— Ты чего?
— Да Апшерон вспомнил.
— Кончишь меня?
— Нет, я не потому — тогда еще подумал, что вот такие игры со смертью потом обязательно аукнутся.
— Я не суеверный.
— Может, с нами поживешь?
— Подумаю, — ответил Кожевников.
То, что один из его бойцов — Младший — был жив, казалось, не произвело на Кожевникова никакого впечатления. Он только мельком взглянул на своего коллегу и отвернулся. Что за мысли донимали его, понять было можно. Если уж кого и затащили в капкан, то, конечно, их. Но в самом деле Кожевников сейчас не думал о том, кто их предал. Он просто растерялся. Враг оказался другом. Такой разительной перемены цели он не ожидал. Впрочем, он уже почти сообразил, что будет делать дальше. Потому что понял, что он делал до сих пор.
Кожевников старался никогда не мыслить глобально. Вот есть его узкое дело, а на кой черт оно делается, не его забота. Его куда-то отправляли, что-то он делал, а что будет потом, ему наплевать. Но, видно, настал момент, когда пора бы и задуматься.
Можно, конечно, было спросить у Пастухова, в какое дерьмо они попали, из-за чего это побоище, что за аппарат они ищут, но Кожевников считал, что Сергей такой же послушный исполнитель, как и он, что и ему мало что понятно и известно. Стало быть, теперь он все постигнет сам. В лагере его учили выживать и в одиночку.
Вернулся Носорог. Младшего он определил в больницу, парня сразу положили на операционный стол. Может быть, даже руку пришьют, правда, вот сможет ли Младший после операции по-прежнему быть бойцом спецподразделения — весьма проблематично.
— Ну, поехали, капитан, — сказал Пастухов Кожевникову.
— Полковник, — машинально поправил тот. Он уже немного пришел в себя.
— Быстро, — качнул головой Пастухов.
— А ты все в капитанах? Пастухов не ответил.
— И куда мы? — спросил Кожевников, когда забрались в огромный ЗИМ.
— Хочешь, можешь пожить пока у нас. К своим, я так понимаю, тебе сейчас соваться не стоит.
— Почему же это?
— А кто вас нам подставил?
— М-да. Пожалуй, поживу с вами. Бара у вас, конечно, нет, но хоть душ-то есть?
— Душ есть. В очередь. Нас теперь с тобой восемь.
— А кто еще?
— Девушка одна.
— Твоя?
— Ничья.
Аня встретила их на пороге. И ахнула.
У Сергея перебинтовано плечо, у Кожевникова голова, все в копоти, пыли, в грязи. Хорошо еще, что они по дороге оставили в закромах у Носорога оружие. А то были бы, как разбойники с большой дороги.
— Вы что? Под поезд попали? — спросила Аня совершенно серьезно.
— Почти, — криво улыбнулся Пастухов.
— Мы спасали бабушку на пожаре! — воскликнул Артист.
— А такое впечатление, что целый дом престарелых. Ну все, мыться — и за стол.
Из кухни доносился запах чего-то вкусного. Поэтому мылись быстро. Ужасно хотелось есть.
— Слышь, Пастух, — сказал Кожевников, — где-то я ее видел.
— Не, не пройдет, — усмехнулся Пастухов. — У нее жених... Сволочь, правда, еще та. Но — любовь зла, полюбишь и козла.
За ужином, который действительно был вкусным — пальчики оближешь, — балагурили, смеялись, наперебой ухаживали за Аней.
А что, подумал Сергей, может, у Кожевникова и впрямь с Аней что сладится?
Девушке уступили спальню, а сами расположились в двух комнатах на диванах поперек.
Особенно это понравилось Носорогу.
— Давно я вповалку не спал. Аж с войны!
— Вы воевали?
— Ага, во Вьетнаме.
Артиста отправили на пост.
И уснули как убитые. Сергею, правда, хотелось поделиться с ребятами своими планами, но он решил — все завтра, утром.
Утром обнаружилось, что Кожевников пропал.
В курсе оказался только Артист.
Он рассказал, вернувшись с поста, как Кожевников вышел из дома часов в пять утра. Просил передать Сергею, чтоб не волновался: он их не заложит. Но оставаться с ними не может. У него свои дела.
— Ты ему веришь? — спросил Док. Пастухов пожал плечами.
— Если бы он нас заложил, сюда уже пришли бы. Я ему верю.
— С добрым утром, — вышла из спальни Аня.
Разговор пришлось прервать.
Потом умывались, завтракали, а потом Пастухов собрал своих друзей и вывел на улицу. Теперь совещаться можно было только здесь.
Сначала подвели неутешительные итоги. Филина и Дашева они потеряли, трупы множатся в геометрической прогрессии. Можно, конечно, строить догадки и вызывать на связь Голубкова, но Пастухов любил пощупать все своими руками, в том числе и информацию. Пока противник опережал их на полшага. Полшага в их ремесле все равно что полсекунды. Если ты на полсекунды раньше нажал на спуск, ты жив. Пастухов очень не хотел, чтобы умер еще кто-нибудь. И больше всего, чтобы страдали невинные люди. Наверное, где-то и у кого-то есть такая статистика гибели гражданского населения в войнах по отношению к военным. Если вдуматься, то с развитием техники вооружений, точечных ударов и тому подобного гражданского населения должно погибать больше.
— Нет, славяне, надо ехать. Взглянуть, если удастся, на этого Иванова. Заодно, может, Голубкова прощупаю...
— Вот это верно, — одобрил Док.
— Ладно. На это мне потребуется меньше суток. А вы займитесь вплотную командой губернатора. И еще, не нравится мне эта история с Аней. Найдите ее прежнего женишка и поговорите с ним внушительно.
— Серега, ты не зря встрял в эту историю? — спросил Док.
— Если мы что и делаем на этой земле, то не ради Голубковых и УПСМ, а ради вот таких людей.
— Сильно, — улыбнулся Боцман.
— Ладно, лирическое отступление закончено. Значит узнайте все о губернаторе. Должна быть еще одна, основная база. Вооружение. Численность. Послушайте их. Муха, это по твоей части. Глаз не спускать с Носорога, чтоб не совался в этот гадюшник.
— Попробуй его удержи. Старая гвардия, — усмехнулся Артист.
— Уж постарайтесь.
— Легкое сотрясение? — оживился Боцман.
— Нет, просто запереть.
— И банкир мне этот не нравится, Мурыгин, — продолжил Сергей. — Прощупайте заодно и банкира. Муха, влепи ему жучка в кабинет...
— Будет сделано.
— Все, поехал.
Артист хотел было что-то сказать, но замялся. Пастухову достаточно было одного взгляда, чтобы все понять.
— Зайду я к Александре, зайду, не волнуйся.
Глава пятидесятая
Когда Голубков доложил генералу Нифонтову — начальнику Управления планирования спецмероприятий, — что его люди не только изъяли весь материал по «Меркурию», но и, похоже, вышли на ту самую сделку с Бен Ладеном, которую они ждали, и что в ближайшие несколько дней все прояснится, Нифонтов долго молчат, тихо постукивая пальцами по столу.
— Ну что думаешь? — спросил он после молчания. — Это политика?
— Пока не могу сказать наверняка. Но очень не хотелось бы.
— Вот именно. Не хотелось бы.
— Особенно если учесть, так сказать, политическую ориентацию депутата Круглова.
— А что у него там с ориентацией? — слегка озадаченно спросил Нифонтов.
— Коммунист, — коротко пояснил Голубков, — Тяготеющий к национализму. Правда, в КПРФ не состоит. Пытается создать свое политическое движение.
— Это, Константин Дмитриевич, конечно, стоит учитывать, — возразил генерал. — Но меня беспокоит другое.
— Что?
Нифонтов действительно казался обеспокоенным. Даже утром этого дня, когда еще ничего не было известно, он выглядел значительно увереннее.
— Я расскажу тебе одну историю, — сказал вдруг он, и Голубков с интересом прислушался. — Это было в девяносто третьем. В ночь с третьего на четвертое октября. Перед штурмом парламента. Тогда ведь неизвестно было, кто кого быстрее штурмовать начнет... — Он немного помолчал. — Как я потом узнал, к Коржакову пришли Бурбулис и Филатов, и рассказали, что знают где-то в Подмосковье суперфизика, создавшего лазерный прибор, который способен влиять на толпу. Несколько, мол, пучков света — и враги демократии ослепнут... Ну а мне-то как раз и выпало срочно съездить по этой наводке да проверить что к чему.
— И что, — спросил Голубков, — туфта?
— Да, ерунда полная. Недоработано все, экспериментальная модель, да и действует не совсем так... Но дело не в этом. Чувствуешь, как просто появляются подобные идеи и как просто решаются на самые невероятные акции наши политики? А тут не лазер... Кто поручится, что кому-то в голову не пришла мысль устроить землетрясение в Москве? Чтобы померли враги президента? Ведь все у них в руках, не так ли, Константин Дмитриевич? Голубков пожал плечами.
— Может быть, не стоит преувеличивать опасность? — произнес он.
И генерал ответил именно так, как думал Голубков.
— Нет, Константин Дмитрич, — ответил он, — пока мы не знаем всех фактов и не уверены в деталях, мы должны как можно страшнее малевать черта...
— И кто же хочет перед президентом выслужиться? ФСБ?
— Может быть. Я узнаю.
— Побыстрее бы.
Нифонтов почесал подбородок:
— А что, если тут что пострашнее?
— Еще страшнее?
— Переворот.
— Даже так?
— Ну. Та же ФСБ.
— Зачем им? Бывшие кагэбэшники сейчас плечи вон как расправили.
— Им всегда тесновато. Кстати, по поводу этого твоего... сейсмографа. Есть одна зацепка...
Глава пятьдесят первая
Иванов вызвал Макса по сотовому. Это значило — экстренно.
Макс примчался пулей с другого конца Москвы.
Иванов метался по кабинету, его невыразительное лицо было исковеркано злобой.
— Плохо, Макс, плохо! — начал он, даже не поздоровавшись. — Депутат наш сдох.
— Что значит «сдох»? — не понял Макс.
— Это значит, что он позвонил в контрразведку и сообщил, что собирается сделать заявление. Владимир Петрович выходит из игры, и остановить это уже невозможно, понимаешь?
— Думаешь, Шафран постарался?
— Какая разница! А осталось всего два дня! Два.
— Да, действительно плохо, — сказал Макс.
— Ему плохо, не нам, ему. Как наш Стрелок?
— Полный порядок. Ждет. Иванов кивнул:
— Вводи его в дело.
— Но он ведь для...
— Я знаю, для чего. Этот парнишка мне нужен сейчас, Макс, нужен как воздух.
— Я понял.
— Найди его и заряжай.
— Как скоро?
— Сегодня. Немедленно. Круглова надо выводить из игры.
— Я понял.
— Если потребуется, дай Стрелку еще денег.
— А если очко сыграет?
— Заштопай!
— Понял.
— Стрелок-то из него говенный, но попасть с двух шагов сможет?
— Сможет.
— А нам больше и не надо. Если что, ты подстрахуешь.
— Понял.
— Только не потеряй мне его. Круглов — это так, по ходу дела. Так что береги Стрелка как зеницу ока.
На этот раз собеседник кивнул головой, видимо устав повторять слово «понял».
— Как все закончишь, сядешь на самолет — и ко мне. Ты мне нужен будешь там.
— Понял. Есть.
Проводив Макса, Иванов зашел в соседний кабинет. Теперь он сюда заходил по-хозяйски.
— Здравствуй, Олег, — сказал он Седому. С некоторых пор он решил, что можно с компаньоном разговаривать на «ты».
Седого это коробило, но виду он не подавал.
— Ну что, сработала твоя хитрость? — ехидно спросил Седой.
— Вот за этим и зашел. Тебе не кажется, Олег, что сидеть на двух стульях ужасно неудобно: разъедутся — задницу отшибешь, — склонился он к лицу Седого.
Седой недоуменно уставился на Иванова.
— Не сработала, — сквозь зубы сказал он наконец.
— И ты об этом только что догадался?
— Слушай, Иванов, ты свои восточные штучки брось, нахватался там по эмиратам.
— Ты что, на Голубкова теперь работаешь? — в лоб спросил Иванов. — Почему Пастухов не кончил всех твоих железных бойцов? А? Что, пожалел?
— Худо, — сказал Седой.
— Еще как худо.
— И кто остался?
— Старший. Младший в больнице, этот уже не боец. А вот Старший...
— Что Старший? Что?! — испуганно спросил седой.
— Думаешь, он не сможет сложить два и два. Думаешь, он не придет тебе мстить?
— Что делать?
— Думай, ты у нас стратег. Я так — мелкая сошка.
Седой действительно схватился за голову обеими руками. Посылать сейчас команду, чтобы разыскала и ликвидировала Старшего, немыслимо. Невозможно! Ехать самому? А что он может? Пистолет уже года четыре в руках не держал.
— Сколько? — спросил он.
— Чтобы я убрал твою головную боль? — иронично спросил Иванов. — Сто.
— Ну ты замахнулся...
— Все, тогда ищи другого, — резко сказал Иванов и пошел к двери.
— Согласен.
— Тогда я поехал.
— Куда?
— Отрабатывать денежки. И прошу тебя, больше не называй меня Ивановым. Начинаются другие времена, с таким именем стыдно быть богатым...
Глава пятьдесят вторая
— Ну как вы? — спросила Александра.
Сергей понимал, что вопрос «ну как вы?» имеет совершенно определенный смысл и означает он только: «Ну как там Артист?» Она имела достаточно ясное представление о работе своего любимого Семки Злотникова по прозвищу Артист, но была достаточно умным человеком, чтобы не лезть в это. Вопрос ее был закономерным. Сергей понимал это, как понимал и то, что достаточно банального ответа «все нормально». Потому что при их работе это уже было более чем подробно, это означало, что все живы и здоровы. В том числе и Артист.
— Все нормально, — сказал Сергей.
— У тебя всегда все нормально, — улыбнулась Сашка.
Она поставила две чашки с кофе на стол и ушла в комнату.
Полковник Голубков достал пачку сигарет и положил рядом с собой.
Полковник добрался сюда на городском транспорте десять минут назад и выглядел совершенно неожиданно в черных джинсах и цветной шелковой рубашке.
Сергей выложил перед Голубковым прозрачную пластиковую коробочку с двумя блестящими лазерными дисками, на которые они перекачали всю информацию из лаборатории профессора Кариева в бакинском институте геологии.
— Здесь, — сказал Сергей, — весь ваш «Меркурий».
Полковник забрал диски.
— Но ваша работа на этом не закончилась.
— Ясно. Почему вы мне сразу не сказали, что вообще этим интересуется ФСБ?
Голубков пожал плечами:
— Потому что мы были не уверены.
— Константин Дмитриевич, важно, что это началось полгода назад. Понимаете? Они уже тогда начали перекачивать информацию по проекту и сейчас ее имеют в достаточном объеме, чтобы продать вашему террористическому интернационалу. Получается, что наша акция в Баку была бессмысленной. Деза теперь не сработает.
— Почему же бессмысленной? — полковник потряс коробочкой с дисками. — Твоя информация имеет большое значение. И именно теперь мы можем заняться ею вплотную.
Голубков закурил.
— Мы знали, что чуть больше полугода назад депутат Круглое ездил в Пакистан. Ну, это знали многие. Но нам стало известно, что там он посещал пакистанское отделение центра беженцев «Алькифах».
— Что это за центр? — спросил Сергей.
— Это один из крупнейших духовных центров Бен Ладена. Я тебе о таких вещах рассказывал.
— Это точно?
— Точно. Запротоколировано. Не отвертишься.
— Значит, о Круглове вы знали?
— Это знали. Но тогда вокруг депутата ничего не происходило, и было совершенно очевидно, что все это просто выкрутасы его политических интересов. Ты же слышал, наверное, что он проповедует банальный, но достаточно агрессивный антиамериканизм? Так что ничего удивительного в его поездке не было.
Голубков смолк, глядя на Сергея.
— А когда вы поняли, что у Бен Ладена здесь есть конкретный интерес?
— Совсем недавно. Потому я и торопил тебя.
— Торопили, — согласился Сергей, — но упустили одну простую вещь. Что интересовать их в первую очередь должна информация, которая разрабатывалась в Москве. И специалист был нужен им отсюда же, из лаборатории Барка. А бакинскую технологию они либо знали из других источников, либо выудили раньше. Во всяком случае, вербовщик там на них работал давно. А Игорь Филин, так сказать, последнее звено.
— Да. Но и это еще не все. Им нужен суперсейсмограф.
— Но он же в надежном месте, как я понимаю.
— Может быть.
— Что значит — может быть.
— Мы не знаем, где он. А они, возможно, знают.
— Ничего себе.
— Главное, что они торопятся и обратного хода себе не оставляют.
— Боюсь, то, чего вы опасались, Константин Дмитриевич, произойдет уже на днях.
— Я понял. Что ты предлагаешь? Голубков затушил в пепельнице сигарету и разогнал рукой стелящийся под лампой сигаретный дым.
— Надо разговорить депутата Круглова, — сказал Сергей. — Я не думаю, что он играет большую роль. Он либо вообще не понимает, куда его втянули, либо быстро испугается, когда мы на него надавим, но совершенно очевидно, что он может полностью прояснить ситуацию. Причем сделать это надо сегодня же.
Голубков на секунду закрыл глаза, вспоминая, а потом принялся рассказывать все, что он знал о Круглове. Имена, положение, адреса, последние события. Больше всего Сергея, естественно, интересовали люди, которые крутились вокруг депутата. И выходило так, что кроме семьи наиболее приближен к нему и, возможно, посвящен во все детали только один человек — Роман Шафран.
Он фигурировал в информации Голубкова как помощник депутата Круглова. Официальный помощник.
— Вот с него и начну, — сказал Сергей.
— Дома его застать сложно. Он неделями там может не появляться.
Голубков вынул из папки несколько цветных фотографий.
— Взгляни на этого человека... Можешь не запоминать, я дам тебе комплект, — сказал Голубков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33