Теперь, когда Лютер знал, что Холдену с друзьями удалось выбраться из поместья Костигена, он чувствовал себя помолодевшим лет на десять…
* * *
Стил подошел к холодильнику и достал из него бутылочку кока-колы.
– Пить хочется. Переволновался, наверное, – улыбнулся он, закрывая холодильник.
Звук открываемой пробки походил на пистолетный выстрел. В помещении было очень тихо.
«Интересно, – подумал Лютер, – зачем здесь телевизионная студия, если это подземное сооружение использовалось в качестве десантной базы?» Кроме нее, здесь также имелись медпункт, кухня и большая комната, похожая на жилую, в которой они сейчас и находились. Зачем тут все это?
Рози немного освоилась, она сидела рядом с Дэвидом и просматривала натуралистические рисунки в книге, выполненные грубыми росчерками, чересчур преувеличенные. Перевернув страницу, она увидела иллюстрацию, которая казалась анатомически просто невозможной.
– Вот это да, – прошептала она и, мило улыбаясь, обратилась к Холдену и Петровски: – Неужели кто-то может это сделать?
Те только переглянулись, усмехнулись и ничего не ответили.
– Конечно, – добавила Рози, – откуда вам знать. Вы же не извращенцы какие-нибудь…
Кларк хмыкнул и достал очередную сигарету.
Лютер Стил стоял вблизи и поглядывал на книгу.
– Это то, что вы нашли в сейфе Костигена? Ему нравятся мальчики?
– Или, по крайней мере, книги о них, – заметил Холден.
– А что вы скажете насчет блокнота? – откашлялся Петровски. – Записи в нем зашифрованы. То ли ему за что-то платят, то ли он кому-то. Возможно, его шантажируют, а он откупается и записывает, сколько на это идет? Такое предположение объясняет, почему в сейфе оказался конверт с деньгами. Все-таки пять тысяч – многовато на текущие домашние расходы.
Стил засунул руки в карманы и покачался на носках.
– Разве пять тысяч для Костигена – это сумма? Вряд ли. Нужно проверить банкноты, возможно, это даст какую-то зацепку. Я подключу вам на помощь Билла, Тома и Рэнди. Необходимо также внимательно исследовать книгу и посмотреть, что из этого получится.
Рози взглянула на Лютера.
– Вы имеете в виду вот эту книгу? Веселенькую?
И она впервые в жизни увидела покрасневшего негра.
Глава девятая
Рози стояла в душевой под струями прохладной воды, стараясь побороть сонливость и вернуть чувство бодрости. Такое с ней случалось и раньше, когда приходилось выслеживать преступников по многу часов без сна. Днем страшно хотелось спать, но она считала, что нечего тратить на сон драгоценное рабочее время.
Она добавила холодной воды и засмеялась. Роджер Костиген, мистер «Закон-и-Порядок». Хотя смешного мало, скорее это страшно. Конечно, то, чем он занимается в личной жизни, – его дело, но если его увлечения распространяются и на детей, то это уже другая история. Работая в отделе по борьбе с малолетней преступностью, Рози приходилось видеть и обиженных детей, и тех взрослых, кто в этом был виновен. Во всех случаях конечный результат был один и тот же – жизнь ребенка или подростка была искалечена. Раз и навсегда.
Возможно, конечно, что Костиген всего лишь любил читать такие книги или что он купил ее как букинистическую редкость, поэтому и хранил в сейфе. Дай-то Бог, хотя в глубине души она очень сомневалась в этом.
Логика и опыт ее работы в полиции с самыми разными преступлениями – некоторые из них были совершены представителями высшего класса типа Роджера Костигена подсказывали, что порнографическая книга, блокнот с зашифрованными записями и конверт с банкнотами представляют собой набор улик.
Но какое отношение эти предметы имеют к «Фронту Освобождения Северной Америки»? Всего этого можно было ожидать, в конце концов, от Хэрриса Гэнби, либерала. Рози не могла согласиться ни с единым его словом, более того, его высказывания относительно ФОСА были не только бредовыми, но и опасными. В то время, когда насилие захлестнуло всю страну и полиция сражалась с преступностью из последних сил, стараясь защитить население, Гэнби призывал запретить гражданам Метроу хранить оружие, а впоследствии вообще его конфисковать. Он хотел также, чтобы полицейским выдавали пистолеты только на время их дежурства – произошло несколько случаев, когда вооруженные полицейские в свободное от работы время пытались помешать свершающимся на их глазах преступлениям, и это привело к нескольким смертельным исходам. Гэнби не понимал того факта, что сотрудник полиции считал себя таковым двадцать четыре часа в сутки и, даже будучи безоружным, бросился бы на преступника.
Он призывал к образованию новых рабочих мест для молодых бандитов из ФОСА, чтобы отвлечь их от преступной деятельности «Фронта». Но если бы те хотели, к примеру, торговать гамбургерами, то и так давно бы уже этим занимались. Гэнби ратовал за проведение «мирных переговоров» между американским правительством и ФОСА и готов был выступить в них посредником, чтобы достичь компромисса. Такой политический деятель наверняка был готов пойти на компромисс с самим дьяволом…
Костиген же провозглашал смелые речи – о правах человека, о Конституции, о свободе личности, об обуздании преступности. Пел ли он под дудку «Фронта» или это было каким-то хитрым трюком? Неужели то, что человек, который впервые заявил, что Костиген работает на ФОСА, погиб при невыясненных обстоятельствах, было всего лишь изуверским приемом для достижения своих целей? Неужели Роджер Костиген – всего лишь безмозглый недоумок?
Рози выключила душ, вышла из кабинки, вытерлась насухо и вновь почувствовала себя бодрой. И чистой, по крайней мере, пока не думала о Костигене и его грязной книге.
* * *
Дмитрий Борзой потягивал кофе и курил, недовольно поглядывая на лежащую перед ним на кухонном столе газету. На ее первой странице красовалась крупная фотография Роджера Костигена – «всенародного кандидата в мэры Метроу». Костиген являлся ключевой фигурой в той головоломке, которую тщательно собирал Борзой. Когда он ее соберет, то правительство США окажется на коленях…
Есть несколько решений возникшей проблемы. Роджера Костигена можно просто и легко убрать. И представить дело таким образом, будто он пал жертвой в борьбе за народные идеалы. После этого найти другого кандидата от «закона и порядка», выставить его на выборы и организовать победу над этим идиотским либералом Гэнби.
Хотя, даже если и мэром станет Гэнби, это не будет таким уж плохим результатом для «Фронта». Его социальные программы подорвут экономику города, планы по разоружению жителей только сыграют на руку ФОСА и помогут, наконец, расправиться с проклятыми «Патриотами». И если его намерения по проведению переговоров между Вашингтоном и «Фронтом» получат поддержку населения, то это только ускорит свержение правительства США. Однако, опасно то, что Гэнби может поменять свои взгляды, когда окажется у власти. И еще – несмотря на всю свою политическую недальновидность, Гэнби отличается редкой честностью и неподкупностью.
Существуют и другие способы выпутаться из того дерьма, в которое влип Костиген с книгой. Можно просто напрочь отрицать то, что она была у него, и заявить, что обвинение сфабриковано в худших традициях политической оппозиции.
Но не было ли б сейфе Костигена чего-нибудь более серьезного, чем злополучная книга?
Если он сразу сказал об ее похищении, не скрыл ли он ничего такого, что может иметь намного более далеко идущие последствия?
Дмитрий Борзой вмял окурок в пепельницу, услышав, что в спальне просыпается его спутница. Этой ночью она вела себя в постели, как рабыня, и чуть ли не молилась на него, революционного героя. Борзой посмотрел на часы и направился в спальню – у него еще оставалось свободное время перед тем, как заняться решением проблемы…
* * *
Будучи единственной женщиной во всей компании, Рози Шеперд занялась приготовлением завтрака. Она нашла в холодильнике яйца, бекон и стала готовить на всех яичницу. Она не считала себя искусной хозяйкой, но никто никогда не жаловался, что то, что она готовит, несъедобно. Дэвид вызвался помочь ей, но она, конечно, отказалась. Не такое уж это хитрое дело – яичница. Они все перешли в кухню, где и продолжали обсуждать планы предстоящих действий.
Говорил Холден, и Рози было приятно слышать его чувственный баритон, который всегда звучал тепло и твердо.
– Предположим, что блокнот с шифрованными записями как-то связан с деньгами, которые мы нашли в сейфе.
Ей хотелось закурить, но руки были заняты и она решила повременить с сигаретой и сначала накормить мужчин.
– А что если это не просто какие-то выплаты или взятки, а закодированный список агентов ФОСА?
Интересная мысль, но неужели Костиген так глуп или самонадеян, чтобы хранить такой список в личном сейфе?
– У Костигена достаточно и денег, и власти, чтобы суметь оградить себя от чего-нибудь незаконного, – заметил Стил, наливая себе кофе. – Мои люди тайком проверили всю его подноготную, но ничего не нашли. Правда, Кларк? Напомни-ка нам его биографию.
Петровски достал из внутреннего кармана записную книжку, полистал ее и начал читать:
– Костиген стоит более восемнадцати миллионов долларов. По сведениям налоговой службы, его прошлогодний доход составил триста двадцать семь тысяч. Он родился в довольно обеспеченной семье и унаследовал дом, за который были выплачены не все деньги. Но этот дом был набит разным ценным антиквариатом. Костиген продал некоторую часть старины, выплатил долги по дому, отремонтировал его и все поместье, обставил новой мебелью и продал почти за полмиллиона долларов. В семидесятых годах это была целая куча денег. Потом он повторил операцию – купил на эти деньги несколько домов, переоборудовал их на оставшуюся часть антиквариата и снова продал. Так он стал постоянно заниматься недвижимостью и антиквариатом. Это происходило в Чикаго. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году он переехал в Метроу, но его бизнес в Чикаго остался. Продолжает интересоваться антиквариатом и у нас. Не бросает и торговые сделки по недвижимости, но щиплет так, по мелочам…
– Все, чем он занимается в Метроу, – добавил Стил, – чисто, как стеклышко. Комар носу не подточит.
– А как насчет Чикаго? – спросила через плечо Рози.
– Не знаю, мисс Шеперд, – вздохнул Лютер.
– Называйте меня Роз. Или Рози. Хорошо?
– Ладно… Если мы начнем в открытую собирать всю информацию о его бизнесе, то многим это может показаться подозрительным. Все наше расследование и шансы на арест Костигена пойдут коту под хвост, – сделал он заключение.
Рози пригласила всех за стол и поставила перед каждым тарелку с аппетитной яичницей и беконом.
За все годы работы в полиции она никогда не предполагала, что ей когда-то придется искать улики для ареста Костигена. Однако к прошлому возврата нет и надо продолжать начатое дело.
– Лютер, может, надо поехать в Чикаго? – спросил Дэвид, поблагодарив Рози и принимаясь за завтрак.
– Я так и планирую, – ответил Стил. – За меня здесь останется Кларк, он будет держать связь с тобой и Рози и обеспечивать всем необходимым. Я возьму с собой Билла Раннингдира, он когда-то работал в Чикаго и знает город лучше меня. Наше отделение в Чикаго я не собираюсь уведомлять о своем приезде, чтобы информация не просочилась и никто лишний об этом не узнал.
– Хорошо, – кивнул Холден. – Думаю, нам надо попытаться ударить по ФОСА и связать своими действиями «Фронт» по рукам и ногам, чтобы у него не осталось времени на оказание влияния на выборы. Роджера Костигена трогать не будем, подождем, пока вы не вернетесь с какими-то результатами из Чикаго. Жаль, что так мало времени, до выборов остались считанные дни… А ты разве не ешь ничего? – повернулся он к Рози.
Она лишь покачала головой, закурила сигарету и налила себе кофе.
Глава десятая
Дмитрий Борзой сел в «Шевроле», за рулем которого был Косяк. Наступило время для небольшой мести.
– Все готовы, Косяк?
– Да, все в порядке, мистер Джонсон.
– Хорошо. Поехали.
Косяк бросил взгляд в зеркало заднего вида, резко вывернул руль влево, и машина ворвалась в попутный поток транспорта. Послышавшийся сзади визг тормозов других автомобилей только вызвал улыбку на лице Косяка.
– Послушай, – повернулся к нему Борзой. – Если мы попадем из-за тебя в аварию, то это лишь привлечет к нам внимание и выбьет из графика. Я не хочу ни того, ни другого. Ты меня понял?
– Понял.
– А раз понял, старайся вести машину хоть немного получше пьяной обезьяны.
Косяк взглянул на Борзого и положил на руль обе руки.
Дмитрий пошевелил плечом, которое оттягивала неудобная кобура, и поморщился. Его левая рука все еще болела от недавнего выстрела Рози.
Они некоторое время ехали молча, больше не нарушая правил движения. Косяк, в общем, был неплохим водителем, когда не корчил из себя крутого гонщика.
– А что это за девка, мистер Джонсон? – спросил он.
– Анна Комачо, секретарь спецгруппы ФБР в Метроу. До нее добраться значительно легче, чем до Лютера Стила и его дружков, а эффект будет такой же, даже больший. Это их, конечно, разозлит, но, самое главное, покажет, что они уязвимы. Это нам и нужно…
Косяк кивнул в знак согласия, но Борзой глубоко сомневался, что тот понял, о чем шла речь. Он не отличался большой сообразительностью, но умел учиться на ошибках. Косяк сделал плавный поворот на светофоре, и машина помчалась дальше, не нарушая ограничения скорости. А вот начальник Косяка – высокий и худой Смитти, командир отряда «Леопардов» – не умел извлекать уроков из своих ошибок. Он учил подчиненных, как надо это делать, но сам никогда не снисходил до этого. Это делало его вдвойне опасным. Косяк же никогда не был опасен, он лишь раздражал.
– Так все-таки, что это за баба? – повторил он, явно желая завязать разговор.
– Анна Комачо? В прошлом работала два года секретаршей в полиции, затем закончила экономический колледж и подала заявление в ФБР. Несколько лет работала в Вашингтоне, развелась с мужем – супружеская неверность – после чего решила сменить отдел и должность. Попала в спецгруппу Стила, этому, наверное, помогло ее полицейское прошлое.
– Она носит пистолет?
– Только когда находится на оперативном задании. Сегодня его у нее точно не будет. Вход в административное здание ФБР оборудован электронной сигнализацией, и очень немногие имеют право заходить внутрь с оружием. Исключений они не делают.
Борзой посмотрел на часы – пока все шло точно по графику…
* * *
Каждое утро в десять часов Анна Комачо закрывала за собой дверь офиса спецгруппы, спускалась на лифте в огромное фойе здания ФБР, выходила на площадь перед ним и перебегала улицу, направляясь в кондитерский магазинчик на ее противоположной стороне. Там она находилась от четырех до семи минут и появлялась на тротуаре с коробкой сладких булочек и одним шоколадным пирожным. Пирожное предназначалось для Кларка Петровски.
Борзой вспомнил все это, поглядывая то на циферблат, то на вход в кондитерскую. Неожиданно сверху стали падать частые и крупные капли. Начался дождь. Он был нужен, но только не сейчас.
– Включи дворники, – приказал он Косяку.
Что если Анна Комачо решит не выходить в непогоду?
Что если мотоциклист-»Леопард» не справится со своей машиной на мокрой дороге и промахнется?
И в эту секунду Дмитрий увидел за стеклом машины ее лицо и темные волосы, мягкими волнами ниспадающие на плечи. Он поднес к губам микрофон радиопередатчика:
– Приготовься. Выезжай, когда она перейдет на другую сторону улицы.
Ответа он не ждал. На красной блузе Анны были видны расплывающиеся пятна от падающих на нее капель. Она перебегала дорогу короткими шажками и выглядела нелепо, на высоких каблуках и в короткой юбке, прижимая к себе картонную коробку с булками и прикрывая голову газетой от дождя. Вообще-то Комачо была чертовски привлекательна, что должно только усилить последствия того, что сейчас произойдет.
Анна пропустила проезжающую по улице машину, перебежала на противоположный тротуар и заторопилась через площадь ко входу в здание ФБР.
Борзой посмотрел налево.
Мотоцикл перепрыгнул через бордюр прямо напротив нее. «Леопард» – в черной коже и сплошном шлеме, полностью закрывающем лицо и защищающем от брызг содержимого термоса, который он вез, – увеличил скорость.
Анна. Комачо приостановилась, уступая ему дорогу.
«Леопард» поравнялся с ней.
Даже в машине с закрытыми окнами до Борзого донесся крик, заглушивший вой мотоциклетного двигателя, когда «Леопард» выплеснул содержимое термоса в лицо Анне. Она упала на колени, не прекращая кричать. Мотоциклист развернулся, перескочил тротуар, пролетел по улице и скрылся за углом. Еще несколько секунд – и преследование стало бессмысленным.
Дмитрий смотрел на площадь. Никто пока не спешил на помощь Комачо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
* * *
Стил подошел к холодильнику и достал из него бутылочку кока-колы.
– Пить хочется. Переволновался, наверное, – улыбнулся он, закрывая холодильник.
Звук открываемой пробки походил на пистолетный выстрел. В помещении было очень тихо.
«Интересно, – подумал Лютер, – зачем здесь телевизионная студия, если это подземное сооружение использовалось в качестве десантной базы?» Кроме нее, здесь также имелись медпункт, кухня и большая комната, похожая на жилую, в которой они сейчас и находились. Зачем тут все это?
Рози немного освоилась, она сидела рядом с Дэвидом и просматривала натуралистические рисунки в книге, выполненные грубыми росчерками, чересчур преувеличенные. Перевернув страницу, она увидела иллюстрацию, которая казалась анатомически просто невозможной.
– Вот это да, – прошептала она и, мило улыбаясь, обратилась к Холдену и Петровски: – Неужели кто-то может это сделать?
Те только переглянулись, усмехнулись и ничего не ответили.
– Конечно, – добавила Рози, – откуда вам знать. Вы же не извращенцы какие-нибудь…
Кларк хмыкнул и достал очередную сигарету.
Лютер Стил стоял вблизи и поглядывал на книгу.
– Это то, что вы нашли в сейфе Костигена? Ему нравятся мальчики?
– Или, по крайней мере, книги о них, – заметил Холден.
– А что вы скажете насчет блокнота? – откашлялся Петровски. – Записи в нем зашифрованы. То ли ему за что-то платят, то ли он кому-то. Возможно, его шантажируют, а он откупается и записывает, сколько на это идет? Такое предположение объясняет, почему в сейфе оказался конверт с деньгами. Все-таки пять тысяч – многовато на текущие домашние расходы.
Стил засунул руки в карманы и покачался на носках.
– Разве пять тысяч для Костигена – это сумма? Вряд ли. Нужно проверить банкноты, возможно, это даст какую-то зацепку. Я подключу вам на помощь Билла, Тома и Рэнди. Необходимо также внимательно исследовать книгу и посмотреть, что из этого получится.
Рози взглянула на Лютера.
– Вы имеете в виду вот эту книгу? Веселенькую?
И она впервые в жизни увидела покрасневшего негра.
Глава девятая
Рози стояла в душевой под струями прохладной воды, стараясь побороть сонливость и вернуть чувство бодрости. Такое с ней случалось и раньше, когда приходилось выслеживать преступников по многу часов без сна. Днем страшно хотелось спать, но она считала, что нечего тратить на сон драгоценное рабочее время.
Она добавила холодной воды и засмеялась. Роджер Костиген, мистер «Закон-и-Порядок». Хотя смешного мало, скорее это страшно. Конечно, то, чем он занимается в личной жизни, – его дело, но если его увлечения распространяются и на детей, то это уже другая история. Работая в отделе по борьбе с малолетней преступностью, Рози приходилось видеть и обиженных детей, и тех взрослых, кто в этом был виновен. Во всех случаях конечный результат был один и тот же – жизнь ребенка или подростка была искалечена. Раз и навсегда.
Возможно, конечно, что Костиген всего лишь любил читать такие книги или что он купил ее как букинистическую редкость, поэтому и хранил в сейфе. Дай-то Бог, хотя в глубине души она очень сомневалась в этом.
Логика и опыт ее работы в полиции с самыми разными преступлениями – некоторые из них были совершены представителями высшего класса типа Роджера Костигена подсказывали, что порнографическая книга, блокнот с зашифрованными записями и конверт с банкнотами представляют собой набор улик.
Но какое отношение эти предметы имеют к «Фронту Освобождения Северной Америки»? Всего этого можно было ожидать, в конце концов, от Хэрриса Гэнби, либерала. Рози не могла согласиться ни с единым его словом, более того, его высказывания относительно ФОСА были не только бредовыми, но и опасными. В то время, когда насилие захлестнуло всю страну и полиция сражалась с преступностью из последних сил, стараясь защитить население, Гэнби призывал запретить гражданам Метроу хранить оружие, а впоследствии вообще его конфисковать. Он хотел также, чтобы полицейским выдавали пистолеты только на время их дежурства – произошло несколько случаев, когда вооруженные полицейские в свободное от работы время пытались помешать свершающимся на их глазах преступлениям, и это привело к нескольким смертельным исходам. Гэнби не понимал того факта, что сотрудник полиции считал себя таковым двадцать четыре часа в сутки и, даже будучи безоружным, бросился бы на преступника.
Он призывал к образованию новых рабочих мест для молодых бандитов из ФОСА, чтобы отвлечь их от преступной деятельности «Фронта». Но если бы те хотели, к примеру, торговать гамбургерами, то и так давно бы уже этим занимались. Гэнби ратовал за проведение «мирных переговоров» между американским правительством и ФОСА и готов был выступить в них посредником, чтобы достичь компромисса. Такой политический деятель наверняка был готов пойти на компромисс с самим дьяволом…
Костиген же провозглашал смелые речи – о правах человека, о Конституции, о свободе личности, об обуздании преступности. Пел ли он под дудку «Фронта» или это было каким-то хитрым трюком? Неужели то, что человек, который впервые заявил, что Костиген работает на ФОСА, погиб при невыясненных обстоятельствах, было всего лишь изуверским приемом для достижения своих целей? Неужели Роджер Костиген – всего лишь безмозглый недоумок?
Рози выключила душ, вышла из кабинки, вытерлась насухо и вновь почувствовала себя бодрой. И чистой, по крайней мере, пока не думала о Костигене и его грязной книге.
* * *
Дмитрий Борзой потягивал кофе и курил, недовольно поглядывая на лежащую перед ним на кухонном столе газету. На ее первой странице красовалась крупная фотография Роджера Костигена – «всенародного кандидата в мэры Метроу». Костиген являлся ключевой фигурой в той головоломке, которую тщательно собирал Борзой. Когда он ее соберет, то правительство США окажется на коленях…
Есть несколько решений возникшей проблемы. Роджера Костигена можно просто и легко убрать. И представить дело таким образом, будто он пал жертвой в борьбе за народные идеалы. После этого найти другого кандидата от «закона и порядка», выставить его на выборы и организовать победу над этим идиотским либералом Гэнби.
Хотя, даже если и мэром станет Гэнби, это не будет таким уж плохим результатом для «Фронта». Его социальные программы подорвут экономику города, планы по разоружению жителей только сыграют на руку ФОСА и помогут, наконец, расправиться с проклятыми «Патриотами». И если его намерения по проведению переговоров между Вашингтоном и «Фронтом» получат поддержку населения, то это только ускорит свержение правительства США. Однако, опасно то, что Гэнби может поменять свои взгляды, когда окажется у власти. И еще – несмотря на всю свою политическую недальновидность, Гэнби отличается редкой честностью и неподкупностью.
Существуют и другие способы выпутаться из того дерьма, в которое влип Костиген с книгой. Можно просто напрочь отрицать то, что она была у него, и заявить, что обвинение сфабриковано в худших традициях политической оппозиции.
Но не было ли б сейфе Костигена чего-нибудь более серьезного, чем злополучная книга?
Если он сразу сказал об ее похищении, не скрыл ли он ничего такого, что может иметь намного более далеко идущие последствия?
Дмитрий Борзой вмял окурок в пепельницу, услышав, что в спальне просыпается его спутница. Этой ночью она вела себя в постели, как рабыня, и чуть ли не молилась на него, революционного героя. Борзой посмотрел на часы и направился в спальню – у него еще оставалось свободное время перед тем, как заняться решением проблемы…
* * *
Будучи единственной женщиной во всей компании, Рози Шеперд занялась приготовлением завтрака. Она нашла в холодильнике яйца, бекон и стала готовить на всех яичницу. Она не считала себя искусной хозяйкой, но никто никогда не жаловался, что то, что она готовит, несъедобно. Дэвид вызвался помочь ей, но она, конечно, отказалась. Не такое уж это хитрое дело – яичница. Они все перешли в кухню, где и продолжали обсуждать планы предстоящих действий.
Говорил Холден, и Рози было приятно слышать его чувственный баритон, который всегда звучал тепло и твердо.
– Предположим, что блокнот с шифрованными записями как-то связан с деньгами, которые мы нашли в сейфе.
Ей хотелось закурить, но руки были заняты и она решила повременить с сигаретой и сначала накормить мужчин.
– А что если это не просто какие-то выплаты или взятки, а закодированный список агентов ФОСА?
Интересная мысль, но неужели Костиген так глуп или самонадеян, чтобы хранить такой список в личном сейфе?
– У Костигена достаточно и денег, и власти, чтобы суметь оградить себя от чего-нибудь незаконного, – заметил Стил, наливая себе кофе. – Мои люди тайком проверили всю его подноготную, но ничего не нашли. Правда, Кларк? Напомни-ка нам его биографию.
Петровски достал из внутреннего кармана записную книжку, полистал ее и начал читать:
– Костиген стоит более восемнадцати миллионов долларов. По сведениям налоговой службы, его прошлогодний доход составил триста двадцать семь тысяч. Он родился в довольно обеспеченной семье и унаследовал дом, за который были выплачены не все деньги. Но этот дом был набит разным ценным антиквариатом. Костиген продал некоторую часть старины, выплатил долги по дому, отремонтировал его и все поместье, обставил новой мебелью и продал почти за полмиллиона долларов. В семидесятых годах это была целая куча денег. Потом он повторил операцию – купил на эти деньги несколько домов, переоборудовал их на оставшуюся часть антиквариата и снова продал. Так он стал постоянно заниматься недвижимостью и антиквариатом. Это происходило в Чикаго. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году он переехал в Метроу, но его бизнес в Чикаго остался. Продолжает интересоваться антиквариатом и у нас. Не бросает и торговые сделки по недвижимости, но щиплет так, по мелочам…
– Все, чем он занимается в Метроу, – добавил Стил, – чисто, как стеклышко. Комар носу не подточит.
– А как насчет Чикаго? – спросила через плечо Рози.
– Не знаю, мисс Шеперд, – вздохнул Лютер.
– Называйте меня Роз. Или Рози. Хорошо?
– Ладно… Если мы начнем в открытую собирать всю информацию о его бизнесе, то многим это может показаться подозрительным. Все наше расследование и шансы на арест Костигена пойдут коту под хвост, – сделал он заключение.
Рози пригласила всех за стол и поставила перед каждым тарелку с аппетитной яичницей и беконом.
За все годы работы в полиции она никогда не предполагала, что ей когда-то придется искать улики для ареста Костигена. Однако к прошлому возврата нет и надо продолжать начатое дело.
– Лютер, может, надо поехать в Чикаго? – спросил Дэвид, поблагодарив Рози и принимаясь за завтрак.
– Я так и планирую, – ответил Стил. – За меня здесь останется Кларк, он будет держать связь с тобой и Рози и обеспечивать всем необходимым. Я возьму с собой Билла Раннингдира, он когда-то работал в Чикаго и знает город лучше меня. Наше отделение в Чикаго я не собираюсь уведомлять о своем приезде, чтобы информация не просочилась и никто лишний об этом не узнал.
– Хорошо, – кивнул Холден. – Думаю, нам надо попытаться ударить по ФОСА и связать своими действиями «Фронт» по рукам и ногам, чтобы у него не осталось времени на оказание влияния на выборы. Роджера Костигена трогать не будем, подождем, пока вы не вернетесь с какими-то результатами из Чикаго. Жаль, что так мало времени, до выборов остались считанные дни… А ты разве не ешь ничего? – повернулся он к Рози.
Она лишь покачала головой, закурила сигарету и налила себе кофе.
Глава десятая
Дмитрий Борзой сел в «Шевроле», за рулем которого был Косяк. Наступило время для небольшой мести.
– Все готовы, Косяк?
– Да, все в порядке, мистер Джонсон.
– Хорошо. Поехали.
Косяк бросил взгляд в зеркало заднего вида, резко вывернул руль влево, и машина ворвалась в попутный поток транспорта. Послышавшийся сзади визг тормозов других автомобилей только вызвал улыбку на лице Косяка.
– Послушай, – повернулся к нему Борзой. – Если мы попадем из-за тебя в аварию, то это лишь привлечет к нам внимание и выбьет из графика. Я не хочу ни того, ни другого. Ты меня понял?
– Понял.
– А раз понял, старайся вести машину хоть немного получше пьяной обезьяны.
Косяк взглянул на Борзого и положил на руль обе руки.
Дмитрий пошевелил плечом, которое оттягивала неудобная кобура, и поморщился. Его левая рука все еще болела от недавнего выстрела Рози.
Они некоторое время ехали молча, больше не нарушая правил движения. Косяк, в общем, был неплохим водителем, когда не корчил из себя крутого гонщика.
– А что это за девка, мистер Джонсон? – спросил он.
– Анна Комачо, секретарь спецгруппы ФБР в Метроу. До нее добраться значительно легче, чем до Лютера Стила и его дружков, а эффект будет такой же, даже больший. Это их, конечно, разозлит, но, самое главное, покажет, что они уязвимы. Это нам и нужно…
Косяк кивнул в знак согласия, но Борзой глубоко сомневался, что тот понял, о чем шла речь. Он не отличался большой сообразительностью, но умел учиться на ошибках. Косяк сделал плавный поворот на светофоре, и машина помчалась дальше, не нарушая ограничения скорости. А вот начальник Косяка – высокий и худой Смитти, командир отряда «Леопардов» – не умел извлекать уроков из своих ошибок. Он учил подчиненных, как надо это делать, но сам никогда не снисходил до этого. Это делало его вдвойне опасным. Косяк же никогда не был опасен, он лишь раздражал.
– Так все-таки, что это за баба? – повторил он, явно желая завязать разговор.
– Анна Комачо? В прошлом работала два года секретаршей в полиции, затем закончила экономический колледж и подала заявление в ФБР. Несколько лет работала в Вашингтоне, развелась с мужем – супружеская неверность – после чего решила сменить отдел и должность. Попала в спецгруппу Стила, этому, наверное, помогло ее полицейское прошлое.
– Она носит пистолет?
– Только когда находится на оперативном задании. Сегодня его у нее точно не будет. Вход в административное здание ФБР оборудован электронной сигнализацией, и очень немногие имеют право заходить внутрь с оружием. Исключений они не делают.
Борзой посмотрел на часы – пока все шло точно по графику…
* * *
Каждое утро в десять часов Анна Комачо закрывала за собой дверь офиса спецгруппы, спускалась на лифте в огромное фойе здания ФБР, выходила на площадь перед ним и перебегала улицу, направляясь в кондитерский магазинчик на ее противоположной стороне. Там она находилась от четырех до семи минут и появлялась на тротуаре с коробкой сладких булочек и одним шоколадным пирожным. Пирожное предназначалось для Кларка Петровски.
Борзой вспомнил все это, поглядывая то на циферблат, то на вход в кондитерскую. Неожиданно сверху стали падать частые и крупные капли. Начался дождь. Он был нужен, но только не сейчас.
– Включи дворники, – приказал он Косяку.
Что если Анна Комачо решит не выходить в непогоду?
Что если мотоциклист-»Леопард» не справится со своей машиной на мокрой дороге и промахнется?
И в эту секунду Дмитрий увидел за стеклом машины ее лицо и темные волосы, мягкими волнами ниспадающие на плечи. Он поднес к губам микрофон радиопередатчика:
– Приготовься. Выезжай, когда она перейдет на другую сторону улицы.
Ответа он не ждал. На красной блузе Анны были видны расплывающиеся пятна от падающих на нее капель. Она перебегала дорогу короткими шажками и выглядела нелепо, на высоких каблуках и в короткой юбке, прижимая к себе картонную коробку с булками и прикрывая голову газетой от дождя. Вообще-то Комачо была чертовски привлекательна, что должно только усилить последствия того, что сейчас произойдет.
Анна пропустила проезжающую по улице машину, перебежала на противоположный тротуар и заторопилась через площадь ко входу в здание ФБР.
Борзой посмотрел налево.
Мотоцикл перепрыгнул через бордюр прямо напротив нее. «Леопард» – в черной коже и сплошном шлеме, полностью закрывающем лицо и защищающем от брызг содержимого термоса, который он вез, – увеличил скорость.
Анна. Комачо приостановилась, уступая ему дорогу.
«Леопард» поравнялся с ней.
Даже в машине с закрытыми окнами до Борзого донесся крик, заглушивший вой мотоциклетного двигателя, когда «Леопард» выплеснул содержимое термоса в лицо Анне. Она упала на колени, не прекращая кричать. Мотоциклист развернулся, перескочил тротуар, пролетел по улице и скрылся за углом. Еще несколько секунд – и преследование стало бессмысленным.
Дмитрий смотрел на площадь. Никто пока не спешил на помощь Комачо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16