Нэнси несколько раз постучала, но никто не ответил. Наверное, Криса не было.
Подружки беспомощно переглянулись. Как же попасть внутрь?
В это время из-за угла вышел парень в комбинезоне с тяжелым ящиком для инструментов.
— Вам чем-нибудь помочь? — спросил он. Нэнси, состроив злое личико, повернулась к двери спиной и со всей силы лягнула ее ногой.
— Захлопнула дверь, а ключ забыла внутри! — с досадой сказала она.
— Вообще-то я не взломщик, а телемастер, — сказал парень. — Но как не помочь таким симпатичным девушкам!
Он улыбнулся, открыл замок какой-то металлической штуковиной и распахнул перед ними дверь.
— Вот спасибо! — поблагодарила Нэнси.
Они с Джорджи быстро юркнули в номер и закрыли за собой дверь. Когда шаги затихли, Нэнси снова приоткрыла ее.
— Покарауль снаружи, — шепнула она Джорджи. — Если что — постучи!
Первое, что бросилось в глаза Нэнси в комнате Криса, — здесь было чисто и прибрано. На туалетном столике стояла фотография Дженни Логан с автографом: «Крису Хичкоку на память. Не забудь, когда станешь знаменитым! Джен».
Нэнси заглянула в ванную. Там лежали свежие полотенца, мыло в бумажной обертке, бритва, крем для бритья, лосьон с сильным запахом хвои.
В аптечке стояло два разных пузырька с аспирином, фен и тюбик с зубной пастой. И никаких следов лекарств от аллергии.
Послышался стук в дверь. Нэнси выскочила из ванной и бросилась к двери.
Это была Джорджи.
— Нашла что-нибудь? — спросила она. Нэнси покачала головой.
— Посмотри в чемодане!
— Откуда ты знаешь, что я там не искала?
— Да уж больно ты деликатная, — вздохнула Джорджи и снова вышла за дверь.
Чемодан у Криса был старый, кожаный, с металлическими уголками и тремя золотыми буквами возле ручки — «С. А. Т.».
«Наверное, купил в магазине для кошек», — усмехнулась Нэнси. На самом деле она сразу поняла, что «С. А. Т.» — это вовсе не «КОТ». Это явно были инициалы. «С» — Крис. А что значит «А»? Ну а уж третья буква должна быть либо «8» — Смит или «Н» — Хичкок. При чем здесь тогда «Т»? Нэнси осторожно подняла крышку чемодана. Рубашки, джинсы, носки стопочкой. А вот в кармашке с внутренней стороны крышки лежало нечто неожиданное. Это была цветная фотография, по меньшей мере двадцатилетней давности, если судить по прическе молодой светловолосой женщины. На руках любящая мама держала новорожденного малыша. У Нэнси даже руки задрожали: она узнала женщину!
Это была актриса Памела Теппингтон.
ЧЕРДАЧНЫЕ СЮРПРИЗЫ
Нэнси словно загипнотизировали. В глазах молодой Памелы Теппингтон светились счастье и уверенность в себе, а объятия, в которых она держала малютку, были полны нежности и заботы.
Стук в дверь вывел Нэнси из глубокой задумчивости. Взяв фотографию, она захлопнула крышку чемодана и быстро вышла из номера.
Понятно, почему Джорджи забеспокоилась: вся стоянка кишела людьми из киногруппы, которые возвращались в мотель.
— Крис может вот-вот появиться, — сказала Джорджи, когда обе садились в машину.
— Отлично, — задумчиво ответила Нэнси, вовсе не собираясь заводить мотор. — Я очень хотела бы его увидеть.
Джорджи рассмотрела фотографию.
— Хороший снимок. Может, не надо было брать?
— Я думаю, это не его, — ответила Нэнси без дальнейших объяснений и, чтобы скоротать время, включила приемник.
«У микрофона Рик Рондэл, Вы слушаете радио Ривер-Хайтса. Сейчас двадцать часов двадцать четыре минуты. На нашей волне — „Забытые мелодии“, концерт по вашим заявкам! Сузи хочет послушать „Роллинг Стоунз“. Я бы посоветовал ей пойти послушать снежный обвал, ха-ха-ха! Чак просит поставить что-нибудь про моряков, а моя собственная мама позвонила и напомнила, что мне надо чаще менять носки. Спасибо, мама! Это так трогательно, что ты слушаешь нас».
— Господи, этот дурак, наверное, думает, что он очень остроумный, — ехидно заметила Джорджи. «А сейчас мне только что позвонила Джейн, — продолжал ведущий, не переводя дыхания. — Она работает в съемочной группе у Хэнка Стейнберга, который в настоящее время снимает в нашем достославном городе свой новый фильм. Она хотела бы услышать что-нибудь в исполнении Элвиса Пресли. Кстати, поклонники кино, если вы собираетесь поглазеть на съемки у дома Макколей, лучше не откладывать!» Нэнси насторожилась.
«Через двадцать минут полиция Ривер-Хайтса перекроет Хайлэнд-авеню, — трещал Рик, — чтобы в случае необходимости туда свободно могли проехать пожарные. Сегодня Хэнк Стейнберг снимает сцену пожара в доме Макколей. Итак, запасайтесь бутербродами и все к дому Макколей!»
Нэнси выключила радио и завела машину.
— Куда это ты?
— Стейнберг изменил порядок съемки, — ответила Нэнси, вписываясь в поток машин и прибавляя скорость. — Не понимаешь? Он собирается снимать пожар сегодня, а не завтра! А это значит, что в особняке Фенли сейчас будет жарко, очень жарко!
У заграждения на Хайлэнд-авеню машину остановила полиция.
— Проезда нет, мисс, — откозырял полицейский.
— Да, но дело в том, что я остановилась в особняке Фенли! — объяснила Нэнси.
— В особняке Фенли? — переспросил полицейский. — Гм, для вашего же блага лучше держаться подальше от этого места. Ну ладно, проезжайте.
Машина пронеслась по улице и свернула на подъездную аллею. Вокруг дома Макколей ярко горели прожектора и было светло, как днем. Пиротехники монтировали внутри дома газовые форсунки, чтобы потом поджечь газ и создать эффект языков пламени из фасадных окон.
Рядом уже скучились пожарные машины на тот случай, если спецэффекты выйдут из-под контроля. Интересно, а кто-нибудь контролирует дом на противоположной стороне улицы?
Девушки немного постояли на лужайке перед особняком Фенли, потом Джорджи сказала:
— Сбегаю-ка я к Пэт Эллис, принесу чего-нибудь пожевать. Пошли вместе!
— Нет, я лучше побуду здесь, — отказалась Нэнси. — Поброжу тут, посмотрю, что да как.
— Ладно, я скоро вернусь, — пообещала Джорджи.
Нэнси проводила подругу взглядом и направилась в обход особняка.
Под ногами захрустел гравий, а ближе к заднему двору на дорожке стали попадаться ветки. Нэнси даже чуть не споткнулась. Здесь было совсем темно. «Надо было сначала включить в доме свет», — подумала она.
Еще шаг — и вдруг у нее под ногами что-то запищало. Сердце так и подпрыгнуло от испуга, и Нэнси отпрянула назад. Пошарила по дорожке рукой — пальцы нащупали что-то мягкое и резиновое.
«Да-а, дорогая моя, хорошая же тебе предстоит ночка, если тебя пугает обыкновенная резиновая утка», — подумала Нэнси, поднимая игрушку.
Закончив внешний осмотр, она зашла в дом.
А тут подоспела Джорджи, и подружки, восседая за огромным обеденным столом, стали с аппетитом поглощать торт из мороженого производства фирмы Пэт Эллис. В трех тяжелых серебряных подсвечниках горели длинные белые свечи. Нэнси все-таки решила не включать свет: чтобы не спугнуть возможного визитера.
Со свечек капал жирный воск.
— Знаешь, все проблемы тут можно решить, по-моему, только с помощью бульдозера, — зевнула Джорджи.
— Тс-с! — цыкнула на нее Нэнси; пламя свечей задрожало, и они чуть не погасли. — Ты что! Сара Теппингтон права: у этого дома есть душа.
— Я бы предпочла, чтобы у него был кондиционер, — снова зевнула Джорджи. — Такое впечатление, что меня заперли в шкафу.
Девушки погасили свечи и, прихватив бутылки с содовой, отправились в гостиную, затылками словно чувствуя непроглядную тьму за спиной.
Зато, казалось, ожили пустые глаза деревянных масок на камине.
Джорджи плюхнулась на диван.
— Нужно запретить законом начинать работу в пять утра.
Она зевнула еще и еще раз. Где-то наверху дом, заскрипев, словно потянулся, не то засыпая, не то только что проснувшись. Джорджи совсем начала клевать носом.
— Не-не… я не собираюсь спать. Нэнси… Правда… — бормотала она. — Только подремлю минут пять, ладно? К ночи буду в лучшей форме…
— Как знаешь, — пожала плечами Нэнси.
— Нет, честно. Разбуди меня через пять минут, ладно?
Джорджи мгновенно провалилась в глубокий сон, а Нэнси еще какое-то время сидела, прислушиваясь к голосам напротив, у дома Макколей. Там все еще готовились к съемкам сцены пожара.
Вдруг, неожиданно для себя самой, Нэнси поняла, что ей надо делать. Вскочив с кресла, она взяла фотографию Памелы Теппингтон, фонарик и полезла на чердак.
Даже среди всей этой беспорядочной рухляди Нэнси потребовалось не больше минуты, чтобы найти то, что она искала.
Сундук Алана Теппингтона теперь стоял около стены. Она открыла крышку.
«В моем сундуке нет ничего, кроме старого хлама, а кому он может пригодиться? Ничто там не дорого мне даже как память», — вспомнила Нэнси слова Алана.
Теперь она понимала, что и он тоже что-то скрывал. Нэнси отложила в сторону одну вещь, вторую, третью и — наткнулась на коричневый кожаный альбом. В прошлый раз Алан даже не упомянул о нем.
Она открыла альбом, но тут послышались шорохи: на чердаке кто-то был.
— Джорджи? — позвала она, вскочив на ноги. И добавила: — Не пугай, я и так пуганая!
Она снова опустилась на колени и склонилась над альбомом, в котором была запечатлена вся юность Алана Теппингтона. Кроме фотографий, тут были вырезки из газет, рассказы, которые он писал для многотиражки в колледже. А вот он с молодой девушкой. Нэнси сразу узнала темноволосую Памелу Теппингтон. Она перевернула страницу: на свадебной фотографии Памела была уже блондинкой.
Шорохи повторились.
— Джорджи, хватит дурачиться! — крикнула она в темноту лестницы. — Иди лучше сюда, я тебе кое-что покажу.
Но ей никто не ответил. Нэнси укоризненно покачала головой: игра в прятки была сейчас совершенно неуместна.
Следующая страница альбома оказалась пустой, но на ней остались уголки. Значит, фотографию вынули.
Нэнси приложила к пустому месту карточку Памелы с младенцем, похищенную у Криса. Ее явно вытащили отсюда.
— Вот видишь, Джорджи, я была права!
Но вместо ответа ее ждал удар в затылок. Все вдруг поплыло перед глазами, вместо одного альбома стало два, вместо одной Памелы на фотографии — тоже две. Голова дико заболела. Нэнси с трудом поднялась, но, не удержавшись на одеревеневших ногах, тут же рухнула на пол. Последнее, что она увидела, были желто-красные всполохи огня за чердачным окном.
ОДИН НА ОДИН
«Джорджи, больно! И совсем не смешно! Ты меня не слушаешь? Джорджи! Джорджи!»
Но это был внутренний голос. Далекий внутренний голос. Иногда слова слышались более или менее отчетливо, иногда Нэнси ничего не могла разобрать. Наконец она поняла, что слушает всего лишь собственные мысли.
Когда она пришла в себя, то не могла даже приблизительно сказать, как долго лежала без сознания.
— Джорджи! — крикнула она и тут же сморщилась от боли. Крик отдавался в голове острой болью. Она пощупала затылок и обнаружила здоровенную шишку.
Лежа на полу и таращась на пласты пыли, Нэнси вдруг вспомнила языки пламени, которые видела через чердачное окно. Собрав все силы, она заставила себя подняться.
— Джорджи! — еще раз позвала Нэнси, ковыляя к окну.
Уткнувшись лбом в стекло, она с облегчением вздохнула. Пока спецэффекты Бо Аронсона «работали» только на другой стороне улицы, в доме Макколей.
Силы к Нэнси постепенно возвращались, и она доплелась до порога. Но дверь чердака оказалась запертой, хотя Нэнси не могла вспомнить, чтобы закрывала ее.
Дверная ручка крутилась, скрипела, но дверь не поддавалась.
«Ну же, попробуй еще раз!» — заставляла себя Нэнси, поворачивая ручку до отказа то вправо, то влево, со всей силы толкая дверь.
— Джорджи! — завопила она и заколотила в дверь кулаками. Потом стала швыряться коробками в стены в надежде, что Джорджи услышит шум и поднимется наверх. Но все было тщетно.
Вся надежда была на окна. Первое Нэнси открыть не удалось — оно было заколочено. А вот второе должно было открыться. Она же помнит, что из него в прошлый раз вылетела птица.
Но и оно не открывалось. С упавшим сердцем Нэнси предположила, что кто-то заколотил его с той стороны.
«Что происходит?» — задала она вопрос самой себе.
Неожиданно послышались шаги. Нэнси затаила дыхание. Это был тот же звук, который она уже слышала сегодня утром. Кроссовки по крыше.
Надо немедленно выбираться отсюда! Иначе, если начнется пожар, она окажется в ловушке.
Нэнси подняла кусок плотного картона и разбила оконное стекло.
Может, кто-нибудь на той стороне заметит ее?
Торчащие из рамы осколки она вышибла ногой. Протиснулась в оконце и оказалась на крыше.
В лунном свете перед ней стояла одинокая фигура.
— Крис! — ахнула Нэнси. — Крис Теппингтон!
Фигура застыла.
— Не надо ничего поджигать. Пожалуйста, Крис, я умоляю тебя!
— Тебя предупреждали, чтоб держалась подальше, — рявкнул на нее Крис.
Нэнси сделала шаг вперед. Щелкнула зажигалка — и маленький огонек осветил лицо Криса.
— Не подходи! — сказал он. — Или я сейчас же подожгу крышу.
Нэнси увидела под ногами Криса скрученный из газет факел, пропитанный бензином. В таком отчаянном состоянии он действительно был способен на поджог. Единственный шанс — заговорить его, отвлекая и выигрывая время. Она очень надеялась, что кто-нибудь из киношников или прохожих на улице услышит их снизу и поднимет голову.
— Я нашла в твоем чемодане фотографию Памелы Теппингтон, — сказала Нэнси.
— Ты хочешь сказать, украла.
— Нет, я просто вернула ее на то место, где ей положено быть: в альбом твоего отца.
— Подумайте только, какая счастливая догадка!
— Вовсе не догадка, я это вычислила, — ответила Нэнси. — Когда я увидела фотографию и сделала кое-какие прикидки, то поняла — это должен быть ребенок Алана. А уж после нетрудно было догадаться, что «Т» на твоем чемодане означает Теппингтон. Я только не поняла, что такое «А»? — спросила Нэнси, хотя, как ей казалось, она уже знала ответ.
— Алан — это в честь отца. Смешно, правда? — сказал Крис. — Что ж, мозги у тебя действительно работают, но ты меня не остановишь.
— Да, я совсем забыла про лекарства! — поспешила добавить Нэнси. — Ты потерял таблетки от астмы?
— Да. Аллергия — это у нас наследственное.
«Говори что-нибудь, Нэнси! Заставь говорить его! Отвлеки его! Мели все, что угодно, только не дай ему поджечь дом!»
— А почему ты оторвал свою фамилию с рецепта? — Нэнси как ни в чем не бывало уселась на крыше, будто вела дружескую беседу с приятелем на крыльце собственного дома.
— Потому, что мой врач в Лос-Анджелесе выписал рецепт на мою настоящую фамилию — Теппингтон. Я не хотел, чтобы в группе об этом узнали.
— Так вот откуда ты знал, что у Алана Теппингтона аллергия на ананасы! А я не догадалась… Вот почему ты позвонил мне! Ты хотел, чтобы я узнала твой голос и поймала тебя. Ну, признайся!
В этот момент яркий луч света упал на крышу дома. Крис зажмурился. Нэнси украдкой посмотрела вниз. Ее надежды оправдались: внизу услышали их голоса, и сейчас на крышу особняка Фенли был направлен огромный «солнечный» прожектор.
— Крис, я не знаю, что произошло у вас с отцом… — начала было Нэнси, но Крис перебил ее:
— Ничего! Между нами вообще ничего не было! Целых двадцать лет — ничего! Он знал, что мать беременна, и все же они расстались. И он ни разу не пришел, ни разу даже не позвонил. Ты можешь себе представить? Ну нет, теперь моя очередь сделать ему больно.
Нэнси отвернулась от яркого света и увидела, что в тени дома кто-то карабкается вверх по высокому дубу. К несчастью, заметил это и Крис.
— Не приближайтесь ко мне, или я подожгу дом! — крикнул он, опустив зажигалку так, что до газеты оставалось всего несколько дюймов.
— Крис, ничто не оправдывает того, что ты сейчас собираешься сделать, — сказала Нэнси. Крис засмеялся ей в лицо.
— Неужто? А как бы поступила ты? Что бы ты сделала, если б всю жизнь считала, что у тебя нет отца, что он ушел из твоей жизни, а потом вдруг, спустя двадцать лет, в каком-то странном городишке, постучав однажды в дверь, увидела бы его? И он стоял бы перед тобой как ни в чем не бывало…
Слова Криса глубоко задели Нэнси. Она вспомнила стоящую на туалетном столике фотографию своей матери, которая умерла, когда Нэнси было три года.
— Не знаю, — вздохнула она. — Может, я обняла бы его.
— Что ты понимаешь? — возмутился Крис. — Двадцать лет он меня не видел — и вдруг полюбит как родного?
— Ну, я не знаю других способов, — сказала Нэнси. — Поджечь дом отца, до смерти напугать его девочек — кстати, твоих сводных сестер — это тоже не выход.
Крис глубоко вздохнул и посмотрел на зажигалку.
— Видишь, они там внизу — они ждут шоу. Свет! Камера! Мотор!
Нэнси бросилась к Крису, но, оступившись, упала и заскользила по крыше.
— Ой! — закричала она от боли, обхватив левой рукой правую.
Крис бросился ей на помощь.
Нэнси протянула к нему правую руку. Она была вся в крови.
ОТЕЦ И СЫН
— А, чтоб тебя! — орал Крис. — Черт тебя дернул упасть!
Он был одновременно зол, расстроен и напуган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Подружки беспомощно переглянулись. Как же попасть внутрь?
В это время из-за угла вышел парень в комбинезоне с тяжелым ящиком для инструментов.
— Вам чем-нибудь помочь? — спросил он. Нэнси, состроив злое личико, повернулась к двери спиной и со всей силы лягнула ее ногой.
— Захлопнула дверь, а ключ забыла внутри! — с досадой сказала она.
— Вообще-то я не взломщик, а телемастер, — сказал парень. — Но как не помочь таким симпатичным девушкам!
Он улыбнулся, открыл замок какой-то металлической штуковиной и распахнул перед ними дверь.
— Вот спасибо! — поблагодарила Нэнси.
Они с Джорджи быстро юркнули в номер и закрыли за собой дверь. Когда шаги затихли, Нэнси снова приоткрыла ее.
— Покарауль снаружи, — шепнула она Джорджи. — Если что — постучи!
Первое, что бросилось в глаза Нэнси в комнате Криса, — здесь было чисто и прибрано. На туалетном столике стояла фотография Дженни Логан с автографом: «Крису Хичкоку на память. Не забудь, когда станешь знаменитым! Джен».
Нэнси заглянула в ванную. Там лежали свежие полотенца, мыло в бумажной обертке, бритва, крем для бритья, лосьон с сильным запахом хвои.
В аптечке стояло два разных пузырька с аспирином, фен и тюбик с зубной пастой. И никаких следов лекарств от аллергии.
Послышался стук в дверь. Нэнси выскочила из ванной и бросилась к двери.
Это была Джорджи.
— Нашла что-нибудь? — спросила она. Нэнси покачала головой.
— Посмотри в чемодане!
— Откуда ты знаешь, что я там не искала?
— Да уж больно ты деликатная, — вздохнула Джорджи и снова вышла за дверь.
Чемодан у Криса был старый, кожаный, с металлическими уголками и тремя золотыми буквами возле ручки — «С. А. Т.».
«Наверное, купил в магазине для кошек», — усмехнулась Нэнси. На самом деле она сразу поняла, что «С. А. Т.» — это вовсе не «КОТ». Это явно были инициалы. «С» — Крис. А что значит «А»? Ну а уж третья буква должна быть либо «8» — Смит или «Н» — Хичкок. При чем здесь тогда «Т»? Нэнси осторожно подняла крышку чемодана. Рубашки, джинсы, носки стопочкой. А вот в кармашке с внутренней стороны крышки лежало нечто неожиданное. Это была цветная фотография, по меньшей мере двадцатилетней давности, если судить по прическе молодой светловолосой женщины. На руках любящая мама держала новорожденного малыша. У Нэнси даже руки задрожали: она узнала женщину!
Это была актриса Памела Теппингтон.
ЧЕРДАЧНЫЕ СЮРПРИЗЫ
Нэнси словно загипнотизировали. В глазах молодой Памелы Теппингтон светились счастье и уверенность в себе, а объятия, в которых она держала малютку, были полны нежности и заботы.
Стук в дверь вывел Нэнси из глубокой задумчивости. Взяв фотографию, она захлопнула крышку чемодана и быстро вышла из номера.
Понятно, почему Джорджи забеспокоилась: вся стоянка кишела людьми из киногруппы, которые возвращались в мотель.
— Крис может вот-вот появиться, — сказала Джорджи, когда обе садились в машину.
— Отлично, — задумчиво ответила Нэнси, вовсе не собираясь заводить мотор. — Я очень хотела бы его увидеть.
Джорджи рассмотрела фотографию.
— Хороший снимок. Может, не надо было брать?
— Я думаю, это не его, — ответила Нэнси без дальнейших объяснений и, чтобы скоротать время, включила приемник.
«У микрофона Рик Рондэл, Вы слушаете радио Ривер-Хайтса. Сейчас двадцать часов двадцать четыре минуты. На нашей волне — „Забытые мелодии“, концерт по вашим заявкам! Сузи хочет послушать „Роллинг Стоунз“. Я бы посоветовал ей пойти послушать снежный обвал, ха-ха-ха! Чак просит поставить что-нибудь про моряков, а моя собственная мама позвонила и напомнила, что мне надо чаще менять носки. Спасибо, мама! Это так трогательно, что ты слушаешь нас».
— Господи, этот дурак, наверное, думает, что он очень остроумный, — ехидно заметила Джорджи. «А сейчас мне только что позвонила Джейн, — продолжал ведущий, не переводя дыхания. — Она работает в съемочной группе у Хэнка Стейнберга, который в настоящее время снимает в нашем достославном городе свой новый фильм. Она хотела бы услышать что-нибудь в исполнении Элвиса Пресли. Кстати, поклонники кино, если вы собираетесь поглазеть на съемки у дома Макколей, лучше не откладывать!» Нэнси насторожилась.
«Через двадцать минут полиция Ривер-Хайтса перекроет Хайлэнд-авеню, — трещал Рик, — чтобы в случае необходимости туда свободно могли проехать пожарные. Сегодня Хэнк Стейнберг снимает сцену пожара в доме Макколей. Итак, запасайтесь бутербродами и все к дому Макколей!»
Нэнси выключила радио и завела машину.
— Куда это ты?
— Стейнберг изменил порядок съемки, — ответила Нэнси, вписываясь в поток машин и прибавляя скорость. — Не понимаешь? Он собирается снимать пожар сегодня, а не завтра! А это значит, что в особняке Фенли сейчас будет жарко, очень жарко!
У заграждения на Хайлэнд-авеню машину остановила полиция.
— Проезда нет, мисс, — откозырял полицейский.
— Да, но дело в том, что я остановилась в особняке Фенли! — объяснила Нэнси.
— В особняке Фенли? — переспросил полицейский. — Гм, для вашего же блага лучше держаться подальше от этого места. Ну ладно, проезжайте.
Машина пронеслась по улице и свернула на подъездную аллею. Вокруг дома Макколей ярко горели прожектора и было светло, как днем. Пиротехники монтировали внутри дома газовые форсунки, чтобы потом поджечь газ и создать эффект языков пламени из фасадных окон.
Рядом уже скучились пожарные машины на тот случай, если спецэффекты выйдут из-под контроля. Интересно, а кто-нибудь контролирует дом на противоположной стороне улицы?
Девушки немного постояли на лужайке перед особняком Фенли, потом Джорджи сказала:
— Сбегаю-ка я к Пэт Эллис, принесу чего-нибудь пожевать. Пошли вместе!
— Нет, я лучше побуду здесь, — отказалась Нэнси. — Поброжу тут, посмотрю, что да как.
— Ладно, я скоро вернусь, — пообещала Джорджи.
Нэнси проводила подругу взглядом и направилась в обход особняка.
Под ногами захрустел гравий, а ближе к заднему двору на дорожке стали попадаться ветки. Нэнси даже чуть не споткнулась. Здесь было совсем темно. «Надо было сначала включить в доме свет», — подумала она.
Еще шаг — и вдруг у нее под ногами что-то запищало. Сердце так и подпрыгнуло от испуга, и Нэнси отпрянула назад. Пошарила по дорожке рукой — пальцы нащупали что-то мягкое и резиновое.
«Да-а, дорогая моя, хорошая же тебе предстоит ночка, если тебя пугает обыкновенная резиновая утка», — подумала Нэнси, поднимая игрушку.
Закончив внешний осмотр, она зашла в дом.
А тут подоспела Джорджи, и подружки, восседая за огромным обеденным столом, стали с аппетитом поглощать торт из мороженого производства фирмы Пэт Эллис. В трех тяжелых серебряных подсвечниках горели длинные белые свечи. Нэнси все-таки решила не включать свет: чтобы не спугнуть возможного визитера.
Со свечек капал жирный воск.
— Знаешь, все проблемы тут можно решить, по-моему, только с помощью бульдозера, — зевнула Джорджи.
— Тс-с! — цыкнула на нее Нэнси; пламя свечей задрожало, и они чуть не погасли. — Ты что! Сара Теппингтон права: у этого дома есть душа.
— Я бы предпочла, чтобы у него был кондиционер, — снова зевнула Джорджи. — Такое впечатление, что меня заперли в шкафу.
Девушки погасили свечи и, прихватив бутылки с содовой, отправились в гостиную, затылками словно чувствуя непроглядную тьму за спиной.
Зато, казалось, ожили пустые глаза деревянных масок на камине.
Джорджи плюхнулась на диван.
— Нужно запретить законом начинать работу в пять утра.
Она зевнула еще и еще раз. Где-то наверху дом, заскрипев, словно потянулся, не то засыпая, не то только что проснувшись. Джорджи совсем начала клевать носом.
— Не-не… я не собираюсь спать. Нэнси… Правда… — бормотала она. — Только подремлю минут пять, ладно? К ночи буду в лучшей форме…
— Как знаешь, — пожала плечами Нэнси.
— Нет, честно. Разбуди меня через пять минут, ладно?
Джорджи мгновенно провалилась в глубокий сон, а Нэнси еще какое-то время сидела, прислушиваясь к голосам напротив, у дома Макколей. Там все еще готовились к съемкам сцены пожара.
Вдруг, неожиданно для себя самой, Нэнси поняла, что ей надо делать. Вскочив с кресла, она взяла фотографию Памелы Теппингтон, фонарик и полезла на чердак.
Даже среди всей этой беспорядочной рухляди Нэнси потребовалось не больше минуты, чтобы найти то, что она искала.
Сундук Алана Теппингтона теперь стоял около стены. Она открыла крышку.
«В моем сундуке нет ничего, кроме старого хлама, а кому он может пригодиться? Ничто там не дорого мне даже как память», — вспомнила Нэнси слова Алана.
Теперь она понимала, что и он тоже что-то скрывал. Нэнси отложила в сторону одну вещь, вторую, третью и — наткнулась на коричневый кожаный альбом. В прошлый раз Алан даже не упомянул о нем.
Она открыла альбом, но тут послышались шорохи: на чердаке кто-то был.
— Джорджи? — позвала она, вскочив на ноги. И добавила: — Не пугай, я и так пуганая!
Она снова опустилась на колени и склонилась над альбомом, в котором была запечатлена вся юность Алана Теппингтона. Кроме фотографий, тут были вырезки из газет, рассказы, которые он писал для многотиражки в колледже. А вот он с молодой девушкой. Нэнси сразу узнала темноволосую Памелу Теппингтон. Она перевернула страницу: на свадебной фотографии Памела была уже блондинкой.
Шорохи повторились.
— Джорджи, хватит дурачиться! — крикнула она в темноту лестницы. — Иди лучше сюда, я тебе кое-что покажу.
Но ей никто не ответил. Нэнси укоризненно покачала головой: игра в прятки была сейчас совершенно неуместна.
Следующая страница альбома оказалась пустой, но на ней остались уголки. Значит, фотографию вынули.
Нэнси приложила к пустому месту карточку Памелы с младенцем, похищенную у Криса. Ее явно вытащили отсюда.
— Вот видишь, Джорджи, я была права!
Но вместо ответа ее ждал удар в затылок. Все вдруг поплыло перед глазами, вместо одного альбома стало два, вместо одной Памелы на фотографии — тоже две. Голова дико заболела. Нэнси с трудом поднялась, но, не удержавшись на одеревеневших ногах, тут же рухнула на пол. Последнее, что она увидела, были желто-красные всполохи огня за чердачным окном.
ОДИН НА ОДИН
«Джорджи, больно! И совсем не смешно! Ты меня не слушаешь? Джорджи! Джорджи!»
Но это был внутренний голос. Далекий внутренний голос. Иногда слова слышались более или менее отчетливо, иногда Нэнси ничего не могла разобрать. Наконец она поняла, что слушает всего лишь собственные мысли.
Когда она пришла в себя, то не могла даже приблизительно сказать, как долго лежала без сознания.
— Джорджи! — крикнула она и тут же сморщилась от боли. Крик отдавался в голове острой болью. Она пощупала затылок и обнаружила здоровенную шишку.
Лежа на полу и таращась на пласты пыли, Нэнси вдруг вспомнила языки пламени, которые видела через чердачное окно. Собрав все силы, она заставила себя подняться.
— Джорджи! — еще раз позвала Нэнси, ковыляя к окну.
Уткнувшись лбом в стекло, она с облегчением вздохнула. Пока спецэффекты Бо Аронсона «работали» только на другой стороне улицы, в доме Макколей.
Силы к Нэнси постепенно возвращались, и она доплелась до порога. Но дверь чердака оказалась запертой, хотя Нэнси не могла вспомнить, чтобы закрывала ее.
Дверная ручка крутилась, скрипела, но дверь не поддавалась.
«Ну же, попробуй еще раз!» — заставляла себя Нэнси, поворачивая ручку до отказа то вправо, то влево, со всей силы толкая дверь.
— Джорджи! — завопила она и заколотила в дверь кулаками. Потом стала швыряться коробками в стены в надежде, что Джорджи услышит шум и поднимется наверх. Но все было тщетно.
Вся надежда была на окна. Первое Нэнси открыть не удалось — оно было заколочено. А вот второе должно было открыться. Она же помнит, что из него в прошлый раз вылетела птица.
Но и оно не открывалось. С упавшим сердцем Нэнси предположила, что кто-то заколотил его с той стороны.
«Что происходит?» — задала она вопрос самой себе.
Неожиданно послышались шаги. Нэнси затаила дыхание. Это был тот же звук, который она уже слышала сегодня утром. Кроссовки по крыше.
Надо немедленно выбираться отсюда! Иначе, если начнется пожар, она окажется в ловушке.
Нэнси подняла кусок плотного картона и разбила оконное стекло.
Может, кто-нибудь на той стороне заметит ее?
Торчащие из рамы осколки она вышибла ногой. Протиснулась в оконце и оказалась на крыше.
В лунном свете перед ней стояла одинокая фигура.
— Крис! — ахнула Нэнси. — Крис Теппингтон!
Фигура застыла.
— Не надо ничего поджигать. Пожалуйста, Крис, я умоляю тебя!
— Тебя предупреждали, чтоб держалась подальше, — рявкнул на нее Крис.
Нэнси сделала шаг вперед. Щелкнула зажигалка — и маленький огонек осветил лицо Криса.
— Не подходи! — сказал он. — Или я сейчас же подожгу крышу.
Нэнси увидела под ногами Криса скрученный из газет факел, пропитанный бензином. В таком отчаянном состоянии он действительно был способен на поджог. Единственный шанс — заговорить его, отвлекая и выигрывая время. Она очень надеялась, что кто-нибудь из киношников или прохожих на улице услышит их снизу и поднимет голову.
— Я нашла в твоем чемодане фотографию Памелы Теппингтон, — сказала Нэнси.
— Ты хочешь сказать, украла.
— Нет, я просто вернула ее на то место, где ей положено быть: в альбом твоего отца.
— Подумайте только, какая счастливая догадка!
— Вовсе не догадка, я это вычислила, — ответила Нэнси. — Когда я увидела фотографию и сделала кое-какие прикидки, то поняла — это должен быть ребенок Алана. А уж после нетрудно было догадаться, что «Т» на твоем чемодане означает Теппингтон. Я только не поняла, что такое «А»? — спросила Нэнси, хотя, как ей казалось, она уже знала ответ.
— Алан — это в честь отца. Смешно, правда? — сказал Крис. — Что ж, мозги у тебя действительно работают, но ты меня не остановишь.
— Да, я совсем забыла про лекарства! — поспешила добавить Нэнси. — Ты потерял таблетки от астмы?
— Да. Аллергия — это у нас наследственное.
«Говори что-нибудь, Нэнси! Заставь говорить его! Отвлеки его! Мели все, что угодно, только не дай ему поджечь дом!»
— А почему ты оторвал свою фамилию с рецепта? — Нэнси как ни в чем не бывало уселась на крыше, будто вела дружескую беседу с приятелем на крыльце собственного дома.
— Потому, что мой врач в Лос-Анджелесе выписал рецепт на мою настоящую фамилию — Теппингтон. Я не хотел, чтобы в группе об этом узнали.
— Так вот откуда ты знал, что у Алана Теппингтона аллергия на ананасы! А я не догадалась… Вот почему ты позвонил мне! Ты хотел, чтобы я узнала твой голос и поймала тебя. Ну, признайся!
В этот момент яркий луч света упал на крышу дома. Крис зажмурился. Нэнси украдкой посмотрела вниз. Ее надежды оправдались: внизу услышали их голоса, и сейчас на крышу особняка Фенли был направлен огромный «солнечный» прожектор.
— Крис, я не знаю, что произошло у вас с отцом… — начала было Нэнси, но Крис перебил ее:
— Ничего! Между нами вообще ничего не было! Целых двадцать лет — ничего! Он знал, что мать беременна, и все же они расстались. И он ни разу не пришел, ни разу даже не позвонил. Ты можешь себе представить? Ну нет, теперь моя очередь сделать ему больно.
Нэнси отвернулась от яркого света и увидела, что в тени дома кто-то карабкается вверх по высокому дубу. К несчастью, заметил это и Крис.
— Не приближайтесь ко мне, или я подожгу дом! — крикнул он, опустив зажигалку так, что до газеты оставалось всего несколько дюймов.
— Крис, ничто не оправдывает того, что ты сейчас собираешься сделать, — сказала Нэнси. Крис засмеялся ей в лицо.
— Неужто? А как бы поступила ты? Что бы ты сделала, если б всю жизнь считала, что у тебя нет отца, что он ушел из твоей жизни, а потом вдруг, спустя двадцать лет, в каком-то странном городишке, постучав однажды в дверь, увидела бы его? И он стоял бы перед тобой как ни в чем не бывало…
Слова Криса глубоко задели Нэнси. Она вспомнила стоящую на туалетном столике фотографию своей матери, которая умерла, когда Нэнси было три года.
— Не знаю, — вздохнула она. — Может, я обняла бы его.
— Что ты понимаешь? — возмутился Крис. — Двадцать лет он меня не видел — и вдруг полюбит как родного?
— Ну, я не знаю других способов, — сказала Нэнси. — Поджечь дом отца, до смерти напугать его девочек — кстати, твоих сводных сестер — это тоже не выход.
Крис глубоко вздохнул и посмотрел на зажигалку.
— Видишь, они там внизу — они ждут шоу. Свет! Камера! Мотор!
Нэнси бросилась к Крису, но, оступившись, упала и заскользила по крыше.
— Ой! — закричала она от боли, обхватив левой рукой правую.
Крис бросился ей на помощь.
Нэнси протянула к нему правую руку. Она была вся в крови.
ОТЕЦ И СЫН
— А, чтоб тебя! — орал Крис. — Черт тебя дернул упасть!
Он был одновременно зол, расстроен и напуган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11