— предположила я.
— А может, мой муж вместо меня кайфует? Даня! Даня!!! Сейчас же иди сюда, — закричала Тамара, обращаясь к мужу. — Соня утверждает, что прислуга приносит счастье. Отвечай, это правда?
— Лично мне счастье приносишь ты, — услышала я честный ответ бездельника Дани.
Еще бы, бизнес Тамары кормит известную часть страны, так что уж тут говорить о каком-то Дане.
— Соня, наша прислуга никакого счастья не приносит, — со вздохом призналась Тамара. — Одни только хлопоты. И все воруют.
— Это потому, что у тебя нет моей Жанны, — с гордостью ответила я, всей душой жалея подругу.
Можете представить, как жилось мне в те дни, раз я была полна таких восторгов. Жанна — девушка из многодетной семьи, самая старшая из детей — была на редкость ловка и трудолюбива. С шести лет на ее плечи легли большое хозяйство и толпа братишек и сестренок. Она привыкла со всем справляться и не роптать и сохранять жизнерадостность. Скромность ее поражала, ум вызывал уважение, легкий нрав — симпатию.
В моем доме воцарился абсолютнейший порядок, Санька был ухожен и накормлен, а мы с Евгением располагали всеми вечерами к собственному своему удовольствию. И все это за весьма скромную плату, потому что выяснилось:
Жанна мечтает в совершенстве овладеть английским. Я охотно взялась ей в этом помочь, расширяя по ходу ее кругозор и без устали делясь своим жизненным опытом.
За короткое время мы стали подругами, точнее я стала ее кумиром, что было особенно приятно. Занимаясь домашним хозяйством, Жанна успевала не только слушать меня, но и выражать свое восхищение, причем в самой лестной форме.
Конечно, я была в восторге, день ото дня все больше влюбляясь в прислугу, подумывая всерьез над повышением жалованья, что с моей стороны уже было бы настоящим меценатством, поскольку Жанна планировала продолжить свое образование и собирала средства для оплаты обучения в университете.
Я поделилась своей идеей с Евгением, и он всячески ее одобрил, напомнив, однако, что такие домработницы, как Жанна, на дороге не валяются, а ведь если она поступит в университет, ее надо будет кем-то заменить. Впервые в жизни, да простит меня господь, я пожалела об отмене крепостного права.
— Я же умру без нее.
— Ну, это будет не так скоро, — поспешил успокоить меня Евгений.
— Да, но я уже сейчас представить не могу, как буду обходиться без нее.
К тому же она мне как дочь. Все, что есть у меня внутри, что накопилось за долгие годы жизни, настойчиво требует передать это дочери.
— Отдай Саньке. — Ему это на пользу не пойдет. Нет, нет, нет. Представить себе не могу, что будет, когда меня покинет Жанна.
— Это будет не скоро, — снова заверил меня Евгений, но он ошибался;
Через несколько дней после нашего разговора позвонила Тамара и пригласила меня на банкет по случаю своего юбилея.
Так было всегда. Все дни рождения Тамары, сколько себя помню, проходили на моих глазах. Сначала это были детские собрания с тортом, свечами и лимонадом, потом отроческие вечеринки с теми же атрибутами и подпольным вином, потом юношеские бесшабашные пьяные компании и так далее.
Но с тех пор, как Тамара забралась на коммерческий олимп, ее дни рождения не радовали меня. Я отбывала их как повинность, расплачиваясь за многолетнюю верность и дружбу. Там уже не было прежней атмосферы родственного единства, где все любили и были любимы. Там присутствовали скука и суета, и еще много тщеславия и прагматизма. Все друг от друга чего-то хотели и старались это тут же получить.
Там, на этих юбилеях, я уже не принадлежала себе и чувствовала себя чужой и страдала, что не нужна Тамаре, как прежде, и что она меня уже не так любит, хотя она клялась, что без меня на собственном дне рождения просто повесилась бы. Вот как загнала бедняжку жизнь.
В общем, я знала, что ждет меня на этом банкете: это будет шумный и суетливый прием с чиновниками, политиками, бизнесменами, банкирами и звездами эстрады, где у каждого припасен камень за пазухой и улыбка до ушей.
Я очень не хотела туда идти, но не могла отказать подруге. Я вынуждена была сказать «да».
Тамара, избавившись от неловкости, связанной с ожиданием моего ответа, обрадовалась и размечталась о том, чего уже не будет никогда: как мы посидим вдвоем, напьемся, поболтаем, распахнем друг другу души…
— Кстати, Мама, как там твоя новая подруга-домработница? — неожиданно спросила Тамара. — Ты по-прежнему от нее в восторге?
— Она прелесть, я не прочь ее удочерить, — засвидетельствовала я, — Жаль, что я никак не могу ее увидеть. Все дела, дела. Времени свободного совсем нет. Неужели она так уникальна?
— Можешь не сомневаться. Это перл.
— Слушай, Мама, а почему бы тебе не захватить ее на мое торжество?
Может, мне удастся переманить ее к себе, и я узнаю, что такое настоящее счастье.
Мне понравилась такая мысль, я имею в виду, конечно, не счастье Тамары, а само торжество.
— Это идея! — закричала я, предвкушая, сколько радости получит Жанна от того, что для нас с Тамарой хуже цирроза.
Я мгновенно ощутила себя волшебницей-крестной, щедро одаривающей Золушку-Жанну, и поинтересовалась:
— А карета за нами будет? Тамара поняла меня с полуслова.
— Будет, и с кучером, — пообещала она.
— Блеск!
Я повесила трубку и вот тут-то впервые ощутила его. Он стоял за моей спиной и дышал мне в затылок. Я застыла перед зеркалом, висящим над телефонным столиком, и потому ясно видела: за мной нет никого.
Но кто-то дышал. Даже волосы шевелились на затылке. Ужас!
Не знаю, что стало бы со мной, если бы не звонок в дверь. На пороге стояла Старая Дева. По отсутствию бигуди я определила, что она при параде.
— Ко мне пришел старый друг, — заблеяла она, — и очень хочет с вами поговорить.
— С чего это? — испугалась я.
— Он ваш читатель.
— Ваш друг?
— Да, — с осуждением подтвердила Старая Дева. — Мой друг — ваш читатель.
— Пусть читает что-нибудь другое, — запротестовала я и поспешно захлопнула дверь.
И в это время осознала, что не чувствую дыхания на моем затылке.
«Чего только не привидится, — подумала я и рассмеялась. — А может, тот, который дышал, обиделся за друга Старой Девы? Не слишком-то любезно я обошлась с ним. Сам виноват. Впредь будет знать, с кем дружить».
…Это происшествие тут же забылось, и последующие два дня я портила Жанну, заставляя ее примерять свои наряды. В моем розовом платье она была так мила, что это заметил даже Евгений.
— Ого! — сказал он, после чего я поняла, что перестаралась.
Жанна вспыхнула и потупилась, а я возмутилась.
— Это что еще такое? Ты не пойдешь с нами, так что не радуйся, — предупредила я Евгения.
— И очень тебе за это благодарен, — ответил он. — По роду деятельности я достаточно насмотрелся. Когда я был телохранителем у…
Но я не могла это слушать. Я его оборвала:
— Знаем, знаем, наслышаны. Чем распускать перед Жанной хвост, пойди-ка лучше посмотри, чем занят там наш Санька.
— А что, Жанна уже освобождена от своих обязанностей? — удивился Евгений.
— До банкета частично — да. Нам еще нужно обсудить манеры, раз они так ее беспокоят.
Астров скроил недовольную физиономию, но отправился к Саньке.
— Так вот, — обратилась я к Жанне, едва за ним закрылась дверь, — нет там никаких манер. Все то воспитание, которое ты получила у своих родителей, придется забыть. Ты не сморкаешься в занавеску, умеешь пользоваться ножом и вилкой, не чавкаешь во время еды и не хватаешь со стола руками — на этом и остановимся. Этого Достаточно.
— Неужели? — удивилась она.
— Остальное тебе ни к чему. Научись, милая, не краснеть, не робеть, не конфузиться и говорить то, что хочется, не выбирая момента.
Жанна с ужасом воззрилась на меня.
— Да, да, милая, — компетентно подтвердила я. — Обязательно научись перебивать собеседника: уверенно и хорошо поставленным голосом, так, чтобы ему сразу стало ясно, что он невежа и несет форменную чушь. И непременно дай ему понять, что ты Нечто, а он плебей и недостаточно богат. Если при этом ты будешь сидеть с нахальным видом, закинув ногу на ногу и попыхивая сигаретой в дорогом мундштуке, тебе поверят и возненавидят всей душой. После этого можешь переходить к сдержанным комплиментам. Из твоих уст они будут очень ценны.
Я перевела дыхание, пользуясь этим, Жанна сообщила:
— Но у меня нет дорогого мундштука. И я совсем не умею курить.
— Чепуха, это проще простого, а мундштук я тебе одолжу. Главное, не переборщить с комплиментами, чтобы собеседник (или собеседница) не задрал нос.
Так, слегка одари его и принимайся давить по новой, пусть почувствует свое ничтожество, а потом снова приободри легким комплиментом.
Жанна всплеснула руками:
— Боже, как это сложно!
— Да, милая, непросто, — согласилась я. — Но ради собственного престижа порой приходится из кожи вон лезть, тебе же придется делать немного. Держи собеседника в тонусе, и его уважение тебе гарантировано. Если при этом он сочтет тебя полезной, завоюешь и его любовь.
— А ее?
— Или ее, смотря с кем будешь общаться.
Здесь существенной разницы нет. Но это при условии, что ты не будешь занудой. Умей улыбаться и вызывать улыбки. И помни, где бы ты ни была, везде ты главная, потому что женщина и очень хорошенькая. Ты должна свято в это верить, так как тебя обязательно попытаются убедить в обратном.
С чувством исполненного долга я откинулась на спинку дивана и победоносно взглянула на нее. Бедняжка окончательно сникла.
— Как же все это суметь? — схватилась за голову она. — Что для этого нужно?
— Уверенность.
— Уверенность?
— Да, милая. Уверенность в том, что ты венец творения. Когда ты уверишься в собственной непогрешимости, в это поверят и все остальные. Ты приобретешь значимость.
— Правда?
— Клянусь!
— А если у меня не получится, — вздохнула Жанна. — Что для этого нужно?
— Ты должна твердо знать: все, что делают Другие, — плохо, пошло и бездарно. Правильно и хорошо лишь то, что делаешь ты. Вот формула Успеха. Но она требует определенного состояния, я имею в виду материальную сторону жизни.
Самовлюбленность — порок, а порок — роскошь. Бедность обречена быть добродетельной, в то время как богатство может позволить себе и порок. За все то, чему учила тебя я, нищенку, невзирая на внешность, назовут хамкой и надают по шее. Так что, милая, ничего не поделаешь, придется блефовать, если хочешь попасть в приличное общество.
Жанна задумалась. Кажется, желание попасть в приличное общество у нее исчезло. Я поняла, что перестаралась, и решила ее успокоить.
— Ну, милая, не стоит пугаться, я буду рядом и поддержу, если будет в этом нужда. К тому же у нас есть несколько дней, которые мы посвятим усиленным репетициям и тренировкам. У тебя все получится. К тому же я смотрю на этот банкет не только как на развлечение, а с дальним прицелом. Ты молода, бедна и вышла из среды, не предполагающей будущего. Если осуществится твоя мечта и ты закончишь университет, что будет дальше? Думала ты об этом?
Жанна растерялась.
— Не знаю. Я разбогатею и буду жить достойно.
— Как ты себе это представляешь? — спросила я, изумляясь такой наивности.
— Ну, получу образование и буду работать.
— Где? Все приличные места давно заняты. Кто поможет тебе устроиться на достойную работу? Твои подруги, которые работают за гроши?
Она сидела в моем безумно дорогом розовом платье на моем безумно дорогом антикварном диване и была похожа на печального суслика.
Сердцe мое зашлось от жалости.
Почему хорошим людям так плохо живется?
В этом есть жуткая несправедливость!
— Допустим, я тебя не брошу, — заверила я-. Но ты должна сама научиться хоть чуть-чуть работать локтями. Ты трудолюбивая девочка, и руки — это хорошо, а локти еще лучше.
Пришел Евгений и возмутился:
— Чему ты учишь ребенка?
— Жизни! — парировала я и с гордо поднятой головой удалилась.
Но лучше бы я этого не делала. Лучше бы я осталась в комнате и убедила Жанну в том, что все это шутка, что не надо ей никакого общества, поскольку живут же люди и без него, и совсем неплохо живут на свои гроши. Но я ушла, позволив ей закоренеть в своих желаниях.
Глава 4
Наступил долгожданный день. Все утро мы репетировали, и у Жанны уже кое-что неплохо получалось. Она научилась элегантно закидывать ногу на ногу, принимать раскованную позу и естественно смотреть в упор пристальным взглядом.
Мундштук в ее пальчиках выглядел тоже вполне естественно, и она уже почти не давилась дымом.
Евгений, которому в этот вечер предстояло нянчить Саньку, крутился рядом и не переставал Дивиться: как легко можно испортить человека.
Я не разделяла его мнения, поскольку Жанна все еще не могла избавиться от комплекса неполноценности и в глазах ее слишком часто появлялся испуг. Она была безнадежно целомудренна и ничего не могла поделать со своей наивной доверчивостью, а также любовью к людям. Времени было мало, и мне пришлось смириться. Я сделала все, что могла. На первый взгляд Жанна была неотразима, а там уж — как бог даст.
Когда за нами прибыл автомобиль, присланный Тамарой, я, в последний раз придирчивым взглядом окинув Жанну, успокоила себя:
— Как-нибудь обойдется.
— Она так прелестна, что не обойдется, — рассмеялся Евгений.
Он словно в корень смотрел. Так все и вышло.
Обычно Тамара для своих торжеств арендовала подходящие случаю помещения, но на этот раз все были приглашены на ее новую дачу. Она сделала там суперремонт и хотела незамедлительно пустить пыль в глаза. Ей это удалось. В тот вечер многие ее друзья стали ее же тайными врагами. Только Жанна, пожалуй, восхищалась без примеси иных чувств. Остальные — коченели от зависти.
Тамара, в бриллиантовой диадеме, в драгоценной горностаевой накидке, в длинном белом платье, как прекрасное привидение стояла у входа в свой сверкающий огнями дворец и на правах любезной хозяйки говорила гостям гадости.
— А-а, это ты, мой маленький! — фальшиво обрадовалась она толстому, приземистому мужчине, ведущему под руку высоченную девицу, похожую на фонарный столб. — Это ты, мой пони!
— Почему это маленький? Почему это поди? — обиженно пыхтел он, подставляя хозяйке губы.
— Потому что я обожаю тебя, — пояснила Тамара и, словно только что заметив «фонарный столб», захлебнулась от восторга:
— Ах, Дианочка, прелесть моя, как ты пополнела! И как тебе идет второй подбородок!
Дианочка, позеленевшая от бесконечных диет, но так и не сумевшая избавиться от двойного подбородка, была близка к обмороку. Она вспыхнула от ярости и могла наговорить бог знает чего. Я даже струхнула, но глупость в больших голубых глазах выдавала ее безобидность, и я успокоилась. Тамара легко справится с такой и без моей помощи.
За «столбом» и «пони» следовали мы. На лице моей подруги появилась мимолетная искренность.
— Мама! Это ты?! Слава богу! Я думала, ты уже не придешь, — воскликнула она, целуя меня, отстраняясь и цепким взглядом оценивая мой скромный наряд.
— По-моему, мы не опоздали, — ответила я, кивая на Жанну.
— Здрасте, — присела моя смущенная Золушка, которая, несмотря на утомительные репетиции, сразу, же все сделала не так.
— Ба! Мама, да ты не одна! — обрадовалась Тамара. — Это и есть твоя необыкновенная крошка?
— Да, это она, но что ты будешь с нами делать?
Тамара мгновенно поняла, о чем идет речь.
— Не волнуйся, я представлю ее как подругу и дочь своей подруги, — воскликнула она.
— Надеюсь, ты не меня имеешь в виду? — насторожилась я.
— Нет, конечно, у нее же есть своя мать, — успокоила меня эта язва. — Пойдем, я покажу тебе кое-что. Даня! Даня! Принимай гостей!
Элегантный Даня поспешил занять пост, а мы направились в сад.
— Как вам моя иллюминация? — поинтересовалась Тамара. — Обрати внимание, последний писк.
— Дом словно охвачен пламенем, — похвалила я. — И что, это будет постоянно так?
— Да, наружное освещение нынче в моде. Мама, а как тебе мои фонтаны?
— Зашибись!
— А цветы?
— ;И цветы — зашибись, но кто их выставил на холод? На деревьях еще и почки не набухли, а у тебя фонтаны и цветы.
— Ах, я же не виновата, что родилась весной, — вздохнула Тамара. — За делами жизнь проходит мимо. Даже некогда полюбоваться этой красотой. Даже на Сейшелах я отсыпалась, и единственное, что мне удалось, так это обгореть на солнце.
Мне стало жаль свою несчастную подругу.
Я решила ее приободрить.
— Зато сегодня у тебя сладкая жизнь, — сказала я. — Все, не исключая и меня, страдают от зависти.
— То-то же, — удовлетворилась польщенная хозяйка и от избытка чувств ущипнула за щечку Жанну. — А что это мы такие молчаливые?
— Ребенок никак не может в себя прийти от твоего «Мазератти» с водителем, — пояснила я.
— Ах, вот оно что, — улыбнулась Тамара. — Но ты же сама просила карету.
Я не успела ответить. Примчался взволнованный Даня и с воплями «приехал Сам» утащил мою подругу. Мы с Жанной остались одни.
— Почему эта Тамара называет вас Мамой?
1 2 3 4 5