Я думала — все, трамвай не успеет остановиться! Что бы я сказала вашему дяде? О, миссис О'Хара!..
Мэг решительно усадила ее на стул. Что за трещотка! И как только дядя Генри ее терпит?
Подойдя к зеркалу, она увидела очень бледное лицо под съехавшей набок шляпой, у губ и на щеке, там где она соприкасалась с рельсом, были пятна грязи. Вспомнив прикосновение холодного металла, Мэг осознала, что находилась менее чем в двух дюймах от гибели, от страшной смерти под трамвайными колесами. Комната закачалась, словно по ней прокатилась волна ужаса.
Быстро наклонившись, Мэг повернула кран и начала тереть лицо смоченным носовым платком. Холодная вода привела ее в чувство. Она достала из сумки пудреницу и губную помаду и начала старательно приводить себя в порядок. Ей хотелось отдалить момент возвращения к мисс Кэннок. Хорошо бы вообще к ней не возвращаться, но Мэг предстояло ехать семь миль назад в Ледстоу в одном автомобиле с секретаршей и выслушивать ее болтовню.
Мэг снова посмотрела в зеркало и увидела прихорашивающуюся мисс Кэннок. Ей стало смешно, и она почувствовала себя гораздо лучше.
Внезапно Мэг увидела телефонную будку.
Она стояла у края умывальника. Открытый проход слева от нее вел в комнату отдыха. В «Эшлисе» заботились 6 покупателях. Магазин обслуживал обширный район, некоторые женщины преодолевали солидное расстояние и часто не прочь были полчасика передохнуть, прежде чем отправиться на ленч или на чай.
Комната отдыха была снабжена креслами с зеленой обивкой, столиками с журналами и вышеупомянутой телефонной будкой. Мэг ощутила жгучую потребность поговорить с Биллом. Сейчас четыре часа, и он вряд ли на месте, но можно попробовать… По крайней мере, это отдалит еще немного общение с мисс Кэннок. Хорошо, что Кэннок обуяло желание прихорашиваться, иначе она бы сидела на стуле лицом к телефонной будке, а Мэг не хотелось, чтобы она глазела на нее во время разговора с Биллом.
Войдя в будку, Мэг закрыла звуконепроницаемую дверь, радуясь тишине и жалея, что ей придется ее нарушить разговором с коммутатором. Конечно, глупо было рассчитывать, что Билл в такой час торчит в своем отеле. Тем не менее что-то подсказывало Мэг, что он именно там. И чудо свершилось — она услышала в трубке его нетерпеливый голос:
— Алло! Кто это?
— Я, — ответила Мэг.
— Это ты, Мэг? — голос сразу смягчился. — А я и не знал, что у вас там есть телефон.
— У нас его нет.
— Тогда откуда ты звонишь?
— Из будки в ледлигатонском магазине.
— Значит, мне повезло! Я зашел за кое-какими бумагами и как раз собирался уходить. Как ты там, Мэг?
— Паршиво. Я звоню, потому что должна наконец услышать нормальный человеческий голос. Мисс Кэннок… она… она не говорит, а блеет, как овца…
Слова застревали у нее в горле.
— Что случилось, Мэг?
— Ничего.
— Тогда почему у тебя дрожит голос?
— Потому что я только что чудом избежала чудовищной смерти.
— Мэг!..
— Я едва не угодила под трамвай.
— Как? Почему?
Голос Билла снова изменился. Теперь в нем звучал ужас.
Как ни странно, это успокоило ее.
— Не знаю. Наверное, я споткнулась… Не волнуйся, Билл, со мной все в порядке.
— Слава богу! Ты получила мое письмо?
— Нет.
Внезапно дверь открылась, и послышалось блеяние мисс Кэннок:
— В этих будках такая духота! Я боялась, что вам станет дурно миссис О'Хара. После этого ужасного происшествия…
Мэг слушала ее одним ухом, другое внимало голосу Билла:
— Ты должна была его получить.
Мэг оторвала губы от микрофона и произнесла с холодной свирепостью:
— Со мной все нормально, мисс Кэннок! — После чего она снова заговорила в микрофон:
— Почту здесь приносят только раз в день. Надеюсь, я получу его завтра.
При слове «завтра» мисс Кэннок вскрикнула, вцепившись Мэг в руку.
— Ты должна была получить письмо сегодня, — донесся издалека голос Билла. Но мисс Кэннок шептала Мэг в свободное ухо:
— Боюсь… я сейчас упаду в обморок…
Дальнейший разговор с Биллом был невозможен, старая дева прислонилась к ее плечу и теперь могла слышать каждое слово.
— Прости, Билл, я больше не могу разговаривать, — сказала Мэг и повесила трубку. Гнев придал ей силы, и она без труда подтащила к креслу обмякшую мисс Кэннок, борясь с желанием встряхнуть ее как следует. Если Кэннок почувствовала слабость, почему она не могла остаться на месте и падать в обморок там, а не плестись к телефонной будке, в которой действительно было очень душно?
Мэг отошла за стаканом воды, но когда она вернулась, мисс Кэннок уже пришла в себя и, сделав два глоточка, заявила, что ей лучше и она с большим удовольствием выпьет чаю, чем холодной воды.
За чашкой чая в тускло освещенном буфете разговорчивость мисс Кэннок усилилась. Она заказала булочки и печенье и убеждала Мэг поесть.
— После такого шока, миссис О'Хара, вы должны подкрепиться. У вас потрясающая выдержка, но не стоит так перенапрягаться. Рекомендую вот это печенье с орехами — фирменное лакомство «Эшлиса». Вы пьете чай без сахара?
Какая жалость! Конечно, дорогие удовольствия может позволить себе не каждый, но сладкий чай, в общем, не роскошь…
«Нет, она все-таки полоумная», — подумала Мэг, но тут же поняла, что если чай с сахаром для мисс Кэннок дорогое удовольствие, то, по-видимому, она росла в бедности. Гнев сменило чувство жалости.
— Здесь очень приятно, — продолжала мисс Кэннок, размешивая два куска сахара, от которых поднимались пузырьки. — Надеюсь, миссис О'Хара, я не прервала вашу беседу. С моей стороны это было непростительно, но мне стало так плохо…
— Ничего страшного, я как раз закапчивала.
Мисс Кэннок взяла рекомендованное ею печенье. Она ела маленькими кусочками, жуя передними зубами, как кролик, и разбрасывая крошки.
— Вы очень добры, миссис О'Хара и знаете… мне бы не хотелось, чтобы мистер Постлетуэйт знал, что я вела себя так глупо. Он может подумать, что из-за меня вы…
Печенье задрожало в ее руке, и Мэг спешно пообещала:
— Не волнуйтесь, мисс Кэннок, мы ничего ему не расскажем.
— Вы очень добры, — повторила мисс Кэннок и начала грызть орешек. — Я очень довольна теперешней своей работой. Мистер Постлетуэйт добр и внимателен, хотя иногда слишком увлекается своей книгой. Я… я бы не хотела, чтобы он думал, будто моя глупая нервозность… — Достав большой носовой платок, она промокнула им глаза под дымчатыми очками.
Мягкое сердце Мэг дрогнуло.
— Пожалуйста, не переживайте, мисс Кэннок. Ничего страшного не произошло, и я не собиралась ни о чем рассказывать дяде Генри. Выпейте лучше еще чаю с тремя кусочками сахара.
В великому облегчению Мэг, мисс Кэннок отложила платок.
Чаепитие затянулось надолго. Мисс Кэннок выпила четыре чашки, изведя на них десять кусков сахара. Она поведала Мэг печальную историю своей жизни. Но, очевидно, ее мозг каким-то образом был надежно огражден от жизненных испытаний, так как ей удавалось с легкостью, сдавать экзамены и даже получать стипендию. Родственников у нее не было, а друзей она не завела.
— Не знаю почему, миссис О'Хара, но мне никогда не хватало на это времени.
Наконец они поехали назад в Ледстоу-Плейс.
Глава 18
Конверт с письмом Билла Кавердейла лежал на тарелке Мэг, когда она спустилась завтракать следующим утром.
Мэг и мисс Кэннок предпочитали есть в маленькой комнатке в задней части дома, с окнами на озеро, так как похожая на склеп столовая была одним из самых мрачных помещений во всем здании.
Мисс Кэннок разливала чай, а Мэг читала письмо. Оно разочаровало ее своей краткостью, тем более после того, как она попросила Билла написать ей письмо подлиннее.
Кроме того, оно было абсолютно бессодержательным, что также разочаровало Мэг — судя по тому, как настойчиво Билл спрашивал, получила ли она его письмо, ей казалось, что в нем должно быть нечто важное. Вместо этого перед ней лежало краткое и скучное послание.
Мэг медленно перечитала его:
Дорогая Мэг!
Я очень занят. Я снял квартиру у Хьюлеттов и хочу въехать туда как можно скорее. Я нанял слуг — супружескую пару. Надеюсь, у тебя все хорошо. Передай привет профессору.
Твой Билл.
Это письмо было худшим из всех возможных — холодное и безжизненное, как сосулька, дохлая рыба. И Биллу еще хватало наглости допытываться, получила ли она его!
В нем ни капельки тепла и дружеского участия. Отдел для писем, не востребованных адресатом, — вот самое достойное его место!
Свой гнев Мэг обрушила на вареное яйцо — яростно срезала верхушку, хотя обычно аккуратно очищала его. К счастью, мисс Кэннок этого не заметила, увлеченная рассказом о семейной жизни двух известных актеров.
— У каждого позади уже четыре женитьбы, — говорила она. — Конечно это не очень хорошо, но мне кажется, этим людям нельзя отказать в смелости и упорстве. Как вы думаете, миссис О'Хара?
Мэг думала, что это свидетельствует о невероятной смелости. Если Робина признают мертвым и она станет вдовой, то уже ни за что на свете не позволит другому мужчине унижать и оскорблять ее лишь на том основании, что он ее муж! Но внутренний голос ехидно осведомился: «А разве Билл хоть на что-то такое намекал?»
Примерно в это же время или чуть позже Билл Кавердейл вскрыл телеграмму. Текст гласил:
ТВОЕ ПИСЬМО ПОЛУЧИЛА. ТЕБЕ ЛУЧШЕ ОСТАВАТЬСЯ В ЛОНДОНЕ. Я ЗНАЮ, ТЫ ПОЙМЕШЬ.
ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПРИЕЗЖАЙ. МЭГ.
Билла охватило горькое разочарование, хотя он понимал, что так реагировать просто глупо. Вполне естественно, что Мэг, получив наконец доказательство смерти Робина О'Хара, должна привыкать какое-то время к тому, что она свободна.
Посмотрев на штемпель, Билл увидел, что ее отправили из Ледлингтона в восемь сорок пять. Это означало, что Мэг получила его письмо с первой почтой и смогла сразу же телеграфировать. Видимо, на деревенской почте есть возможность передавать телеграммы в Ледлингтон по телефону. Иначе ее вряд ли могли бы отправить так рано.
Билл продолжал хмуро изучать тонкий лист бумаги. Мэг очень торопилась сообщить ему, что хочет побыть одна. Едва ли она получила его письмо, прежде чем договорилась об отправке телеграммы. Не станет же она вскакивать с постели в восемь утра! Будучи влюбленным и впервые за последние три года надеясь на ответное чувство, Билл был оскорблен той быстротой, с какой Мэг приняла решение… решение держаться подальше от него. Но за этим чувством скрывалось смутное беспокойство, которое он едва осознавал.
Билл написал Мэг краткое письмо, где постарался не показывать свою обиду. Конечно он все понимает и не приедет, пока Мэг сама его не попросит. Но ему не нравится, что она совсем одна в этом мрачном месте, как бы то ни было, он готов прибыть по ее зову в любое время — стоит ей только телеграфировать ему. Все это с удовлетворением прочитала персона, отправившая Биллу телеграмму, предварительно уничтожив письмо, которое должно было убедить Мэг в смерти Робина. Мэг было не суждено увидеть и второе письмо Билла. А еще она и понятия не имела, что ему послали телеграмму от ее имени.
Закончив завтрак, который занял много времени, поскольку мисс Кэннок продолжала читать выдержки из «Дейли мейл», Мэг прогулялась по мрачному парку, потом смотала в клубки шерсть, купленную в «Эшлисе», и начала вязать джемпер. Мисс Кэннок исчезла из поля зрения, дядя Генри корпел над своей книгой, а дом по-прежнему навевал уныние. Знакомая мебель только ухудшала настроение. Как и сама Мэг, все эти вещи выглядели изгнанниками в этом угрюмом домище. Теперь у нее достаточно еды, но, честное слово, лучше уж голодать в Лондоне. И зачем ей новый джемпер, если она живет на необитаемом острове? Зачем ей вообще его вязать?
Билл Кавердейл, напротив, был чрезвычайно занят.
Он немного охладел к обустройству квартиры, но должен был продолжать ею заниматься. Постепенно разумность поведения Мэг и неразумность его собственного поведения становилась все более очевидной. В результате Билл приободрился и смог снова представлять себе Мэг, выбирающей занавеси для гостиной. Интересно, какие она предпочтет: одноцветные или пестрые? Он склонялся к первому варианту, так как одноцветные портьеры лучше бы обрамляли вид из окна, который, несомненно, понравится Мэг.
Хьюлетты уже уехали, и Билл собирался вселиться в квартиру через два дня. С Эвансами все было улажено, и миссис Эванс уже нашла женщину, которая будет делать уборку.
Билл решил вернуться в отель пешком. По дороге он думал о том, сколько многоквартирных зданий появилось за последнее время, изменив облик знакомых улиц. Очевидно, следующее поколение будет жить в квартирах — по крайней мере, в городах. Это разумно и экономно. Билл с интересом смотрел на дома, сравнивая их местоположение с тем, где находилась его квартира. Вот уже сутки она не была больше квартирой Хьюлеттов. Собственническое чувство усиливалось при сравнении его квартиры с другими, как правило, не в их пользу. Он приобрел ее в спешке, но не ошибся в выборе. Разве хотелось бы ему привести Мэг в тот дом, мимо которого он сейчас проходил? Расположен он отлично, зато само здание выглядело грязным и неряшливым.
Билл прочитал название над подъездом — «Олеандр-Меншинс». Если бы не сиюминутный интерес к многоквартирным домам, он бы не обратил на него внимания.
Сначала название ничего ему не говорило, но, отойдя на несколько шагов, он вспомнил, как Гэрратт сообщил ему, что в «Олеандр-Меншинс» жила Делла Делорн.
Повернувшись, Билл снова посмотрел на подъезд. Но только сама Делла могла сказать, вошел ли в него Робин О'Хара вместе с ней в ту ночь, когда Билл видел их вместе, — спустя четыре дня после исчезновения Робина. Они сидели в такси в полночь. Куда же они ехали? Вполне возможно, что именно сюда.
Внезапно Билл увидел выходящую из дома женщину средних лет, с собранными в пучок волосами, к которым была прикреплена ярко-голубой булавкой плоская черная шляпа.
Красные руки без перчаток свидетельствовали о том, что это приходящая уборщица, которая мыла лестницу. Кажется, Гэрратт говорил, что уборщица из Олеандр-Меншинс была в отъезде и они не могли с ней связаться… Возможно, она все еще отсутствует, а эта женщина ее заменяет…
Билл сам не знал, почему ему вдруг захотелось срочно это выяснить. Если бы он над этим задумался, то, возможно, отказался бы от своего намерения, так как вид у женщины был не слишком приветливый. Не тратя времени на размышления, Билл вежливо приподнял шляпу:
— Прошу прощения, но не мог бы я с вами поговорить?
Женщина остановилась. В одной руке она держала хозяйственную сумку, а в другой зонтик. Она посмотрела на Билла так, как корова смотрит на незнакомца, помешавшего ей щипать траву, и отозвалась гулким хриплым голосом:
— Прошу прощения?
Это походило на запоздалое эхо, и хуже всего было то, что Билл сам собирался повторить эти слова.
— Простите, я не знаю вашей фамилии, — сказал он, — но думаю, вы работаете по найму в Олеандр-Меншинс, не так ли?
Коровий взгляд слегка смягчился.
— Верно.
Начать разговор с добропорядочной немолодой уже женщиной, которая явно не понимала, что от нее хотят, было непросто. Билл благодарил небеса, что возраст и внешность собеседницы не позволяют ей заподозрить его в посягательстве на ее добродетель.
— Не могли бы вы сообщить мне ваше имя? — рискнул спросить он.
Взгляд снова стал суровым.
— Миссис Томпсон — мне нечего стыдиться своего имени. А могу я узнать, что вам от меня нужно?
— Мне необходимо поговорить с вами, миссис Томпсон. Я понимаю, что вы занятая женщина, и не стал бы отнимать у вас время по пустякам.
И без того красное лицо женщины угрожающе побагровело.
— Если вы из полиции, то можете идти туда, откуда пришли! Как не стыдно цепляться к почтенной работящей женщине, которая вырастила полдюжины детей и никогда ни в чем не была замешана…
— Уверяю вас, я не имею никакого отношения к полиции.
Миссис Томпсон громко фыркнула.
— Мне мальчишка-лифтер рассказал, что они здесь околачивались. Я только сегодня вернулась из отпуска, а он мне с самого утра и выложил: «Сюда приходил фараон».
«С чего это?» — спросила я, а этот шалопай только ухмыльнулся. Попробовал бы кто-нибудь из моих детей так себя вести — я бы ему всыпала под первое число!
Билл изобразил на лице улыбку, которая безотказно действовала на его двоюродную бабушку Аннабел.
— Клянусь, что я не фараон. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов о моем друге. Он уехал, не оставив адреса. Если бы вы согласились принять пять фунтов в благодарность за потраченное время…
Взгляд женщины стал задумчивым. Похоже, она способна была соображать, хотя и медленно.
— Пять фунтов… — повторила миссис Томпсон, нахмурив брови и поджав губы. — Здесь не место для разговоров, — заявила она и двинулась вперед по тротуару.
Билл зашагал рядом.
— На ходу тоже не поговоришь толком, — сказала миссис Томпсон.
— А за чашкой чая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Мэг решительно усадила ее на стул. Что за трещотка! И как только дядя Генри ее терпит?
Подойдя к зеркалу, она увидела очень бледное лицо под съехавшей набок шляпой, у губ и на щеке, там где она соприкасалась с рельсом, были пятна грязи. Вспомнив прикосновение холодного металла, Мэг осознала, что находилась менее чем в двух дюймах от гибели, от страшной смерти под трамвайными колесами. Комната закачалась, словно по ней прокатилась волна ужаса.
Быстро наклонившись, Мэг повернула кран и начала тереть лицо смоченным носовым платком. Холодная вода привела ее в чувство. Она достала из сумки пудреницу и губную помаду и начала старательно приводить себя в порядок. Ей хотелось отдалить момент возвращения к мисс Кэннок. Хорошо бы вообще к ней не возвращаться, но Мэг предстояло ехать семь миль назад в Ледстоу в одном автомобиле с секретаршей и выслушивать ее болтовню.
Мэг снова посмотрела в зеркало и увидела прихорашивающуюся мисс Кэннок. Ей стало смешно, и она почувствовала себя гораздо лучше.
Внезапно Мэг увидела телефонную будку.
Она стояла у края умывальника. Открытый проход слева от нее вел в комнату отдыха. В «Эшлисе» заботились 6 покупателях. Магазин обслуживал обширный район, некоторые женщины преодолевали солидное расстояние и часто не прочь были полчасика передохнуть, прежде чем отправиться на ленч или на чай.
Комната отдыха была снабжена креслами с зеленой обивкой, столиками с журналами и вышеупомянутой телефонной будкой. Мэг ощутила жгучую потребность поговорить с Биллом. Сейчас четыре часа, и он вряд ли на месте, но можно попробовать… По крайней мере, это отдалит еще немного общение с мисс Кэннок. Хорошо, что Кэннок обуяло желание прихорашиваться, иначе она бы сидела на стуле лицом к телефонной будке, а Мэг не хотелось, чтобы она глазела на нее во время разговора с Биллом.
Войдя в будку, Мэг закрыла звуконепроницаемую дверь, радуясь тишине и жалея, что ей придется ее нарушить разговором с коммутатором. Конечно, глупо было рассчитывать, что Билл в такой час торчит в своем отеле. Тем не менее что-то подсказывало Мэг, что он именно там. И чудо свершилось — она услышала в трубке его нетерпеливый голос:
— Алло! Кто это?
— Я, — ответила Мэг.
— Это ты, Мэг? — голос сразу смягчился. — А я и не знал, что у вас там есть телефон.
— У нас его нет.
— Тогда откуда ты звонишь?
— Из будки в ледлигатонском магазине.
— Значит, мне повезло! Я зашел за кое-какими бумагами и как раз собирался уходить. Как ты там, Мэг?
— Паршиво. Я звоню, потому что должна наконец услышать нормальный человеческий голос. Мисс Кэннок… она… она не говорит, а блеет, как овца…
Слова застревали у нее в горле.
— Что случилось, Мэг?
— Ничего.
— Тогда почему у тебя дрожит голос?
— Потому что я только что чудом избежала чудовищной смерти.
— Мэг!..
— Я едва не угодила под трамвай.
— Как? Почему?
Голос Билла снова изменился. Теперь в нем звучал ужас.
Как ни странно, это успокоило ее.
— Не знаю. Наверное, я споткнулась… Не волнуйся, Билл, со мной все в порядке.
— Слава богу! Ты получила мое письмо?
— Нет.
Внезапно дверь открылась, и послышалось блеяние мисс Кэннок:
— В этих будках такая духота! Я боялась, что вам станет дурно миссис О'Хара. После этого ужасного происшествия…
Мэг слушала ее одним ухом, другое внимало голосу Билла:
— Ты должна была его получить.
Мэг оторвала губы от микрофона и произнесла с холодной свирепостью:
— Со мной все нормально, мисс Кэннок! — После чего она снова заговорила в микрофон:
— Почту здесь приносят только раз в день. Надеюсь, я получу его завтра.
При слове «завтра» мисс Кэннок вскрикнула, вцепившись Мэг в руку.
— Ты должна была получить письмо сегодня, — донесся издалека голос Билла. Но мисс Кэннок шептала Мэг в свободное ухо:
— Боюсь… я сейчас упаду в обморок…
Дальнейший разговор с Биллом был невозможен, старая дева прислонилась к ее плечу и теперь могла слышать каждое слово.
— Прости, Билл, я больше не могу разговаривать, — сказала Мэг и повесила трубку. Гнев придал ей силы, и она без труда подтащила к креслу обмякшую мисс Кэннок, борясь с желанием встряхнуть ее как следует. Если Кэннок почувствовала слабость, почему она не могла остаться на месте и падать в обморок там, а не плестись к телефонной будке, в которой действительно было очень душно?
Мэг отошла за стаканом воды, но когда она вернулась, мисс Кэннок уже пришла в себя и, сделав два глоточка, заявила, что ей лучше и она с большим удовольствием выпьет чаю, чем холодной воды.
За чашкой чая в тускло освещенном буфете разговорчивость мисс Кэннок усилилась. Она заказала булочки и печенье и убеждала Мэг поесть.
— После такого шока, миссис О'Хара, вы должны подкрепиться. У вас потрясающая выдержка, но не стоит так перенапрягаться. Рекомендую вот это печенье с орехами — фирменное лакомство «Эшлиса». Вы пьете чай без сахара?
Какая жалость! Конечно, дорогие удовольствия может позволить себе не каждый, но сладкий чай, в общем, не роскошь…
«Нет, она все-таки полоумная», — подумала Мэг, но тут же поняла, что если чай с сахаром для мисс Кэннок дорогое удовольствие, то, по-видимому, она росла в бедности. Гнев сменило чувство жалости.
— Здесь очень приятно, — продолжала мисс Кэннок, размешивая два куска сахара, от которых поднимались пузырьки. — Надеюсь, миссис О'Хара, я не прервала вашу беседу. С моей стороны это было непростительно, но мне стало так плохо…
— Ничего страшного, я как раз закапчивала.
Мисс Кэннок взяла рекомендованное ею печенье. Она ела маленькими кусочками, жуя передними зубами, как кролик, и разбрасывая крошки.
— Вы очень добры, миссис О'Хара и знаете… мне бы не хотелось, чтобы мистер Постлетуэйт знал, что я вела себя так глупо. Он может подумать, что из-за меня вы…
Печенье задрожало в ее руке, и Мэг спешно пообещала:
— Не волнуйтесь, мисс Кэннок, мы ничего ему не расскажем.
— Вы очень добры, — повторила мисс Кэннок и начала грызть орешек. — Я очень довольна теперешней своей работой. Мистер Постлетуэйт добр и внимателен, хотя иногда слишком увлекается своей книгой. Я… я бы не хотела, чтобы он думал, будто моя глупая нервозность… — Достав большой носовой платок, она промокнула им глаза под дымчатыми очками.
Мягкое сердце Мэг дрогнуло.
— Пожалуйста, не переживайте, мисс Кэннок. Ничего страшного не произошло, и я не собиралась ни о чем рассказывать дяде Генри. Выпейте лучше еще чаю с тремя кусочками сахара.
В великому облегчению Мэг, мисс Кэннок отложила платок.
Чаепитие затянулось надолго. Мисс Кэннок выпила четыре чашки, изведя на них десять кусков сахара. Она поведала Мэг печальную историю своей жизни. Но, очевидно, ее мозг каким-то образом был надежно огражден от жизненных испытаний, так как ей удавалось с легкостью, сдавать экзамены и даже получать стипендию. Родственников у нее не было, а друзей она не завела.
— Не знаю почему, миссис О'Хара, но мне никогда не хватало на это времени.
Наконец они поехали назад в Ледстоу-Плейс.
Глава 18
Конверт с письмом Билла Кавердейла лежал на тарелке Мэг, когда она спустилась завтракать следующим утром.
Мэг и мисс Кэннок предпочитали есть в маленькой комнатке в задней части дома, с окнами на озеро, так как похожая на склеп столовая была одним из самых мрачных помещений во всем здании.
Мисс Кэннок разливала чай, а Мэг читала письмо. Оно разочаровало ее своей краткостью, тем более после того, как она попросила Билла написать ей письмо подлиннее.
Кроме того, оно было абсолютно бессодержательным, что также разочаровало Мэг — судя по тому, как настойчиво Билл спрашивал, получила ли она его письмо, ей казалось, что в нем должно быть нечто важное. Вместо этого перед ней лежало краткое и скучное послание.
Мэг медленно перечитала его:
Дорогая Мэг!
Я очень занят. Я снял квартиру у Хьюлеттов и хочу въехать туда как можно скорее. Я нанял слуг — супружескую пару. Надеюсь, у тебя все хорошо. Передай привет профессору.
Твой Билл.
Это письмо было худшим из всех возможных — холодное и безжизненное, как сосулька, дохлая рыба. И Биллу еще хватало наглости допытываться, получила ли она его!
В нем ни капельки тепла и дружеского участия. Отдел для писем, не востребованных адресатом, — вот самое достойное его место!
Свой гнев Мэг обрушила на вареное яйцо — яростно срезала верхушку, хотя обычно аккуратно очищала его. К счастью, мисс Кэннок этого не заметила, увлеченная рассказом о семейной жизни двух известных актеров.
— У каждого позади уже четыре женитьбы, — говорила она. — Конечно это не очень хорошо, но мне кажется, этим людям нельзя отказать в смелости и упорстве. Как вы думаете, миссис О'Хара?
Мэг думала, что это свидетельствует о невероятной смелости. Если Робина признают мертвым и она станет вдовой, то уже ни за что на свете не позволит другому мужчине унижать и оскорблять ее лишь на том основании, что он ее муж! Но внутренний голос ехидно осведомился: «А разве Билл хоть на что-то такое намекал?»
Примерно в это же время или чуть позже Билл Кавердейл вскрыл телеграмму. Текст гласил:
ТВОЕ ПИСЬМО ПОЛУЧИЛА. ТЕБЕ ЛУЧШЕ ОСТАВАТЬСЯ В ЛОНДОНЕ. Я ЗНАЮ, ТЫ ПОЙМЕШЬ.
ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПРИЕЗЖАЙ. МЭГ.
Билла охватило горькое разочарование, хотя он понимал, что так реагировать просто глупо. Вполне естественно, что Мэг, получив наконец доказательство смерти Робина О'Хара, должна привыкать какое-то время к тому, что она свободна.
Посмотрев на штемпель, Билл увидел, что ее отправили из Ледлингтона в восемь сорок пять. Это означало, что Мэг получила его письмо с первой почтой и смогла сразу же телеграфировать. Видимо, на деревенской почте есть возможность передавать телеграммы в Ледлингтон по телефону. Иначе ее вряд ли могли бы отправить так рано.
Билл продолжал хмуро изучать тонкий лист бумаги. Мэг очень торопилась сообщить ему, что хочет побыть одна. Едва ли она получила его письмо, прежде чем договорилась об отправке телеграммы. Не станет же она вскакивать с постели в восемь утра! Будучи влюбленным и впервые за последние три года надеясь на ответное чувство, Билл был оскорблен той быстротой, с какой Мэг приняла решение… решение держаться подальше от него. Но за этим чувством скрывалось смутное беспокойство, которое он едва осознавал.
Билл написал Мэг краткое письмо, где постарался не показывать свою обиду. Конечно он все понимает и не приедет, пока Мэг сама его не попросит. Но ему не нравится, что она совсем одна в этом мрачном месте, как бы то ни было, он готов прибыть по ее зову в любое время — стоит ей только телеграфировать ему. Все это с удовлетворением прочитала персона, отправившая Биллу телеграмму, предварительно уничтожив письмо, которое должно было убедить Мэг в смерти Робина. Мэг было не суждено увидеть и второе письмо Билла. А еще она и понятия не имела, что ему послали телеграмму от ее имени.
Закончив завтрак, который занял много времени, поскольку мисс Кэннок продолжала читать выдержки из «Дейли мейл», Мэг прогулялась по мрачному парку, потом смотала в клубки шерсть, купленную в «Эшлисе», и начала вязать джемпер. Мисс Кэннок исчезла из поля зрения, дядя Генри корпел над своей книгой, а дом по-прежнему навевал уныние. Знакомая мебель только ухудшала настроение. Как и сама Мэг, все эти вещи выглядели изгнанниками в этом угрюмом домище. Теперь у нее достаточно еды, но, честное слово, лучше уж голодать в Лондоне. И зачем ей новый джемпер, если она живет на необитаемом острове? Зачем ей вообще его вязать?
Билл Кавердейл, напротив, был чрезвычайно занят.
Он немного охладел к обустройству квартиры, но должен был продолжать ею заниматься. Постепенно разумность поведения Мэг и неразумность его собственного поведения становилась все более очевидной. В результате Билл приободрился и смог снова представлять себе Мэг, выбирающей занавеси для гостиной. Интересно, какие она предпочтет: одноцветные или пестрые? Он склонялся к первому варианту, так как одноцветные портьеры лучше бы обрамляли вид из окна, который, несомненно, понравится Мэг.
Хьюлетты уже уехали, и Билл собирался вселиться в квартиру через два дня. С Эвансами все было улажено, и миссис Эванс уже нашла женщину, которая будет делать уборку.
Билл решил вернуться в отель пешком. По дороге он думал о том, сколько многоквартирных зданий появилось за последнее время, изменив облик знакомых улиц. Очевидно, следующее поколение будет жить в квартирах — по крайней мере, в городах. Это разумно и экономно. Билл с интересом смотрел на дома, сравнивая их местоположение с тем, где находилась его квартира. Вот уже сутки она не была больше квартирой Хьюлеттов. Собственническое чувство усиливалось при сравнении его квартиры с другими, как правило, не в их пользу. Он приобрел ее в спешке, но не ошибся в выборе. Разве хотелось бы ему привести Мэг в тот дом, мимо которого он сейчас проходил? Расположен он отлично, зато само здание выглядело грязным и неряшливым.
Билл прочитал название над подъездом — «Олеандр-Меншинс». Если бы не сиюминутный интерес к многоквартирным домам, он бы не обратил на него внимания.
Сначала название ничего ему не говорило, но, отойдя на несколько шагов, он вспомнил, как Гэрратт сообщил ему, что в «Олеандр-Меншинс» жила Делла Делорн.
Повернувшись, Билл снова посмотрел на подъезд. Но только сама Делла могла сказать, вошел ли в него Робин О'Хара вместе с ней в ту ночь, когда Билл видел их вместе, — спустя четыре дня после исчезновения Робина. Они сидели в такси в полночь. Куда же они ехали? Вполне возможно, что именно сюда.
Внезапно Билл увидел выходящую из дома женщину средних лет, с собранными в пучок волосами, к которым была прикреплена ярко-голубой булавкой плоская черная шляпа.
Красные руки без перчаток свидетельствовали о том, что это приходящая уборщица, которая мыла лестницу. Кажется, Гэрратт говорил, что уборщица из Олеандр-Меншинс была в отъезде и они не могли с ней связаться… Возможно, она все еще отсутствует, а эта женщина ее заменяет…
Билл сам не знал, почему ему вдруг захотелось срочно это выяснить. Если бы он над этим задумался, то, возможно, отказался бы от своего намерения, так как вид у женщины был не слишком приветливый. Не тратя времени на размышления, Билл вежливо приподнял шляпу:
— Прошу прощения, но не мог бы я с вами поговорить?
Женщина остановилась. В одной руке она держала хозяйственную сумку, а в другой зонтик. Она посмотрела на Билла так, как корова смотрит на незнакомца, помешавшего ей щипать траву, и отозвалась гулким хриплым голосом:
— Прошу прощения?
Это походило на запоздалое эхо, и хуже всего было то, что Билл сам собирался повторить эти слова.
— Простите, я не знаю вашей фамилии, — сказал он, — но думаю, вы работаете по найму в Олеандр-Меншинс, не так ли?
Коровий взгляд слегка смягчился.
— Верно.
Начать разговор с добропорядочной немолодой уже женщиной, которая явно не понимала, что от нее хотят, было непросто. Билл благодарил небеса, что возраст и внешность собеседницы не позволяют ей заподозрить его в посягательстве на ее добродетель.
— Не могли бы вы сообщить мне ваше имя? — рискнул спросить он.
Взгляд снова стал суровым.
— Миссис Томпсон — мне нечего стыдиться своего имени. А могу я узнать, что вам от меня нужно?
— Мне необходимо поговорить с вами, миссис Томпсон. Я понимаю, что вы занятая женщина, и не стал бы отнимать у вас время по пустякам.
И без того красное лицо женщины угрожающе побагровело.
— Если вы из полиции, то можете идти туда, откуда пришли! Как не стыдно цепляться к почтенной работящей женщине, которая вырастила полдюжины детей и никогда ни в чем не была замешана…
— Уверяю вас, я не имею никакого отношения к полиции.
Миссис Томпсон громко фыркнула.
— Мне мальчишка-лифтер рассказал, что они здесь околачивались. Я только сегодня вернулась из отпуска, а он мне с самого утра и выложил: «Сюда приходил фараон».
«С чего это?» — спросила я, а этот шалопай только ухмыльнулся. Попробовал бы кто-нибудь из моих детей так себя вести — я бы ему всыпала под первое число!
Билл изобразил на лице улыбку, которая безотказно действовала на его двоюродную бабушку Аннабел.
— Клянусь, что я не фараон. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов о моем друге. Он уехал, не оставив адреса. Если бы вы согласились принять пять фунтов в благодарность за потраченное время…
Взгляд женщины стал задумчивым. Похоже, она способна была соображать, хотя и медленно.
— Пять фунтов… — повторила миссис Томпсон, нахмурив брови и поджав губы. — Здесь не место для разговоров, — заявила она и двинулась вперед по тротуару.
Билл зашагал рядом.
— На ходу тоже не поговоришь толком, — сказала миссис Томпсон.
— А за чашкой чая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22