, что Жанна(у нее был свой ключ) включила кофемолку. Возможно, она всегда поступала так, чтобы принести мне в постель свежесваренный кофе, но раньше я этого не замечала.
Или раньше меня это не раздражало. Видимо, у меня прорезался дар предвидения и я уже начала чувствовать, сколько неприятностей мне предстоит пережить из-за этой Жанны. Услышав зудящий звук кофемолки, я взвилась, накинула халат и понеслась на кухню, но, встретив приветливо-покорный взгляд прислуги, смягчилась.
— Я зашла в магазин и купила свежих сливок, — сказала она, после чего я уже не могла высказать своего раздражения и лишь хмыкнула.
— Эти сливки — чистое масло: я налью их вам в кофе, — продолжила Жанна, и уж тут-то я поняла, что все еще ее люблю.
— Сегодня я на два часа отлучусь: нужно забрать ваш костюм из химчистки и сдать туда ковер. Уже договорилась с соседом, он бесплатно подбросит.
Я растаяла окончательно.
— Жанна, зачем самой тащить тяжелый ковер? Позвони — приедут и заберут.
— И сдерут бешеные деньги. Нет уж, лучше отвезу сама, это несложно.
«Ну что взбеленилась, глупая, — подумала я. — Моя Жанна — человек, а не полезное домашнее животное. Пусть поступает как ей лучше, я же буду рада тому, что есть. В конце концов, она уже мне как дочь».
И жизнь наша потекла по-прежнему. Мы стали еще ближе и даже перешли на «ты», как настоящие подруги. Вечерами, когда Евгений уходил на дежурство, мы оставались одни. Жанна садилась в кресло и занималась мелкой починкой одежды Саньки: пришивала пуговицы, крючки и прочее. Я же устраивалась рядом и с великой охотой отвечала на ее вопросы.
— Хочешь знать, что было дальше, милая? А ничего: я была умна, поэтому он не мог время от времени называть меня глупышкой. Это сильно мешало развитию чувств.
A Жанна мотала на ус.
— И вы расстались?
— О да, но я недолго грустила. Гораздо раньше в моей жизни появился безумно красивый нахал. Его комплименты отличались удивительной пошлостью и безнравственностью, в силу чего могли способствовать лишь возбуждению моего полового инстинкта, с которым я и без того не знала, что делать. В том возрасте, естественно. В общем, мы прожили целую жизнь, не вставая с кровати.
— Не вставая с кровати? Сколько же длилась эта жизнь? — изумилась Жанна.
— Уж не помню: то ли месяц, то ли три. Потом я поняла, что это исключительно благодаря тому, что мы не вставали, в противном случае я не продержалась бы и недели.
— И вы расстались?
— Естественно. К тому же выяснилось, что он решительно не готов меня содержать, поскольку по статье вылетел с работы. Была в те времена такая кара.
— И ты осталась одна? — трепещущим голосом спросила крошка.
— Я?! Никогда! Мне ли заниматься такими глупостями? К тому времени новый роман уже громко стучал в мою дверь. Мой новый Ромео, конечно, был значительно старше меня, но зато с моим содержанием не возникало никаких проблем. Я, что называется, как сыр в масле каталась.
— Но что же случилось? Он умер?
— Умер? Боже меня упаси. Только трупов мне не хватало. Он вышел у меня из моды. Я смотрела, как поспешно волосы покидают его глупую голову, и соображала, через сколько лет его лысина положит конец нашим отношениям. Живот и лысина — это то, что я не переношу в мужчинах.
— А нельзя ему было заняться спортом и сделать операцию по пересадке волос? Он же был богат.
— Нет, милочка, нельзя.
— Почему?
— Потому что к тому времени в моей жизни появился «Аквафреш» — тройная защита от всей семьи.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Кикимора болотная'
1 2 3 4 5