— Умница! — похвалил я.
— Булфинч! — догадалась девушка. — Булфинч опубликует информацию и обезвредит диск. Именно этого хотел мой отец!
— Мы отдадим диск, даже не узнав, что на нем? — изумленно спросил Гарри.
— Можно сказать, что мы и так знаем. Все сказанное Булфинчем, подтвердил Хольцер. Другого варианта я просто не представляю.
— Ты уверен, что журналист справится с расшифровкой?
Я с трудом подавил улыбку. В голосе Гарри столько негодования: надо же, игрушку отнимают, а какой-то репортер способен разгадать загадку без него, самого гениального программиста на свете!
— Думаю, что в «Форбс» есть компетентные сотрудники. Тем более что они заинтересованы в скорейшей публикации.
— Все-таки мне бы хотелось попробовать...
— Представь, и мне тоже! — перебил я. — Но мы не знаем, сколько времени это займет. В настоящий момент у нас слишком много врагов, а оказывать сопротивление с каждой минутой все труднее. Чем скорее Булфинч опубликует чертову статью, тем скорее мы вздохнем с облегчением.
— Все, я ему звоню, — решительно сказала Мидори.
20
Мы с Булфинчем договорились встретиться в Акасака Митсуке, втором крупнейшем развлекательном центре города после Гиндзы с его барами и пип-шопами. Этот район буквально изрезан переулками и аллеями; некоторые такие узкие, что можно пройти только боком. Здесь я как дома и в случае чего смогу уйти от любой погони.
Едва выйдя из метро, я попал под сильный дождь. Через дорогу на фоне серого неба ярким пятном выделялся розовый массив отеля «Акасака Токио». Быстро раскрыв зонт, я свернул на Сотобори-дори, оттуда в переулок, ведущий к местному отделению «Сити-бэнка», а затем к красной кирпичной эспланаде Акасака-дори.
Было около часа пополудни, и я решил перекусить в ресторане «Тенкайчи», или «Лучший под небом». Вообще-то в Токио целая сеть «Тенкайчи», но тот, что на эспланаде, не похож на все остальные. Владелец принимает иностранную валюту, и разномастные банкноты и монеты украшают обшитые коричневым деревом стены заведения. А еще здесь постоянно играют джаз, лишь изредка приправляя его новинками американской поп-музыки. Вместо стульев удобные пуфики, а столики расставлены вдоль стен и по углам, так что можно наблюдать за тем, что происходит на улице, оставаясь совершенно незамеченным.
Изучив меню, я выбрал чукадон — китайские овощи с рисом — и стал смотреть на Акасака-дори.
Так, по договоренности ровно в два часа Булфинч должен начать обход дома №19, причем двигаться следовало против часовой стрелки. В этом квартале десять с лишним улочек, а переулков и того больше, так что журналисту ни за что не просчитать, где именно я буду его ждать. Даже если он придет пораньше, это ничего не изменит. Разве что придется дольше кружить под дождем. Меня-то ему все равно не найти.
Из ресторана я вышел без десяти два и, раскрыв зонт, быстро пересек эспланаду. Мне нужно на Мусидзу-дори, а оттуда к кафе «Дели-франс», которое официально принадлежит дому №19. Там и подожду. Время обеденное, погода отвратительная, поэтому на улице ни души. Устроившись под навесом, я апатично смотрел на капли, падающие с ржавой крыши на забившийся в водосток пластиковый пакет.
Ровно через десять минут послышались гулко отдающиеся на мокрой улице шаги, и я увидел Булфинча. Одет журналист по погоде: оливкового цвета плащ, а в руках большой зонт. Меня, прижавшегося к серой стене кафе, журналист не заметил и, не окликни я его, прошел бы мимо.
— Мистер Булфинч, я здесь!
— Черт! Вы меня напугали!
— Вы один?
— Да, конечно. Диск с собой?
Я вышел из-под навеса и внимательно огляделся по сторонам. Кажется, чисто.
— Он здесь неподалеку. Скажите, что вы собираетесь с ним сделать?
— Будто вы не знаете! Я журналист, напишу серию изобличающих статей, что-то вроде журналистского расследования.
— Сколько это займет времени?
— Сколько времени? Черт, да статьи уже фактически написаны! Не хватает только доказательств.
— Вы должны кое-что узнать...
Я рассказал, что содержащийся на диске файл зашифрован и защищен от копирования, и подробно описал все, что уже делал с ним Гарри.
— Думаю, проблем не возникнет. «Форбс» сотрудничает с ливерморской лабораторией. Наверняка они что-то подскажут. Как только файл расшифруют, я опубликую статьи.
— Пока не выйдет первая, Мидори ежесекундно рискует жизнью...
— Так вот почему вы решили отдать мне диск! Те, кто за ним охотится, как следует бы вам заплатили.
— Хочу, чтобы вы кое-что уяснили. Если не сможете опубликовать этот материал, а Мидори погибнет, я найду вас и убью. Обещаю.
— Я вам верю.
Заглянув в усталые глаза Булфинча, я достал из нагрудного кармана диск и протянул ему. Не сказав больше ни слова, я зашагал к станции метро.
Мне повезло, и поезд пришел почти сразу. Сидя в полупустом вагоне, я думал о Тацу. Да, пока не выйдет статья Булфинча, в опасности находится не только Мидори, но и он. Конечно, голыми руками его не возьмешь, хотя кто знает, что придумают люди Ямаото... Мы не виделись тысячу лет, но когда-то были друзьями, так что хотя бы предупредить его я обязан.
В Кейсацучо я позвонил из автомата на станции Сибаси.
— Узнал? — по-английски спросил я, когда секретарша соединила меня с Тацу.
— Да... Сколько лет, сколько зим! — После он перешел на английский, что показалось хорошим знаком: Тацу не хочет, чтобы коллеги поняли, о чем речь. — Знаешь, что в Сенгоку найдены двое мужчин со следами насильственной смерти? У одного при себе была палка, а на ней отпечатки пальцев. Твои. А мне почему-то казалось, что ты давно уехал из Токио...
Черт, значит, в какой-то момент меня угораздило дотронуться до дубинки! Надо же... Когда после войны я вернулся в Японию, у меня сняли отпечатки пальцев. Обычная процедура: ведь с формально-юридической точки зрения я был иностранцем.
— Мы пытались тебя найти, но ты будто испарился, — продолжал Тацу. — Так что, если звонишь по этому поводу, говорю сразу: помочь не могу. В такой ситуации лучше добровольно явиться в Кейсацучо. Придешь — сделаю все, что в моих силах; а будешь продолжать прятаться — только себе навредишь.
— Именно поэтому и звоню. У меня есть кое-какая информация, Тацу. Хочу поделиться.
— В обмен на что?
Боже, ну до чего догадливый!
— Есть одна просьба. Речь пойдет не обо мне. Слушай, если воспользуешься моей информацией, я сдамся полиции, обещаю. Так что тебе нечего бояться.
— Где и когда?
— Мы говорим конфиденциально?
— Хочешь сказать, что наши телефоны прослушиваются? — с иронией спросил Тацу.
Я знал его достаточно хорошо, чтобы понять намек. Линия действительно прослушивается.
— Понял, — отозвался я. — Записывай или запоминай: фойе отеля «Окура», следующая суббота, ровно в полдень!
На свете нет ничего ужаснее отеля «Окура» и его фойе, так что мой друг догадается, что я ни за что туда не пойду.
— Чудесно, — проворковал Тацу, — до скорого!
— Не поверишь, но я порой скучаю по Вьетнаму! Помнишь дурацкий еженедельный инструктаж, на который нас заставляли ходить?
Наш командир назначал инструктаж на одно и то же время — половину пятого, чтобы освободить вечер для общения с сайгонскими проститутками. Многие возмущались: каков наглец, ходит по девкам и, не стесняясь, об этом рассказывает.
— Конечно, помню!
— Почему-то сейчас эти собрания вспоминаются особенно часто, Странно, правда? Наверное, старею, вот ностальгия и накатывает.
— С кем не бывает...
— Да, наверное. Слушай, давненько мы не встречались! Жизнь течет с бешеной скоростью! А как изменился Токио! Мне так нравился один бар... Напитки там подавали в посуде, которую хозяйка лепила сама. Помнишь его? Наверное, давным-давно закрылся...
Этот бар находился в Ебису.
— Скорее всего теперь там казино, — подыграл мне Тацу; значит, он все понял.
— Да, жизнь есть жизнь... Но бар был отличный, я часто его вспоминаю!
— Слушай, искренне советую явиться с повинной! Это для твоего же блага...
— Обещаю подумать. Спасибо за совет! — Я отсоединился, но рука еще долго сжимала трубку.
Надеюсь, Тацу все понял. Если нет, то не знаю, что и делать...
21
Бар, о котором шла речь, был классической японской изикайей. (Кстати, это Тацу привел меня туда вскоре после моего приезда в Японию.) Изикайя — это маленький уютный бар, такие обычно содержит пожилая семейная пара, живущая в том же доме. Вывески чаще всего нет, о существовании бара извещает только красный фонарь.
Подают в изикайях лишь пиво и саке, но от посетителей отбоя нет: именно здесь спасаются от деспотичных начальников, надоедливых жен, опостылевших друзей. Никто ни на кого внимания не обращает — можно прийти, пропустить стаканчик, подумать о своем.
Когда-то мы с Тацу частенько бывали в Ебису и заглядывали в эту изикайю, однако в моей новой жизни для нее места не нашлось. Я все собирался навестить пожилую Маму-сан, но все как-то руки не доходили. Недели сложились в месяцы, месяцы в годы, а я так и не собрался. Казино-то там вряд ли поместится, значит, бар либо закрыли, либо вовсе снесли. В современном Токио таким заведениям не выжить.
В Ебису я решил приехать пораньше, чтобы было время как следует оглядеться. Да, район сильно изменился: почти все деревянные дома снесли, а на месте рисового поля стоит новехонький торговый центр. Сориентироваться будет непросто.
От метро нужно идти направо. День выдался хмурый, моросил мелкий дождичек.
Кажется, изикайя была здесь. Наихудшие опасения оправдались: уютный деревянный домик исчез, уступив место совершенно безликому магазину «24 часа». Я решил зайти: ни одного покупателя, лишь изнывающая от скуки продавщица. Тацу нет, хотя и неудивительно, ведь до назначенного времени еще целый час.
Знай я, что все так плохо, ни за что бы не назначил встречу в Ебису. Черт, весь район изменился до неузнаваемости! Я вспомнил последний визит в Штаты. Пять лет назад я решил съездить в Драйден, который считаю почти родным городом. Не знаю почему, но после двадцатилетнего отсутствия меня вновь туда потянуло.
Помню, как целых четыре часа гнал машину из Нью-Йорка. А когда приехал, увидел, что изменилось абсолютно все, кроме расположения улиц. Мейн-стрит встретила ослепительно сверкающими витринами: «Макдональдс», «Бенеттон», «Бургер Кинг»... Пару мест я все-таки узнал: крошечные лавочки, магазинчики на фоне торговых центров и супермаркетов казались памятниками древней цивилизации.
Надо же, как быстро ностальгия уступает место апатии и даже отвращению! Между двумя серыми, совершенно неприметными домами притаился скверик. Похоже, это любимое место прогулок молодых матерей с колясками. Обсуждают последние новости, мужей, хвастаются детьми.
Я обошел новый торговый квартал и вернулся по удобной широкой эспланаде. Вообще-то задумано неплохо. Мимо пронеслись мальчишки, деловито потряхивая тяжелыми ранцами. Вот они, будущие хозяева этого района.
С противоположной стороны к магазину «24 часа» подходила высокая фигура в сером плаще. Я был слишком далеко и лица не видел, но осанку и быструю уверенную походку не узнать невозможно. Это Тацу, на ходу докуривающий сигарету.
Заметив меня, он помахал рукой. Тацу подошел ближе, и я отметил, что он сильно постарел и выглядит очень усталым.
— Сколько лет, сколько зим, — проговорил я.
Мы пожали руки. Тацу внимательно меня разглядывал: я-то ведь тоже изменился. К тому же он впервые видит меня после пластической операции. Наверное, удивляется, что с возрастом я превратился в стопроцентного японца. Интересно, что он подумал?
— Рейн-сан, дорогой, во что ты ввязался на этот раз? Представляешь, что будет, если кто-нибудь узнает, что я с тобой встретился и даже не попытался арестовать? Тебя подозревают в двойном убийстве, причем один из убитых тесно связан с ЛДП. Представляешь, какое давление на меня оказывают?
— Даже не скажешь, что рад меня видеть? Слушай, я ведь и обидеться могу!
— Конечно же, я рад, — грустно улыбнулся Тацу, — просто хотелось бы встретиться при иных обстоятельствах.
— Как твои дочери?
Улыбка потеплела.
— Все отлично, — гордо сказал он. — Старшая — врач, младшая — юрист. Похоже, мозги у них от мамы.
— Замуж не выскочили?
— Старшая обручена.
— Поздравляю, значит, скоро станешь дедушкой.
— Всему свое время, — мгновенно посерьезнел Тацу.
Да, с его дочками шутки плохи, чуть что, позовут папочку!
Мы неторопливо шли по торговому кварталу мимо маленькой копии французского шато, неизвестно как сюда попавшего.
Довольно пустых разговоров, пора переходить к делу!
— Тоси Ямаото, глава партии «Убеждение», заказал твое убийство.
Тацу остановился и заглянул мне в глаза.
— Откуда знаешь?
— Прости, на этот вопрос ответить не могу.
Он понимающе кивнул.
— Похоже, источник надежный, просто так ты не стал бы говорить... Не представляешь, сколько людей мечтают меня убить! Удивительно, что я еще жив...
— Может, у тебя есть ангел-хранитель?
— Было бы здорово! — засмеялся Тацу. — Хотя на самом деле все проще. Пока я жив, меня считают гоняющимся за призраками идиотом. А смерть докажет, что я был прав.
— Боюсь, обстоятельства несколько изменились.
Тацу схватил меня за рукав.
— Неужели ты спутался с Ямаото?
— Нет, конечно.
Мой друг кивнул, очевидно, добавляя к портрету таинственного наемника новые детали.
Мы снова зашагали вдоль сверкающих витрин.
— Говоришь, обстоятельства изменились?
— Все дело в диске. Насколько я понял, на нем документальное подтверждение фактов коррупции среди высокопоставленных политиков. За ним и охотится Ямаото.
Вне всяких сомнений, о диске Тацу известно не меньше моего: по словам Ямаото, в квартире Мидори были его люди. Однако он промолчал.
— Слушай, тебе что-нибудь об этом известно? — невинно спросил я.
— Я же коп, — пожал плечами Тацу. — Знаю обо всем помаленьку, как и остальные.
— А Ямаото считает, что ты осведомлен гораздо лучше и тоже охотишься за диском. Сам он не слишком преуспел в поисках, вот и устраняет конкурентов...
— А почему у него не получается?
— Наш партиец не знает, где диск.
— А ты знаешь?
— У меня его нет.
— Я спросил не об этом.
— Тацу, ты ничего не понимаешь! Я пришел не из-за диска, а потому что узнал, что тебе угрожает опасность. Хотел предупредить...
— Но ведь опасность возникла именно из-за пропавшего диска, верно? — хлопая ресницами, спросил он. Да, простачком прикинуться Тацу умеет, только меня не проведешь! — Найди диск, и все будет в порядке!
— Полегче, парень, мы ведь не первый день знакомы! — прошипел я. — Могу сказать лишь следующее: диск сейчас у человека, который превратит содержащуюся на нем информацию в изобличительную статью. Как только она будет опубликована, опасность исчезнет.
Тацу тряхнул меня за плечи.
— Черт, только не говори, что отдал гребаный диск Франклину Булфинчу!
У меня потемнело перед глазами.
— А что?
— А то, что вчера Франклин Булфинч был убит у отеля «Акасака Токио».
— Проклятие! — выругался я, выдавая себя с головой.
— Боже, Рейн, так ты действительно отдал диск Булфинчу?
— Да...
— Думаешь... диск был при нем?
Отель «Акасака Токио». Это же всего в ста метрах от того места, где мы расстались.
— В котором часу это случилось? — решил уточнить я.
— В районе обеда. Так диск был при нем?
— Да, определенно.
Мой приятель ссутулился, будто его ударили в спину. На этот раз он не притворяется.
— Слушай, Тацу, а как ты мог узнать про диск?
— Первоначально Кавамура собирался передать его мне.
Я удивленно поднял брови.
— Да, представь себе! Я ведь уже давно на него вышел и все убеждал стать моим информатором. К сожалению, он, как и большинство людей, недостаточно доверял полиции, вот и решил отдать диск Булфинчу.
— Кавамура сам тебе об этом сообщил?
— Да, позвонил в день гибели.
— Что именно он сказал?
— Чтобы я убирался к черту! Мол, решил отдать диск американскому журналисту. Наверное, это моя вина: был слишком назойлив. Вот Кавамура и сорвался с крючка...
— Почему ты решил, что это именно Булфинч?
— Ну а к кому бы пошел ты, если бы захотел поделиться ценной информацией с американским журналистом? Булфинч-то — фигура известная, много писал о коррупции. Но до сегодняшнего утра, когда сообщили о его убийстве, полной уверенности не было.
— Так вот почему ты следил за Мидори!
— Ну конечно! — Свое знаменитое «ну конечно» Тацу говорит таким тоном, будто не сомневается в непроходимой тупости собеседника. — Кавамура умер вскоре после нашего с ним телефонного разговора. Вряд ли у него было время передать диск журналисту. Из морга его вещи забрала дочь. Видишь, все предельно просто!
— Поэтому ты и взялся расследовать взлом в квартире Кавамуры?
В темных глазах мелькнуло разочарование.
— Взлом совершили мои люди. Мы искали диск.
— Значит, вы получили две попытки его найти: взлом и официальное расследование. Ловко! — не скрывая восхищения, воскликнул я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25