Разве что у меня самой.
Мисс Кэннок сразу засуетилась. Она начала нервно крошить булочку, выковыряла ягоды и разложила их кружком на блюдце.
— Право, миссис О'Хара, я не думаю, что…
— Не возражайте, — прервала Мэг. — Я должна видеть дядю. Для этого я приехала сюда. Он будет еще не один месяц писать свою книгу, а мое дело не может ждать.
Мисс Кэннок кашлянула и стала теребить шарф.
— Боже мой, не знаю, что и сказать… Я прекрасно вас понимаю, но мистер Постлетуэйт дал строжайшие указания…
Мэг взяла чашку, подошла к окну и отодвинула портьеру. Будь окно открыто, она могла бы вылить чай, но оно было закрыто, а поднять тяжелый переплет было не так легко, вот была бы тут форточка… Мэг поднесла чашку ко рту, но не стала пить, хотя от чая исходил приятный запах, а у нее пересохло в горле. Нужно как-то избавиться от чая.
Если бы на подоконнике стоял горшок с цветком это было бы проще простого, но его не было.
Мэг подошла к книжной полке за стулом мисс Кэннок.
— Забавно. Здесь все мои старые книги. — Она снова поднесла к губам чашку. — Мне не очень нравится этот чай. А вам? Может быть, стоит добавить сахару?
Сначала Мэг собиралась снять с полки пару книг, как бы решив их полистать, а потом незаметно вылить чай в образовавшуюся брешь. Жидкость стекла бы за полку, не причинив особого вреда остальным книгам. Но тут ей в голову пришел более остроумный план. Мисс Кэннок постоянно уговаривала ее положить сахар в чай. Что ж, это был выход из положения, который выглядел бы вполне естественно. Мэг не хотелось портить книги, дядю Генри еще хватит удар, если он вдруг узнает об этом…
Вернувшись к столу, Мэг бросила в свою чашку два куска сахара, как следует размешала их и попробовала чай — точнее, сделала вид, что пробует. Как только теплая влага коснулась ее губ, она содрогнулась от отвращения. Что бы случилось с ней, если бы она разжала губы и выпила специально приготовленное для нее питье?
— От сахара стало только хуже, — пожаловалась Мэг. — Не понимаю тех, кто пьет чай с сахаром. Выходит, я испортила чашку хорошего чая. Миллер мне этого не простит. Может быть, вылить чай в окно?
— Боже мой! — Мисс Кэннок уронила на ковер кусочек булочки и нагнулась, чтобы подобрать его. — Какая жалость! Конечно Миллер расстроится, а я так не люблю огорчать людей! Не могли бы вы…
Гнев одержал верх над страхом. Чувствуя, как к щекам прилила кровь, Мэг повернулась к камину.
— Моя дорогая мисс Кэннок, я не собираюсь пить скверный чай лишь для того, чтобы доставить удовольствие Миллеру, — заявила она и выплеснула содержимое чашки в очаг. — Вот! Теперь он ничего не узнает, а мы смоем сахар, и следующая порция, возможно, окажется лучше.
Мэг ощущала бодрость и уверенность в себе. Она перехитрила Миллеров и нашла благовидный предлог, чтобы вымыть чашку. Теперь она выпьет чай и отправится прямиком к дяде Генри, даже если ей придется силой тащить туда мисс Кэннок или выудить у нее из кармана ключ от этого идиотского моста.
— Боже мой! — повторила мисс Кэннок, с испугом наблюдая, как Мэг моет чашку. — Надеюсь, вы не погасили огонь. Конечно, вы можете налить себе еще чашку без сахара. Пожалуй, стоит наполнить чайник.
Поднявшись, она задела свое блюдце, оно упало на пол, крошки и ягоды рассыпались. Мэг наклонилась, чтобы подобрать блюдце, а когда она выпрямилась, мисс Кэннок наливала ей чай, сопровождая эту процедуру потоком извинений.
— Какая же я неловкая! Ах, миссис О'Хара! Простите, что я вас побеспокоила! Очевидно, мой шарф зацепил блюдце. Надеюсь, оно не разбилось. Я бы не пережила, если бы разбила фарфор мистера Постлетуэйта. Обычно я очень осторожна. — Она подлила в чай молока и положила руку на щипцы для сахара. — Сама не знаю, что со мной сегодня! Едва не положила вам в чашку кусок сахара. Боюсь, я становлюсь рассеянной, а при моей профессии это серьезный недостаток.
Мисс Кэннок выглядела настолько удрученной, что Мэг, опасаясь, как бы она не расплакалась, постаралась ее утешить. Ей только еще не хватало ее слез…
Мэг взяла свой чай и выпила полчашки, стоя у стола.
Но когда теплая жидкость смочила пересохшее горло, она внезапно поняла, что Миллеров перехитрить все же не удалось… В чае что-то было.
Но ведь она вымыла чашку. Значит…
Мэг посмотрела на мисс Кэннок. Секретарша крошила булку — на ее глупом желтоватом лице играла робкая улыбка. Это казалось невозможным — но ведь в комнате больше никого не было. Никто не мог подложить что-то в чашку, которую она вымыла, кроме мисс Кэннок, а та могла это сделать, когда Мэг нагнулась за блюдцем.
Но в этот момент, когда она находилась на грани катастрофы, страх внезапно покинул ее. Мэг почувствовала отвагу и решимость сражаться до конца — до сего момента она и не подозревала, что обладает этими качествами. При этом она сохраняла хладнокровие, не поддаваясь гневу.
Отойдя от стола, Мэг опустилась у камина. Перед очагом лежал черный шерстяной коврик — он-то ее и выручит.
— Мы могли бы подогреть оладьи, мисс Кэннок, — сказала она. — Они еще остались?
— Вряд ли.
Было ли это игрой воображения, или же странная пелена белого тумана появилась между ней и камином? Голос мисс Кэннок звучал как будто издалека…
Она выпила только полчашки и теперь должна избавиться от другой половины. Если вылить чай на шерстяной коврик, он впитается внутрь, и никто никогда не догадается, что она не выпила его… Главное не заснуть и не потерять сознание…
Мэг до боли закусила губу и поднесла чашку ко рту.
Рука внезапно отяжелела.
— Теперь чай вкусный…
Она не узнавала собственный голос. Интересно, узнает ли его мисс Кэннок, сидящая позади? Видно ли ей, что она делает? Конечно, мисс Кэннок может видеть ее руку с чашкой возле рта, но если она опустит руку…
Мэг отодвинула чашку от губ и опустила ее. Белый туман становился все гуще. Веки сами собой закрывались… как хочется спать. Она снова закусила губу, но на сей раз почти не почувствовала боли. Последним отчаянным усилием Мэг поставила чашку на коврик и наклонила ее.
Чай вылился, просачиваясь между черными волокнами шерсти и не оставляя пятен. Мэг оставалась на коленях, но уже не сознавала, где она и что происходит. Страх и тревога растворились в тумане. Она не слышала, как мисс Кэннок громко и настойчиво произносит ее имя. Туман слепил глаза и затыкал уши. Покачнувшись, Мэг рухнула на опрокинутую чашку.
Мисс Кэннок встала, спокойно посмотрела на нее, потом не спеша подошла к звонку и нажала кнопку.
Глава 24

Мэг не знала, сколько времени пробыла без сознания.
Если бы она выпила чашку, то, возможно, никогда бы не проснулась, ибо обморок длился бы до тех пор, покуда не были бы предприняты более кардинальные меры, после которых она бы погрузилась в вечный сон. Но вспышка отваги спасла ее. Снотворное в первой чашке растворилось в чае и было тщательно размешано ложкой, прежде чем Мэг вошла в комнату. Если бы она выпила эту чашку, то наверняка бы не проснулась. Но она не выпила ее — трюк с кусочками сахара позволил ей вылить содержимое и вымыть чашку. Во второй же чашке таблетки не успели раствориться, а так как Мэг не стала класть туда сахар, жидкость не размешивали вовсе. Она жадно выпила полчашки, потому что у нее пересохло во рту, но в этой порции содержалось довольно мало наркотика — основная доза осталась на донышке. Опустившись на колени у камина, Мэг сделала вид, что продолжает пить, но умудрилась вылить чай на черный шерстяной коврик.
Мэг проснулась от звука голосов в комнате и поняла, что уже не лежит на полу. Это удивило ее, так как она помнила, что стояла на коленях у очага и думала, как ей вылить чай. В чае что-то было… Мэг снова впала в полузабытье. Голоса то стихали, то звучали вновь… Внезапно темнота исчезла. Мэг чувствовала слабость, но мысли начали проясняться. Глядя сквозь ресницы, она увидела, что лежит не на полу, а на диване; ее удивило, что слева находилась высокая спинка дивана, а справа, совсем рядом, стена. В комнате был свет, но она не могла разглядеть его источник.
Мэг снова закрыла глаза и услышала голос Миллера:
— Что дальше?
Он находился менее чем в ярде от головы Мэг, и страх помог ей проснуться окончательно. Стена была так близко, потому что диван был перевернут, и спинка мешала ей видеть свет.
Послышался жалобный голос той, что говорила на кокни:
— Говорила я вам, что мне это не нравится. Не понимаю, зачем это нужно было делать.
Ей ответил властный женский голос, в котором звучали нотки презрения:
— Вот как, Милли? В таком случае, предоставь действовать нам и не беспокойся.
— Не пойму, о чем вы?
— Неужели, дорогая? Похоже, тебе не хватает сообразительности. Если ты думаешь, что это не касается тебя лично, то напрасно. Если мы получим свое, то его получишь и ты, и надеюсь, тебе это придется по вкусу. — Женщина усмехнулась. — Не забывай, Робин О'Хара оставил в своем чертовом пакете все сведения о Милли Миллер, она же Герти Стивенс, она же Продувная Сью.
— Я не…
— Я вытащила тебя из сточной канавы, верно? Помни это, потому что ты снова там окажешься, если вообще выйдешь из тюрьмы.
— Пожалуйста, не делайте этого!
— Я? Мне ничего не придется делать. Ты сама это делаешь. Не будь дурочкой, Милли. Они получили доказательство смерти О'Хара, и как только она об этом узнает, нам конец. Я приняла все меры, чтобы этого не допустить, и, должна признаться, игра была забавной. Видел бы О'Хара, как я изображаю привидение — он бы здорово посмеялся. — Женщина снова усмехнулась. — Жаль, что его пришлось убрать. Я бы охотно с ним работала, но он бы не согласился. Последнее, что он сказал, поняв, что ему пришел конец, это где мы все окажемся, когда его жена и управляющий банком вскроют драгоценный пакет.
Мэг лежала, не шевелясь.
Робин мертв… Эти люди убили его… Женщина с насмешливым голосом пыталась убедить ее, будто Робин жив… Меченая газета… буквы на коврике у камина… кленовый лист с выколотым на нем словом… визитная карточка на столике в темной квартире… Женщина проделала все это, чтобы помешать ей вскрыть пакет. Но Робин мертв.
Он умер как герой, исполняя свой долг… Мысль об этом унесла былые горечь и обиду. Теперь она будет думать о нем только как о герое.
Звук закрываемой двери вернул Мэг к действительности. Но голова все-таки кружилась. Интересно, кто вышел из комнаты? Впрочем, это выяснилось, когда женщина заговорила снова:
— Что за дурей эта Милли! Ты бы получше присматривал за ней.
Где-то совсем рядом послышался голос Миллера:
— Все будет в порядке. Но что делать дальше? Сколько времени действует эта штука?
Под «штукой», очевидно, подразумевалось то, что ей подсыпали в чай… Но они не знают, что она выпила только половину. Или знают?
— Восемь, десять, двенадцать часов — достаточно долго, — ответила женщина. — Она допила то, что оставалось в чашке, прежде чем отключилась.
Последовала пауза.
— Тогда почему не сунуть ее в воду и не покончить с этим? — сердито осведомился Миллер.
Мэг не шевельнулась, но ощутила внутри леденящий холод. Они накачали ее снотворным, а теперь собираются утопить. Но если она не будет спать, появится шанс на спасение. Ведь она умеет плавать.
Женщина засмеялась, и Мэг, услышав этот смех, поняла, что на шанс не стоит особенно полагаться.
— У тебя нервы разыгрались, как у Милли?
— Вовсе нет!
— Похоже на то. Возьми себя в руки и не забывай, кто тут главный. Я работаю по четкому графику и не собираюсь рисковать. Мы избавимся от нее незадолго до полуночи. Пускай сначала деревня заснет. Мальчишка из пивной вечерами обычно встречается со своей девушкой на кладбище. О вкусах не спорят, но что, если ему придет в голову перелезть через стену? Вчера я обнаружила место, где это можно сделать — там, где надгробье примыкает к стене. Конечно, это один шанс из тысячи, но повторяю: я не хочу рисковать.
— Ладно, — нехотя согласился Миллер. — Голова у тебя работает хорошо.
— Спасибо за комплимент. Боб, — насмешливо отозвалась женщина.
— А потом? — спросил Миллер.
— Потом Хендерсон отвезет меня в Лондон, и мы бросим ее в реку, как О'Хара. Ничего не будет указывать, что она захлебнулась раньше, чем попала туда.
— Ты обо всем помалкиваешь до последней минуты, — снова заворчал Миллер. — В чем состоит твой план? Вы с Хендерсоном собираетесь смыться и оставить нас с Милли отвечать на вопросы? Если ты задумала нас облапошить…
— До чего же ты груб, Боб, — усмехнулась женщина. — У меня и в мыслях нет ничего подобного. Избавившись от… инкриминирующего доказательства, мы вернемся сюда.
Миссис О'Хара должна завтра выехать из Ледлингтона поездом без десяти двенадцать. Хендерсон повезет ее на станцию. Мы остановимся у деревенской почты, и Хендерсон зайдет купить марки. Все в деревне будут клясться и божиться, что миссис О'Хара покинула Ледстоу. Они увидят ее чемодан на багажнике автомобиля, увидят на мне ее пальто и шляпу, а так как она простужена, то будет сморкаться в платок, когда Хендерсон пойдет за марками. В Ледлингтоне я куплю билет до Лондона и заплачу носильщику, чтобы он отнес багаж в вагон. Дневной поезд всегда переполнен, и никто не обратит внимания на тех, кто входит, кто выходит… Тем временем я пойду в дамскую комнату, сниму ее пальто и шляпу, надену яркий красный берет и отправлюсь назад к машине. А когда будем проезжать через деревню, я лягу на пол и накроюсь меховой полостью. Вот и весь план.
— Ну да, согласен, соображаешь ты здорово, — буркнул Миллер.
Кровь стыла в жилах у Мэг, когда она, не имея возможности даже пошевелиться, слушала, как ее собираются сначала утопить, а потом бросить в реку в другом месте, представив все так, будто она уехала поездом в Лондон.
Это было все равно что смотреть на собственную казнь.
Она чувствовала, как тают последние остатки ее смелости.
Мэг жалела, что не выпила чашку до дна — тогда бы она уже была практически мертвой и не ощутила бы прикосновений рук, опускающих ее в ледяную воду и держащих там, пока она не захлебнется. Ее тело свела судорога страха и отвращения.
Внезапно Мэг услышала, как Миллер произнес «мистер Постлетуэйт». Услышав фамилию дяди Генри, она напрягла слух, вновь ощутив слабую надежду.
— Когда она исчезнет, сюда явится полиция и этот Кавердейл и начнут задавать старику вопросы. Ты об этом подумала?
Женщина весело рассмеялась.
— Конечно! У мистера Постлетуэйта назначена встреча с профессором Мюлендалем в Мюнхене. Последние две недели они переписывались, договариваясь об этом. Завтра во второй половине дня он отбудет на континент.
— А как же мы с Милли?
— Ну, здесь вы будете в полной безопасности.
— Мы не собираемся здесь оставаться ни ради кого и ни ради чего! — всполошился Миллер. — Хочешь, чтобы меня и Милли допрашивали, вызывали на дознание и печатали наши фотографии в газетах? Нет уж, спасибо! К тому же Милли для этого не подходит — если на нее нажмут как следует, она может потерять голову и расколоться.
— Тогда вы отправитесь в отпуск, покуда мистер Постлетуэйт за границей, и дом будет закрыт. Это не имеет значения. Никаких улик не останется. Мистер Постлетуэйт не попадет на встречу в Мюнхене. У меня остался должок парижской полиции, так что, думаю, он исчезнет в Париже. Таким образом я посажу тамошних полицейских в калошу и сведу с ними счеты. А теперь, поскольку мне предстоит бессонная ночь, я хочу немного поспать. Запри эту дверь снаружи и каждые полчаса приходи взглянуть на эту спящую красавицу. Она совсем не шевелится, верно?
Мэг услышала легкие шаги. Кто-то склонился над спинкой дивана и посмотрел на нее. Ей следовало держать глаза закрытыми, но она не могла этого себе позволить. Мэг было достаточно, лежа на спине, чуть-чуть приподнять веки, чтобы увидеть сквозь нависающие ресницы смотрящее на нее лицо. К ней вернулась смелость, так как теперь предстояло сражаться не только за собственную жизнь, но и за жизнь дяди Генри. Им обоим уготовили страшную смерть, но они еще живы. Если ее веки дрогнут, она выдаст себя. Удастся ли ей не шевелить ими? Надо постараться…
Мэг посмотрела сквозь ресницы и увидела перед собой ярко-голубое платье, длинный шарф, нелепую челку и лицо мисс Кэннок.
Глава 25

Мэг лежала в полной темноте, и это было замечательно. Они погасили свет, заперли дверь и ушли. Она осталась одна и могла пошевелить одеревеневшими конечностями и даже сесть, если захочет. Пока что ей этого не хотелось — у нее кружилась голова. Тем не менее Мэг заставила себя сесть, прислонилась к валику дивана и попыталась осмыслить ситуацию.
Дядя Генри находится на острове, а она — здесь. Ей не удастся вылезти в окно и поплыть к острову, но она все равно не могла бы выбраться на его берег, так как остров окружала высокая неприступная стена. Единственный способ проникнуть туда — по крытому мосту, а он заперт с обеих сторон, и ключи у мисс Кэннок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22