И потом, откуда мне было знать, что делать?! Я просто голову потеряла, когда она выкрасилась с головы до ног белой краской, а потом всю ночь до утра стояла и молчала, как истукан. Я подумала, что она окончательно рехнулась, и позвонила в «Скорую». А что я еще могла сделать, ну, скажи?!
— Ты уже говорила мне, что она окончательно рехнулась, по телефону! А потом выяснилось, что ты попросту наврала, чтобы заставить меня вернуться домой! Забыла?
— Так ты что же — хочешь сказать, что я вру?!
Тут я не выдержала и вцепилась в ее дурацкие косички. Стар завизжала и толкнула меня с такой силой, что я едва не слетела с кровати.
Стиснув кулаки, я бросилась на нее.
— Осторожно! — завопила она, закрывая руками свой нос.
— Думаешь, ты с ней такая крутая, с этой стекляшкой, да? Да если хочешь знать, ты выглядишь просто идиоткой !
— Это ты выглядишь идиоткой, причем всегда ! Я до смерти устала от тебя!
— Ах вот оно что, ты устала! Тогда что ты тут делаешь? Выметайся отсюда, да поскорее! Катись к своему драгоценному Микки! Ты мне больше не нужна!
— Вот и отлично. И уйду. И чудесно, — объявила Стар. Но голос ее звучал неуверенно.
— А может, ты ему больше не нужна?
— Еще как нужна! Просто…
— Просто он сыт тобой по горло! Как когда-то Мэриголд, да?
— Нет! Прекрати пороть чушь! Я нужна ему. И он приедет сюда за мной. Вот увидишь. И не смей говорить, что я ему не нужна.
Она размахнулась и влепила мне звонкую пощечину. Я ответила ей тем же. Мы сцепились и, пихая друг друга, скатились с кровати. Но и там продолжали драться, как две дикие кошки.
— Девочки! Девочки! Ради всего святого — вы только посмотрите на себя! А ну прекратите немедленно, слышите?! — закричала тетушка Джейн. Она стояла на пороге комнаты, в своей просторной ночной рубахе похожая на грозное привидение.
Мы застыли на месте, пыхтя и задыхаясь, багровые от злости.
— Боже правый, ну и зрелище! Неужто это те самые сестрички, которые вчера заснули, держа друг друга в объятиях, словно ангелы небесные?! — сокрушалась тетушка Джейн, усевшись подле нас на ковер.
— Она первая начала, — буркнула я. — Я и проснулась-то оттого, что она меня треснула!
— Ну, ну, не рассказывай сказки! — прервала меня тетушка Джейн.
Ну вот, опять меня подозревают во лжи! И кто? Тетушка Джейн! Это было свыше моих сил, и я разревелась.
— Ну, ну, не надо плакать, бедная моя крошка, — запричитала тетушка Джейн, прижимая меня к себе. — Это совершенно ни к чему, солнышко мое.
— Господи помилуй, непременно нужно хлюпать носом, как младенец! — не удержалась Стар. Потом осторожно пощупала свой собственный нос и пригладила разметавшиеся косички.
— Ничего страшного — я, знаешь ли, привыкла иметь дело с младенцами, — сказала тетушка Джейн, нежно укачивая меня. — Она плачет потому, что знает — в данных обстоятельствах без этого ну никак нельзя. Может, и ты, Стар, к ней присоединишься и всплакнешь на груди у старой тетушки Джейн?
— Нет уж, спасибо. Я в эти игры не играю! — фыркнула Стар.
— Можно подумать, что ты не играла в эти игры с Микки, когда изображала перед ним этакую сладкую дурочку. Только ему, видать, это надоело, вот он и спихнул тебя на социальную службу опеки! Что, не так? — ехидно бросила я.
— Я тебя предупреждала, кажется! — вскинулась Стар.
— Почему бы вам не помириться, девочки? — вмешалась тетушка Джейн.
Тут раздался рев одного из малышей.
— О боже, кажется, мне напоминают о том, что всем давным-давно пора завтракать, — всполошилась тетушка Джейн. — Надо бежать к ним. Ну что, сестрички, можете дать мне честное слово, что не поубиваете друг друга? Хотя бы в ближайшие полчаса?
Мы со Стар посмотрели друг на друга и вдруг неожиданно для нас самих разразились хохотом. Тетушка Джейн, посмотрев на нас, только укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Тут раздался еще один оглушительный вопль, и ее словно ветром сдуло. А мы со Стар еще долго истерически хохотали, пока не поняли, что все это уже не смешно.
— Мы обе чокнутые, — сказала Стар.
— Значит, по-твоему, мы кончим, как Мэриголд? Стар, послушай, я бы не позвонила в «Скорую», но у меня действительно не было другого выхода! Неужели ты не понимаешь?!
— Я бы на твоем месте, наверное, сделала бы то же самое. Прости, что я не приехала. Просто мне ужасно хотелось быть с Микки.
— Я понимаю.
— Но ты не права — он вовсе не пытался избавиться от меня. Нам и в самом деле пришлось связаться с попечительским советом, но только потому, что мы разыскивали тебя. А уж они устроили весь этот тарарам. И Микки непременно вернется за мной, вот увидишь. Только не сейчас. Понимаешь, возникли кое-какие трудности… с Сиан. Я тебе говорила. Но Микки сказал мне по секрету, что я для него куда важнее, чем она. И признался, что все равно собирался расстаться с ней, так что это не важно. Я молча кивала в ответ.
— Слушай, а мне нравится эта твоя прическа, — неожиданно призналась я.
— Правда? Знаешь, их делают прямо на улице.
— Дай-ка я посмотрю, как их заплетают. — И я стала внимательно разглядывать каждую прядку.
— Слушай, а ты бы смогла сделать мне такую же прическу? Я имею в виду, как-нибудь в другой раз?
— Почему бы и нет?
— А ты в самом деле считаешь, что мой бриллиантик выглядит идиотски?
— Да нет, это я так. По-моему, здорово.
— Знаешь, это ведь самый настоящий бриллиант! Микки сам вдел мне его в нос. Было больно, но я не плакала. Тебе правда нравится?
— Да, еще как! Правда, Мэриголд просто с ума сойдет, когда увидит его!
— А ей и вправду было так плохо? — спросила Стар.
— Хуже некуда. Такого никогда еще не было.
Но этим вечером, когда дядюшка Эдди отвез нас в больницу, Мэриголд была совсем другая. Во-первых, она больше не лежала в постели. Одетая в мешковатый больничный халат, она сидела в кресле и что-то шила. Халат был полосатым, и на фоне оранжево-зелено-черных полос все ее татуировки выглядели особенно экзотично. Она казалась какой-то вялой, но стоило ей увидеть нас, как она резко выпрямилась и напряженно застыла.
Дядюшка Эдди сказал, что спустится вниз выпить чашечку кофе. А мы вдвоем со Стар двинулись по скользкому паркетному полу туда, где нас ждала наша мама.
— Слава тебе господи! И где же вы столько времени пропадали? — воскликнула Мэриголд. Вдруг, что-то припомнив, она повернулась к Стар. — Микки приехал вместе с тобой, Стар? —Голос у нее был какой-то странный. И говорила она невнятно, как будто проглатывая слова.
Стар покачала головой.
— Нет. Он привез меня и сразу же вернулся в Брайтон.
— Понятно. — Мэриголд словно потухла. — Шитье соскользнуло на пол. — Ну а кто мне объяснит, что тут понадобилось другому Микки? И вообще, сколько еще старых дружков рыщут здесь поблизости? Очень кстати — я небось выгляжу как пугало огородное. — Она с отвращением оглядела больничный халат. — Мерзость какая! А где моя одежда? Я хочу переодеться.
— Завтра принесу, — пообещала Стар.
— Лучше забери меня отсюда. Это не больница, а кошмар какой-то! Камера пыток! — принялась жаловаться Мэриголд. — Они травят меня какой-то гадостью!
— Зачем вы так говорите, дорогая? — с мягким упреком проговорила веселая медсестра, сидевшая у кровати какой-то пожилой леди.
— Вы меня травите, — упрямо повторила Мэриголд. — Посмотрите, девочки! — И она выразительным жестом вытянула вперед руки. Они жутко тряслись. — Вот — видите? И голос у меня какой-то не такой. И еще меня качает. Говорю вам — они пытаются меня отравить!
— Это просто естественная реакция организма на литий, дорогая, — промурлыкала сестра.
— Я и говорю — вы травите меня какой-то наркотой.
— Это всего лишь натуральные соли, и они творят настоящие чудеса — сами увидите, если станете принимать их постоянно. Будете умницей, начнете пить таблетки и сами не заметите, как снова вернетесь домой, к своим милым дочкам, — уговаривала сестра. — Вы ведь именно об этом мечтаете, правда, дорогая?
Мэриголд вытаращила глаза, словно слышала об этом в первый раз.
— Вот, оказывается, о чем я мечтаю, — протянула она. И глаза ее внезапно налились слезами. — Вот оно что! Мои девочки! — И она протянула к нам дрожащие руки.
Мы бросились к ней, и Мэриголд прижала нас к себе.
— Простите, — чуть слышно прошептала она.
— Прости, что я уехала и бросила вас одних, — прошептала Стар.
— Прости, что я вызвала «Скорую», — пробормотала я.
— Нет, это вы меня простите. Я была ужасной, никчемной, дурной матерью… — Мэриголд заплакала. Слезы душили ее, но, захлебываясь и всхлипывая, она все говорила и говорила, не в силах остановиться.
— Они замучили меня. Пристали как банный лист — все выспрашивали о детстве, о матери… Они мне надоели, и я выложила им все. О том, как она мучила меня, и о том, как я ее ненавижу. И тогда вдруг до меня дошло — так ведь я точно такая же! И я так же издеваюсь над вами, как когда-то моя собственная мать — надо мной! Господи, как же вы меня, наверное, ненавидите!
— Ненавидим?! Мы тебя любим, Мэриголд! — воскликнула Стар, еще крепче обнимая ее.
— Ужас, как любим! — повторила вслед за ней я. И нечаянно укололась о ее шитье.
Странная это была штука — какая-то непонятная мешанина из маленьких квадратиков, ромбов и кружочков ткани, и все они были разных цветов.
— Чертова трудотерапия, — буркнула Мэриголд. — Эта проклятая баба меня достала — честное слово! — приволокла весь этот ворох тряпья и велела сшить лоскутное одеяло. Нет, слышали вы что-нибудь подобное? Чтоб я сшила лоскутное одеяло — надо ж такое придумать!
— Но ведь эти лоскутки совсем не подходят друг к другу, — вмешалась я.
— Ага, — подтвердила Мэриголд. — Представляю, что получится… Хорошенькое будет одеяло — в самый раз для психушки!
Стар прыснула от смеха и тут же зашмыгала носом. Мэриголд скользнула по ней взглядом… потом пригляделась повнимательнее…
И вскрикнула.
— Господи помилуй, что еще стряслось?! — перепугалась медсестра и кинулась к нам.
— Посмотрите! Она чем-то проткнула свой нос! Стар, как ты могла?!
Она так причитала, словно сама никогда ничего подобного не делала — этакая скучная, обыкновенная мама с ровной, гладкой кожей. Я смотрела на нее, на свою разрисованную странную маму. Я знала, что она любит нас —меня и Стар. У каждой из нас теперь есть отец, и, может быть, они всегда будут рядом… а может, и нет — но Мэриголд будет рядом всегда. Наша Мэриголд. И не важно, в своем она уме или нет. Главное — она принадлежит нам, а мы — ей. И нас всегда будет трое — Мэриголд, Стар и Долфин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Ты уже говорила мне, что она окончательно рехнулась, по телефону! А потом выяснилось, что ты попросту наврала, чтобы заставить меня вернуться домой! Забыла?
— Так ты что же — хочешь сказать, что я вру?!
Тут я не выдержала и вцепилась в ее дурацкие косички. Стар завизжала и толкнула меня с такой силой, что я едва не слетела с кровати.
Стиснув кулаки, я бросилась на нее.
— Осторожно! — завопила она, закрывая руками свой нос.
— Думаешь, ты с ней такая крутая, с этой стекляшкой, да? Да если хочешь знать, ты выглядишь просто идиоткой !
— Это ты выглядишь идиоткой, причем всегда ! Я до смерти устала от тебя!
— Ах вот оно что, ты устала! Тогда что ты тут делаешь? Выметайся отсюда, да поскорее! Катись к своему драгоценному Микки! Ты мне больше не нужна!
— Вот и отлично. И уйду. И чудесно, — объявила Стар. Но голос ее звучал неуверенно.
— А может, ты ему больше не нужна?
— Еще как нужна! Просто…
— Просто он сыт тобой по горло! Как когда-то Мэриголд, да?
— Нет! Прекрати пороть чушь! Я нужна ему. И он приедет сюда за мной. Вот увидишь. И не смей говорить, что я ему не нужна.
Она размахнулась и влепила мне звонкую пощечину. Я ответила ей тем же. Мы сцепились и, пихая друг друга, скатились с кровати. Но и там продолжали драться, как две дикие кошки.
— Девочки! Девочки! Ради всего святого — вы только посмотрите на себя! А ну прекратите немедленно, слышите?! — закричала тетушка Джейн. Она стояла на пороге комнаты, в своей просторной ночной рубахе похожая на грозное привидение.
Мы застыли на месте, пыхтя и задыхаясь, багровые от злости.
— Боже правый, ну и зрелище! Неужто это те самые сестрички, которые вчера заснули, держа друг друга в объятиях, словно ангелы небесные?! — сокрушалась тетушка Джейн, усевшись подле нас на ковер.
— Она первая начала, — буркнула я. — Я и проснулась-то оттого, что она меня треснула!
— Ну, ну, не рассказывай сказки! — прервала меня тетушка Джейн.
Ну вот, опять меня подозревают во лжи! И кто? Тетушка Джейн! Это было свыше моих сил, и я разревелась.
— Ну, ну, не надо плакать, бедная моя крошка, — запричитала тетушка Джейн, прижимая меня к себе. — Это совершенно ни к чему, солнышко мое.
— Господи помилуй, непременно нужно хлюпать носом, как младенец! — не удержалась Стар. Потом осторожно пощупала свой собственный нос и пригладила разметавшиеся косички.
— Ничего страшного — я, знаешь ли, привыкла иметь дело с младенцами, — сказала тетушка Джейн, нежно укачивая меня. — Она плачет потому, что знает — в данных обстоятельствах без этого ну никак нельзя. Может, и ты, Стар, к ней присоединишься и всплакнешь на груди у старой тетушки Джейн?
— Нет уж, спасибо. Я в эти игры не играю! — фыркнула Стар.
— Можно подумать, что ты не играла в эти игры с Микки, когда изображала перед ним этакую сладкую дурочку. Только ему, видать, это надоело, вот он и спихнул тебя на социальную службу опеки! Что, не так? — ехидно бросила я.
— Я тебя предупреждала, кажется! — вскинулась Стар.
— Почему бы вам не помириться, девочки? — вмешалась тетушка Джейн.
Тут раздался рев одного из малышей.
— О боже, кажется, мне напоминают о том, что всем давным-давно пора завтракать, — всполошилась тетушка Джейн. — Надо бежать к ним. Ну что, сестрички, можете дать мне честное слово, что не поубиваете друг друга? Хотя бы в ближайшие полчаса?
Мы со Стар посмотрели друг на друга и вдруг неожиданно для нас самих разразились хохотом. Тетушка Джейн, посмотрев на нас, только укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Тут раздался еще один оглушительный вопль, и ее словно ветром сдуло. А мы со Стар еще долго истерически хохотали, пока не поняли, что все это уже не смешно.
— Мы обе чокнутые, — сказала Стар.
— Значит, по-твоему, мы кончим, как Мэриголд? Стар, послушай, я бы не позвонила в «Скорую», но у меня действительно не было другого выхода! Неужели ты не понимаешь?!
— Я бы на твоем месте, наверное, сделала бы то же самое. Прости, что я не приехала. Просто мне ужасно хотелось быть с Микки.
— Я понимаю.
— Но ты не права — он вовсе не пытался избавиться от меня. Нам и в самом деле пришлось связаться с попечительским советом, но только потому, что мы разыскивали тебя. А уж они устроили весь этот тарарам. И Микки непременно вернется за мной, вот увидишь. Только не сейчас. Понимаешь, возникли кое-какие трудности… с Сиан. Я тебе говорила. Но Микки сказал мне по секрету, что я для него куда важнее, чем она. И признался, что все равно собирался расстаться с ней, так что это не важно. Я молча кивала в ответ.
— Слушай, а мне нравится эта твоя прическа, — неожиданно призналась я.
— Правда? Знаешь, их делают прямо на улице.
— Дай-ка я посмотрю, как их заплетают. — И я стала внимательно разглядывать каждую прядку.
— Слушай, а ты бы смогла сделать мне такую же прическу? Я имею в виду, как-нибудь в другой раз?
— Почему бы и нет?
— А ты в самом деле считаешь, что мой бриллиантик выглядит идиотски?
— Да нет, это я так. По-моему, здорово.
— Знаешь, это ведь самый настоящий бриллиант! Микки сам вдел мне его в нос. Было больно, но я не плакала. Тебе правда нравится?
— Да, еще как! Правда, Мэриголд просто с ума сойдет, когда увидит его!
— А ей и вправду было так плохо? — спросила Стар.
— Хуже некуда. Такого никогда еще не было.
Но этим вечером, когда дядюшка Эдди отвез нас в больницу, Мэриголд была совсем другая. Во-первых, она больше не лежала в постели. Одетая в мешковатый больничный халат, она сидела в кресле и что-то шила. Халат был полосатым, и на фоне оранжево-зелено-черных полос все ее татуировки выглядели особенно экзотично. Она казалась какой-то вялой, но стоило ей увидеть нас, как она резко выпрямилась и напряженно застыла.
Дядюшка Эдди сказал, что спустится вниз выпить чашечку кофе. А мы вдвоем со Стар двинулись по скользкому паркетному полу туда, где нас ждала наша мама.
— Слава тебе господи! И где же вы столько времени пропадали? — воскликнула Мэриголд. Вдруг, что-то припомнив, она повернулась к Стар. — Микки приехал вместе с тобой, Стар? —Голос у нее был какой-то странный. И говорила она невнятно, как будто проглатывая слова.
Стар покачала головой.
— Нет. Он привез меня и сразу же вернулся в Брайтон.
— Понятно. — Мэриголд словно потухла. — Шитье соскользнуло на пол. — Ну а кто мне объяснит, что тут понадобилось другому Микки? И вообще, сколько еще старых дружков рыщут здесь поблизости? Очень кстати — я небось выгляжу как пугало огородное. — Она с отвращением оглядела больничный халат. — Мерзость какая! А где моя одежда? Я хочу переодеться.
— Завтра принесу, — пообещала Стар.
— Лучше забери меня отсюда. Это не больница, а кошмар какой-то! Камера пыток! — принялась жаловаться Мэриголд. — Они травят меня какой-то гадостью!
— Зачем вы так говорите, дорогая? — с мягким упреком проговорила веселая медсестра, сидевшая у кровати какой-то пожилой леди.
— Вы меня травите, — упрямо повторила Мэриголд. — Посмотрите, девочки! — И она выразительным жестом вытянула вперед руки. Они жутко тряслись. — Вот — видите? И голос у меня какой-то не такой. И еще меня качает. Говорю вам — они пытаются меня отравить!
— Это просто естественная реакция организма на литий, дорогая, — промурлыкала сестра.
— Я и говорю — вы травите меня какой-то наркотой.
— Это всего лишь натуральные соли, и они творят настоящие чудеса — сами увидите, если станете принимать их постоянно. Будете умницей, начнете пить таблетки и сами не заметите, как снова вернетесь домой, к своим милым дочкам, — уговаривала сестра. — Вы ведь именно об этом мечтаете, правда, дорогая?
Мэриголд вытаращила глаза, словно слышала об этом в первый раз.
— Вот, оказывается, о чем я мечтаю, — протянула она. И глаза ее внезапно налились слезами. — Вот оно что! Мои девочки! — И она протянула к нам дрожащие руки.
Мы бросились к ней, и Мэриголд прижала нас к себе.
— Простите, — чуть слышно прошептала она.
— Прости, что я уехала и бросила вас одних, — прошептала Стар.
— Прости, что я вызвала «Скорую», — пробормотала я.
— Нет, это вы меня простите. Я была ужасной, никчемной, дурной матерью… — Мэриголд заплакала. Слезы душили ее, но, захлебываясь и всхлипывая, она все говорила и говорила, не в силах остановиться.
— Они замучили меня. Пристали как банный лист — все выспрашивали о детстве, о матери… Они мне надоели, и я выложила им все. О том, как она мучила меня, и о том, как я ее ненавижу. И тогда вдруг до меня дошло — так ведь я точно такая же! И я так же издеваюсь над вами, как когда-то моя собственная мать — надо мной! Господи, как же вы меня, наверное, ненавидите!
— Ненавидим?! Мы тебя любим, Мэриголд! — воскликнула Стар, еще крепче обнимая ее.
— Ужас, как любим! — повторила вслед за ней я. И нечаянно укололась о ее шитье.
Странная это была штука — какая-то непонятная мешанина из маленьких квадратиков, ромбов и кружочков ткани, и все они были разных цветов.
— Чертова трудотерапия, — буркнула Мэриголд. — Эта проклятая баба меня достала — честное слово! — приволокла весь этот ворох тряпья и велела сшить лоскутное одеяло. Нет, слышали вы что-нибудь подобное? Чтоб я сшила лоскутное одеяло — надо ж такое придумать!
— Но ведь эти лоскутки совсем не подходят друг к другу, — вмешалась я.
— Ага, — подтвердила Мэриголд. — Представляю, что получится… Хорошенькое будет одеяло — в самый раз для психушки!
Стар прыснула от смеха и тут же зашмыгала носом. Мэриголд скользнула по ней взглядом… потом пригляделась повнимательнее…
И вскрикнула.
— Господи помилуй, что еще стряслось?! — перепугалась медсестра и кинулась к нам.
— Посмотрите! Она чем-то проткнула свой нос! Стар, как ты могла?!
Она так причитала, словно сама никогда ничего подобного не делала — этакая скучная, обыкновенная мама с ровной, гладкой кожей. Я смотрела на нее, на свою разрисованную странную маму. Я знала, что она любит нас —меня и Стар. У каждой из нас теперь есть отец, и, может быть, они всегда будут рядом… а может, и нет — но Мэриголд будет рядом всегда. Наша Мэриголд. И не важно, в своем она уме или нет. Главное — она принадлежит нам, а мы — ей. И нас всегда будет трое — Мэриголд, Стар и Долфин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26