Натаниэлю троица показалась ничем не примечательной — обросшие, неряшливого вида верзилы в поношенной кожаной одежде. Всадники не оборачиваясь проскакали мимо. Натаниэль пожал плечами и снова занялся одеялами.
С первыми лучами солнца Кинги двинулись на запад. Путь их лежал по холмистой местности, вдоль русла реки Канзас. Перед путешественниками расстилалось более двух миллионов квадратных миль нетронутой прерии, до самого горизонта поросшей невысокой травой с россыпями красивых ярких цветов. Журчали впадающие в реку Канзас ручьи. По берегам их росли кедры и другие деревья. Плескалась рыба. Иногда какая-нибудь рыба выпрыгивала, пролетала несколько футов по воздуху и с шумом падала обратно в воду. В полдень дядя подал знак остановиться. Изекиэль спрыгнул с лошади и несколько минут вглядывался в прерию в восточном направлении.
— Что-то не так? — спросил Натаниэль. Зик нахмурился:
— Какой же я дурак!
— Не понимаю.
— Клянусь богом, я должен был об этом подумать! — сердито выпалил Зик.
Натаниэль посмотрел на восток, но не увидел там ничего примечательного — все те же живописные просторы прерии.
— О чем подумать?
— О том, что не стоило платить за пистолеты и одежду самородками.
— Почему?
— Золото развязывает языки. Люди начинают болтать. Рано или поздно их болтовню слышат те, кому не следует.
— Грабители?
— И грабители, и хуже, — со вздохом ответил Изекиэль. — За нами следят, племянник.
Натаниэль снова поглядел на восток:
— Я никого не вижу.
— Присмотрись.
Солнце било в глаза. Щурясь, Натаниэль всмотрелся в прерию. На горизонте маячили три едва различимые фигурки на лошадях.
— Вижу троих всадников.
Зик кивнул:
— Те же, что были в Вестпорте, это точно.
— Выходит, они за нами следили от самого Сент-Луиса?
— Сдается мне, что так.
— Если они хотят твои самородки, то почему они до сих пор на нас не напали?
— Надеются, что мы приведем их туда, где я нашел золото, — объяснил Зик. — Если я их не остановлю, они потащатся за нами до самых Скалистых гор.
— А как их остановить?
— Я знаю немало способов, племянник.
— Значит, мы пока не поедем дальше?
— Нет. Ни к чему показывать подонкам, что мы их заметили. Остановимся ненадолго, дадим лошадям отдохнуть, перекусим.
Натаниэль жевал без аппетита, то и дело поглядывая на восток, надеялся, что дядя ошибся. А вдруг нет? Вдруг придется драться? С тех пор как Натаниэль покинул Нью-Йорк, он видел смерть три раза. Дядя Зик считает, ему уготовано еще не раз столкнуться с безносой лицом к лицу. Но сможет ли он нажать на курок, когда пробьет час убивать? Дядя в этом уверен; сам-то он уже десять лет живет на Диком Западе, и ему несложно убить человека.
— Пока беспокоиться не о чем, Нат, — сказал Зик.
— Они попытаются нас убить?
— Нет, пока надеются, что я приведу их к золоту. Они скорей всего и живут тем, что грабят трапперов и торговцев.
— А что ты с ними сделаешь?
— Увидишь.
Кинги оседлали лошадей и тронулись в путь. Чтобы отвлечься от мысли о всадниках, маячивших на горизонте, Натаниэль расспрашивал дядю о повадках и особенностях животных прерии. Они много раз видели оленей, проехали мимо стада антилоп. Через несколько дней заметили первого лося — потом их попадалось довольно много. Немало было птиц — ястребы, совы, орлы. А вот животных, увидеть которых Натаниэль мечтал с детства, не встретили ни разу.
— Дядя Зик, а где бизоны? — спросил Нат, когда они направились вдоль русла впадающей в Канзас реки Репабликан.
— Мы еще не добрались до мест, где они водятся, — ответил Изекиэль. — Теперь бизоны не забредают так далеко на восток, хотя много лет назад, как, мне рассказывал вождь племени коу, на здешних равнинах паслись огромные стада.
— А где индейцы? Я думал, в прерии их полно.
— Так и есть. Всего три часа назад за нами следил небольшой отряд.
Натаниэль замер с открытым ртом.
— Успокойся, племянник. Не все индейцы нам враги. Опасность представляют черноногие, арикара, сиу и шайены. Это на равнине. А если поедешь на Старый Юго-Запад по дороге в Санта-Фе, береги скальп от команчей, апачей и кайова.
— А ты много раз дрался с индейцами, дядя Зик?
— Столько, что сам не упомню.
— А как ты к ним относишься?
— Отношусь?
— Ну да. Ты их ненавидишь?
Изекиэль посмотрел на племянника с недоумением:
— А почему я должен их ненавидеть?
— В газетах много спорят о том, что делать с индейцами. Одни считают, что надо оставить их в покое и дать им спокойно жить на своей земле. А другие хотят от них избавиться, добиться, чтобы правительство их уничтожило или куда-нибудь выселило. Эти, вторые, вроде как презирают индейцев, — сказал Натаниэль. — А Эндрю Джексон, который снова баллотируется в президенты, говорит, что индейцы низшая раса и наш долг — подчинить их себе и заставить жить по-нашему.
— Джексон так прямо и сказал?
— Да. Я читал в газете. И многие с ним согласны.
Изекиэль посмотрел на запад и вздохнул:
— Эндрю Джексон, Старый Пень… Почему, ты думаешь, его так прозвали? Потому что этот упертый ублюдок не в состоянии уважать ничью точку зрения, кроме своей собственной. Он всегда прав, а остальной мир пусть катится ко всем чертям. Попомни мои слова, если эту самодовольную задницу изберут, для индейцев наступят тяжелые времена.
Через пять дней им встретилось первое индейское племя. Поднявшись на гребень невысокого холма, Кинги увидели несколько десятков индейцев, стоявших лагерем у реки Репабликан.
— Племя ото, — сказал Зик.
— Они мирные? — с волнением спросил Нат.
— Конечно, — заверил его дядя.
Когда Натаниэль въехал на территорию лагеря индейцев, ему все равно стало немного не по себе, и он покрепче сжал в руках карабин. Индейцы жили в хижинах из жердей, покрытых соломой и обмазанных глиной. Женщины, робея, столпились у хижин, а мужчины вышли навстречу Зику и Натаниэлю. Ружей у индейцев было совсем немного, бронзовые тела едва прикрыты кожаными набедренными повязками. Племя казалось совсем не похожим на армию кровожадных дикарей, как об этом писали в газетах. От толпы соплеменников отделился коренастый индеец. Шагнув к белым, он проделал серию странных движений руками. Дядя ответил индейцу похожей последовательностью жестов. Натаниэль с любопытством разглядывал окружающих, — к его облегчению, индейцы не проявляли ни малейшей враждебности. Тем временем Изекиэль спешился и подошел к вьючной лошади. Достав из сумки охотничий нож, он вручил его коренастому индейцу, затем проделал еще пару жестов. Вслед за тем дядя забрался обратно в седло, кивнул и с улыбкой поехал прочь, а коренастый индеец вернулся к соплеменникам, с гордым видом демонстрируя им охотничий нож. Натаниэль молча доехал за дядей. Когда они миновали лагерь, Нат спросил:
— Что это было?
— Вождь хотел курить с нами.
— Курить?
— Курить трубку мира, племянник. Ты умеешь обращаться с трубкой?
— Нет.
— Придется научиться. Церемония Трубки Мира есть у всех известных мне индейских племен. Предлагая выкурить трубку мира, индеец хочет сказать, что не собирается причинять тебе вред. Эта церемония объединяет сердца и души.
— А почему тогда ты с ним не покурил?
— Из-за этих сукиных сынов, что за нами следят. Я сказал ему, что у нас на хвосте плохие белые и нам нельзя останавливаться. А нож я ему отдал, чтобы показать, что говорю искренне и не желаю его оскорбить.
— Ты говорил с ним руками?
Зик кивнул:
— Это язык жестов. Все индейцы им пользуются. Выучив его, ты сможешь спокойно вести переговоры с любым индейцем равнин, неважно, на каком языке он говорит.
— А кто тебя научил языку жестов?
— Шекспир. А я научу тебя. Когда мы доберемся до хижины, ты уже будешь хорошо его знать.
— А сколько нам еще добираться?
— Если повезет, недели четыре. Может, чуть меньше. Мы поедем вдоль реки, а где-то в семидесяти пяти милях от Скалистых гор свернем и направимся в горы. Мы могли бы добраться быстрее, если бы прямо сейчас срезали дорогу по равнине, но чем дальше от реки, тем меньше дичи, — с улыбкой объяснил Зик, — а мне бы не хотелось, чтобы ты умер с голоду, так и не увидев сокровища.
— Мне прямо не терпится на него посмотреть, — признался Натаниэль.
— Кстати, давно хотел тебе сказать. В моей хижине мы пробудем недолго, — заметил Зик.
Натаниэль удивился:
— Почему?
— Потому что, если мы не попадем в передрягу — не заболеем, нас не ужалят змеи, и не снимут скальп индейцы, — я планирую сразу двинуться на встречу.
— Встречу?
Изекиэль покачал головой:
— С трудом верится, что когда-то я был таким же неучем, как ты сейчас. Встреча — это большая сходка трапперов, проходит каждое лето. Практически все, кто связан с торговлей пушниной и добычей меха, приезжают на эту встречу, на месяц или даже больше. В этом году встреча пройдет у Медвежьего озера, оно расположено рядом с Большим Соленым.
— Я читал про Большое Соленое озеро.
— Да, газет, видать, ты прочитал немало.
— А это что, плохо?
— Газеты просто сплетни. Глупая болтовня, переливание из пустого в порожнее.
Через пару миль на горизонте показался небольшой лесок. Зик направился к нему вдоль излучины реки, а проезжая мимо деревьев, внезапно осадил лошадь.
— Сгодится, — сказал он.
— Мы тут остановимся на отдых?
— Нет, — ответил Зик и погнал лошадь прямо в гущу деревьев. Там он спрыгнул с лошади и привязал поводья к кедру.
Натаниэль не мог понять, что у дяди на уме. Следуя его примеру, он молча привязал своих лошадей и вслед за Зиком вышел обратно к реке.
— Племянник, вода — это жизнь. Научись чуять воду, и тебе не грозят ни жажда, ни смерть от голода. Всем живым существам нужна вода. Олени, лоси, бизоны. Где вода — там и дичь, — сказал Зик. Он окинул прерию взглядом, полным восхищения: — Некоторые думают, в этих краях дичи мало. Может, и так — если вы толпой ломитесь через прерию, криками и шумом распугивая всю живность на мили вокруг. Здесь живут ото и кау, проживет и белый, если узнает их секреты. Индейцы испокон веков живут в согласии с природой, они могут многому научить того, чей разум открыт для знаний.
— Мы будем ловить рыбу? — спросил Натаниэль, наблюдая за медленным течением реки Репабликан.
— Нет. — Изекиэль посмотрел на восток. — Я попросил вождя ото задержать подонков, которые за нами следят. Если преследователи выкурят с индейцами трубку мира, они потеряют время. Им придется спешить, чтобы догнать нас, и когда они снова выйдут на наш след, будут уже не столь осторожны.
— Если ото их задержат, может, нам стоит поехать быстрее? Вдруг сумеем оторваться?
— Мы останемся здесь, Нат, — медленно сказал Зик. Он махнул рукой на деревья: — Мы затаимся здесь, дождемся, пока эти негодяи покажут свои гнусные рожи, и тогда тебе впервые придется стрелять. — Дядя мрачно усмехнулся. — Мы их убьем.
ГЛАВА 9
— Дядя, ты что! Так же нельзя!
— Можно, — отрезал Зик.
Он направился в рощу, Натаниэль побрел за ним.
— А вдруг они не следят за нами, а просто едут себе в Скалистые горы?!
— Нет, это не так.
Натаниэль схватил дядю за руку и развернул его к себе:
— Но ведь наверняка ты этого не знаешь!
— Знаю, — невозмутимо отозвался Изекиэль.
— Просто не верится, что ты способен вот так хладнокровно убить человека!
— Лучше уж я их прикончу, чем они меня.
— И как ты собираешься расправиться с этими людьми? Подло застрелишь их из засады?
— Нет, сперва попрошу принять красивые позы и улыбнуться, — съязвил Зик.
Он хмуро уставился на племянника. Глаза Натаниэля полыхали гневом, на скулах перекатывались желваки.
— Если ты это сделаешь, я вернусь в Сент-Луис.
Изекиэль оперся на карабин:
— Повернешь назад, даже не посмотрев на сокровище?
Натаниэль мрачно кивнул.
— Выходит, это для тебя важнее, чем я думал, — сказал Изекиэль. — А если я докажу, что они хотят нас ограбить и убить?
— Тогда я буду с тобой. Что бы ни случилось.
— Все ясно, — отозвался Зик. Он осмотрелся и указал на два кедра, стоявшие вплотную друг к другу в тридцати футах к югу от реки. — Эти вот подходят для засады. Спрячься за ними в траве и жди.
Натаниэль оглянулся на деревья:
— Что это ты задумал?
— Нат, я смотрю, ты мне не доверяешь. Хорошего в этом мало. Раз ты сейчас отказываешься выполнять мои указания, что будет, когда станет по-настоящему жарко, к примеру индейцы нападут? Я не могу препираться с тобой всякий раз, когда надо кого-то пристрелить. Мы не в Нью-Йорке, племянник. Тут как на войне, каждый день дерешься за свою шкуру.
— Ты же не объяснил, в чем заключается твой план.
— Все просто. Мы ждем: ты за деревьями, я у реки. Когда эти три ангела в человеческом обличье подлетят поближе, действуем по обстоятельствам. Если они, как ты утверждаешь, не хотят ничего плохого, мы их пальцем не тронем. Но если посланцы неба выкажут желание отправить меня к престолу Господа нашего, ты должен будешь оборвать им крылышки и ощипать, как кур.
— Хочешь сказать, мне придется их застрелить?
— Можешь зарезать или забить ногами, мне все равно. Не дай подонкам меня убить, вот и все.
Натаниэль занервничал. Он провел языком по пересохшим губам, переступил с ноги на ногу.
— Мне кажется, я не смогу убить человека, — помявшись, выдавил он.
— Извини, но сейчас не время строить из себя святошу.
— Я… я еще никого не убивал.
— Знаю, ты говорил. Что ж, все когда-то бывает в первый раз. — Хмыкнув себе под нос, дядя зашагал к берегу. — Надеюсь, когда один из них возьмет меня на прицел, ты не подумаешь, что мы с ним решили отрепетировать театральную сценку.
— Дядя Зик, давай все-таки уедем, — попросил Натаниэль.
— Запомни главное правило, племянник. Если драки не избежать, бей первым. Это мудрость веков.
Дойдя до берега, Зик опустился на корточки, всматриваясь в горизонт, где маячили три крошечные черные фигурки. Чувствуя себя человеком обреченным на преступление, Натаниэль с несчастным видом побрел к кедрам и спрятался в густой траве за ними. Несмотря на разумные доводы Зика, при мысли об убийстве Натаниэля охватывал непреодолимый ужас. Как жить, каждую минуту сознавая, что сделался преступником, кровавым убийцей? Натаниэль Кинг, конечно, не самый благочестивый и набожный парень в мире, но родители учили его молиться, каждую неделю посещать церковь и соблюдать десять заповедей, одна из которых, как известно, гласит: не убий.
Ни-ког-да. И ни при каких обстоятельствах.
Что станет с его бессмертной душой, если он прикончит одного из этих парней, пусть даже они грабители и убийцы? Что ждет его в мире ином, если он преступит заповедь, воспрещающую отнимать жизнь? В Сент-Луисе дядя в пять минут расправился с двоими и вряд ли придал этому поступку хоть какое-то значение. Тайлер, шулер, тоже особенно не задумывался перед тем, как выстрелить в Клэнси. Но они зрелые мужчины. Они нашли свое место в мире, выяснили, что для них в жизни главное, и поступают в соответствии со своими принципами. А он? В ноябре ему исполняется двадцать. В Нью-Йорке его считали взрослым мужчиной, но по меркам Дикого Запада он еще мальчишка. Поехав в Сент-Луис к дяде, он доказал свою независимость — это. был первый шаг на пути к взрослению. Может, убив человека, он шагнет в мир настоящих мужчин, таких как дядя Зик и Тайлер? Вон Джима Боуи все считают смельчаком. Стоит упомянуть его имя, кто-нибудь обязательно заметит: «А, это тот самый Боуи, который зарезал кучу народа своим знаменитым ножом». И Эндрю Джексон слывет героем, который «задал жару кри и семинолам на Юге» и «так здорово разобрался с англичанами в Новом Орлеане». Получается, кто убивает, тот настоящий мужчина, кто обагрил руки кровью врага, тот герой.
Но правильно ли это?
Натаниэль слегка подергал пистолеты, чтобы убедиться, что они сидят неплотно и их легко будет выхватить из-за пояса в нужный момент. Во рту пересохло.
— Идут! — послышался голос Изекиэля. Вздрогнув, Нат глянул в просвет между кедровыми лапами. Всадники скакали галопом, стремительно приближаясь. Натаниэль узнал их: это были те трое верзил, которых они с дядей видели ночью в Вестпорт-Лендинге. По спине у Натаниэля пробежали мурашки. Он вытащил пистолеты из-за пояса и положил перед собой, а карабин прислонил к стволу кедра.
Стоя с ружьем наперевес, Изекиэль хладнокровно следил за тем, как приближаются всадники. Поражаясь дядиной выдержке, Натаниэль взял карабин, положил палец на курок. Топот копыт с каждой секундой становился все громче, как оглушительная барабанная дробь в военном марше. Потом внезапно все стихло. Всадники заметили Изекиэля.
Увидев его, трое мужчин резко осадили лошадей и начали оживленно переговариваться. Натаниэль, часто дыша, прижал «хоукен» к плечу и не сводил глаз со всадников. «Пожалуйста, пусть выяснится, что они приехали просто так! Пусть окажется, что они не хотят ничего плохого!» — шептал про себя Натаниэль. От напряжения у него судорогой свело живот. Не прошло и минуты, как троица оказалась футах в пятидесяти от кедров, за которыми прятался Натаниэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
С первыми лучами солнца Кинги двинулись на запад. Путь их лежал по холмистой местности, вдоль русла реки Канзас. Перед путешественниками расстилалось более двух миллионов квадратных миль нетронутой прерии, до самого горизонта поросшей невысокой травой с россыпями красивых ярких цветов. Журчали впадающие в реку Канзас ручьи. По берегам их росли кедры и другие деревья. Плескалась рыба. Иногда какая-нибудь рыба выпрыгивала, пролетала несколько футов по воздуху и с шумом падала обратно в воду. В полдень дядя подал знак остановиться. Изекиэль спрыгнул с лошади и несколько минут вглядывался в прерию в восточном направлении.
— Что-то не так? — спросил Натаниэль. Зик нахмурился:
— Какой же я дурак!
— Не понимаю.
— Клянусь богом, я должен был об этом подумать! — сердито выпалил Зик.
Натаниэль посмотрел на восток, но не увидел там ничего примечательного — все те же живописные просторы прерии.
— О чем подумать?
— О том, что не стоило платить за пистолеты и одежду самородками.
— Почему?
— Золото развязывает языки. Люди начинают болтать. Рано или поздно их болтовню слышат те, кому не следует.
— Грабители?
— И грабители, и хуже, — со вздохом ответил Изекиэль. — За нами следят, племянник.
Натаниэль снова поглядел на восток:
— Я никого не вижу.
— Присмотрись.
Солнце било в глаза. Щурясь, Натаниэль всмотрелся в прерию. На горизонте маячили три едва различимые фигурки на лошадях.
— Вижу троих всадников.
Зик кивнул:
— Те же, что были в Вестпорте, это точно.
— Выходит, они за нами следили от самого Сент-Луиса?
— Сдается мне, что так.
— Если они хотят твои самородки, то почему они до сих пор на нас не напали?
— Надеются, что мы приведем их туда, где я нашел золото, — объяснил Зик. — Если я их не остановлю, они потащатся за нами до самых Скалистых гор.
— А как их остановить?
— Я знаю немало способов, племянник.
— Значит, мы пока не поедем дальше?
— Нет. Ни к чему показывать подонкам, что мы их заметили. Остановимся ненадолго, дадим лошадям отдохнуть, перекусим.
Натаниэль жевал без аппетита, то и дело поглядывая на восток, надеялся, что дядя ошибся. А вдруг нет? Вдруг придется драться? С тех пор как Натаниэль покинул Нью-Йорк, он видел смерть три раза. Дядя Зик считает, ему уготовано еще не раз столкнуться с безносой лицом к лицу. Но сможет ли он нажать на курок, когда пробьет час убивать? Дядя в этом уверен; сам-то он уже десять лет живет на Диком Западе, и ему несложно убить человека.
— Пока беспокоиться не о чем, Нат, — сказал Зик.
— Они попытаются нас убить?
— Нет, пока надеются, что я приведу их к золоту. Они скорей всего и живут тем, что грабят трапперов и торговцев.
— А что ты с ними сделаешь?
— Увидишь.
Кинги оседлали лошадей и тронулись в путь. Чтобы отвлечься от мысли о всадниках, маячивших на горизонте, Натаниэль расспрашивал дядю о повадках и особенностях животных прерии. Они много раз видели оленей, проехали мимо стада антилоп. Через несколько дней заметили первого лося — потом их попадалось довольно много. Немало было птиц — ястребы, совы, орлы. А вот животных, увидеть которых Натаниэль мечтал с детства, не встретили ни разу.
— Дядя Зик, а где бизоны? — спросил Нат, когда они направились вдоль русла впадающей в Канзас реки Репабликан.
— Мы еще не добрались до мест, где они водятся, — ответил Изекиэль. — Теперь бизоны не забредают так далеко на восток, хотя много лет назад, как, мне рассказывал вождь племени коу, на здешних равнинах паслись огромные стада.
— А где индейцы? Я думал, в прерии их полно.
— Так и есть. Всего три часа назад за нами следил небольшой отряд.
Натаниэль замер с открытым ртом.
— Успокойся, племянник. Не все индейцы нам враги. Опасность представляют черноногие, арикара, сиу и шайены. Это на равнине. А если поедешь на Старый Юго-Запад по дороге в Санта-Фе, береги скальп от команчей, апачей и кайова.
— А ты много раз дрался с индейцами, дядя Зик?
— Столько, что сам не упомню.
— А как ты к ним относишься?
— Отношусь?
— Ну да. Ты их ненавидишь?
Изекиэль посмотрел на племянника с недоумением:
— А почему я должен их ненавидеть?
— В газетах много спорят о том, что делать с индейцами. Одни считают, что надо оставить их в покое и дать им спокойно жить на своей земле. А другие хотят от них избавиться, добиться, чтобы правительство их уничтожило или куда-нибудь выселило. Эти, вторые, вроде как презирают индейцев, — сказал Натаниэль. — А Эндрю Джексон, который снова баллотируется в президенты, говорит, что индейцы низшая раса и наш долг — подчинить их себе и заставить жить по-нашему.
— Джексон так прямо и сказал?
— Да. Я читал в газете. И многие с ним согласны.
Изекиэль посмотрел на запад и вздохнул:
— Эндрю Джексон, Старый Пень… Почему, ты думаешь, его так прозвали? Потому что этот упертый ублюдок не в состоянии уважать ничью точку зрения, кроме своей собственной. Он всегда прав, а остальной мир пусть катится ко всем чертям. Попомни мои слова, если эту самодовольную задницу изберут, для индейцев наступят тяжелые времена.
Через пять дней им встретилось первое индейское племя. Поднявшись на гребень невысокого холма, Кинги увидели несколько десятков индейцев, стоявших лагерем у реки Репабликан.
— Племя ото, — сказал Зик.
— Они мирные? — с волнением спросил Нат.
— Конечно, — заверил его дядя.
Когда Натаниэль въехал на территорию лагеря индейцев, ему все равно стало немного не по себе, и он покрепче сжал в руках карабин. Индейцы жили в хижинах из жердей, покрытых соломой и обмазанных глиной. Женщины, робея, столпились у хижин, а мужчины вышли навстречу Зику и Натаниэлю. Ружей у индейцев было совсем немного, бронзовые тела едва прикрыты кожаными набедренными повязками. Племя казалось совсем не похожим на армию кровожадных дикарей, как об этом писали в газетах. От толпы соплеменников отделился коренастый индеец. Шагнув к белым, он проделал серию странных движений руками. Дядя ответил индейцу похожей последовательностью жестов. Натаниэль с любопытством разглядывал окружающих, — к его облегчению, индейцы не проявляли ни малейшей враждебности. Тем временем Изекиэль спешился и подошел к вьючной лошади. Достав из сумки охотничий нож, он вручил его коренастому индейцу, затем проделал еще пару жестов. Вслед за тем дядя забрался обратно в седло, кивнул и с улыбкой поехал прочь, а коренастый индеец вернулся к соплеменникам, с гордым видом демонстрируя им охотничий нож. Натаниэль молча доехал за дядей. Когда они миновали лагерь, Нат спросил:
— Что это было?
— Вождь хотел курить с нами.
— Курить?
— Курить трубку мира, племянник. Ты умеешь обращаться с трубкой?
— Нет.
— Придется научиться. Церемония Трубки Мира есть у всех известных мне индейских племен. Предлагая выкурить трубку мира, индеец хочет сказать, что не собирается причинять тебе вред. Эта церемония объединяет сердца и души.
— А почему тогда ты с ним не покурил?
— Из-за этих сукиных сынов, что за нами следят. Я сказал ему, что у нас на хвосте плохие белые и нам нельзя останавливаться. А нож я ему отдал, чтобы показать, что говорю искренне и не желаю его оскорбить.
— Ты говорил с ним руками?
Зик кивнул:
— Это язык жестов. Все индейцы им пользуются. Выучив его, ты сможешь спокойно вести переговоры с любым индейцем равнин, неважно, на каком языке он говорит.
— А кто тебя научил языку жестов?
— Шекспир. А я научу тебя. Когда мы доберемся до хижины, ты уже будешь хорошо его знать.
— А сколько нам еще добираться?
— Если повезет, недели четыре. Может, чуть меньше. Мы поедем вдоль реки, а где-то в семидесяти пяти милях от Скалистых гор свернем и направимся в горы. Мы могли бы добраться быстрее, если бы прямо сейчас срезали дорогу по равнине, но чем дальше от реки, тем меньше дичи, — с улыбкой объяснил Зик, — а мне бы не хотелось, чтобы ты умер с голоду, так и не увидев сокровища.
— Мне прямо не терпится на него посмотреть, — признался Натаниэль.
— Кстати, давно хотел тебе сказать. В моей хижине мы пробудем недолго, — заметил Зик.
Натаниэль удивился:
— Почему?
— Потому что, если мы не попадем в передрягу — не заболеем, нас не ужалят змеи, и не снимут скальп индейцы, — я планирую сразу двинуться на встречу.
— Встречу?
Изекиэль покачал головой:
— С трудом верится, что когда-то я был таким же неучем, как ты сейчас. Встреча — это большая сходка трапперов, проходит каждое лето. Практически все, кто связан с торговлей пушниной и добычей меха, приезжают на эту встречу, на месяц или даже больше. В этом году встреча пройдет у Медвежьего озера, оно расположено рядом с Большим Соленым.
— Я читал про Большое Соленое озеро.
— Да, газет, видать, ты прочитал немало.
— А это что, плохо?
— Газеты просто сплетни. Глупая болтовня, переливание из пустого в порожнее.
Через пару миль на горизонте показался небольшой лесок. Зик направился к нему вдоль излучины реки, а проезжая мимо деревьев, внезапно осадил лошадь.
— Сгодится, — сказал он.
— Мы тут остановимся на отдых?
— Нет, — ответил Зик и погнал лошадь прямо в гущу деревьев. Там он спрыгнул с лошади и привязал поводья к кедру.
Натаниэль не мог понять, что у дяди на уме. Следуя его примеру, он молча привязал своих лошадей и вслед за Зиком вышел обратно к реке.
— Племянник, вода — это жизнь. Научись чуять воду, и тебе не грозят ни жажда, ни смерть от голода. Всем живым существам нужна вода. Олени, лоси, бизоны. Где вода — там и дичь, — сказал Зик. Он окинул прерию взглядом, полным восхищения: — Некоторые думают, в этих краях дичи мало. Может, и так — если вы толпой ломитесь через прерию, криками и шумом распугивая всю живность на мили вокруг. Здесь живут ото и кау, проживет и белый, если узнает их секреты. Индейцы испокон веков живут в согласии с природой, они могут многому научить того, чей разум открыт для знаний.
— Мы будем ловить рыбу? — спросил Натаниэль, наблюдая за медленным течением реки Репабликан.
— Нет. — Изекиэль посмотрел на восток. — Я попросил вождя ото задержать подонков, которые за нами следят. Если преследователи выкурят с индейцами трубку мира, они потеряют время. Им придется спешить, чтобы догнать нас, и когда они снова выйдут на наш след, будут уже не столь осторожны.
— Если ото их задержат, может, нам стоит поехать быстрее? Вдруг сумеем оторваться?
— Мы останемся здесь, Нат, — медленно сказал Зик. Он махнул рукой на деревья: — Мы затаимся здесь, дождемся, пока эти негодяи покажут свои гнусные рожи, и тогда тебе впервые придется стрелять. — Дядя мрачно усмехнулся. — Мы их убьем.
ГЛАВА 9
— Дядя, ты что! Так же нельзя!
— Можно, — отрезал Зик.
Он направился в рощу, Натаниэль побрел за ним.
— А вдруг они не следят за нами, а просто едут себе в Скалистые горы?!
— Нет, это не так.
Натаниэль схватил дядю за руку и развернул его к себе:
— Но ведь наверняка ты этого не знаешь!
— Знаю, — невозмутимо отозвался Изекиэль.
— Просто не верится, что ты способен вот так хладнокровно убить человека!
— Лучше уж я их прикончу, чем они меня.
— И как ты собираешься расправиться с этими людьми? Подло застрелишь их из засады?
— Нет, сперва попрошу принять красивые позы и улыбнуться, — съязвил Зик.
Он хмуро уставился на племянника. Глаза Натаниэля полыхали гневом, на скулах перекатывались желваки.
— Если ты это сделаешь, я вернусь в Сент-Луис.
Изекиэль оперся на карабин:
— Повернешь назад, даже не посмотрев на сокровище?
Натаниэль мрачно кивнул.
— Выходит, это для тебя важнее, чем я думал, — сказал Изекиэль. — А если я докажу, что они хотят нас ограбить и убить?
— Тогда я буду с тобой. Что бы ни случилось.
— Все ясно, — отозвался Зик. Он осмотрелся и указал на два кедра, стоявшие вплотную друг к другу в тридцати футах к югу от реки. — Эти вот подходят для засады. Спрячься за ними в траве и жди.
Натаниэль оглянулся на деревья:
— Что это ты задумал?
— Нат, я смотрю, ты мне не доверяешь. Хорошего в этом мало. Раз ты сейчас отказываешься выполнять мои указания, что будет, когда станет по-настоящему жарко, к примеру индейцы нападут? Я не могу препираться с тобой всякий раз, когда надо кого-то пристрелить. Мы не в Нью-Йорке, племянник. Тут как на войне, каждый день дерешься за свою шкуру.
— Ты же не объяснил, в чем заключается твой план.
— Все просто. Мы ждем: ты за деревьями, я у реки. Когда эти три ангела в человеческом обличье подлетят поближе, действуем по обстоятельствам. Если они, как ты утверждаешь, не хотят ничего плохого, мы их пальцем не тронем. Но если посланцы неба выкажут желание отправить меня к престолу Господа нашего, ты должен будешь оборвать им крылышки и ощипать, как кур.
— Хочешь сказать, мне придется их застрелить?
— Можешь зарезать или забить ногами, мне все равно. Не дай подонкам меня убить, вот и все.
Натаниэль занервничал. Он провел языком по пересохшим губам, переступил с ноги на ногу.
— Мне кажется, я не смогу убить человека, — помявшись, выдавил он.
— Извини, но сейчас не время строить из себя святошу.
— Я… я еще никого не убивал.
— Знаю, ты говорил. Что ж, все когда-то бывает в первый раз. — Хмыкнув себе под нос, дядя зашагал к берегу. — Надеюсь, когда один из них возьмет меня на прицел, ты не подумаешь, что мы с ним решили отрепетировать театральную сценку.
— Дядя Зик, давай все-таки уедем, — попросил Натаниэль.
— Запомни главное правило, племянник. Если драки не избежать, бей первым. Это мудрость веков.
Дойдя до берега, Зик опустился на корточки, всматриваясь в горизонт, где маячили три крошечные черные фигурки. Чувствуя себя человеком обреченным на преступление, Натаниэль с несчастным видом побрел к кедрам и спрятался в густой траве за ними. Несмотря на разумные доводы Зика, при мысли об убийстве Натаниэля охватывал непреодолимый ужас. Как жить, каждую минуту сознавая, что сделался преступником, кровавым убийцей? Натаниэль Кинг, конечно, не самый благочестивый и набожный парень в мире, но родители учили его молиться, каждую неделю посещать церковь и соблюдать десять заповедей, одна из которых, как известно, гласит: не убий.
Ни-ког-да. И ни при каких обстоятельствах.
Что станет с его бессмертной душой, если он прикончит одного из этих парней, пусть даже они грабители и убийцы? Что ждет его в мире ином, если он преступит заповедь, воспрещающую отнимать жизнь? В Сент-Луисе дядя в пять минут расправился с двоими и вряд ли придал этому поступку хоть какое-то значение. Тайлер, шулер, тоже особенно не задумывался перед тем, как выстрелить в Клэнси. Но они зрелые мужчины. Они нашли свое место в мире, выяснили, что для них в жизни главное, и поступают в соответствии со своими принципами. А он? В ноябре ему исполняется двадцать. В Нью-Йорке его считали взрослым мужчиной, но по меркам Дикого Запада он еще мальчишка. Поехав в Сент-Луис к дяде, он доказал свою независимость — это. был первый шаг на пути к взрослению. Может, убив человека, он шагнет в мир настоящих мужчин, таких как дядя Зик и Тайлер? Вон Джима Боуи все считают смельчаком. Стоит упомянуть его имя, кто-нибудь обязательно заметит: «А, это тот самый Боуи, который зарезал кучу народа своим знаменитым ножом». И Эндрю Джексон слывет героем, который «задал жару кри и семинолам на Юге» и «так здорово разобрался с англичанами в Новом Орлеане». Получается, кто убивает, тот настоящий мужчина, кто обагрил руки кровью врага, тот герой.
Но правильно ли это?
Натаниэль слегка подергал пистолеты, чтобы убедиться, что они сидят неплотно и их легко будет выхватить из-за пояса в нужный момент. Во рту пересохло.
— Идут! — послышался голос Изекиэля. Вздрогнув, Нат глянул в просвет между кедровыми лапами. Всадники скакали галопом, стремительно приближаясь. Натаниэль узнал их: это были те трое верзил, которых они с дядей видели ночью в Вестпорт-Лендинге. По спине у Натаниэля пробежали мурашки. Он вытащил пистолеты из-за пояса и положил перед собой, а карабин прислонил к стволу кедра.
Стоя с ружьем наперевес, Изекиэль хладнокровно следил за тем, как приближаются всадники. Поражаясь дядиной выдержке, Натаниэль взял карабин, положил палец на курок. Топот копыт с каждой секундой становился все громче, как оглушительная барабанная дробь в военном марше. Потом внезапно все стихло. Всадники заметили Изекиэля.
Увидев его, трое мужчин резко осадили лошадей и начали оживленно переговариваться. Натаниэль, часто дыша, прижал «хоукен» к плечу и не сводил глаз со всадников. «Пожалуйста, пусть выяснится, что они приехали просто так! Пусть окажется, что они не хотят ничего плохого!» — шептал про себя Натаниэль. От напряжения у него судорогой свело живот. Не прошло и минуты, как троица оказалась футах в пятидесяти от кедров, за которыми прятался Натаниэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16