— И все же Ван, с которым вы сейчас общаетесь, внушает вам определенные сомнения, не правда ли? — спросила Анна.Но Чиун не сказал больше ни слова.Итак, Анне стало ясно, что Рабинович не просто заставляет окружающих видеть в нем кого-то другого. Рабинович воздействует на человеческий мозг таким образом, что нарушается функция элементарного логического мышления. Она со всей отчетливостью поняла, что как только Рабинович почувствует в ней опасность, рассудок перестанет ей подчиняться. Более того, она даже не успеет этого заметить и будет считать, что все идет как надо.Счастливые лица американских военных, расходящихся с совещания у Рабиновича, лишь укрепили Анну в ее опасениях. Судя по всему, он обращает в свою веру всех, кто только попадается ему на глаза.Прежде, когда он работал в городке пара психологов, такого не случалось. Рабинович не испытывал своих способностей на уборщицах и прочем персонале. Он не трогал людей, если от них не исходила прямая опасность.Судя по досье, время от времени он ублажал начальство невинными фокусами. Если начальник жаловался на погоду, Рабинович немедленно все улаживал, и тот возвращался домой, промокнув до нитки, но с искренней верой, что на дворе светит солнышко. Если начальника что-то раздражало, Рабинович и тут мгновенно решал проблему, внушая, что все обстоит наилучшим образом. Дальше этого Рабинович не заходил, если, разумеется, к этому его не вынуждали крайние обстоятельства.— Железный Генерал примет вас, — объявил сержант.— Иногда они так называют Великого Вана. Это своего рода ласковое прозвище, — пояснил Чиун.У Анны пересохло во рту. Она напомнила себе, что должна преисполниться дружественных чувств по отношению к Василию Рабиновичу. Ни единым словом она не выдаст своей враждебности. Она будет держаться в высшей степени подобострастно.— Хорошо, — сказала она. — Я готова.Из помещения вышло несколько полковников. Они жизнерадостно смеялись. Анна потупилась, заметив на себе их плотоядные взгляды.Кротость и раболепие, снова напомнила она себе.— Входите, но имейте в виду: у генерала мало времени, — предупредил другой охранник и кивнул Чиуну.Чиун первым направился к кабинету, Анна последовала за ним.Рабинович сидел развалясь в кресле. Неподалеку от него за компьютером работал пожилой сухопарый мужчина с изможденным желтоватым лицом. Анна поразилась тому, с какой ловкостью его пальцы снуют по клавишам. В его движениях была точность и сноровка, которой так не хватает большинству людей, работающих на компьютере. Те действуют наобум, методом проб и ошибок — этот работал уверенно и профессионально. Анна взглянула на экран и увидела схему железнодорожных линий, охватывающих юго-западную часть Америки. Поколдовав над этой схемой, сидящий за компьютером человек определил оптимальный путь переброски военных грузов на юг, то есть в Сорнику.— О Великий Ван, я привел к вам женщину, за чью добродетель, увы, не могу поручиться, — молвил Чиун.— Я пришла, чтобы объявить вам о капитуляции, — сказала Анна.— У меня нет времени для таких пустяков, — отмахнулся Василий.К счастью, Анна по-прежнему видела перед собой Рабиновича, а не кого-то другого. Значит, пока он ее не загипнотизировал.— Россия капитулирует перед вами. Вы одержали победу. Мы приносим вам извинения за генерала Матесева и снайпера. Россия гарантирует полную безопасность вашей семье и всем вашим близким. Если захотите, вы можете вернуться на родину. Россия примет вас с распростертыми объятиями.Анна говорила по-русски, давая Василию понять, что перед ним действительно его соотечественница.— Это потому, что я разгромил вас в пух и прах?— Разумеется, — сказала Анна, надеясь, что Рабинович не умеет читать мысли на расстоянии.Одно дело, что думает она, и совсем другое — как на это смотрит российское военное руководство.— Теперь меня все это нисколько не волнует. Теперь вы и пальцем меня не тронете. Мне никто не страшен, — заявил Рабинович. — Если бы я захотел, вы как миленькие выпустили бы ко мне моих родителей, и знаете почему?— Нет, — ответила Анна.— Потому что все это уже пройденный этап.— Я не совсем понимаю.— Мне не нужна армия. В моем распоряжении есть кое-что получше армии. Благодаря этому я и разгромил вас.— Да, Василий, вы нас разгромили, — согласилась Анна.Неужели все мужчины таковы? Неужели им так необходимо бахвалиться своими победами? Теперь понятно, почему они так любят парады.— Я больше вас не боюсь. Так и передайте своему Политбюро.— С удовольствием.— И еще передайте, что я плевать на них хотел. Как противники они меня больше не интересуют.— Рада это слышать, Василий.— Они меня совершенно не интересуют, и знаете почему? Потому что в скором времени мне будет принадлежать огромная страна.— Я рада за вас, Василий.— Сейчас Харолд как раз работает над этим вопросом. А ну-ка, Харолд, кто из мужчин в возрасте до двадцати пяти лет зарабатывает свыше двух миллионов долларов в год? Мне нужны их фамилии и подробные характеристики.Сидящий за компьютером человек нажал на соответствующие кнопки, и на экране появилось изображение людей, преимущественно черных, в баскетбольной форме.— А теперь я хочу взглянуть на сотрудников государственного департамента, которые в свое время наломали немало дров.На экране появился список фамилий и портреты — на сей раз представителей белой расы.— Так, а теперь изобразите мне списочек биржевых маклеров, нарушающих правила Комиссии по ценным бумагам и валютным операциям.На экране, сменяя друг друга, замелькали фамилии и лица.— Мисс Эшфорд, на это уйдет целый день, — взмолился человек с усталым желтоватым лицом.— Ну ладно. Пожалуй, хватит. Так что, дорогуша, ступайте и скажите своим друзьям, что очень скоро я стану во главе очень крупного государства. Если у них будут ко мне какие-то выгодные предложения, я готов их рассмотреть. Но пусть имеют в виду: я как-никак выходец из России и прекрасно знаю, что их слово выеденного яйца не стоит.— Понятно.— Единственное, что мне нужно, это чтобы меня оставили в покое. А теперь пришлите ко мне Римо.— Хорошо, я позову его.— Это единственный друг, которого я обрел в Америке. Парень что надо.— Вы правы, Великий Ван.— В нем, безусловно, немало хорошего, мисс Эшфорд, — вставил человек, сидящий за компьютером.До Анны наконец дошло, что это и есть Смит.— Да, он замечательный парень. Я приведу его к вам, — сказала Анна и направилась к двери.— А попка у вас подходящая! — бросил ей вслед Рабинович.— Спасибо, — откликнулась Анна, изо всех сил стараясь не выдать голосом своей неприязни.Интересно, отпуская подобную фразу, хоть один мужчина задумался над ее смыслом? Что значит «подходящая попка»? Подходящая для чего? Для сидения? Или для того, чтобы трахаться? Но в постели это место едва ли самое главное. Видимо, имеется в виду привлекательность этих мягких округлостей. Как будто женщина — это игрушка, неодушевленный предмет.Для дальнейшего возмущения у Анны не было времени. Ей следовало как можно скорее бежать отсюда без оглядки.— Я провожу ее, Великий Ван, — сказал Чиун.— Не беспокойтесь, я прекрасно найду дорогу сама. Вы и глазом не успеете моргнуть, как я вернусь вместе с Римо.— Все же проводи ее, Чиун, — распорядился Рабинович. — Ее могут пристрелить, потому что она русская.— Поразительное дело, но про вас говорят то же самое, Великий Ван.— И про вас тоже, мисс Эшфорд, — добавил тот, кто, по всей видимости, был Смитом.— Не волнуйтесь, все будет в порядке, — скрепя сердце проговорила Анна.Она вышла из штаба на солнцепек, надеясь, что Чиун не последует за ней. Ей было необходимо поскорее добраться до Римо. Только он мог спасти цивилизацию от гибели. Если же Чиуну удастся ее опередить, Римо превратится в очередного подручного Рабиновича.Анна с трудом удерживалась, чтобы не перейти на бег. Она прекрасно понимала, что должна напустить на себя важный вид — иначе ее задержит военный патруль и она снова будет отконвоирована к грузовику.Спускаясь с холма, она чуть не вывихнула ногу, наступив на камень. Откуда-то слева доносились звуки винтовочных выстрелов. Американцы очищали территорию от противника. Встретившиеся ей военные говорили о том, что сорниканские руководители сбежали из страны вместе со своими очками от Гуччи, чемоданами от Луи Виттона и башмаками от не менее известных дизайнеров.Анна не оглядывалась. Она знала: Чиун двигается настолько стремительно и бесшумно, что она все равно его не увидит.Какой-то солдат протянул ей руку, чтобы помочь спуститься со скалы. Где же Римо? Неужели он все-таки попытался проникнуть в штаб и убить Рабиновича? Если это так, то он последний идиот. Убить Рабиновича не так-то просто. Теперь у нее не было в этом сомнения. И убить его должна не она, а Римо. Но только не сейчас. Внезапно она почувствовала, как кто-то сжал ей локоть, точно тисками. Это был Римо.— Куда ты направляешься?— Я ищу тебя. Где ты был? Надеюсь, не у Рабиновича? Это было бы равносильно самоубийству.— Ты имеешь в виду величайшего гения человечества? — спросил Римо, улыбнувшись. Глава пятнадцатая — Я пошутил, — сказал Римо.— Негодяй, чудовище! — вспыхнула Анна и замахнулась, чтобы ударить Римо, но рука ее лишь едва коснулась его щеки. — Как ты смеешь меня пугать? Каким же надо быть бездарным толстокожим тупицей, чтобы сморозить такое?Гнев Анны забавлял Римо.— Ты — мужчина. Настоящий мужчина! — не унималась Анна. — Что за дурацкая шутка!— Я просто хотел рассмешить тебя.— Неужели ты не понимаешь, что если с тобой случится беда, все пропало? Ты хоть знаешь, что происходит? Ты знаешь, что мне удалось выяснить?— Откуда мне знать? Ты ведь пока что ничего мне не рассказала, — резонно заметил Римо.Он посмотрел в ту сторону, где находился командный пункт и увидел выходящего оттуда Чиуна. Однако взгляда на него было достаточно, чтобы понять: им грозила опасность посерьезнее той, какую имела в виду Анна.— Рабинович намерен захватить власть в вашей стране, — объяснила Анна. — Он уже больше никого не боится. Земной шар для него — не более чем игрушка. Он может в любой момент развязать новую войну просто для забавы, и мы не сможем ему помешать. Мы совершенно бессильны.— Мы бессильны, но пока еще живы, — сказал Римо. — Очень может быть, что только пока. Нужно поскорее сматываться отсюда.Анна посмотрела в ту сторону, куда смотрел Римо. Чиун, его учитель, вышел из штаба и не спеша спускался вниз.— Он направляется к нам, — объявил Римо.Анна внимательнее присмотрелась к маячившей вдали фигурке. Казалось, Чиун просто вышел прогуляться.— С чего ты взял?— Обрати внимание на его походку.— Я не вижу ничего особенного.— А я вижу. Чиун собирается кого-то убить. Не исключено, что меня.— Но почему?— Не знаю. Возможно, Рабинович догадался, почему мы здесь. Возможно, он приказал Чиуну убить не меня, а тебя.— В любом случае нам незачем здесь оставаться. Бежим!Римо увидел глаза Чиуна. Интересно, что у него на уме? Действует ли он по собственной воле или выступает слепым орудием чужой воли? Может быть, он принимает Римо за кого-то другого? На лице Чиуна не было ни следа гнева. Он всегда внушал Римо, что гнев обессиливает человека. Гнев — признак слабости, а не силы, он наносит колоссальный вред нервной системе. Только спокойствие позволяет человеку в полной мере реализовать свои возможности.— Существует только один способ уничтожить Рабиновича, — продолжала Анна. — Но искать его нужно не здесь, а в России.— Почему же ты не подумала об этом прежде? — спросил Римо.— Потому что у меня было мало времени, к тому же я не предполагала, что это так важно. Мне нужно было поскорее попасть в Америку. Я думала, что сумею обезвредить Рабиновича, а если понадобится, и убить его. Теперь я вижу, что мне это не по силам. Я поняла это, побывав на командном пункте.— И что же, по-твоему, мы найдем в России?— Секрет его могущества. Я уверена, что разгадку следует искать в Дульске. Существуют вещи, которых мужчины, как правило, не замечают.— Разве в России нет женщин? Уж они-то должны были заметить все, что нужно, — сказал Римо.Он взял Анну за руку и вместе с ней вышел на дорогу.Штабная машина с двумя офицерами даже не сбавила скорости при виде голосующих мужчины и женщины и остановилась только тогда, когда Римо вытащил через окно водителя. Один из сидящих в машине офицеров объявил, что Римо арестован. Этого было достаточно, чтобы уже в следующую секунду бедняга оказался на обочине, а когда ему удалось с помощью коллеги подняться на ноги, Римо с Анной уже умчались на их машине.Римо не сводил глаз с зеркала заднего обзора.— Теперь он нас не догонит, правда? — спросила Анна.Римо лишь ухмыльнулся в ответ.— Нет. На этой колымаге, да еще по таким дорогам, нам от него не улизнуть.— Зачем же было садиться в эту машину?— Вести тебя пешком через джунгли — довольно утомительное занятие.— У меня сложилось противоположное впечатление. Ты так нежно поддерживал меня.— Только для того, чтобы ты не выбилась из сил.Пожилой кореец в черном кимоно вышел на дорогу и, широко расставив ноги, медленно поднял руки над головой. Описав ими дугу, он столь же медленно опустил их и скрестил на груди.— Черт! — выругался Римо и плотно сжал губы.Анна заметила, как он побледнел.— Что случилось? — спросила она.— Я надеюсь, он принимает меня за кого-то другого.— Почему?— Этим знаком Чиун показал, что если я когда-нибудь вернусь сюда, он меня убьет.— Но тебе придется вернуться. Мы едем в Россию не навсегда, а только для того, чтобы раздобыть средство, с помощью которого можно будет разделаться с Василием и его злыми чарами раз и навсегда.— Если ради этого мне придется убить Чиуна, лучше на меня не рассчитывай.— Но это твой долг. Речь идет о судьбе всего человечества!— Чиун для меня дороже всего человечества, а он дал мне ясно понять, что если я сунусь сюда снова, пощады от него не жди.— Может быть, нам удастся разрушить чары, которые на него напустил Василий?— Ты сама не веришь в то, что говоришь.— Почему ты так решил?— Слишком неуверенным тоном ты это произнесла. Ну ладно, в путь.Попасть в Россию не так сложно, как выбраться оттуда. Нельзя сказать, чтобы туда рвались толпы эмигрантов. Для въезда в страну Анна предпочла не пользоваться официальными каналами, хотя у нее и имелись все необходимые документы. На следующий день они уже были в Дульске.— Если бы мы обратились за содействием к правительственным чиновникам, на это ушло бы не меньше недели, — сказала Анна. — Не понимаю, почему ваши интеллектуалы находят коммунизм столь привлекательным. В нашей стране развелось такое множество бюрократов, что она напоминает гигантскую почтовую контору.Дорога, ведущая в Дульск, хоть и асфальтированная, была сплошь в ухабах. Можно было подумать, что едешь по канзасским степям. Анна то и дело заглядывала в карту, приговаривая: «Отлично. Так я и думала».— Ты хочешь сказать, что в России не так-то просто отыскать нужное место?— Нет, дело не в этом. Я сама родом из небольшого провинциального городка. Но он совсем не похож на Дульск. Надеюсь, что не похож.Она посмотрела вперед:— Ты хорошо видишь на расстоянии, Римо?— Во всяком случае, лучше тебя.— Что ты видишь впереди?— Дорогу.— Какую дорогу?— Такую же, как и эта. Асфальтовую.— Прекрасно. Так я и думала.— Что в этом прекрасного?— А то, что мы вплотную подобрались к загадке Василия Рабиновича. Я думаю, он не единственный, кто наделен сверхъестественными способностями. Хочу предупредить тебя, Римо, нам ни в коем случае нельзя вспугнуть жителей этого городка. Никто здесь не должен знать, что я имею отношение к российскому правительству. Мы представимся друзьями Василия Рабиновича, который прислал нас сюда. Вот почему мы и оказались в Дульске. Понятно?— Я не понял ни слова из того, что ты сказала, — ответил Римо.Какое отношение имеет асфальтовая дорога к сверхъестественным гипнотическим способностям Рабиновича?Сбоку от дороги показалось несколько лотков с сельскохозяйственными продуктами, и Римо остановил машину. Он не знал, что в России существует частная торговля. В поле стояло несколько тракторов, на которых спали какие-то мужчины. Чуть поодаль на небольшом участке в поте лица трудились люди.— Это — индивидуальные участки колхозников, — пояснила Анна. — Трактора не принадлежат всему колхозу. Каждый год мы направляем в села новые трактора на смену проржавевшим старым.— Почему трактора ржавеют? Разве их не смазывают?— Иногда смазывают, но в основном их выводят в поле и там оставляют, чтобы создавалась видимость работы. Если в колхоз приезжает комиссия, их заводят. Но это случается редко. Чаще трактористы даже не прикасаются к рычагу переключения скоростей.— А как же разговоры об автоматизации?— Один умник написал целый трактат о том, что автоматизация только вредит сельскому хозяйству. Он должен был внести только одно уточнение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28