И то-то начнется "цыганочка" с выходом - с выносом тел, понимай! И менты, показалось мне, ещё посмеивались, что, вот, пусть, мол, и перебьют друг друга, нам же легче будет...
Николай слушал, под правой скулой у него желвак заходил. То есть, под левой, наверно, тоже, но там после Гришкиного кулака так все вспухло и расцвело, что никакой желвак бы не проявился.
- Это... - пробормотал он. - Хотя, да, были непонятные моменты... Но... Ты, случаем, не уловил, в чем прокол?
Я покачал головой.
- Не уловил. Хотя... Но тут, может, я не так понял. Вроде, это как-то с адвокатом связано. То ли он адвоката вызвал таким образом, что свои чекистские связи засветил, то ли на поручениях адвокату засыпался. Ну, поручил ему сделать нечто такое, из чего и милиция, и все сразу поняли, под чьим он крылышком сидит и как собирается от уголовного дела отвертеться... А может, что еще. Говорю ведь, я в таких делах не дока. За что купил, за то продаю.
Николай размышлял.
- А ведь верно, - сказал он вдруг. Со злостью большой сказал. - Все сходится. Но тогда не понимаю... Или Сизый с ним заодно? Или... Но тогда Губа должен был знать?.. Или, говорю, это он нами от пуль прикрылся, или... Но почему, когда мы это от Сизого узнали, Губу перекосило так, словно он то ли перепугался до смерти, то ли... то ли для него это громом грянуло?..
- Что вы от Сизого узнали? - спросил Гришка.
- Не твое это дело, - ответил Николай.
Гришка взял его за плечо и крепко встряхнул.
- Слушай, ты, козел! Нам все знать надо, чтобы представлять, как из этого дерьма выбраться! Нас в это дело втянули не по нашей воле, и подыхать за чужие грехи мы не собираемся!
- А за козла ответишь! - сказал Николай.
- Ща я тебе так отвечу, что навсегда успокоишься! - вмешался Константин.
- Спокойней, - остановил его Гришка. - Он нам все расскажет, если жизнь дорога. Сам должен понимать, что мы шутки шутить не будем, не в том состоянии.
- Да пожалуйста, - сказал Николай. - Только вас это все равно не касается. И к тому же, узнав это, вы вряд ли долго проживете. Такое знать не полагается, но уж если сами нарываетесь... В общем, несколько дней назад у нас четырех братанов убили. Хороших братанов...
- Тех, которые "таджичку" мочили? Ну, девку, которая вас кинула? догадался я.
- Точно, её. Вот не знал, что её среди местных "таджичкой" называли...
- И кстати, почему этот дом вам так нужен? - спросил я.
- Это долгая история. Если в двух словах, то завязаться с домом была идея Владимира. Он раскопал кой-какие странные совпадения... В общем, имелась надежда, что через этот дом можно нащупать, где большие деньги спрятаны.
- Что за надежда? - спросил Константин. - Какие такие совпадения?
- Главной странностью нам казалось то, - объяснил Николай, - что дом достался палачу от такого Ермоленкова, расстрелянного при Андропове, как участник бриллиантовой аферы и всяких других. И не просто достался. Ермоленков переписал дом на Кузьмичева сразу после смерти Брежнева, когда к власти пришел Андропов, и для Ермоленкова совсем запахло жареным, - мы с сыновьями переглянулись. Так вот в чем был тайный смысл всех этих наворотов в документах на дом - тот смысл, который мы раскусить не могли! Да и пойди раскуси! Кому придет в голову связать время передачи дома Катерининому деду со временем смерти "бровеносца в потемках"? Если кому и придет, то уж точно не деревенским мужикам... А Николай-"Фома" продолжал. - Ведь Андропов никогда не скрывал, что, если придет к власти, то всех брежневских хапуг зачистит, даже Галину Брежневу, Чурбанова и Щелокова, не говоря уж о тех, кто помельче. То есть, пока бровастый был жив, Андропов очень аккуратно высказывался, чтоб не споткнуться, но, все равно, было известно, что с Щелоковым он на больших ножах и съест его, как только случай подвернется. А Щелоков не мог не потянуть за собой остальных... В общем, получалось, что Ермоленков хотел этот дом спасти, чтобы его не конфисковали, в числе другого имущества, после приговора суда. И очень торопился это сделать. И, в общем, Владимир предположил, что через этот дом можно нащупать какие-то следы тех капиталов, которые после "бриллиантовой аферы" так никогда и не были обнаружены, ни при Андропове, ни после. Может, документы на дом так составлены, что на эти следы указывают, а может, в самом доме что-то спрятано... Конечно, пока старик был жив, прощупывать не стоило, потому что, раз он был уполномочен дом охранять, то за ним какая-то сила стояла, которую он в любой момент мог на помощь призвать. А волки брежнеской закалки, - он "волки" сказал, с ударением на "и", - они ж такие матерые, что и посейчас способны всех нынешних волков перегрызть, и нам тоже с ними не тягаться. А вот после смерти старика прощупать стоило... То есть, мы не были уверены, найдем мы что-нибудь или нет, но если, мы мыслили, вложить в этот дом не больше пяти тысяч, то деньги все равно не пропадут и с лихвой вернутся, ведь и новые коттеджи уже к этому месту подступают, и вообще, так и так, место престижное, да и все коммуникации подведены, так что, ремонт просто сделать по евроклассу, даже новый дом не ставить, старый снеся - и то не меньше пятнадцати тысяч выпадет. Ну, считай, евроремонт в наших краях встанет от пяти до семи тысяч - все равно прибыток. А главное, мы не решили, будем дом перепродавать, если откупить удастся, или под себя оставим. Потому что такую базу отдыха иметь - дело милое... А уж если следы к капиталам, при Брежневе разворованным, через этот дом найдутся, тогда, тем более... Но мы все мирно решить хотели, расплатиться и все такое, и лишь когда нас эта девчонка крутанула, которую вы "таджичкой" называете, и которая, как мы позже вытрясли, из этого Шиндаря, вовсе не Екатерина Кузьмичева была, а Оксана Чугуева, мы на принцип полезли...
Вот, значит, как именовали "таджичку". А я и не знал... Или, смутно мерещилось, знал, когда-то, слышал краем уха, да сразу из головы и выветрилось. Потому что привыкли все "таджичка" говорить. И таблички с именем на её могиле не ставили, и как-то имя её не упоминали, во время быстрых похорон, а крест для нее, я ведь вам говорил, я сам вытесывал, так откуда было имени на кресте взяться, если я сам не ведал... или не помнил, как хотите. А может, оно и к лучшему, что безымянной могила осталась, потому как получилось бы, что под чужим именем какая-то другая девка лежит, а лежать под чужим именем - это, наверно, и по приметам нехорошо и для покойника обидно. Судьба, когда ей надо, умеет по-мудрому распорядиться.
- И все эти идеи насчет дома вам Владимир напел? - спросил Гришка. Так откуда ж он мог из взять, кроме как из чекистских источников?
- Это я сейчас понимаю, - зло проскрипел Фома. - Но на то он и чекист, чтобы уметь пыль в глаза пускать. Он ловко вертел, объясняя, откуда да почему у него всякие сведения, где он их выкапывает и выхватывает и по крупицам собирает... Все очень естественным выглядело, нормальным. Все, вроде, по тем путям он добывал, по которым братва сведения о выгодных делах и перехватывает... Да, настропалил он нас на этот дом. И, получается... получается, он знал об этом доме нечто такое, чего и нам не открыл. Уж больно он рвал и метал! Вот сука!
- И ещё получается, - сказал Гришка, - что для "органов" этот дом был очень важным. И что им требовался "смотрящий" за домом, чтобы после смерти старика дом в чьи-то непонятные руки не уплыл. Когда Владимир у вас появился?
- Так давно уже, - ответил Фома. - В девяносто третьем году, точно. Из Москвы его к нам перебросили, причем солидные люди. Он там успел в "бригадирах" походить, и репутацию заиметь успел, а нам такой человек позарез требовался. И чтобы, когда надо, мог проблемы без мочиловки решать, и чтобы с московскими надежный контакт существовал, и прочее. А он, вишь, и с адвокатами умел быть свой, и со всеми...
- Значит, либо эти "солидные люди" тоже на "органы" повязаны, - сказал Константин, - либо Владимир этот и их обдурил.
- Тут другое главное, - сказал Гришка. - Получается, что этот Владимир появился сразу, как старик, пользуясь новыми законами, дом приватизировал ведь в девяносто третьем году это было, да? - и стало ясно, что теперь его внучку никак не объедешь. Это раньше можно было бы найти лазейку в законах и лишить её дома, на законных основаниях, а теперь хочешь, не хочешь, ей какие-то отступные придется заплатить. И ещё вариант возникал, что дом вообще может на сторону уплыть, если внучка со случайным покупателем столкуется, а этого, видимо, никак нельзя было допускать... То есть, выходит по всему, что Владимир специально появился, чтобы за домом прислеживать и после смерти старика им завладеть. А из этого выходит, что, раз дом должен был в итоге отойти к "органам", то всех тех, кто на первой поре стал бы вместе с Владимиром совладельцем этого дома - ты, ещё кто-то из местных авторитетов - Владимир ликвиднул бы, так? То есть, он вас всех использовал, заранее к смерти подписав. Чтобы напрямую интерес "органов" к этому дому не засвечивался, а произошел бы его перехват в нужные руки под видом частной сделки и бандитского наезда. А уж когда все, кроме Владимира, в бандитских разборках погибли бы - он бы, как единственный владелец, и отписал дом тем хозяевам, которыми был послан всю ситуацию под контролём держать.
- Выходит, так, - совсем угрюмо сказал Николай. - А вы, я погляжу, многое знаете.
- Жить захочешь - узнаешь, - вмешался я. - Сам видишь, до чего дело дошло. И с тобой мы схлестнулись так, что, как мы теперь ни приноравливайся, а взаимная обида останется, и прочие нам всем неприятности вышли... Другое дело, что теперь нам друг на друга переть никак нельзя, потому что нас всех со спины прибьют, пока мы будем друг на друга кулаками махаться. Но и ты дурной вышел, уж прости! Если б у нас сразу разговор сложился, то ведь всем лучше было бы. А теперь что? Три трупа в доме, у Константина рука покалечена, у тебя морда - к зеркалу не подходи, и никак мы уже не сумеем доверие наладить настолько, чтобы от общих врагов отбиться. Вот объясни мне, ещё раз спрашиваю, какого хрена ты на нас сразу напустился, с громилами со своими? Говорю тебе, по твоей дурости все и произошло...
- Да хватит проповедовать! - скривился Фома. - Я ж сказал, не на вас мы с боем идти собирались, к вам только по пути завернули... Тут история такой поворот приобрела...
- Вот об этом повороте и выкладывай, - сказал Гришка.
- А я к чему веду? Только...
Но тут один из бандюг, на полу распростертых, застонал и зашевелился.
- В себя приходят, - заметил Константин.
- А пусть приходят, - фыркнул Гришка. - Надо будет, опять усыпим. Слышь, - повернулся он к Фоме, - если ты им велишь тихо сидеть и не рыпаться, то мы им и в сознание дадим прийти, и связывать не станем. Но уж если рыпнутся, то не обессудь.
- Велю, - сказал Фома.
- Тогда оживим их, - сказал Гришка. - А ты, - распорядился он Константину, - все оружие к себе собери, и под прицелом их держи, на всякий пожарный.
Константин кивнул и уселся в углу, свалив кучей у себя в ногах все бандитские стволы и лезвия, и короткий автомат - вроде автомата-пистолета, что ли - взял здоровой рукой, у себя на колене пристроил.
- А ты бы ушла, мамка, - обратился Гришка к Зинке, сидевшей тихо, как мышь.
Она только головой мотнула: не уйду, мол. Я тоже все знать должна.
А Гришка черпанул воды из ведра, плеснул в рожу сначала одному быку, потом другому. Те ещё слышнее застонали, потом заворочались, присели.
- Да что... - начал один из них.
- Спокойней, братва, - быстро сказал Николай. - Тут другой базар пошел. Подставили всех нас, вот и разбираемся, кто нас лбами стукнул. Сядьте, передохните, да послушайте.
Эти двое поглядели вокруг очумело, кое-как с пола на стулья перебрались. Злющие они были как черти, а то и хуже, сразу это было заметно. Но понимали, что сейчас не в их пользу счет, поэтому не стоит на рожон лезть. Тем более, и Константин автоматом шевельнул, выразительно так.
- Так что за поворот нежданный возник? - спросил Гришка.
- А такой поворот, что закачаешься, - ответил Фома. - В общем, как я сказал, несколько дней назад у нас четырех братанов шлепнули. В кафе их перехватили, где они после наказания "таджички" успокаивались. И грешили мы сперва, говорю, на Сизого. Поскольку есть у нас с ним борьба, и отношения не всегда складываются. Но вчера вечером, довольно поздно уже, Сизый взял и на связь с нами вышел...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Мы ждали продолжения, и Николай-"Фома" продолжил, малость дух переведя.
- Так вот, Сизый звякнул - как раз я на звонок ответил - стрелку нам забил. Мы сперва напряглись, конечно. Ведь известно было, что мы Сизого подозреваем и что к войне с ним готовимся, и до нас доходило, естественно, что он в ответ готовится к войне, хотя и клянется на каждом перекрестке, что не виноват он в смерти наших парней. Поэтому нас сомнения взяли: ловушку мы заподозрили. Но голос у Сизого очень искренний был... и, я бы сказал, шандарахнутый какой-то голос. Будто самого дьявола мужик увидал или Фредди Крюгера. И сообщил он, что у него появились твердые доказательства, что не он наших ребят грохнул, и вообще он ко всей этой истории непричастен, и он готов эти доказательства нам на стол выложить. "Только, добавил он, - хоть и оправдаюсь я, но не знаю, для вас лично эти доказательства будут к добру или к худу. Потому что, получается, вы с такой силой столкнулись, что не знаю, как вы вздумаете устоять." Ну, нас, конечно, все это забрало, и согласились мы на эту стрелку в ресторане. Подгребли туда аж около полуночи. Сизый сидит, посреди бутылок и закусок, черную икру почище хряка наворачивает, и эти посудинки металлические из-под жульенчиков перед ним в целую Пизанскую башню составлены, одна посудинка в другой. И достаточно на его рожу поглядеть, чтобы понять: не в себе мужик, и никакой хмель его не шибает, как он ни старается себя погасить. Махнул он нам рукой, даже не поинтересовался, при стволах мы или нет, с братвой или без, и мы поняли, что он очень уверен в своих доказательствах. И что притом, действительно, не по нутру ему то, что он узнал.
Мы все, включая обоих громил, слушали очень внимательно. И Фома, после секундной паузы, продолжил.
- Присели мы, Сизый рукой повел, наливайте, мол, угощайтесь, пока есть чем, и выложил нам такую историю. Днем подошли к его машине двое в штатском, чин чином удостоверения предъявили и попросили ненадолго прогуляться вместе с ними. Сизый заартачился было, мол, без адвоката не пойдет и вообще, но они заверили его, очень вежливо, что это дело адвоката не требует, что просто крутой "важняк", по делу об убийстве четырех парней из Москвы приехавший, хочет с ним пообщаться. Даже не то, что вопросы задать, а так, поглядеть, познакомиться. Ведь слухи ходят, что всю четверку по его, Сизого, приказу упаковали, вот и хочет "важняк" удостовериться, что Сизый здесь ни при чем. Хотя бы его личное слово на этот счет получить. Ну, тут Сизого самого зацепило. Ладно бы, четырех банкиров положили или кого там, и то маловероятно, чтобы из Москвы следователя прислали, ведь столько кругом всего, а тут из-за обыкновенных братанов "важняк" обрушивается! Выходит, что-то особое с этим убийством связано, что-то такое, что не каждый день - и не каждый год - случается! Вот он и поехал. Заходит в кабинет, куда его проводили, там нормальный мужик, крепкий такой, и разговаривает вполне приветливо, присаживайтесь, мол, Николай Павлович, и все такое, и сразу же наводит разговор на это побоище. Мне, говорит, Николай Павлович, отлично понятно, что вы к этим смертям не причастны, хоть на вас местные и грешат, и, все-таки, должен вас для порядку спросить, а заодно и предложение сделать. Если этих парней вы заказали - чего, повторяю, быть не может, но мало ли чем черт не шутит, пока Бог спит - то лучше сразу мне скажите. Потому что это означает, что вы с огнем играетесь. Не в том, смысле, что мы вас сгребем и посадим, а в том смысле, что исполнитель этого заказа может и вас шлепнуть, если вы чем ему не потрафите. И мы даже готовы на сделку пойти - вы нам сдаете исполнителя, а мы никогда и никому вашей роли в этом деле не засветим, и с миром вас отпустим, и, может даже, какие-нибудь неприятности поможем уладить, если имеются они у вас, по нашей части. Тут, понимаете, Сизый совсем прибалдел. Что ж это за исполнитель такой, ради которого "важняк" из Москвы примчался и готов на любые сделки идти, лишь бы этого исполнителя за жопу взять? Вот-те крест, отвечает он, ни сном, ни духом не причастен! А почему, все-таки, вы сразу посчитали, что никак не мог этих парней заказать? Ведь многое против меня? "Важняк" улыбнулся. А потому, отвечает, что, во-первых, даже вам этого исполнителя было бы оплачивать накладно, уж больно дорого она стоит...
- "Она"?! - это Зинка ахнула. - Баба?!
Мы-то с Гришкой и Константином давно начали соображать, к чему идет, в свете нам известного.
- Вот именно, баба, - подтвердил Фома. - Но вы дальше слушайте. Во-вторых, говорит, она за абы какие дела не берется, и убрать четырех "братанов" - это мелко для нее, если только не стоит за этим не скрывается что-то необыкновенное и если эта смерть не важна ради дележки какого-то очень солидного куска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36