— Что это тебя так развеселило? — агрессивно осведомилась девушка.
— На хрен твоему Келлеру сдалась какая-то русская мочалка, когда под него штабелями готовы лечь все красотки Голливуда!
— Дерьмо эти твои красотки, — уверенно заявила Лапина. — У них все искусственное — что сиськи, что зубы, что волосы. Эти американки — жирные крашеные куклы, а внутри у них труха. Именно поэтому русские женщины ценятся во всем мире. Видел, какая у меня грудь? Своя, между прочим. Четвертый номер, и торчком стоит без всяких подтяжек.
— Да, грудь у тебя — что надо, — сглотнув слюну, Череп протянул дрожащую с похмелья руку к предмету обсуждения и тут же по ней получил.
— Не в магазине, не лапай, — огрызнулась Раиса. — Ирвин как грудь мою увидит — сразу упадет на колени и попросит моей руки.
— Ну уж нет, — оскалился Самарин. — И не надейся. Едва тебе исполнится восемнадцать, мы поженимся. И к Келлеру своему ты не попадешь. Уж я позабочусь о том, чтобы ты не получила американской визы. Мне такое сделать — раз плюнуть, сама знаешь.
— А мне и не потребуется никакая виза, — хохотнула Лапина. — Через два месяца Ирвин сам приедет в Москву — с концертами. Не надейся, что я упущу такую возможность.
— Через два месяца, говоришь? — задумчиво почесал в затылке Череп. — С концертами, значит, приедет. Ну что ж, посмотрим…
Впоследствии Раиса не раз кляла себя за собственную несдержанность последними словами. За неделю до первого концерта гастроли Келлера в Москве были отменены, а деньги за билеты возвращены возмущенным фанатам певца, устроившим в знак протеста митинг перед американским посольством.
Череп клялся и божился, что не имеет к отмене гастролей ни малейшего отношения, но слишком уж честно смотрел при этом в глаза, да и на губах его помимо воли нет-нет да и появлялась злорадная и похабная ухмылочка.
Полученный урок пошел девушке впрок. Она научилась скрывать свои мысли и чувства и стала вести себя покладисто, как восточная наложница. Раиса притворилась, что забыла о своем кумире. Она даже не устроила скандал, после того как Иван отобрал у нее и выбросил все портреты, записи и видеокассеты певца, запретив ей приобретать новые. Впрочем, зачем ей все это, если в самом ближайшем будущем Келлер будет целиком принадлежать ей одной?
То, что ее любимый рок-певец был женат, Раечку ничуть не волновало. О его браке она знала буквально все.
Двенадцать лет назад исключительно по молодости и глупости Ирвин женился на Кейси Ньеппер, второсортной актрисульке из Голливуда. Некоторое время они были неразлучны и регулярно шокировали многое повидавших обитателей Беверли-Хиллз, занимаясь любовью в самых неожиданных местах и в весьма неординарных позах.
Через полгода вздорная, капризная и патологически ревнивая Кейси наскучила певцу. Начались скандалы и громкие разборки с применением рукоприкладства как с одной, так и с другой стороны. Супруги ссорились и мирились, швырялись друг в друга посудой и занимались сексом на кухонном столе, расходились и снова сходились. Так продолжалось около семи лет.
Знаменитой Ньеппер стала исключительно благодаря мужу, точнее, не столько мужу — Ирвин не терпел конкуренции, и его страшно раздражала растущая популярность жены, — а непрерывным скандалам, связанным с их бурной семейной жизнью.
Продюсеры решили, что главная роль, сыгранная скандально известной женой знаменитого рок-певца, повысит сборы от проката, и пригласили Кейси сниматься в триллере «Смертельные когти». Фильм имел неожиданный успех, и карьера актрисы пошла в гору, в то время как ее семейная жизнь стремительно катилась под откос.
В конце концов Келлер окончательно бросил осточертевшую ему супругу, но Ньеппер отказалась дать ему свободу. Бракоразводный процесс затянулся на долгие годы, но Келлера это даже устраивало. Продолжая пребывать в браке, он мог свободно вступать в скоротечные любовные связи, будучи при этом надежно защищен от матримониальных поползновений многочисленных охотниц за его деньгами, славой и свободой.
Итак, Кейси Ньеппер никоим образом не могла составить Раечке конкуренцию. Лапина была уверена, что, едва увидев ее, сраженный стрелой Амура Ирвин наймет лучших адвокатов Америки, и через месяц, нет, даже через две недели, будет свободен, как ветер. Фотографии их свадьбы обойдут страницы всех газет и журналов, а тысячи оставшихся с носом фанаток певца в бессильном отчаянии будут пузырьками глотать снотворное и резать себе вены.
Что же касается Ивана, чаша терпения Раечки переполнилась в тот момент, когда она, вернувшись домой, обнаружила, что все ее личные, защищенные паролем файлы в компьютере взломаны, а хранившиеся в них фотографии Келлера, скачанные из Интернета, стерты.
Место снимков заняла выполненная витиеватым готическим шрифтом надпись: «Забудь об этом ублюдке и готовься к свадьбе. В Интернет больше не лезь — все равно не подключишься. Хватит тебе этого урода рассматривать».
Именно тогда девушка и обругала нецензурным словом ни в чем не повинный автоматический пистолет системы Стечкина, адресуясь, впрочем, к его отсутствующему хозяину.
— Ладно, — зловеще добавила Раечка. — Свадьба, говоришь? Ты, дорогой мой, не учел только одного: не всякий лось перекусит рельсу. Будет у меня свадьба, да только не с тобой…

Майами-Бич, президентский «люкс» отеля «Хилтон».
— Вам заказное письмо, — произнес посыльный, благоговейно глядя на Келлера.
— Иди в задницу, — посоветовал ему тот.
— Не могу, — пожал плечами посыльный. — Сначала вы должны расписаться вот здесь и здесь. Оно — с уведомлением о вручении.
Смачно выругавшись, Келлер чиркнул что-то в книжке и на бланке, протянутых ему почтовым служащим.
— Ну, чего ты застыл? Чаевых ждешь? — сварливо осведомился Ирвин. — Не дождешься. Это ты должен мне приплатить за автограф.
— П-простите, — смутился посыльный и, покраснев, выскользнул за дверь.
— Ублюдок, — прокомментировал певец. — Интересно, почему кругом одни ублюдки?
Озаренный неожиданно осенившей его идеей, Келлер с письмом в руке стремительно закружил по комнате.
— Мир ублюдков, — задумчиво бормотал он себе под нос. — Отличное название для песни, а может быть, даже и для диска. Мир ублюдков… Тра-та-та, ля-ля-ля, трам-парам… Не смотри на мир трезво, иначе сопьешься… Этот мир — мир ублюдков, а мы в нем актеры… Нет, «актеры» — не пойдет, кажется, это уже где-то было. Этот мир — мир ублюдков, а мы — его жертвы… Миром правят ублюдки, они едят наши души…
Через десять минут текст песни и черновой вариант мелодии были готовы, и пришедший в хорошее настроение Ирвин обратил внимание на письмо, которое он, увлекшись, все еще держал в руке.
— From Russia with love, — прочитал певец выведенную каллиграфическим почерком надпись на обратной стороне конверта. — Опять эта сумасшедшая. Если так и дальше пойдет, скоро я войду в Книгу рекордов Гиннесса как певец, получивший самое большое количество писем от долбанутой поклонницы.
Эта русская девица, в отличие от прочих фанаток, всегда посылала ему заказные письма с уведомлением о вручении, причем на обратной стороне каждого конверта она неизменно писала: «From Russia with love» — «Из России — с любовью». Похоже, ей нравились фильмы о Джеймсе Бонде.
«А говорят, Россия — нищая страна, — подумал Келлер. — По самым скромным прикидкам, эта влюбленная курица ухлопала на почтовые отправления больше пяти тысяч долларов. Выходит, не такая уж там нищета».
Письмо настойчивой русской поклонницы еще больше улучшило настроение певца. Что ни говори, а приятно, когда тебя боготворят, тем более в столь далекой, дикой и непредсказуемой стране, как Россия.
В приподнятом настроении духа Ирвин снял трубку разразившегося мелодичной трелью телефона.
— Вам звонит Чарльз Уоллес, директор студии «Метрополитан рекордз», — сообщила телефонистка отеля. — Соединить?
— Валяй, — милостиво разрешил Келлер. — Привет, Чарли! Как дела? Продолжаешь зарабатывать на мне миллионы?
— Ты сдохнешь, ублюдок. Сдохнешь, как собака, — замогильным голосом произнесла трубка. — Как сраная, тупая, вонючая, вшивая собака.
— Слушай, Савалас, — раздраженно произнес певец. — Сколько лет ты уже грозишься, а я, несмотря ни на что, богатею, трахаюсь и всячески наслаждаюсь жизнью. Если уж речь зашла о вшивых, вонючих собаках, скорее это относится к тебе, а не ко мне. Говорят, с тех пор как тебя бросила жена, ты по месяцу не меняешь носки и сорочки. Будешь меня доставать — и я сделаю так, что тебя до конца твоих дней упрячут сумасшедший дом.
— Плевать я хотел на твои угрозы, — усмехнулся Дагоберто. — Учти, заносчивая бездарная задница, скоро мы встретимся. Очень скоро.
Грязно выругавшись, Келлер бросил трубку на рычаг.
Телефон тут же зазвонил снова.
— Я первым прикончу тебя, чертов придурок! — яростно рявкнул в трубку певец. — В землю зарою! В бетон закатаю!
— Э-ээ, п-простите, — запинаясь, произнесла телефонистка. — На проводе ваша супруга. Соединить?
— Только об этом я сейчас и мечтаю! — прошипел Келлер.
Звучащего в его голосе яда хватило бы на добрую дюжину гремучих змей.
Напуганная его воплями телефонистка не уловила иронии.
— Мой звездный мышонок! — сладкой патокой полился из трубки давно набивший оскомину голос. — Твоя резвая козочка безумно соскучилась по своему маленькому мальчику.
— Мальчик? Мышонок?!! — вызверился Ирвин. После того как наглые журналисты посмели обозвать его мегаломаном, певец стал болезненно относиться к намекам на инфантильность. — Какой я тебе, к чертовой матери, мальчик?
— Ну ладно, извини. Не думала, что ты из-за этого так разозлишься.
— Никогда не употребляй по отношению к себе слово «думала», — отчеканил Келлер. — Слушай внимательно, что я тебе скажу. Дважды я повторять не буду. Катись в задницу. Понятно? Чао!
Швырнув трубку на рычаг, певец возмущенно фыркнул.
— Мир ублюдков, — произнес он. — Этот мир — мир ублюдков, а мы — его жертвы.

Ближнее Подмосковье, сауна в частном особняке Черепа.
— На пустыре бандитская стрелка, — от души нахлестывая веником блаженно распластавшегося на полке Самарина, рассказывал Сергей Мясников, «смотрящий» боровцев по кличке Мясник. — Все заставлено навороченными джипами. К ним подруливают милицейские «Жигули», из которых, в натуре, выползает легавый.
«Так, что здесь происходит?!» — грозным голосом осведомляется мент.
Один из братков сует ему в лапу сотню баксов и говорит:
«А теперь вали отсюда, мусор!»
Ну, мент, в натуре, шкандыбает к своей тачке и отваливает, приговаривая:
«Все секреты, секреты…»
Череп оглушительно расхохотался.
— Так что ты думаешь о предложении колумбийцев? — отсмеявшись, поинтересовался он.
— По-моему, твои колумбийцы, помимо того, что торгуют героином, сами прочно на игле сидят. Если они нечто подобное отмочат, то рано или поздно получат тем же концом по тому же месту.
— Ты имеешь в виду — атомной бомбой по джунглям? — уточнил Самарин.
— Или напалмом по плантациям, — пожал плечами Мясник и, отложив веник в сторону, плеснул из шайки на раскаленные камни. — Один хрен.
— Колумбийцы могут напрямую связаться с чеченцами, — заметил Череп. — Если этим не займемся мы, деньги получат другие.
— Не нравится мне эта радиация, — вздохнул Сергей. — Говорят, от нее импотентами становятся.
— Ты патриот? — неожиданно осведомился Иван.
— Ну, патриот, а что?
— А то! На территории Чечни находятся одиннадцать заводов, использующих радиоактивные компоненты. Боеголовку для ракеты СС-20 «сатана» из этого барахла, и тем более в домашних условиях, конечно, не сварганишь, но начинить обычный тротиловый фугас этой атомной дрянью особого труда не составит. Разрушений не слишком много, зато заражение местности обеспечено.
Террористы уже давно пытаются отладить технологию изготовления малогабаритных ядерных бомб эдак на пару килотонн, которые запросто помещаются в чемодане или в рюкзаке. «Забудут» такой рюкзачок где-нибудь в центре Вашингтона, нажмут на кнопочку — и где, спрашивается, Вашингтон? По мне, пусть лучше колумбийцы на наших материалах устраивают атомные теракты в Штатах, чем чеченцы в Москве. Сечешь?
— Секу, — кивнул Мясник. — Ты собираешься обменивать российские радиоактивные материалы на колумбийский кокаин.
— Прибыльное дело.
— Значит, ты уже все решил?
— Более того, завтра вечером я получу от колумбийцев задаток в два миллиона долларов.
— Они будут платить? — удивился Сергей. — Я думал, речь идет о бартере.
— Бартер будет потом, — объяснил Череп. — Эта сделка из другой области. Эти деньги колумбийцы за-платят мне за информацию.
— Какую информацию? — заинтересовался Мясник. — Любопытно, какая информация в наше время тянет на пару «лимонов».
— Много будешь знать — плохо будешь спать, — хохотнул Череп. — Не стоит задавать ненужные вопросы. Твое дело — обеспечить доставку денег. Это будут наличные.
— Без проблем, — пожал плечами Сергей. — Сделаем. Не в первый раз.
* * *
В шкафу соседствующей с парилкой подсобки личного кегельбана Ивана Самарина прильнувшая к его задней стенке Раиса Лапина, затаив дыхание, жадно ловила каждое слово боровского авторитета.
Дырочку в стенке шкафа со спортивным инвентарем, а заодно и в общей с парилкой стене комнаты инициативная Раечка провертела вовсе не для того, чтобы шпионить за своим крутым дружком — сделала она это из чистого любопытства.
Девушке нравилось подсматривать за парящимися в бане накачанными боровскими братками, разглядывать их бицепсы, трицепсы и прочие не менее любопытные части тела. Патологически ревнивый Самарин бдительно следил за тем, чтобы контакты Лапиной с Представителями противоположного пола сводились к минимуму. Подобные ограничения, как и следовало ожидать, претили вольнолюбивой красотке.
«Два миллиона долларов, — подумала Раечка, с трудом удержавшись от того, чтобы не завизжать от восторга. — Вот это полный улет!»
Сердце Лапиной стремительно билось, в ушах звучали фанфары и пел ангельский хор.
Эти деньги решали все ее проблемы. С двумя «лимонами» «гринов» она не только прорвется в Штаты без всякой визы, она на корню перекупит всю охрану певца.
Раз — и Раечка у него в постели. Два — и Ирвин безумно в нее влюблен. Три — они женятся и отправляются в свадебное путешествие на роскошной океанской яхте, а Иван Самарин от ревности и бессильного отчаяния пускает себе пулю в лоб.
Жизнь прекрасна и удивительна. Да здравствует мафия! Да здравствуют наркотики и атомные бомбы! Да здравствуют колумбийцы! Да здравствуют замечательные американские доллары! Да здравствует хитроумная Раечка Лапина!

Майами-Бич, президентский «люкс» отеля «Хилтон».
— Кажется, я ясно объяснил, что ты уволен, — скрипнул зубами Ирвин Келлер.
— Не представляешь, насколько приятно мне было это слышать, — лучезарно улыбнулся Крис Деннен. — К сожалению, по контракту я обязан организовать твое выступление в Чикаго. После этого мы благополучно расстанемся. Как говорят русские: «Мы встретились, как три рубля на водку, и разошлись, как водка на троих».
— Русские? — подозрительно покосился на менеджера певец. — Откуда это ты набрался русских выражений?
— Как откуда? — удивился Крис. — Ты же сам заставлял меня читать вслух письма твоей настойчивой русской поклонницы. Судя по фотографиям, девочка в самом соку. И грудь что надо — такие буфера, что и Памела Андерсон позавидует. Жалко, за мной такие не бегают. Ты хоть представляешь, насколько тебе повезло? Романтичная и всесокрушающая русская страсть. Наташа Ростова, боярыня Морозова, Анна Каренина…
— В задницу твою русскую страсть и в задницу твою Анну Каренину, — разозлился Келлер. — И в задницу этот гребаный концерт в Чикаго.
— Насчет русской страсти и Карениной не возражаю, — вздохнул Деннен. — А вот послать в задницу концерт в Чикаго мы не можем, иначе придется платить неустойку.
— Плевал я на неустойку, — махнул рукой Ирвин.
— Шесть миллионов долларов, — напомнил менеджер.
— Ну и хрен с ними. От чикагских отелей можно стать импотентом. В последний раз, когда я был в Чикаго, мне посмели отвести номер без персонального лифта, а вместо хрустальных бокалов подсунули какое-то сраное стекло.
— Не сраное, а венецианское, — уточнил Крис.
— Венецианское, венерическое, один хрен. Не стану я пить из гребаных плошек, выдутых через сраную трубку сраными макаронниками.
— И все-таки в Чикаго придется поехать.
— Хх-ха! — глумливо хохотнул Келлер. — Заставь меня. Посмотрим, как это у тебя получится.
— Ты просто трусишь.
— Что? — изумленно вылупился на менеджера певец. — Я — великий целитель Келлер — трушу?
— Ты боишься ехать в Чикаго после той истории с Дагоберто Саваласом.
— Чего это, интересно, я боюсь?
— Показаться на улицах, — презрительно бросил Деннен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20