Был уверен, что бандитам про нее ничего не известно. Теперь это казалось смешным. Естественно, бандиты навели о нем справки еще тогда, когда он согласился помогать Дракуле.
Заваров провел пальцем по пластиковой рукоятке «макара» и убрал пистолет. Осталось шесть патронов. Теперь не приходится сомневаться, что они ему пригодятся.
Надо звонить Санитару и договариваться о встрече. Светлана в обмен на деньги Шустрого. Санитар, естественно, согласится, и они будут долго спорить о месте и времени «стрелки», отчетливо понимая, что никакого обмена не состоится. Кто же им добровольно позволит уйти? Придется драться. Лишь бы она осталась жива… Напрасно он бросил Трубоукладчикова. Трудно сказать, насколько для Санитара ценна жизнь адвоката, но это был бы лишний козырь при переговорах. И лишний источник информации о бандитах. Точнее сказать, единственный реальный источник. Вдруг бы дело обернулось так, что Вениамин Яковлевич при правильной постановке вопросов назвал адрес, где укрывают Светлану? Маловероятно, конечно… Но вдруг?
Теперь Трубоукладчикова придется использовать в другом качестве. В роли посредника.
Он должен знать, как переговорить с Санитаром. Сколько времени прошло? Черт, как оно медленно тянется! Скорее всего, он все еще парится в своем «мерседесе».
Тем не менее Артур дошел до таксофона и набрал номер адвокатского мобильника. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны обслуживания…»
Повесил трубку, постоял, вытирая со лба пот. На противоположной стороне улицы два милиционера ели мороженое, скромно пристроившись у дверей продовольственного магазина. Артур потряс головой и посмотрел снова. Может, от переживаний за девушку у него «поехала крыша» и начались галлюцинации? Видение не исчезло, и он присмотрелся внимательнее. Очень молодые, худосочные, остриженные наголо, необмятая форма топорщится. Оружия не видно, один в руке держит дубинку, у второго на плече висит рация, которую задевают все покупатели, выходящие из магазина. Все понятно, можно немного расслабиться. Никаких «глюков», это просто солдаты срочной службы из «голубой дивизии»; Скорее всего их не двое, где-то рядом должны находиться и остальные. Использовать их для задержания настоящих преступников никому в голову не придет. Значит, просто болтаются по улицам, присматривают за порядком. Надо уносить ноги, пока они не подвалили к нему, не поинтересовались документами.
У тротуара остановилась маршрутка. Заваров прочитал табличку с указанием номера и перечнем улиц, по которым поедет автобус. Улыбнулся маленькой удаче: конечная остановка находилась рядом с СИЗО. В последнюю секунду успел заскочить в салон, занял место возле окна. Выгребая из кармана мелочь, оглянулся. Возле только что оставленной им таксофонной будки наряд из трех милиционеров-срочников проверял содержимое пакетов у слегка поддатого дядьки вполне приличного вида. Вот она, интуиция. Интуиция плюс небольшое везение. Если бы он чуть промедлил, наверняка подошли бы к нему. Задержать бы его они, конечно, не сумели, но отрываться, оставляя за собой такой след, не хотелось. Это ведь не Рашид… И не Санитар, тезка проклятый, на которого Артур пожалел бы тратить патроны; задушил бы его, наблюдая, как жизнь покидает это тело, наделавшее на земле столько бед.
«Ока» стояла во дворике недалеко от тюрьмы, на том же месте, где он ее бросил несколько часов назад. Несколько часов? Казалось, прошла целая вечность. Выражение избитое, но характеризующее ощущения лучше других.
Стекло водительской двери было разбито, в салоне валялся булыжник. Исчезла магнитола, которую Артур забыл снять. В бессильной злобе он оглянулся. Никто из преступников, естественно, не дожидался его появления. Скорее всего, руку приложили малолетки, приходившие покричать под окнами камер, в которых сидят их знакомые. Вот оно, пресловутое воровское братство. Знали ведь, должны были знать, что просто так здесь никто не паркует машину. Или на свидание приехали, или передачу арестованному родственнику привезли. Знали, но все равно полезли. Теперь уже, наверное, продали старенькую «Былину» в ларек возле вокзала, заработали себе на дозу «белого друга».
Заваров собрался ехать к Шмелеву, но передумал и остановился напротив вокзала. Нашел таксофон и позвонил в свое родное охранное предприятие. Ответил дежурный, с которым он был в нормальных отношениях.
– Ты уже освободился? Вот дела! А мы ничего и не слышали.
– Подробности потом расскажу. Посмотри мне по нашей базе данных один адресок. – Артур продиктовал номер домашнего телефона Трубоукладчикова, который был напечатан на одной из адвокатских визиток, и принялся ждать.
Мысль не отличалась изощренностью. Если защитничку ткнуть в брюхо пистолетом, он станет сговорчивее и быстрее согласится состыковать его с Санитаром, тогда как в телефонном разговоре может начать кочевряжиться. К тому же под наблюдением у него не будет возможности выкинуть какой-нибудь фор-тель, на который он может отважиться, если ему предоставить свободу действий. Главное, чтобы он явился домой ночевать, а не застрял у подруги, снимая тяжкий стресс. Даже если Санитар выделит адвокату охранников, ночевать в его квартире они не станут. Проводят до дверей и откланяются, пообещав мгновенно приехать в случае неприятностей. А может, он вообще решит промолчать и, если его освободят из багажника посторонние люди, не станет никому из бандитов ничего говорить?
– Алло, ты меня слушаешь? Записывай адрес… Надеюсь, ты никого там мочить не собрался? – Посмеявшись над своей шуткой и пожелав удачи, дежурный дал отбой.
Еще некоторое время Артур провел около телефона, набирая все известные номера адвоката. Дома никто не отвечал, на работе говорили, что он будет несколько позже и интересовались, кто спрашивает. Интерес был слишком настойчивый, видимо, уже просекли, что босс куда-то запропастился, но пока что списывали исчезновение на занятость в щекотливых делах VIP-клиентов. Мобильник был отключен. Запуганный свалившимися на голову приключениями, Трубоукладчиков решил временно отгородиться от всего внешнего мира? При его образе жизни и роде занятий такое попросту невозможно. Докладывает о происшедшем на ковре у Санитара? Санитар, предполагая, что выйти с ним на связь Заваров попробует через адвоката, велел не отвечать, пока не разработана до конца схема встречи? Такой вариант вполне правдоподобен. Не исключен и третий, согласно которому Трубоукладчиков до сих пор продолжает тихо страдать в багажнике своей иномарки.
При мысли о Светлане, оказавшейся в руках Санитара, Заваров скрипнул зубами. Спокойно! Сейчас эмоциями делу не поможешь. Он виноват, целиком виноват в том, что с ней приключилось, но от посыпания головы пеплом она не вернется. Ее придется выручать. Вот после этого, когда враги будут мертвы, а они вдвоем окажутся в безопасности, наступит время объяснений и покаяний. Он вымолит у нее прощение. Сделает все что угодно, лишь бы она его поняла и не судила слишком строго. Хотя какое, к чертям, может быть «строго»? Он заварил такую кашу, что никакое наказание не окажется чрезмерным. Лишь бы она его не бросила, иначе все окажется бесполезным. Но смогут ли они жить дальше вместе? Он – сможет.
Спокойно. Для того, чтобы думать о будущем, девушку нужно сначала спасти.
Пошел сильный дождь, через разбитое окно салон машины стало заливать. Гаишник, регулировавший движение через перекресток, проводил «окушку» удивленным взглядом, но ни останавливать, ни связываться по рации со следующим постом не стал.
Трубоукладчиков занимал квартиру в элитной новостройке. Огороженный паркинг, магазинчики и салоны всяких бытовых услуг на первом этаже, пост охраны на входе. Выкрасть его отсюда представлялось задачей довольно проблематичной. С другой стороны, так же станет рассуждать и сам адвокат. Лишь бы он появился, а уж добраться до него Заваров сможет.
В течение ночи Артур несколько раз покидал холодный салон микролитражки, чтобы сходить позвонить, благо таксофон был расположен в таком месте, откуда единственный подъезд дома был виден как на ладони. «Аппарат вызываемого абонента выключен…» – отвечал механический голос, и Заваров тихо матерился, поглядывая на темные окна адвокатской квартиры. Перебросившись несколькими фразами со Шмелевым, главного Артур ему не сказал, только предупредил, что обязательно приедет утром.
– С тобой все нормально? – По голосу друга Заваров понял, что он трезв, спать еще не ложился и ждал вестей.
– Нормально.
– Я так и думал…
Ночь закончилась, Трубоукладчиков так и не объявился. В половине девятого, когда жильцы престижного дома стали разъезжаться на работу, Артур прекратил наблюдение. Последний раз позвонил, прослушал тот же равнодушный голос и подумал: а вдруг Вениамин Яковлевич просто сдох? Воздуха в багажнике хватало, но сердцу ведь не прикажешь, могло и остановиться, не выдержав потрясений.
От этой мысли сделалось совсем тоскливо, но жалость была ни при чем. Как любил говорить его взводный, жалеть врагов можно только на отдыхе, а когда находишься с ними —в открытом противостоянии, их надо уничтожать. Всеми возможными средствами и с максимальным усердием.
На железнодорожном переезде, совсем близко к улице Заповедной, образовалась длинная «пробка», обычное в этом месте явление. Несколько раз в течение суток автомобильное движение перекрывали на 30-40 минут, чтобы пропустить московский поезд. Общественность роптала, но представители МПС вели себя непреклонно. Зная график железнодорожных перевозок, к нужному времени нередко подтягивался и экипаж ГИБДД, чтобы прихватить нетерпеливых водителей, стремящихся проскочить в объезд шлагбаумов или остановиться впереди очереди, за белой стоп-линией. Сегодня гаишников не было, и микролитражку Заварова, по инерции подкатившую в хвост замершей автомобильной колонны, подрезало спортивное «купе» с двумя блондинками в салоне, а слева, на расстоянии считанных сантиметров от «Оки», притерся грузовой микроавтобус с рекламой пива на бортах. Повезло, ждать пришлось считанные минуты. Фирменный поезд пронесся на большой скорости, последний вагон, мотнувшись на стрелке, быстро исчез из виду. Упиваясь своей маленькой властью, работница переезда выждала какое-то время, вполне достаточное, чтобы состав преодолел несколько километров, поскребла куцым веником рельсы возле своего домика и ушла поднимать шлагбаум.
За встречными машинами Заваров не следил, сосредоточив внимание на фонарях двигавшегося впереди «купе». Из-за отсутствия водительского опыта он чувствовал себя не очень уверенно и даже боялся оторваться от баранки, чтобы стереть с лица дождевые капли. Тем не менее что-то заставило его бросить взгляд влево и зафиксировать темно-серую «ауди-80», за лобовым стеклом которой угадывались силуэты двух человек. Машина показалась знакомой, но рассмотреть ее как следует Артур не успел. Пивной микроавтобус резко прибавил скорость и перекрыл нужный сектор обзора, а светловолосая дамочка в приземистом и жутко дорогом «купе» так ударила по тормозам, что осадить «Оку» получилось лишь впритык к бамперу иномарки. Сзади принялись нервно сигналить, и Артур, поглощенный чисто водительскими проблемами, про темно-серую «ауди» забыл.
Вспомнил, только когда Шмелев, не дав поздороваться, огорошил:
– Ко мне приезжали менты. Акулов и Волгин из ГРУ. Черт, ты почему не позвонил? Вы могли встретиться по дороге.
– Они меня не заметили.
– Ты с ними знаком?
– Пришлось пообщаться.
– Мне они показались нормальными.
– Сперва мне тоже так показалось. Поэтому я и сел. Надо было сразу после разговора с ними рвать когти из города. А я поверил, остался, и они меня заложили.
– Они не могут заложить. У них работа такая.
– Работу можно делать по-всякому. Как они узнали твой адрес?
– Знаешь, мне не сообщили об этом, а спрашивать я не стал. Сомневаюсь, что они ответили бы честно. На тебя хотят повесить двойную мокруху.
– Как, уже?
– Один мент убит, второй тяжело ранен.
– Кто? – Артур был потрясен.
– Я ни о чем тебя не спрашиваю, – сказал Шмелев, глядя мимо Заварова.
Заварову стало по-настоящему страшно. Торопясь удрать с дачи Шустрого, он не только потерял пистолет друга, но и не обыскал убитых бандитов. А что, если Рашид был настоящим сотрудником, работающим на Санитара? Стоп! Когда он уходил с дачи, там оставались одни трупы, причем трупы настолько явные, что отправить кого-либо из них в реанимацию не мог бы даже очень пьяный ветеринар. Впрочем, Акулов мог и соврать. Опера любят искажать информацию… Но каким образом так быстро высчитали, что к бойне в убежище Шустрого причастен именно он? Такое могло произойти лишь в том случае, если кто-то действительно остался в живых и дал показания.
– Они не говорили, где именно это случилось?
– Нет. – Шмелев ограничился коротким ответом, но по глазам было видно, что ему хотелось продолжить: «Ты сам не помнишь, где поразвлекся сегодняшней ночью? Или одним местом не обошлось, ты заскучал и навалил штабеля трупов по всему городу?»
– Короче, слушай сюда… Исповедь Заварова заняла минут двадцать. Нервничая, он не мог найти нужных слов, перескакивал с одного на другое, повторялся. Неоднократно замолкал, возвращался к уже рассказанному эпизоду, чтобы дополнить его подробностями, а потом терял нить повествования и продолжал говорить не с того места, на котором прервался. Шмелев морщился, но за уточнениями не лез и молча дымил папиросой до тех пор, пока Артур не произнес:
– Теперь все. Произнес и пожал плечами, представив, что доведись ему услышать такую историю из уст другого человека, он бы не спешил ему верить.
Если у Шмелева и возникли сомнения, то он их не показал. Сразу, как только Заваров умолк, бывший прапорщик сказал решительным тоном:
– В ментовку соваться нельзя. Тебя сразу посадят, а Санитар, услышав об этом, тут же избавится от Светланы. Управимся сами, не впервой. Звони ему и назначай встречу. Я знаю одно хорошее место.
Заваров отрицательно покачал головой:
– Извини, Шмель, но я пойду один.
– А мне прикажешь здесь оставаться? Хорошо ты обо мне думаешь!
– Ты не понимаешь…
– Нет, это ты ни хрена не понимаешь! Какое, к лешему, «пойду один»? Куда? За смерть на «стрелке» с бандитами медалями не награждают. Сколько у тебя шансов их одолеть? Они же знают про то, что ты учудил в этой деревне, и соответственно подготовятся. Да тебе и рта раскрыть не дадут, издырявят, как дуршлаг, еще на подходе! Ты в своем уме, парень? Очнись!
– Я все обдумал, Шмель. Не будем спорить. Вся эта заморока приключилась из-за меня. Значит, мне ее и распутывать.
– Да? – спросил Шмелев таким жестким голосом, какой трудно было предположить в обросшем щетиной, нечесаном и скверно одетом инвалиде. – А про Светлану ты не подумал? Можешь сдохнуть сам, коли жизнь надоела, но вытащить ее ты обязан. Ты что, всерьез рассчитываешь справиться в одиночку? Или просто хочешь, чтобы я тебя подольше поуговаривал? Может, мне еще на колени перед тобой надо встать? Ты же солдат, мать твою за ногу! И рассуждать обязан соответствующим образом. Кроме того, ты меня просил, а я обещал присмотреть за Светланой…
– Кто мог предположить, что так обернется? Я не знал, что они могут вычислить ее адрес. Просто думал: если со мной что-то случится…
– У меня нет ни денег, ни связей, чтобы помочь ей устроиться в жизни. Ничего нет, кроме вот этого. – Шмелев посмотрел на свои руки; правая заметно дрожала. – Ты это знаешь отлично и знал еще тогда, когда мы первый раз разговаривали. Ничем другим я ей помочь не могу.
– Но ведь ты…
– Думаешь, я этим дорожу? – Шмелев сделал широкий жест, указывая на убогую обстановку своей комнатенки. – За это цепляюсь? С тех пор, как меня оставила Наталья, мне терять нечего. Ты же сам понимаешь, что умереть в бою для меня куда лучше, чем медленно подыхать здесь. Через три года я окончательно сопьюсь и буду жить одними воспоминаниями: помните, каким я парнем был. Местная топота меня сейчас еще боится, но сколько это будет продолжаться? Я не хочу дожить до того дня, когда они станут надо мной издеваться, а у меня не будет сил, чтоб им ответить.
– Если бы бандиты на пустом месте наехали, без всякой причины…
– Хватит! Откуда у тебя взялась эта дурацкая привычка чувствовать себя виноватым? Ты еще распусти сопли, что у них у всех есть матери, жены и дети… Кстати! Ты со своей мамой вопрос решил?
– Решил, у нее есть, где отсидеться.
– Потенциальную тешу они трогать не станут. – Шмелев усмехнулся.
– Я пытался с ней поговорить, но она ничего слышать не хочет.
– Тут есть резон. Раз до сих пор ничего не сделали, то уже и не сделают. Оставили на свободе в надежде, что ты можешь попытаться с ней встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Заваров провел пальцем по пластиковой рукоятке «макара» и убрал пистолет. Осталось шесть патронов. Теперь не приходится сомневаться, что они ему пригодятся.
Надо звонить Санитару и договариваться о встрече. Светлана в обмен на деньги Шустрого. Санитар, естественно, согласится, и они будут долго спорить о месте и времени «стрелки», отчетливо понимая, что никакого обмена не состоится. Кто же им добровольно позволит уйти? Придется драться. Лишь бы она осталась жива… Напрасно он бросил Трубоукладчикова. Трудно сказать, насколько для Санитара ценна жизнь адвоката, но это был бы лишний козырь при переговорах. И лишний источник информации о бандитах. Точнее сказать, единственный реальный источник. Вдруг бы дело обернулось так, что Вениамин Яковлевич при правильной постановке вопросов назвал адрес, где укрывают Светлану? Маловероятно, конечно… Но вдруг?
Теперь Трубоукладчикова придется использовать в другом качестве. В роли посредника.
Он должен знать, как переговорить с Санитаром. Сколько времени прошло? Черт, как оно медленно тянется! Скорее всего, он все еще парится в своем «мерседесе».
Тем не менее Артур дошел до таксофона и набрал номер адвокатского мобильника. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны обслуживания…»
Повесил трубку, постоял, вытирая со лба пот. На противоположной стороне улицы два милиционера ели мороженое, скромно пристроившись у дверей продовольственного магазина. Артур потряс головой и посмотрел снова. Может, от переживаний за девушку у него «поехала крыша» и начались галлюцинации? Видение не исчезло, и он присмотрелся внимательнее. Очень молодые, худосочные, остриженные наголо, необмятая форма топорщится. Оружия не видно, один в руке держит дубинку, у второго на плече висит рация, которую задевают все покупатели, выходящие из магазина. Все понятно, можно немного расслабиться. Никаких «глюков», это просто солдаты срочной службы из «голубой дивизии»; Скорее всего их не двое, где-то рядом должны находиться и остальные. Использовать их для задержания настоящих преступников никому в голову не придет. Значит, просто болтаются по улицам, присматривают за порядком. Надо уносить ноги, пока они не подвалили к нему, не поинтересовались документами.
У тротуара остановилась маршрутка. Заваров прочитал табличку с указанием номера и перечнем улиц, по которым поедет автобус. Улыбнулся маленькой удаче: конечная остановка находилась рядом с СИЗО. В последнюю секунду успел заскочить в салон, занял место возле окна. Выгребая из кармана мелочь, оглянулся. Возле только что оставленной им таксофонной будки наряд из трех милиционеров-срочников проверял содержимое пакетов у слегка поддатого дядьки вполне приличного вида. Вот она, интуиция. Интуиция плюс небольшое везение. Если бы он чуть промедлил, наверняка подошли бы к нему. Задержать бы его они, конечно, не сумели, но отрываться, оставляя за собой такой след, не хотелось. Это ведь не Рашид… И не Санитар, тезка проклятый, на которого Артур пожалел бы тратить патроны; задушил бы его, наблюдая, как жизнь покидает это тело, наделавшее на земле столько бед.
«Ока» стояла во дворике недалеко от тюрьмы, на том же месте, где он ее бросил несколько часов назад. Несколько часов? Казалось, прошла целая вечность. Выражение избитое, но характеризующее ощущения лучше других.
Стекло водительской двери было разбито, в салоне валялся булыжник. Исчезла магнитола, которую Артур забыл снять. В бессильной злобе он оглянулся. Никто из преступников, естественно, не дожидался его появления. Скорее всего, руку приложили малолетки, приходившие покричать под окнами камер, в которых сидят их знакомые. Вот оно, пресловутое воровское братство. Знали ведь, должны были знать, что просто так здесь никто не паркует машину. Или на свидание приехали, или передачу арестованному родственнику привезли. Знали, но все равно полезли. Теперь уже, наверное, продали старенькую «Былину» в ларек возле вокзала, заработали себе на дозу «белого друга».
Заваров собрался ехать к Шмелеву, но передумал и остановился напротив вокзала. Нашел таксофон и позвонил в свое родное охранное предприятие. Ответил дежурный, с которым он был в нормальных отношениях.
– Ты уже освободился? Вот дела! А мы ничего и не слышали.
– Подробности потом расскажу. Посмотри мне по нашей базе данных один адресок. – Артур продиктовал номер домашнего телефона Трубоукладчикова, который был напечатан на одной из адвокатских визиток, и принялся ждать.
Мысль не отличалась изощренностью. Если защитничку ткнуть в брюхо пистолетом, он станет сговорчивее и быстрее согласится состыковать его с Санитаром, тогда как в телефонном разговоре может начать кочевряжиться. К тому же под наблюдением у него не будет возможности выкинуть какой-нибудь фор-тель, на который он может отважиться, если ему предоставить свободу действий. Главное, чтобы он явился домой ночевать, а не застрял у подруги, снимая тяжкий стресс. Даже если Санитар выделит адвокату охранников, ночевать в его квартире они не станут. Проводят до дверей и откланяются, пообещав мгновенно приехать в случае неприятностей. А может, он вообще решит промолчать и, если его освободят из багажника посторонние люди, не станет никому из бандитов ничего говорить?
– Алло, ты меня слушаешь? Записывай адрес… Надеюсь, ты никого там мочить не собрался? – Посмеявшись над своей шуткой и пожелав удачи, дежурный дал отбой.
Еще некоторое время Артур провел около телефона, набирая все известные номера адвоката. Дома никто не отвечал, на работе говорили, что он будет несколько позже и интересовались, кто спрашивает. Интерес был слишком настойчивый, видимо, уже просекли, что босс куда-то запропастился, но пока что списывали исчезновение на занятость в щекотливых делах VIP-клиентов. Мобильник был отключен. Запуганный свалившимися на голову приключениями, Трубоукладчиков решил временно отгородиться от всего внешнего мира? При его образе жизни и роде занятий такое попросту невозможно. Докладывает о происшедшем на ковре у Санитара? Санитар, предполагая, что выйти с ним на связь Заваров попробует через адвоката, велел не отвечать, пока не разработана до конца схема встречи? Такой вариант вполне правдоподобен. Не исключен и третий, согласно которому Трубоукладчиков до сих пор продолжает тихо страдать в багажнике своей иномарки.
При мысли о Светлане, оказавшейся в руках Санитара, Заваров скрипнул зубами. Спокойно! Сейчас эмоциями делу не поможешь. Он виноват, целиком виноват в том, что с ней приключилось, но от посыпания головы пеплом она не вернется. Ее придется выручать. Вот после этого, когда враги будут мертвы, а они вдвоем окажутся в безопасности, наступит время объяснений и покаяний. Он вымолит у нее прощение. Сделает все что угодно, лишь бы она его поняла и не судила слишком строго. Хотя какое, к чертям, может быть «строго»? Он заварил такую кашу, что никакое наказание не окажется чрезмерным. Лишь бы она его не бросила, иначе все окажется бесполезным. Но смогут ли они жить дальше вместе? Он – сможет.
Спокойно. Для того, чтобы думать о будущем, девушку нужно сначала спасти.
Пошел сильный дождь, через разбитое окно салон машины стало заливать. Гаишник, регулировавший движение через перекресток, проводил «окушку» удивленным взглядом, но ни останавливать, ни связываться по рации со следующим постом не стал.
Трубоукладчиков занимал квартиру в элитной новостройке. Огороженный паркинг, магазинчики и салоны всяких бытовых услуг на первом этаже, пост охраны на входе. Выкрасть его отсюда представлялось задачей довольно проблематичной. С другой стороны, так же станет рассуждать и сам адвокат. Лишь бы он появился, а уж добраться до него Заваров сможет.
В течение ночи Артур несколько раз покидал холодный салон микролитражки, чтобы сходить позвонить, благо таксофон был расположен в таком месте, откуда единственный подъезд дома был виден как на ладони. «Аппарат вызываемого абонента выключен…» – отвечал механический голос, и Заваров тихо матерился, поглядывая на темные окна адвокатской квартиры. Перебросившись несколькими фразами со Шмелевым, главного Артур ему не сказал, только предупредил, что обязательно приедет утром.
– С тобой все нормально? – По голосу друга Заваров понял, что он трезв, спать еще не ложился и ждал вестей.
– Нормально.
– Я так и думал…
Ночь закончилась, Трубоукладчиков так и не объявился. В половине девятого, когда жильцы престижного дома стали разъезжаться на работу, Артур прекратил наблюдение. Последний раз позвонил, прослушал тот же равнодушный голос и подумал: а вдруг Вениамин Яковлевич просто сдох? Воздуха в багажнике хватало, но сердцу ведь не прикажешь, могло и остановиться, не выдержав потрясений.
От этой мысли сделалось совсем тоскливо, но жалость была ни при чем. Как любил говорить его взводный, жалеть врагов можно только на отдыхе, а когда находишься с ними —в открытом противостоянии, их надо уничтожать. Всеми возможными средствами и с максимальным усердием.
На железнодорожном переезде, совсем близко к улице Заповедной, образовалась длинная «пробка», обычное в этом месте явление. Несколько раз в течение суток автомобильное движение перекрывали на 30-40 минут, чтобы пропустить московский поезд. Общественность роптала, но представители МПС вели себя непреклонно. Зная график железнодорожных перевозок, к нужному времени нередко подтягивался и экипаж ГИБДД, чтобы прихватить нетерпеливых водителей, стремящихся проскочить в объезд шлагбаумов или остановиться впереди очереди, за белой стоп-линией. Сегодня гаишников не было, и микролитражку Заварова, по инерции подкатившую в хвост замершей автомобильной колонны, подрезало спортивное «купе» с двумя блондинками в салоне, а слева, на расстоянии считанных сантиметров от «Оки», притерся грузовой микроавтобус с рекламой пива на бортах. Повезло, ждать пришлось считанные минуты. Фирменный поезд пронесся на большой скорости, последний вагон, мотнувшись на стрелке, быстро исчез из виду. Упиваясь своей маленькой властью, работница переезда выждала какое-то время, вполне достаточное, чтобы состав преодолел несколько километров, поскребла куцым веником рельсы возле своего домика и ушла поднимать шлагбаум.
За встречными машинами Заваров не следил, сосредоточив внимание на фонарях двигавшегося впереди «купе». Из-за отсутствия водительского опыта он чувствовал себя не очень уверенно и даже боялся оторваться от баранки, чтобы стереть с лица дождевые капли. Тем не менее что-то заставило его бросить взгляд влево и зафиксировать темно-серую «ауди-80», за лобовым стеклом которой угадывались силуэты двух человек. Машина показалась знакомой, но рассмотреть ее как следует Артур не успел. Пивной микроавтобус резко прибавил скорость и перекрыл нужный сектор обзора, а светловолосая дамочка в приземистом и жутко дорогом «купе» так ударила по тормозам, что осадить «Оку» получилось лишь впритык к бамперу иномарки. Сзади принялись нервно сигналить, и Артур, поглощенный чисто водительскими проблемами, про темно-серую «ауди» забыл.
Вспомнил, только когда Шмелев, не дав поздороваться, огорошил:
– Ко мне приезжали менты. Акулов и Волгин из ГРУ. Черт, ты почему не позвонил? Вы могли встретиться по дороге.
– Они меня не заметили.
– Ты с ними знаком?
– Пришлось пообщаться.
– Мне они показались нормальными.
– Сперва мне тоже так показалось. Поэтому я и сел. Надо было сразу после разговора с ними рвать когти из города. А я поверил, остался, и они меня заложили.
– Они не могут заложить. У них работа такая.
– Работу можно делать по-всякому. Как они узнали твой адрес?
– Знаешь, мне не сообщили об этом, а спрашивать я не стал. Сомневаюсь, что они ответили бы честно. На тебя хотят повесить двойную мокруху.
– Как, уже?
– Один мент убит, второй тяжело ранен.
– Кто? – Артур был потрясен.
– Я ни о чем тебя не спрашиваю, – сказал Шмелев, глядя мимо Заварова.
Заварову стало по-настоящему страшно. Торопясь удрать с дачи Шустрого, он не только потерял пистолет друга, но и не обыскал убитых бандитов. А что, если Рашид был настоящим сотрудником, работающим на Санитара? Стоп! Когда он уходил с дачи, там оставались одни трупы, причем трупы настолько явные, что отправить кого-либо из них в реанимацию не мог бы даже очень пьяный ветеринар. Впрочем, Акулов мог и соврать. Опера любят искажать информацию… Но каким образом так быстро высчитали, что к бойне в убежище Шустрого причастен именно он? Такое могло произойти лишь в том случае, если кто-то действительно остался в живых и дал показания.
– Они не говорили, где именно это случилось?
– Нет. – Шмелев ограничился коротким ответом, но по глазам было видно, что ему хотелось продолжить: «Ты сам не помнишь, где поразвлекся сегодняшней ночью? Или одним местом не обошлось, ты заскучал и навалил штабеля трупов по всему городу?»
– Короче, слушай сюда… Исповедь Заварова заняла минут двадцать. Нервничая, он не мог найти нужных слов, перескакивал с одного на другое, повторялся. Неоднократно замолкал, возвращался к уже рассказанному эпизоду, чтобы дополнить его подробностями, а потом терял нить повествования и продолжал говорить не с того места, на котором прервался. Шмелев морщился, но за уточнениями не лез и молча дымил папиросой до тех пор, пока Артур не произнес:
– Теперь все. Произнес и пожал плечами, представив, что доведись ему услышать такую историю из уст другого человека, он бы не спешил ему верить.
Если у Шмелева и возникли сомнения, то он их не показал. Сразу, как только Заваров умолк, бывший прапорщик сказал решительным тоном:
– В ментовку соваться нельзя. Тебя сразу посадят, а Санитар, услышав об этом, тут же избавится от Светланы. Управимся сами, не впервой. Звони ему и назначай встречу. Я знаю одно хорошее место.
Заваров отрицательно покачал головой:
– Извини, Шмель, но я пойду один.
– А мне прикажешь здесь оставаться? Хорошо ты обо мне думаешь!
– Ты не понимаешь…
– Нет, это ты ни хрена не понимаешь! Какое, к лешему, «пойду один»? Куда? За смерть на «стрелке» с бандитами медалями не награждают. Сколько у тебя шансов их одолеть? Они же знают про то, что ты учудил в этой деревне, и соответственно подготовятся. Да тебе и рта раскрыть не дадут, издырявят, как дуршлаг, еще на подходе! Ты в своем уме, парень? Очнись!
– Я все обдумал, Шмель. Не будем спорить. Вся эта заморока приключилась из-за меня. Значит, мне ее и распутывать.
– Да? – спросил Шмелев таким жестким голосом, какой трудно было предположить в обросшем щетиной, нечесаном и скверно одетом инвалиде. – А про Светлану ты не подумал? Можешь сдохнуть сам, коли жизнь надоела, но вытащить ее ты обязан. Ты что, всерьез рассчитываешь справиться в одиночку? Или просто хочешь, чтобы я тебя подольше поуговаривал? Может, мне еще на колени перед тобой надо встать? Ты же солдат, мать твою за ногу! И рассуждать обязан соответствующим образом. Кроме того, ты меня просил, а я обещал присмотреть за Светланой…
– Кто мог предположить, что так обернется? Я не знал, что они могут вычислить ее адрес. Просто думал: если со мной что-то случится…
– У меня нет ни денег, ни связей, чтобы помочь ей устроиться в жизни. Ничего нет, кроме вот этого. – Шмелев посмотрел на свои руки; правая заметно дрожала. – Ты это знаешь отлично и знал еще тогда, когда мы первый раз разговаривали. Ничем другим я ей помочь не могу.
– Но ведь ты…
– Думаешь, я этим дорожу? – Шмелев сделал широкий жест, указывая на убогую обстановку своей комнатенки. – За это цепляюсь? С тех пор, как меня оставила Наталья, мне терять нечего. Ты же сам понимаешь, что умереть в бою для меня куда лучше, чем медленно подыхать здесь. Через три года я окончательно сопьюсь и буду жить одними воспоминаниями: помните, каким я парнем был. Местная топота меня сейчас еще боится, но сколько это будет продолжаться? Я не хочу дожить до того дня, когда они станут надо мной издеваться, а у меня не будет сил, чтоб им ответить.
– Если бы бандиты на пустом месте наехали, без всякой причины…
– Хватит! Откуда у тебя взялась эта дурацкая привычка чувствовать себя виноватым? Ты еще распусти сопли, что у них у всех есть матери, жены и дети… Кстати! Ты со своей мамой вопрос решил?
– Решил, у нее есть, где отсидеться.
– Потенциальную тешу они трогать не станут. – Шмелев усмехнулся.
– Я пытался с ней поговорить, но она ничего слышать не хочет.
– Тут есть резон. Раз до сих пор ничего не сделали, то уже и не сделают. Оставили на свободе в надежде, что ты можешь попытаться с ней встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22