— Недавно я унаследовал небольшое состояние. Его недостаточно, чтобы открыть новый ресторан. Но этих денег хватит, чтобы купить убыточный ресторан и вернуть ему прежнюю славу. Я бы переманил к себе всех клиентов «Сен-Тропеза».
«Сен-Тропез», — вспомнила Нэнси запись на пленке в квартире Лорин. Из слов Джека Нэнси сделала вывод, что он конкурирует не с Шоуном.
— С вами еще кто-то работает? — спросила Нэнси.
Джек явно удивился.
— Нет.
— Вы лжете, — вызывающе сказала Нэнси. — Кто изрезал картины в ресторане?
— Картины? — смущенно повторил Джек. — Я не трогал никаких картин.
— И Лорин вам тоже помогает, да? — поднажала на него Нэнси. — Это она хотела отравить меня.
— Лорин хотела отравить вас? — недоверчиво переспросил Джек.
Нэнси разочаровывалась все больше.
— Джек! Признайтесь, кто работает на вас. Я точно знаю, что ваш сообщник — Августе Спациенте.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — настаивал на своем Джек. И что-то в его тоне подсказывало ей, что он говорит правду. — Барышня, я в ответе за несколько неприятных происшествий в ресторане: возаби, водопровод, пожар, мыши, книга заказов. Но я не резал никаких картин, не знаю никакого Августе и не имею ничего общего с отравлениями. Я не приходил в ресторан с той самой ночи, когда вы погнались за мной из кухни.
— А почему? — спросила Нэнси. Джек пожал плечами.
— А зачем? Я понял, что вы разоблачили меня. И думал, что мне пришел конец. Я ждал, что за мной вот-вот приедет полиция.
— Шоун не сдал вас, — сказала Нэнси.
— Хм-м-м, — хмыкнул Джек, скрестив руки на груди. — А почему?
— Потому что не мог поверить, что вы действительно способны на такое. И потому, что он вас любит, — объяснила Нэнси.
— Наверно, я недооценил его, — признался Джек.
— Похоже, что он вас тоже недооценил, — заметила Нэнси. — Шоун думал, что вы на его стороне.
На лице Джека появилось такое выражение, что Нэнси поняла: ее слова задели его за живое.
— Я провожу вас до дверей, — предложил он.
— Спасибо, я сама найду выход, — ответила Нэнси и, пройдя мимо него, вышла через кухонную дверь.
Нэнси поехала прямо в «Аризона-Хаус». Ей нужно было поговорить с Шоуном. Возможно, вдвоем они смогут разгадать эту загадку.
Когда Нэнси приехала в ресторан, обеденная смена заканчивала работу.
— Привет, — поздоровался с ней Ли в фойе. — Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше, — ответила она. — Шоун здесь?
— Наверху, — сообщил Ли. Нэнси застала Шоуна в его кабинете. Он внимательно изучал счета.
— Плохие новости? — спросила она, заметив мрачное выражение его лица.
— Очень плохие, — подтвердил он. — Мне как-то надо продержаться до конца завтрашнего приема госпожи Уэйнрайт. Как только она заплатит мне, я смогу оплатить хоть часть этого долга, который просто душит меня.
Нэнси не успела ответить ему, как Шоун вскочил на ноги.
— Ах, здравствуйте, — приветствовал он кого-то позади Нэнси.
Нэнси обернулась и увидела, что в дверях кабинета стоит Фелиция Уэйнрайт. Ее лицо выражало глубокие душевные переживания.
— Господин Морган! — обратилась она. — Завтрашний ужин отменяется!
ИЗМЕНЕНИЕ ПЛАНА
И тут Фелиция заметила Нэнси.
— Ах, здравствуйте, Нэнси. Что вы здесь делаете?
— Заказывает праздничный ужин по случаю своей помолвки, — ответил Шоун, не дав Нэнси произнести ни слова. — Конечно, Нэнси. Мы сможем разместить двести человек.
Нэнси не стала ему возражать. Шоун, очевидно, пытался выглядеть уверенным, невзирая на этот новый удар, постигший его.
— Да, госпожа Уэйнрайт, и чем же вызвана эта внезапная отмена? — поинтересовался Шоун.
— До меня дошли весьма неприятные известия о вашем ресторане, господин Морган. Моя подруга, доктор Элизабет Хорделл, рассказала мне, что во вторник одному посетителю подали слишком острую рыбу. И еще я прочла в газете, что недавно сюда вызывали пожарных. Мне искренне жаль, но…
— В нашей электросети была небольшая неисправность, — нашелся Шоун. — Это вызвало небольшое возгорание, но все исправили. А рыба… да, это было неприятно. Посетитель так заказал ее. Он вообразил, что может есть самую острую пищу. Боюсь, что он получил жестокий урок, — быстро проговорил Шоун.
Нэнси показалось, что он очень нервничает, но Фелицию, видимо, удовлетворило его объяснение. Она вздохнула немного свободнее.
— А что случилось с моими картинами?
— С картинами… — замялся Шоун. — Ах да, я отдал их в мастерскую, чтоб их вставили в рамы. Плакаты, которые вы видели в зале, висят там временно, пока я не забрал назад произведения Спациенте.
Фелиция колебалась.
— Полагаю, вы дали исчерпывающие объяснения, но все же…
— У меня появилась потрясающая идея, — прервал ее Шоун. — Почему бы не перенести этот торжественный ужин в ваш дом? Мы сможем установить навесы и накрыть столики у вас на лужайке. Я тщательно за всем прослежу.
— Это было бы удобно, — медленно произнесла Фелиция. — И, полагаю, было бы трудно снять другое помещение, когда осталось так мало времени.
— Я знал, что вам понравится эта идея, — воскликнул Шоун, одарив Фелицию ослепительной улыбкой. — Мы все установим и будем готовы завтра к семи часам вечера.
— Аукцион начинается в девять, — напомнила ему Фелиция. — Отсрочки быть не может. Сотрудники моей охраны закроют все входы и ровно в девять спустят рубин вниз.
— Все будет точно, как часы, — заверил ее Шоун.
— Надеюсь, — вздохнула Фелиция. — Но я все же очень хочу, чтобы все увидели произведения Джозефа. Вы позволите мне на время взять картины из ресторана? Всего на один вечер?
— Ах, госпожа Уэйнрайт, извините, — воскликнул Шоун. — Я отослал картины одному замечательному мастеру в Чикаго. А его мастерская в выходные закрыта.
— Вы отослали все семь? — Фелиция нахмурилась, увидев, что Шоун кивнул. — Ладно, у меня дома есть две картины, — сообщила она. — Джозеф дал мне зимний пейзаж, он закончил его сегодня утром.
— А Августе Спациенте их еще у вас не просил? — поинтересовалась Нэнси. Фелиция расправила плечи.
— Собственно говоря, он уже поджидал меня около дома, когда я возвратилась из Культурного центра. Но я отказалась отдать ему картины.
— А мне казалось, что вы согласились отдать их ему, — заметила Нэнси. Фелиция смутилась.
— Увы, я передумала. Этот человек вполне может подождать двенадцать часов. А для Джозефа это будет большая победа. Он поддался давлению своего дяди и согласился отдать ему картины, не зная того, что в самом ближайшем будущем их увидят настоящие ценители живописи.
— Джозеф Спациенте не похож на человека, на которого легко можно надавить, — скептически обронила Нэнси.
— Этот Августе может надавить на кого угодно, — возразила Фелиция. — Сегодня он был гораздо менее обаятелен. Терпеть не могу настырных людей.
— Да, я понимаю, что вы имеете в виду, — подхватил Шоун. Фелиция кивнула.
— Представляете, Августе хотел прийти на званый ужин, чтобы следить за своими картинами. Но я решительно ему отказала. Боюсь, я сказала ему, что повешу новую работу Джозефа здесь, в ресторане, так что не удивляйтесь, если он явится ее охранять. Теперь, конечно, ее здесь не будет, раз уж мы переносим ужин ко мне, но…
Нэнси поняла, что должна предупредить Фелицию.
— Послушайте, госпожа Уэйнрайт, — обратилась она. — На вашем месте я бы остерегалась Августе Спациенте. Он, кажется, готов на все, лишь бы заполучить эту картину. Если вы сообщите о нем вашей охране, они смогут позаботиться о том, чтобы завтра вечером он держался подальше от ваших владений.
— Как? Вы полагаете, он намеревается украсть картину? — спросила Фелиция, округлив глаза от удивления.
— А возможно, он охотится за рубином, — предположила Нэнси.
Фелиция уверенно улыбнулась.
— Этот рубин никто не сможет заполучить, моя дорогая. Моя система охраны надежна, и об Августе Спациенте не стоит беспокоиться. Он просто жадный настырный старик. Но я благодарю вас за вашу заботу.
Шоун проводил Фелицию к стоянке перед рестораном, где ее поджидал шофер в роскошном лимузине.
— Это был почти конец, — сказал Шоун, вернувшись в кабинет. — Прямо не верится, что она чуть не отменила этот ужин.
— А вы очень находчивы, — похвалила его 1Нэнси.
На лице Шоуна появилось виноватое выражение.
— Вы, наверное, думаете, что я ужасный враль. Но, поверьте мне, я сражаюсь здесь не на жизнь, а на смерть.
— Но разве так легко будет устроить этот ужин в ее поместье? — спросила Нэнси. Шоун пожал плечами.
— Это лучший способ обезопасить себя от новых неприятностей. Всех официантов я приглашу на этот вечер из агентства по временному найму. Так что, если здесь кто-то собирается навредить мне, его там не будет. К тому же, даже если подложат бомбу в посудомоечную машину или еще что-нибудь, на ужине это не отразится. Да и пришлось бы закрыть ресторан для прочих посетителей в субботу вечером. А так я смогу не закрывать «Аризона-Хаус» и заработать еще немного денег.
— В этом есть смысл, — согласилась Нэнси. — Кстати, вы в последнее время разговаривали с Лорин?
Шоун отрицательно покачал головой, и Нэнси рассказала ему о звонке из «Сен-Тропеза», записанном на пленку в квартире Лорин.
— Не думаю, чтобы Лорин так предала меня, — возразил Шоун. — Но я уже ошибся в отношении Джека, так что Бог его знает…
— Шоун, — тихо обратилась к нему Нэнси, — я говорила с Джеком. Есть вещи, которые вы должны знать. — И девушка осторожно сообщила Шоуну о тех обвинениях, которые выдвинул Джек в адрес его отца.
Шоун тяжело опустился в кресло.
— Знаете что? Меня это не так уж удивило. У отца, казалось, всегда было больше денег, чем у Джека. Становясь старше, я часто спрашивал себя, почему это так. И решил, что Джек просто истратил все свои деньги.
— Простите, — извинилась Нэнси.
— Это, конечно, невеселые новости, но меня они не убили. Мы с отцом никогда не были близки, — произнес Шоун и умолк. — А Джек объяснил вам, зачем ему понадобились те треугольники из картин? — снова заговорил шеф-повар.
— Картины изрезал кто-то другой, — напомнила ему Нэнси.
— Вы хотите сказать, что в этой колоде чужая карта? — нахмурился Шоун.
— Есть тот, кто изрезал картины, и есть Августе Спациенте. Две карты из другой колоды, — сказала Нэнси.
— Вы не могли бы сделать мне одолжение, Нэнси? — попросил Шоун. — Я хотел бы, чтобы вы завтра здесь поработали.
— Конечно, — согласилась Нэнси. Шоун вздохнул с облегчением.
— Я нервничаю оттого, что придется оставить ресторан в субботу без присмотра, но я должен быть на приеме у госпожи Уэйнрайт. Мне было бы спокойнее, если бы вы присмотрели за «Аризона-Хаус».
— Не беспокойтесь, я приду, — заверила его Нэнси.
Вечером Нэнси рано ушла к себе в комнату — последние дни так вымотали ее. Но, даже выключив свет, она не смогла сразу уснуть. Она все думала и думала об этом деле. Здесь должна быть ниточка — нечто, что связывает воедино обоих Спациенте, картины и Фелицию Уэйнрайт. Но как обнаружить эту связь?
В субботу утром Нэнси поехала в ресторан «Сен-Тропез». Она хотела поговорить с Эдвардом, с тем человеком, который звонил Лорин. Может, ей удастся выяснить, как Лорин связана с «Сен-Тропезом».
На стоянке возле ресторана было очень много машин. В дверях ресторана Нэнси чуть не столкнулась с Лорин.
— Что ты здесь делаешь? — сердито спросила Лорин.
— Обедаю с подругой, — ответила Нэнси. — А что вы здесь делаете?
— Не твое дело, — огрызнулась Лорин и прошла мимо. Нэнси видела, как официантка села в машину и выехала со стоянки.
Войдя в шикарный ресторан, Нэнси спросила Эдварда, но ей ответили, что его нет. Раздосадованная, Нэнси отправилась домой.
«Все же это не пустая трата времени», — размышляла Нэнси, ведя машину. Теперь у нее было доказательство, что Лорин действительно связана с кем-то в «Сен-Тропезе». К сожалению, ей не удалось найти ничего, что связывало бы Лорин с картинами Спациенте.
Во второй половине дня, перед тем как идти на работу, Нэнси опять размышляла о картинах. Эти пейзажи были главной связующей нитью между всеми известными ей действующими лицами. Их жаждал получить Августе. Они нужны были и Фелиции, и сейчас в ее доме висели две картины Спациенте. И опять-таки его картины были изрезаны в «Аризона-Хаус», ставшем объектом многих неприятностей.
Вспомнив свое посещение Культурного центра, Нэнси задумалась о Джозефе. Он написал зимний пейзаж за одно утро. У Нэнси было ощущение, что искусство — не его стихия. Гораздо более вероятно, что после неудачного ограбления банка он жаждал похитить знаменитый рубин «Глаз дракона».
Нэнси нахмурилась. Джозеф участвовал в ограблении банка, и при этом была отключена сложнейшая система сигнализации. Если бы он был на свободе, он вполне мог оказаться сегодня вечером в особняке Фелиции Уэйнрайт.
Но Джозеф был за решеткой. За пределами тюрьмы оказались только его картины. Что бы это могло значить?
Нэнси приехала в «Аризона-Хаус» к шести часам.
— Привет, Элиот! — Нэнси отметила время своего прихода на работу в картотеке у черного входа и поздоровалась с молодым поваром, явно чем-то обеспокоенным.
— Ах, Нэнси, — пожаловался он, — я просто с ума схожу. Шоун назначил меня новым шеф-поваром по десертам. Сегодня моя премьера, и ты не поверишь, кто сидит сейчас в зале.
— Президент Соединенных Штатов, — пошутила Нэнси.
— Гарольд Брэккетт, — сообщил Элиот. — Очень великодушно с его стороны предоставить нам все эти возможности, но третья неудачная попытка — и мы окажемся не у дел.
— Не волнуйся, Элиот, — рассеянно проговорила Нэнси. — Все обойдется.
В обеденном зале Нэнси увидела, что Брэккетт сидит в одиночестве и что-то пишет в блокноте. Увидев ее, критик помахал ей рукой и улыбнулся.
— Здравствуйте, господин Брэккетт, — приветствовала его Нэнси, подходя к его столику. — Как поживаете?
— Замечательно, — ответил он. — А скажите, у вас здесь выставлена картина Джозефа Спаци-енте?
Сердце Нэнси екнуло. Как во всем этом замешан Брэккетт?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Мой друг Августе Спациенте сказал мне, что я обязательно до отъезда должен увидеть произведение его племянника, — пояснил Брэккетт.
— Ах! — воскликнула, нахмурившись Нэнси. Что-то подсказывало ей не давать ему больше никаких сведений. — Нет, я не видела эту картину.
К столику Брэккетта подбежала Анна-Мария, чтобы принять его заказ, и Нэнси, извинившись, ушла.
— Привет, Нэн, — поздоровалась с подругой Бесс, когда Нэнси вышла в фойе. — Я иду в дамскую комнату. Пойдем со мной, расскажешь мне, как идут дела.
— Ладно, но только на минутку. Я не могу надолго отлучаться отсюда. — Нэнси спустилась с Бесс вниз и сообщила ей о ходе расследования. Слушая Нэнси, Бесс озабоченно рассматривала свою французскую челку.
— Этот упрямый вихор все время вылезает, — возмутилась она и опрыскала его лаком для волос из маленькой пластмассовой бутылочки.
В дверь умывальника постучали.
— Бесс, пришли посетители в верхней одежде, — позвал Ли..
— Сейчас иду, — ответила Бесс и выбежала из уборной.
Взглянув на полочку под зеркалом, Нэнси увидела, что Бесс забыла свой лак. Нэнси сунула бутылочку в глубокий карман своего фартука и вышла из дамской комнаты.
Поднявшись по ступенькам, она встретила взволнованную Анну-Марию.
— Ты не видела где-нибудь Гарольда Брэккетта? — спросила официантка. Нэнси отрицательно покачала головой, и Анна-Мария пояснила: — Я послала Ли посмотреть в мужской уборной, но его там тоже нет. Когда я вернулась к его столику с бокалом вина, Брэккетта уже не было.
— Странно, — задумалась Нэнси. — Он что-нибудь сказал тебе?
— Ничего, — ответила Анна-Мария. В этот момент в парадную дверь ресторана вошел Ли.
— Я поднимался из уборной и увидел, как Брэккетт выбежал из парадной, — сообщил он. — Он так спешил, что из его блокнота выпал вот этот листок. Я побежал за ним, но, когда дошел до стоянки, он уже сел в машину и пронесся мимо.
— Можно взглянуть на записку? — попросила Нэнси.
— Конечно, — сказал Ли и протянул ей листок. — Похоже, он просто машинально чертил на бумаге.
— Не может быть! — Нэнси внимательно посмотрела на листок, и ее глаза округлились от удивления. Это была мелкозернистая бумага высшего качества.
— Что-то не так? — спросила Анна-Мария.
— Нет-нет, ничего, — ответила Нэнси, чтобы не встревожить их.
— Ладно, я, пожалуй, вернусь к работе, — сказала Анна-Мария, направляясь в обеденный зал. — Я уже потеряла одного клиента сегодня вечером.
— А меня поджидает компания из четырех человек, я должен усадить их за столик, — подхватил Ли и последовал за Анной-Марией.
Зажав в руке листок, Нэнси прислонилась к стене. На бумаге были нарисованы черточки и палочки, между ними снова и снова возникала цифра «4». Ниже следовала целая строчка вопросительных знаков. А внизу было небрежно написано «Фелиция Уэйнрайт» и несколько восклицательных знаков.
Нэнси не верила своим глазам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12