А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Дураку стало бы ясно после первого вопроса, в чем тут дело. А Губин не дурак. В общем, Вадим решил, что будет задавать свои вопросы, и все — это его работа.
В конторе Губина царило какое-то напряженное оживление. Вахтер посмотрел на Занозина и его удостоверение странно и недоверчиво, но вверх пропустил, бормоча себе под нос, мол, Занозин очень вовремя, и вот пусть милиция и разбирается, почему покойники по зданию шастают. Занозин взглянул на него удивленно, но старик уже проверял пропуск у какого-то посетителя.
На лестничных площадках около урн толклось слишком много людей, причем некоторые из них — бросилось в глаза Занозину — совсем не курили, а просто участвовали в общем разговоре. На третьем этаже из своего кабинета выглянул Подомацкин и, увидев Вадима, поздоровался и тут же спрятал голову обратно. Впечатление было такое, что сегодня в этой конторе мало кто занимается делом, все увлечены чем-то другим. В приемной Губина его встретила вышколенная секретарша Мила, но и у нее в глазах затаилась растерянность. Занозин уже было направился к двери в кабинет Губина, но прежде, чем он успел переступить порог, Мила спросила, обращаясь к его спине:
— Вы знаете нашу новость?
Занозин обернулся, понимая, что сейчас ему разъяснят причину этой странной атмосферы, царившей в офисе.
— Булыгин объявился, — сдержанно сказала она, подняв на него глаза.
— Этот ваш покойный вице-президент? — удивился Занозин.
— Вот именно, — кивнула Мила и посмотрела на Вадима со странной надеждой — так, будто он сейчас ей все объяснит.
Губин был сдержанно-радушен. Он явно не правильно понял причину прихода Занозина.
— Здравствуйте. Проходите. — Губин указал Занозину рукой на кресло, сел сам и спросил:
— Ну, есть какие-нибудь результаты?
Он сосредоточенно воззрился на Вадима, ожидая отчета о проделанной работе и, может быть, даже известия о поимке убийцы.
— Пока ничего определенного я вам сообщить не могу. Работаем, — ответил Занозин. — Кое-какие улики мы обнаружили, вы опознавали серьги вашей супруги. Но картина пока не складывается.
— А как же человек, у которого вы изъяли Кирины серьги?
— Он алкоголик, и, судя по всему, серьги попали к нему случайно.
— Значит, вы практически на нуле? — В голосе Губина затаилось раздражение.
— Я слышал, объявился ваш пропавший коллега.
Вы его, кажется, чуть не похоронили. Примите мои поздравления. — Занозин сменил тему и с удивлением заметил, что Губин насторожился.
— Да, — заговорил он оживленно, забыв о раздражении. Пожалуй, чересчур оживленно. — Перепугал нас до смерти… А сам просто загулял в одном подмосковном санатории, пока супруга на Кипре. Так там развлекался, что решил нам розыгрыш устроить — у него приятель в одном из областных моргов работает, так они на пару подделали акт опознания и свидетельство о смерти. Очень веселились, придурки…
Будто у меня без его идиотских шуточек проблем мало.
— Сергей Борисович, — подступился Занозин к цели своего визита, — мы сейчас уточняем все обстоятельства происшедшего с вашей женой, и мне надо узнать точно, где вы были и что делали непосредственно перед убийством и во время его. Вы уже рассказывали, я в курсе. Но нам надо знать поподробнее.
Губин воззрился на него ошарашенно, как и ожидал Занозин.
— Что это значит? Вы подозреваете меня? — У Губина чуть глаза не вылезли из орбит. — Вы это серьезно? Вы вообще в своем уме? Я — Киру… Да я бы сейчас отдал все на свете, лишь бы она была жива.
«И тем не менее, дорогой друг, это не значит, что вы не могли ее убить. А теперь жалеете», — думал Занозин, слушая тираду Губина. Он готов был признать, что Губин реагирует очень натурально, что дрожь в его голосе, когда он через силу выговаривает слово «Кира», самая настоящая. И беспокойные пальцы, мнущие дымящуюся сигарету, и тоскливое выражение глаз. Но Занозин держал в уме осколок стекла от дорогих очков для дали минус две диоптрии и… Регину. С похорон Киры они практически все время проводят вместе. Вот в чем загвоздка.
— Извините, Сергей Борисович, вы делаете поспешные выводы — о подозрениях говорить рано.
Мне надо составить картину всего произошедшего в тот день. Меня, например, интересует, какие у вас в тот день были посетители… Я с сочувствием отношусь к вашему горю, но позвольте мне делать мою работу. Как я понимаю, вы в ней тоже заинтересованы.
Занозин изо всех сил старался быть дипломатом.
Губин слушал его молчаливо и отрешенно, коря себя за минуту слабости и за то, что показал ее менту. Занозин стал ему несимпатичен.
— По поводу посетителей узнайте у Милы, — жестко сказал он — слишком жестко для ситуации.
Он это понял и продолжил уже спокойнее:
— А что касается меня, то в деталях я уже не помню, а в общих чертах… До половины пятого я был в офисе, принимая, как вы верно заметили, посетителей и занимаясь повседневной работой. К пяти уехал на переговоры, переговаривался до половины седьмого — Олег расскажет поподробнее, он все время был со мной.
Потом мы поехали с ним за подарком Тае Ивановой — в центр по бутикам, а к девяти вернулись в офис. С девяти до половины двенадцатого мы с завотделом прозы издательства Никитиной обсуждали планы работы. Около двенадцати я отправился к Ивановым в Тушино.
— Вы вроде бы перед этим звонили супруге…
— Да, около половины двенадцатого позвонил, сказал, что скоро буду.
— А второй раз?
— Не понял. Что значит «второй раз»?
— Ну, — объяснил Занозин, — был ведь и второй звонок примерно полчаса спустя.
— Нет, — мотнул головой Губин. — Не было. Кто вам такое сказал?
Занозин промолчал. Какой смысл Губину скрывать, что был и второй звонок? Надо об этом подумать как следует на досуге.
— Спасибо, этого пока достаточно, — наклонил голову Занозин. — Кстати, я еще в прошлый раз обратил внимание на ваши очки — очень хорошие. Я недавно к окулисту наведался — как в управлении компьютеры поставили, так зрение стало садиться с катастрофической скоростью… Скоро тоже без очков обходиться не смогу. У вас близорукость?
— Около минус двух, — без особой любезности ответил Губин.
— Ну, — замахал руками Занозин, — у меня, слава богу, меньше… Где такие очки делают?
— Где угодно. Названия магазинов можете уточнить у Милы, — покосился на него Губин. — А вы уверены, что вам нужны именно такие? Мои в эксклюзивном салоне сделаны за бешеную цену. Не скажу, будто это что-то сверхнеобычное, плата в основном за престиж, за то, что в этом московском салоне сотня самых богатых очкариков страны очки заказывает.
— Что, какие-то особые линзы?
— Да нет, по-моему, самые обычные. Правда, врезаны очень хорошо.
— А, наверное, за прочность особый тариф? — высказал предположение Занозин.
— Бьются, как и все остальные, — неприятно рассмеялся Губин. — Заказывать такие очки — мотовство, но тяга к шику в людях примитивных, таких, как ваш покорный слуга, неистребима. Выпить хотите?
Занозин отрицательно замотал головой.
— А я, пожалуй, выпью.
Губин направился к двери, ведущей в комнату Отдыха. Занозин со своего места видел, как он подошел к бару, встроенному в середину мебельной стенки, открыл стеклянную дверцу, достал бутылку коньяку и чистый бокал. Рядом на стене висела большая фотография Киры Губиной в траурной рамке и с крестиком. Занозин с интересом рассматривал ее — ведь по сути дела он никогда не видел жену Губина. Фото Киры было, наверное, двадцатилетней давности.
Спокойная, чуть грустная улыбка. Красивая…
Губин обернулся:
— Не передумали?
И тут… Занозин остолбенел. Он не ответил Губину — тот, впрочем, и не ждал ответа, — а, привстав с кресла и вытянув шею, вглядывался через плечо Губина в глубину комнаты. За затемненным стеклом бара виднелась бутылка водки — обыкновенная по форме, белого стекла. Обыкновенная… Если не считать того, что это была «Лукойловка».
Выйдя от Губина, Занозин из приемной позвонил в управление. Карапетян был уже на месте. Никакими обнадеживающими новостями он начальника не порадовал. Сашка пропахал списки клиентов обоих эксклюзивных салонов оптики вдоль и поперек — отбирал их по принципу даты (заказ после дня убийства), по принципу пола (мужчины), по принципу характера линз (для дали около минус двух) и, наконец, по принципу знакомой фамилии. Никакого результата.
По нулям. Ни один из фигурантов дела в этих списках не значился, хотя вообще знакомых фамилий Карапетян там обнаружил кучу — известные певцы, актеры, режиссеры и политики пользовались услугами оптических салонов вовсю, приобретая самые престижные в сезоне стекла. Все они, подумал Занозин, оказались теми самыми «примитивными людьми», чья тяга к шику неистребима, по определению Губина. Это Занозин подумал уже от досады. Плохо, что эта ниточка оборвалась. Не так уж у него их много, этих ниточек. Впрочем, в голове вертелась какая-то, как ему казалось, дельная мысль, связанная с этими очками. Но она пребывала еще на стадии формулирования, и прочитать ее он не смог.
Занозин не стал говорить Карапетяну по телефону о своем открытии, сделанном в кабинете Губина. Но и Карапетян, как Вадиму показалось, не все ему сказал. Занозин надеялся, что они еще встретятся в управлении и успеют поговорить. Что касается «Лукойловки», то, как ни был Занозин поражен тем фактом, что водка, как ему думалось, померещившаяся Щетинину в алкогольных грезах, существует на самом деле, он старался не делать далеко идущих выводов.
«Надо позвонить в офис „ЛУКойла“ и выяснить, может, такие бутылки подарены всей, так сказать, московской бизнес-элите. Но слишком много совпадений — очки с минус два из эксклюзивного салона, хотя в списках клиентов, купивших те самые суперпуперлинзы, Губин и не значится, водка эта, мотив есть… В принципе можно согласиться с Карапетяном — возможность совершить убийство у него тоже могла быть. Особенно, если допустить сговор с телохранителем Олегом…»
Узнав у Милы, как пройти к кабинету воскресшего покойника, Вадим отправился туда, очень рассчитывая Булыгина там застать. Еще раньше его поразило, что два несчастья случились в конторе одно за другим, и, наверное, поэтому у него сформировалось необъяснимое и иррациональное убеждение, что они связаны друг с другом. Появление Булыгина эту убежденность поколебало. Или не поколебало? Занозин сам не мог понять. В общем, все это очень странно.
Булыгин оказался цветущим, даже слишком — щеки могли быть и поменьше — мужчиной лет сорока с нерасполагающей внешностью. Узнав, кто такой Занозин и откуда он, Булыгин усмехнулся и убрал из глаз неприветливое выражение.
— Вы по мою душу из-за моего якобы исчезновения? — поинтересовался он иронически.
— Не совсем, — объяснил Вадим. — По поводу вашего исчезновения, как я понимаю, дело завести не успели. Тут другое… Вы знаете, что за время вашего отсутствия была убита Кира Губина?
— Да-да, — горестно закачал головой Булыгин. — Девочки мне сказали… Совершенно неожиданно. Не понимаю… Наверное, трагическая случайность — какой-нибудь алкаш или наркоман, которому не хватало на дозу.
— Может быть, — отозвался Занозин, — Тем не менее мы расследуем все версии. У Киры Губиной были враги?
— Ну, что вы, — снисходительно протянул Булыгин. — Какие враги могут быть у домохозяйки?
С чего? Какой-нибудь слесарь из дэза, на которого она нажаловалась начальству? Или продавец в обувном, которому она закатила скандал из-за дефектной пары туфель? Я бы скорее уж подумал о делах сердечных…
— Что вы имеете в виду? — бесстрастно поинтересовался Занозин, хотя уже понял, о чем заведет речь доброжелательный друг Губина. Тон Булыгина показался Занозину своеобразным.
— Вы знаете, я знаком с Губиными около пятнадцати лет — столько их никто здесь не знает. Ведь вся эта губинская империя появилась всего лет пять назад — да не империя, а лишь ее зародыш. И все, кто с ним сейчас работает, знают его лишь пару лет. Разве еще Дима Сурнов… В общем, Губины были совсем не такие голубки, как вам, насколько я понимаю, старались внушить все кругом. Кира вышла за Сергея от отчаяния, как я понял. Он влюблен был очень, а у нее около двадцати пяти лет назад случилась какая-то душевная драма. Она махнула рукой — и за него как в омут. Ведь сын, хотя Губин воспитал его с рождения, не его — не Серегин. Кстати говоря, лет десять назад Кира чуть было не ушла от Сергея… Объявился некто, может быть, Кирина первая любовь… Это, между прочим, семейная тайна. Мало кто в курсе.
В общем, много чего промеж них было…
— Но при чем тут смерть Киры Губиной?
— Это уж мы вас, наших пинкертонов, должны спросить. А что, будто вы не знаете, что у Сергея здесь пассия имеется? Региночка… Та еще хищница.
Загляните в ее трудовую книжку, как она быстро карьеру в последние год-два сделала — от референта отдела научно-популярной литературы до завотделом прозы. Сильно в гору пошла после того, как Губин купил издательство…
— Может, дело в способностях?
— Что? Не смешите меня! Баба как баба — с куриными мозгами, пардон за мужской шовинизм! А что до способностей, так они имеются. У-у-у-ух, какие способности. Она, ха-ха, сперва на Подомацкина глаз положила, а тот был не прочь, да только он ни на ком не женится. Как развелся с первой женой — превратился в закоренелого холостяка, к венцу не затащишь. Ха-ха, видно, классно баба его достала! Так что ничего у Региночки не получилось. А Серега — другое дело, ловко она его охомутала, он на все ради нее готов…
— Но ведь Регина Никитина, насколько я знаю, счастлива замужем?
— Да, она всех старается в этом убедить. Счастлива… Какая баба откажется от мешка денег — а Губин, по ее представлениям, им и является. Между нами, никакой он давно не мешок, прохудился мешок и отощал, но со стороны все выглядит тип-топ, в полном ажуре. Серега умеет пыль в глаза пускать. Так что не удивлюсь, если она здесь роль сыграла. А впрочем, это я так. Киру жалко, милая была женщина. Всю жизнь с нелюбимым человеком…
Вадим давно выработал привычку спокойно реагировать на самые разные проявления человеческой натуры, но слова Булыгина его покоробили, хотя он и не подал виду. Может быть, оттого, что дело касалось Регины? Да нет, Занозин вообще не любил умников, которые держат кукиш в кармане и на этом основании считают себя очень ловкими и хитроумными.
— Вы хотите сказать, что Регина Никитина была заинтересована в убийстве Киры Губиной?
— Разве я это сказал? — делано изумился Булыгин. — Вы не правильно поняли…
Он посмотрел в глаза Занозину с явной издевкой — не потому, что именно Вадим был ему неприятен, а потому, что Булыгин считал себя очень крутым и любил чувствовать чужую беспомощность. «Что, не удалось меня на слове поймать, ментяра? И никогда не поймаешь. Так-то». Булыгина еще сковывало напряжение — последствие решающего разговора с Губиным и появление этого мента. Но он вспомнил, что почти решил свои проблемы с Губиным, и сладкое чувство самодовольства залило его душу. Мимолетно ему подумалось, что он совершает ошибку, восстанавливая мента против себя, — мало ли что. Но Булыгин отмахнулся от этой мысли — кто он такой, этот Занозин? Ему захотелось остаться одному, чтобы целиком отдаться смакованию победы над Серегой и предвкушению дальнейших жизненных удач. Он широко и почти искренне улыбнулся Вадиму и спросил:
— У вас еще что-нибудь ко мне?
Вадим вышел из конторы Губина на оживленную улицу и, задержавшись на краю тротуара, закурил.
Спешить не хотелось. Был прелестный московский ранний вечер. Он стоял, курил и пытался подвести итог своих сегодняшних изысканий в царстве Губина.
И еще он думал: хорошо, что он поборол искушение и не зашел к Регине, хотя она была совсем рядом — через три двери от Губина и напротив кабинета Булыгина…
Мимо проходили люди — лысоватые мужчины-госслужащие в костюмах и галстуках, красивые юные девушки, их Занозин безотчетно провожал взглядом.
На Тверскую все девушки, как правило, приходят принаряженные. На бывшей Горького и двадцать лет назад у девушек было принято просто гулять, дефилировать с заходом в магазины, чтобы себя показать Попадались туристы и простые озабоченные тетки с сумками. Суета вокруг расслабляла и настраивала на благостный лад. Вдруг около газетного киоска его взгляд наткнулся на показавшийся знакомым затылок, стриженый, мощный, расположенный выше уровня занозинских глаз. Вадиму нестерпимо захотелось заглянуть «затылку» в лицо, и он начал соответствующий маневр, заходя сбоку. Но «затылок», как назло, повернулся. Вадим, не оставляя своих намерений, стал обходить его с другой стороны. Но тут обладатель затылка обернулся и уставился Занозину прямо в лицо. Расстояние между ними было метров пять. «Мигура», — с удивлением признал Занозин и рванул к нему.
Однако тот не стал ждать, когда Занозин приблизится. Мигура развернулся и с завидным проворством нырнул в подземный переход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35