Она не создана для
одиночества. Как и я, отметил он про себя.
А может быть, у нее и в самом деле славный парень. Какой-нибудь
робкий научный работник, которого она же сама и подцепила. Джулия как раз
для такого рода молодого человека, у которого никогда не хватает смелого
подхода к женщине. Она не грубая и не распущенная. Знакомство с такой, как
она, это удача. Я очень надеюсь, что она не с каким-нибудь стариком -
опытным и развращенным, который издевается над ней, не выпуская зубочистки
из угла рта - вот этого я бы не смог перенести.
Он почувствовал, что начал тяжело дышать, представляя себе волосатого
мясистого мужлана, крепко закабалившего Джулию, сделавшего жизнь ее убогой
и несчастной... Я знаю, что она в конце концов кончит тем, что убьет себя,
если не найдет подходящего мужчину - нежного, чуткого, доброго, такие
часто встречаются среди ученых, который был бы в состоянии понять все ее
трудности, с которыми она сталкивается.
Я был слишком грубым с нею, подумал он. Но я не такой уж плохой,
сколько есть мужчин гораздо хуже, чем я. Я всегда мог угадать, о чем
думает, чего хочет, когда она начинала дурить или когда у нее было плохое
настроение или меланхолия. Я так долго заботился о ней, стараясь ей
угодить. Но этого оказалось недостаточно. Она заслуживала большего. Она
заслуживает куда большего.
- Я ставлю машину, - сказал Эд. Он нашел подходящее место и теперь
давал задний ход, оглядываясь через плечо.
- Послушай, - обратился к нему Фринк, - можно сделать парочку
образцов моей жене?
- А я и не знал, что ты женат, - занятый всецело установкой машины,
Эд ответил ему чисто машинально. - Разумеется, но только не из серебра.
Эд заглушил мотор пикапа.
- Вот здесь, - сказал он. Дыхнув дымом марихуаны, загасил окурок о
крыло и швырнул его на пол кабины. - Пожелай мне удачи.
- Ни пуха, ни пера, - сказал Фрэнк Фринк.
- Вот, послушай. На обороте сигаретной пачки есть одна строфа
японской "вака". - Эд вслух прочел стих, стараясь перекричать шум уличного
движения:
Услышав крик кукушки,
Я поднял взор туда,
Откуда он пришел;
И что же я увидел -
Только бледную луну
На предрассветном небе.
Он вернул пачку "Чиен-лаис" Фринку и произнес:
- К черту! - после чего хлопнул Фринка по спине, ухмыльнулся, открыл
дверцу, подхватил плетеную корзину и вышел из пикапа.
- Я разрешаю тебе бросить десять центов в счетчик, - сказал он,
становясь на тротуар.
Еще через мгновенье он затерялся среди других пешеходов.
Фринк вышел из кабины и бросил монету в прорезь счетчика.
Джулия, подумал он, ты так же одинока, как и я?
Я боюсь всей этой затеи с ювелирным промыслом. Что, если из этого
ничего не выйдет? Именно так считает Оракул. Слезы, вопли, ругань...
Мужчина смело смотрит в лицо сгущающимся теням своей жизни. На своем
пути к могиле. Будь она здесь, все было бы не так уж плохо. И вообще, не
было бы так плохо.
Я боюсь, понял он. Предположим, Эд не продаст ни единого предмета,
предположим, нас засмеют?
Что тогда?

На простыне, постланной на полу комнаты, Джулия лежала с Джо
Чиннаделла, повернув его прямо перед собою. Было тепло и душно от
полуденного солнца. Их тела стали влажными от обильного пота. Капля,
скатившись со лба Джо, задержалась на мгновенье на его скуле, затем упала
ей на горло.
- С тебя все еще капает, - прошептала она.
Он ничего не ответил. Дыхание у него было медленным, глубоким,
монотонным... как дыхание океана, подумала она. У нас внутри ничего нет,
кроме воды.
- Ну как? - спросила она.
Он пробормотал, что это было просто здорово.
Еще бы, подумала Джулия. Я тоже так думаю. А теперь нам обоим надо
подниматься, приводить себя в порядок. Но разве это плохо? Что это,
признак подсознательного неодобрения?
Он пошевелился.
- Ты встаешь? - Она еще теснее прижала его к себе обеими руками. - Не
надо. Подожди еще.
- Разве тебе не нужно идти в спортзал?
Я не пойду ни в какой спортзал, твердо решила она в душе. Неужели ты
не догадываешься? Мы пойдем куда-нибудь. Мы не будем здесь больше
оставаться. Но это будет такое место, где мы еще не были раньше. Пора.
Она почувствовала, как он начинает потягивать назад туловище,
становясь на колени, почувствовал, как скользят ее ладони вдоль его
влажной, скользкой спины. Затем услышала, как он пошел, шлепая по полу
босыми ногами. В ванную, куда же еще.
Вот и кончилось, подумала она. Хорошо как. Она тяжело вздохнула.
- Я слышу, - донесся голос Джо из ванной. - Как ты стонешь. Вечно
недовольная. Разве не так? Тревога, страх и подозрение в отношении меня и
всего остального на свете... - Он на несколько мгновений показался из
ванной, весь в мыльной пене, лицо его так и сияло. - Ты не возражаешь,
если мы укатим?
У нее участился пульс.
- Куда?
- В какой-нибудь большой город. Что ты скажешь, если подадимся на
север, в Денвер? Я вытащу тебя. Куплю билет на концерт, зайдем в приличный
ресторан, покатаемся на такси, достану тебе вечернее платье и всякое
другое, что тебе понадобится. О'кей?
Она едва могла поверить ему, но ей очень хотелось. Она старалась
поверить.
- На этот твой "студебеккер" можно положиться? - спросил Джо.
- А почему бы нет? - таким же тоном ответила она.
- Нам обоим надо купить приличную одежду, - сказал он. - Доставить
себе удовольствие, может быть, в первый раз за всю свою жизнь. А заодно и
не дать тебе совсем расклеиться.
- А где мы возьмем деньги?
- У меня есть, - сказал Джо. - Глянь в мой саквояж. - Он прикрыл
дверь ванной. Шум падающей воды заглушил остальные его слова.
Открыв кухонный стол, она извлекла небольшой саквояж весь в пятнах и
вмятинах. И точно, в одном из углов она нашла конверт. В нем были купюры
рейхсбанка, все крупного достоинства и имеющие хождение где угодно.
Значит, мы можем гульнуть, наконец-то поняла она окончательно. Может быть,
он совсем не собирается водить меня за нос. Как бы я хотела забраться к
нему под череп и посмотреть, что там, подумала она, пересчитывая деньги.
Под конвертом она увидела огромную цилиндрической формы авторучку,
так во всяком случае ей показалось. Главным образом из-за того, что у нее
был соответствующий зажим. Но она была очень тяжелой. Сгорая от
любопытства, Джулия вынула ее, отвинтила колпак. Так и есть, у ручки
золотое перо. Вот только...
- Что это? - спросила она, увидев выходящего из ванной Джо.
Он отобрал у нее ручку, осторожно положил ее назад в саквояж. Это не
ускользнуло от ее внимания и это привело ее в недоумение.
- Опять болезненные страхи? - заметил Джо. Он показался ей каким-то
беспечным, гораздо более беззаботным, чем за все то время, что она провела
с ним. Издав одобрительный возглас, он восторженно обхватил ее за талию,
затем поднял на руки, стал раскачивать из стороны в сторону, глядя ей
прямо в лицо, обдавая своим жарким дыханием и сжимая все крепче и крепче,
пока она не взмолилась.
- Нет... только... я не умею так сразу... Я все еще немного
побаиваюсь тебя, подумала она. Так напугана, что даже не могу сказать об
этом.
- Туда, в окно, - вскричал Джо, пересекая всю комнату с ней на руках.
- Вот туда мы и пойдем.
- Пожалуйста, произнесла она.
- На волю. Послушай - мы устроим демонстрацию, такую, как в Риме. Ты,
наверное, помнишь. Впереди всех шествовал дуче, ведя за собой таких, как,
например, мой дядюшка Карло. А мы устроим совсем небольшую демонстрацию,
не такую пышную, которую не отметят в учебниках истории. Верно? - Наклонив
голову, он поцеловал ее прямо в рот, так яростно, что их зубы стукнулись
друг об друга.
- Ох, как будем мы прилично выглядеть в своих новых одеждах. И ты не
сможешь точно объяснить, что я должен говорить, как себя вести. Идет?
Учить меня хорошим манерам. Идет?
- Ты говоришь вполне правильно, - заметила Джулия. - Даже лучше, чем
я.
- Нет. - Он неожиданно стал серьезным. - Я говорю очень плохо. У меня
на самом деле очень сильный акцент вопа. Разве ты сама этого не заметила,
когда впервые встретилась со мною в кафе?
- Заметила, - сказала она, однако это не казалось ей чем-то
существенным.
- Только женщине дано знать все условности, принятые в обществе, -
сказал Джо, перенес ее назад и почти что уронил на кровать, да так
неожиданно, что она даже испугалась, подброшенная вверх пружинами. - Не
будь женщин, мы только и говорили бы о гоночных автомобилях и лошадях и
рассказывали друг другу похабные анекдоты. Ни малейшей цивилизованности.
У тебя какое-то странное настроение сегодня, подумала Джулия. Такой
неугомонный, такой настороженный - пока не принял решение трогаться
дальше. А теперь чуть ли не до потолка прыгаешь. Неужели я в самом деле
тебе нужна? Ты ведь можешь в любую минуту бросить меня, оставить здесь.
Такое уже случалось со мною раньше. Я бы тебя бросила точно, если бы
уезжать нужно было мне.
- Это твоя зарплата? - спросила она, пока он одевался. - И долго ты
ее копил? Ведь здесь так много. Разумеется, на востоке в самом деле хорошо
платят. Все другие водители грузовиков, с которыми мне доводилось
разговаривать, никогда не упоминали о таких...
- Ты думаешь, я водитель грузовика? - перебил ее Джо. - Послушай. Я
болтаюсь в этой железяке не для того, чтобы крутить баранку, а чтоб
охранять от бандитов. Делаю только вид, что водитель, посапывая в кабине.
- Плюхнувшись в стоявшее в углу комнаты кресло, он откинулся назад,
прикидываясь спящим, с отвисшей нижней челюстью и обмякшим телом. -
Видишь?
Поначалу она ничего не увидела. А затем лишь до нее дошло, что в руке
у него нож, такой тонкий, как вертел, на котором пекут картошку.
Боже мой, подумала она, только этого еще не хватало. И откуда же он
взялся? Из рукава, что ли? То ли прямо из воздуха!
- Вот почему эти ребята из "фольксвагена" наняли меня. Хороший
послужной список. Мы защищались от Хезелдэйна, его диверсантов. И мы взяли
его. - Его черные глаза вспыхнули и он ухмыльнулся, глядя на Джулию. -
Догадываешься, кто достал полковника, тогда, под конец, когда мы
подхватили его на берегу Нила - его и еще четверых из его группы,
прятавшейся далеко в пустыне много месяцев после окончания каирской битвы?
Они как-то совершили на нас налет, им позарез нужен был бензин. Я был
часовым тогда. Хезелдэйн подкрался, вымазав черным все лицо и тело, даже
руки. При них не было тогда проволоки, при помощи которой они с такой
жестокостью душили, только гранаты и автоматы. Все слишком шумное. Он
пытался сломать мне шею. Я прикончил его. - Джо, смеясь, выпрыгнул из
кресла и бросился к ней. - Давай собираться. Скажи своим в спортзале, что
берешь на несколько дней отпуск. Позвони им.
Его рассказ звучал не очень-то убедительно. Возможно, он вообще не
бывал в Северной Африке, да и не принимал участия в войне на стороне
держав Оси, вообще нигде не воевал. Какие бандиты? Это ее очень
насторожило. Еще ни один грузовик, насколько ей было известно, не проезжал
через Кэнон-Сити, следуя с Восточного побережья с вооруженным
профессиональным бывшим солдатом в качестве охранника. Возможно, он даже
никогда и не жил в США, все придумал с самого начала и до конца. Чтобы
привлечь ее, заставить заинтересоваться своей особой, выглядеть
поромантичнее.
Возможно, он просто не в своем уме, подумала Джулия. Забавно... Я
могу сейчас сделать то, что я много раз проделывала: воспользоваться
своими навыками дзюдо для самозащиты. Чтобы спасти свою невинность, что
ли? Свою жизнь, поняла она. Но скорее всего, он всего лишь несчастный
бедняк-воп, всю жизнь разгребавший грязь и вот теперь возмечтавший о
триумфе. Ему хочется шикануть на всю катушку, потратить все свои деньги,
промотать их - а затем вернуться к своему обычному нужному существованию.
И для этого ему нужна девушка.
- О'кей, - сказала она. - Я позвоню в спортзал. - Проходя в сени, она
подумала: он купит мне дорогой наряд, а затем поведет в какой-нибудь
роскошный отель. И какой же мужчина не жаждет обладать по-настоящему
шикарно одетой женщиной, даже перед своей смертью, даже если ему придется
покупать ей наряды! Этот загул, возможно, был для Джо Чиннаделла мечтой
всей его жизни. А он парень неглупый - держу пари, что он прав в своем
анализе моего характера - у меня просто патологический страх перед всем
тем, что характерно для мужского начала. Фрэнк догадывался об этом тоже.
Именно поэтому мы с ним разошлись. Вот почему я испытываю сейчас такое
беспокойство, такое недоверие...
Когда Джулия вернулась из телефона-автомата, то увидела, что Джо
снова всецело уткнулся носом в "Саранчу", то и дело хмурясь при чтении,
забыв обо всем остальном на свете.
- Дашь мне почитать? - спросила она.
- Может быть, пока буду сидеть за рулем, - сказал Джо, не отрывая
глаз от книги.
- Ты собираешься сесть за руль? Но ведь это же моя машина?
Он ничего не ответил, продолжая читать дальше.

Подняв голову над кассовым аппаратом, Роберт Чилдэн увидел вошедшего
в магазин высокого худого темноволосого мужчину. На нем был далеко уже не
модный костюм, в руке большая плетеная корзина. Бродячий торговец,
коммивояжер, однако на лице не было характерной для его профессии
приветливой улыбки. Наоборот, его изможденное лицо было мрачным,
печальным, замкнутым. Он больше похож на водопроводчика или
электромонтера, решил Чилдэн.
Рассчитавшись с одним из своих заказчиков, Чилдэн позвал мужчину.
- Кого вы представляете?
- "Ювелирные изделия ЭДФРЭНК", - промямлил он в ответ и поставил свою
корзину на один из прилавков.
- Никогда не слышал о таких. - Чилдэн стал медленно прохаживаться по
магазину, пока посетитель отстегивал верхнюю крышку корзины и, делая много
лишних движений, открывал ее.
- Эти изделия представляют американское прикладное искусство.
Современное. Ручной выделки. Каждое уникальное в своем роде. Каждое
подлинное. Медь, латунь, серебро. Даже вороненная сталь горячей ковки.
Чилдэн заглянул в корзину. Металл на черном бархате. Это что-то
новенькое.
- Спасибо. Но у меня совсем другой профиль. - И отрицательно покачав
головой, Чилдэн вернулся назад, к кассе.
Какое-то время мужчина стоял, не зная, как ему быть с его бархатными
демонстрационными досками и корзиной. Он и не вынимал дощечки из корзины,
и не укладывал их аккуратно на прежнее место. У него, казалось, не было ни
малейшего представления о том, что ему делать. Скрестив руки на груди,
Чилдэн молча наблюдал за ним, одновременно размышляя о других различных
насущных делах. В два часа у него свидание, на котором он должен показать
старинные чашки. Затем в три - еще одна партия товаров возвращается из
лаборатории Калифорнийского университета после проверки на их подлинность.
Последние две недели он непрерывно продолжал отправлять на проверку
различные товары из своего магазина. После того злополучного происшествия
с "Кольтом-44".
- И это не гальванопокрытия, - произнес мужчина с корзиной, подняв в
руке браслет. - Чистая красная медь.
Чилдэн кивнул, ничего не ответив. Постоит он еще здесь какое-то
время, перетасовывая свои безделушки, но в конце концов отправился
восвояси.
Зазвонил телефон. Чилдэн поднял трубку. Один из заказчиков
интересовался в отношении старинного кресла-качалки, которое Чилдэн взялся
отремонтировать. Оно еще не было готово, и ему пришлось на ходу сочинять
убедительную историю. Глядя на улицу через стекло витрины, он утешал и
заверял клиента. В конце концов, заказчик повесил трубку.
У него не было сомнений в отношении этого кресла, но инцидент с
"Кольтом-44" изрядно потрепал ему нервы. Он уже больше не обозревал
имеющиеся у него товары с тем же благоговением, как раньше. Крупицы знания
такого рода западают очень глубоко. Это как воспоминания о первых
пробуждениях детского сознания, о фактах собственной жизни.
Устанавливая связь с нашими прежними временами - здесь оказывалась
вовлеченной не просто история США, а события нашей собственной биографии.
Так как если бы мог возникнуть вопрос о подлинности своего собственного
свидетельства о рождении. Или наших представлений о родителях.
Может быть, я в самом деле не помню, например, Франклина Делано
Рузвельта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34