Лена смотрела на него с раскрытым ртом. Никак не ожидала она, что он может быть таким властным, мужчиной с большой буквы…
— Как это никуда не отпустишь? — тоном, каким рабыня обращается к повелителю, спросила она.
— А вот так… Обойдешься сегодня без своего Лохматого…
— Ты-то откуда о нем знаешь?
— Я все знаю…
И тут Лена вздрогнула. Она смотрела куда-то ему за спину. Женя хотел обернуться, но этого не позволило ему сделать чувство собственного достоинства.
— Кто там? — холодно спросил он.
— Может, я и обошлась бы сегодня без Лохматого. Но он обойтись без меня никак не может… Собственной персоной к нам пожаловал…
Лохматого, эту легенду дворовой шпаны, Женя видел впервые. Коренастый крепыш с пудовыми кулаками. Жесткий, идущий исподлобья взгляд, развитая челюсть, свернутый набок нос, хищная усмешка на дубленом лице.
Он по-хозяйски уселся за их стол. Разрешения присоединиться к их компании он, конечно же, даже и спрашивать не стал. Вместе с ним в мягкое кресло опустился еще один крепыш с темными от чифиря зубами.
— Веселишься, Ленок? — беззлобно спросил Лохматый.
— А что, не имею права? — с вызовом ответила она.
— Имеешь… А кто это нас с тобой сегодня угощает? Он спрашивал о Жене, но на него даже не взглянул. Как будто его и вовсе не существовало.
— Это Жека, мой сосед. Отличный, между прочим, парень…
— Круто гульбанишь, пацан! — обратился к Жене Лохматый, снова не удостаивая его взглядом. — Не хилую поляну накрыл… Откуда «капуста»?
— Это мои проблемы, — сухо ответил Женя.
Перед Лохматым он лебезить не собирался. Не боится он его. И уважать его не за что. Да и вообще, не умеет он лизать чужие пятки.
— Бакланишьты, фраерок. Внагляк идешь. Не жалую я борзых…
Наконец-то Лохматый посмотрел на него. В хищном его взгляде таилась смертельная угроза. И чувствовалось, что он готов был привести ее в исполнение.
Жене бы отступить, сменить грубость на вежливость. Но сдаваться он не привык. Тем более с ним рядом Лена.
— Сдерни-ка ты отсюда! — метнул в него уничтожающий взгляд спутник Лохматого.
— Нет, — Женя посмотрел на него с вызовом. — Пришел гостем, а хочешь стать хозяином. Нехорошо…
— Эй, ты чо это, сявка, гонишь? — взорвался Лохматый. — Ты на кого бочку катишь, пидор сраный!
— От пидора слышу…
Это была последняя капля. Лохматый вскочил со своего места и резко потянулся к Жене, пытаясь ухватить его за грудки. Но тот вовремя отпрянул назад.
— Ты же вор, по понятиям живешь, — „ усмехнулся он, разговаривая с ним с безопасного расстояния. — А в драку прямо в ресторане лезешь. Нехорошо…
— Ты по новой вставлять нам вздумал? — Лицо Лохматого перекосило от ярости.
— Есть тут одно место за кабаком. Пойдем, Лохматый, я проучу этого петуха, — потянул Лохматого за руку его спутник.
— Я сам его разменяю…
— Борис, оставь его, прошу тебя, — вступилась за Женю Лена. — Совсем сырой еще пацан. Наговорил тебе всяких глупостей. А ты его всерьез принял… Не трогай его. Меня же мать его живьем съест, если с ним случится что…
— А-а, так он маменькин сыночек! — осклабился Лохматый. — А что, похож!.. Дергай отсюда, сосунок, пока я добрый…
— Зато я злой. Ну что, выйдем? Женя оставался невозмутимо спокойным. Как будто за мороженым с добрым другом собрался идти.
— Женя, что ты делаешь? — как на покойника посмотрела на него Лена.
Но он не слушал ее.
За рестораном, на открытой площадке со штабелями ящиков у кирпичной ограды, Женя должен был расстаться с жизнью. Но он так не думал.
— Ну что, фраерок, допрыгался? — В свете качающегося на ветру фонаря лицо Лохматого казалось особенно зловещим. — Кончай его, Рыба!
Значит, его спутника кличут Рыбой. А рыба хороша в жареном виде…
Послышался характерный щелчок откидываемого лезвия. В руках Рыбы блеснуло жало ножа. Женя быстро отскочил назад. И в его руках появился нож.
— А он подкован! — рассмеялся Лохматый. — Уделай его, Рыба!
Крепыш подскочил к Жене и выкинул вперед руку с ножом. Но тот ушел в сторону и нанес ответный удар. Рыба тоже сумел уклониться.
Женя показал мастерское владение ножом. От второго и третьего ударов Рыба уйти не смог. Лезвие ножа по касательной два раза распорола ему кожу на груди. Рубаха пропиталась кровью.
— Э-э, ты черт! — удивленно посмотрел на Женю Лохматый и сам схватился за нож.
Теперь Женя должен был противостоять сразу двум противникам. Лохматый умел обращаться с ножом, и Рыба все еще твердо стоял на ногах — Жене грозила верная смерть.
Женя яростно оборонялся. Но они вместе уверенно зажимали его в угол. Он извернулся, удачно поднырнул под руку Лохматому и всадил нож ему в ногу. И тут же отскочил назад.
Но Лохматого это не остановило. Только еще больше разозлило. Не обращая внимания на рану, он упорно пробивался к цели. Еще немного, и Жене придет конец.
— Ша, Лохматый! Стопори грабли! — послышался вдруг чей-то властный окрик.
Лохматый и Рыба замерли на месте как привороженные. Остановился и Женя. Он с интересом смотрел на приближающегося к ним человека.
В дорогом костюме-тройке, с тросточкой в руке и шляпой на голове, его можно было принять за какого-нибудь профессора. Только очков не хватало. Лицо его показалось Жене знакомым. Да это же «гражданин Оверцев»! Так его, кажется, именовали менты.
— Двое на одного. Не нравится мне такой расклад…
Лохматый под его взглядом стал вдруг мягче пластилина. Значит, большая шишка в воровском мире этот «гражданин Оверцев»…
— Что не поделили? — спросил он.
— Да так, фраер тут возбухал…
— Фраер? Этот, что ли? — кивнул он на Женю.
— Ну да…
— Ничего себе фраер. Как он вас красиво раскрасил. Ты узнаешь меня, пацан? — Он повернулся к Жене.
— Как не узнать… — недрогнувшим голосом ответил тот.
— И я тебя узнал… Это ты мента с «лопатником» моим кинул?
— Почему твоим? Я первый на тот бумажник глаз положил…
«Гражданин Оверцев» внимательно всматривался ему в глаза. Как будто что-то в них искал. После затянувшейся паузы сказал:
— А ты нравишься мне, пацан. Есть в тебе кость… Я перед тобой в долгу…
— Так это он ментов обул? — восхищенно протянул Рыба. — Не хило…
— А ты на него пику дрочишь…
— Да не знал я этого, Цирюльник. Гадом буду, не знал…

* * *

Николай Геннадьевич Оверцев, он же вор в законе Цирюльник, с малых лет промышлял по чужим карманам. «Звездохваты» всегда принадлежали к элите воровского мира. Они котировались не меньше, чем «медвежатники», взломщики сейфов. Ведь это только на первый взгляд кажется, что вытащить кошелек и бумажник легче, чем взломать сейф. Тут нужна фантастическая ловкость рук, да еще особый нюх на опасность.
Таким нюхом Цирюльник обладал. Но менты его все же обхитрили. Ловко выпасли его, повязали с поличным. Ему светил срок. Зона — его второй дом, там он хозяин. Но все же хотелось бы еще хоть немного погулять на свободе. АН нет, не получалось. И «лопатник» с его пальчиками у ментов, и понятые, и протокол изъятия. Не отвертеться. И вдруг оказалось, что главной-то улики у ментов и нет. Потеряли они бумажник. Но это они так думали. А Николай Геннадьевич хорошо помнил, как заговорщически подмигнул ему какой-то незнакомый пацан. Прилично одетый, ухоженный, с невинным выражением лица, он совсем не похож был на вора. Но это ведь и должно так быть. Как же ты вытащишь у человека кошелек, если от тебя за версту несет уголовщиной? Да от тебя люди будут шарахаться как черт от ладана…
Короче, отпустили менты Цирюльника за отсутствием состава преступления.
А сегодня в кабаке он увидел этого пацана. С Лохматым он схлестнулся. За ресторан двинули выяснять отношения. Видно, девку не поделили. Идиоты!
Цирюльник направился вслед за ними. Видел, как пацан наказал Рыбу. Стойко держался он и дальше, когда Рыба и Лохматый навалились на него вдвоем. Лохматому даже кровь пустил. Но и его вот-вот должны были «покрасить». Отлично управляется он с ножом. Но Лохматый и Рыба тоже не лыком шиты.
Пришлось вступиться за него.
А пацан не только на руку крепкий. Чувствуется в нем стальной стержень внутри. Сам Цирюльник с ранних лет был таким. До вора в законе дорос. Всю блатоту тригорскую в кулаке держит. Все перед ним как по струнке ходят. Его слово здесь закон…
— Ты, Лохматый, и ты, Рыба, давайте в тачку и на хату. Раны зализывайте…
— Базара нет, Цирюльник, — покосился на пацана Лохматый.
— Я на тебя не в обиде, — прижимая рубаху к израненной груди, сказал ему Рыба.
Пацан оставался спокойным как удав. Железная выдержка. Далеко пойдет, если не остановят…
— И много «капусты» в моем «лопатнике» ты обнаружил? — спросил его Цирюльник, когда Лохматый и Рыба исчезли.
— Пусть будет в твоем… Это не важно, — с достоинством ответил он. — Сотня и три червонца…
— Негусто…
— Но и не пусто… Если ты не против, давай их вместе в ресторане просадим…
Предложение Цирюльнику понравилось.

* * *

Когда Женя и Цирюльник возвратились в ресторан, Лены там уже не было. То ли с Лохматым ушла, то ли сама по себе.
Но они встретились на следующий день. Она вошла к нему в комнату, когда родители были на работе. В коротком до самых трусиков платье, в босоножках на высоком каблуке, с распущенными волосами, припудренная и накрашенная, она казалась ему неотразимой.
Он сидел за учебниками, готовился к экзаменам. Он не изменил своему правилу даже сегодня, когда голова раскалывалась после вчерашней пьянки с Цирюльником.
Они почти не разговаривали. Так, обменивались общими фразами. Оба оказались не из породы говорливых. Цирюльник с интересом смотрел на него. Сказал, что Женя чем-то напоминает его в молодости. А еще наблюдал за ним, смотрел, как он держится во хмелю. С собой, что ли, сравнивал. Ну а он держал марку. И додержался. Когда он прощался с ним, все вроде было ничего. Но как только тот ушел, Женю развезло. Такси кое-как поймал, чуть салон не облевал. Но ничего, сегодня не умирает, хотя и плоховато…
— Ты это серьезно? — спросила она, кивнув на книги.
— Не понял. — Он действительно не понял, что она хотела сказать.
— Зачем тебе все это?
— Ученье — свет… В институт буду поступать…
— Зачем тебе институт? Ты же вор…
Она сказала это не с презрением. Напротив, в ее голосе звучало почтение, даже преклонение перед его персоной. Она привыкла уважать воров. И оказалось, что Женя был одним из них.
— Кто тебе это сказал? — удивленно спросил он.
— Ой, только не надо ля-ля. Я у Лохматого была. Он мне о тебе все растрепал… Ну ты, блин, даешь! Рыбу пописал, Лохматому ногу закрасил…
— Я же чемпион Союза по фехтованию, не забывай об этом…
— Но не по перьям же чемпион…
— Почти никакой разницы…
— А Цирюльника от ментов отмазал. «Лопатник» у мусора стибрил… Да тебе памятник ставить надо…
— На могилу?
— Ой, Женечка, я не то хотела сказать, — она испуганно посмотрела на него.
Она заискивала перед ним. Для нее он сейчас был даже покруче Лохматого. Совсем недавно о таком отношении он мог только мечтать. А сегодня это уже свершившийся факт.
— Да ладно…
— А Лохматый тебя зауважал. Ты теперь, говорят, у самого Цирюльника в крестниках числишься. Не одна падла теперь тебя не тронет…
— А я никого и не боюсь…
— Ты это зря. Бояться всего надо. Иначе осторожность потеряешь…
— Не тебе меня учить…
— Ой, Женечка, какой ты у меня! — Ее глаза заискрились радостью.
«…Ты у меня…» Так и сказала. Значит, теперь она принадлежит ему.
— Как ты насчет того, чтобы прямо сейчас в ресторан закатиться? Голова трещит, опохмелиться бы не грех…
— А может, не надо…
Она загадочно улыбнулась ему. Глаза заволокла дымка желания. Она хотела его!
— Что значит не надо?
— У меня есть бутылка вина. Давай прямо здесь по бокальчику и пропустим…
— Не надо вина…
Он встал со своего места, подошел к ней, взял ее за руку и подвел к дивану. Она не сопротивлялась. Ее глаза устремлены были на него, в них резвились похотливые бесята. Она вся была в его власти.
Женя привлек ее к себе. Коснулся губами ее губ.
— Женечка, ты такой… — протянула она восхищенно, подставляя ему щеку.
— Какой?
— Давай, я помогу тебе…
Она отстранилась от него, подбежала к двери, провернула ключ в замке и бегом вернулась к нему.
Ее рука потянулась к «молнии» на платье. Послышался звук разъезжающихся застежек. Еще мгновение, и она осталась перед ним в одних трусиках. Лифчика она не носила.
У Жени перехватило дух. Свершилось! Лена обнажилась перед ним. Божественно красивое лицо, роскошные волосы, длинная шея, полные упругие груди, тонкая талия, покатые бедра, длинные ноги… И это все для него!
Она сама раздела его, положила спиной на диван. Рукой коснулась его «флагштока», и «знамя» взвилось ввысь. Похотливо улыбаясь, она запрыгнула на него верхом и поскакала… Не думал Женя, что быть конем — это так приятно…
— Ну что, сходим сегодня в кабак? — спросил он, когда все закончилось.
— Нет, Женя, я не могу… — сказала она, натягивая платье.
— Почему?
— Ты же знаешь, что я с Лохматым тасуюсь…
— Завязывай с ним…
— Ну да, легко сказать… Да он же меня на нож посадит, если я брошу его…
— Я сам его на нож посажу…
— Нет, Женечка, тебе это ни к чему… Без меня ты и так не останешься. Я баба развратная, меня на всех хватит… С тобой мы будем здесь шалить, а с Лохматым на малинах…
— Я не хочу тебя ни с кем делить…
— Не будь эгоистом, Женечка… И вообще, Лохматый предупредил меня. Я, говорит, к Жене твоему претензий не имею. Он пацан хоть и молодой, да ранний. Сам Цирюльник его под опеку взял. И с «пером» на «ты». Но если, говорит, к тебе клеиться будет, я его порежу. Так ему и передай… Вот я тебе, Женечка, и передаю…
— Не боюсь я его…
Лена внимательно всмотрелась в его глаза. И сказала:
— А ты и в самом деле не боишься, — разглядела, значит. — Ненормальный ты какой-то. У тебя что, нервов нет?
— Не знаю. Но я ничего не боюсь. Он и в самом деле ничего не боялся. Разве что только Лену потерять…
— Железный ты мой… Но ты хоть за меня побойся. Кончит меня Лохматый…
— И тогда он труп…
Он был уверен в том, что вгонит нож в Лохматого, не задумываясь. Убить ублюдка — а что тут такого?..
— Но мне же от этого легче уже не будет…
— Достала ты меня со своим Лохматым… Иди к нему, видеть тебя больше не могу…
— Уже давно бы так, Женечка. Правильно, гони меня непутевую…
Лена нисколько не обиделась на его грубость.
Дешевка она самая настоящая, прошмандовка долбаная. А все недотрогу из себя корчила… И все равно он не мог без нее. Он хотел ее безумно… Да, за такую можно и убить…

* * *

Лена приходила к нему каждый день. Выжимала из него все соки и убиралась до появления родителей.
Она заставила забыть его об учебниках и подготовке к экзаменам. Но все равно экзамены он сдал на «отлично». Его зачислили на первый курс архитектурного института. Вместе с ним в этот же институт поступила и Валя.
Валя, Валя… Она так и не поняла, что не нужна ему. Он переспал с ней, но это была случайность. Он просто не мог в ту ночь контролировать себя. А она, дурочка, думает, что у них все серьезно. Поэтому и поступила в один с ним институт. Хоть там будет видать его…
Выходные с утра до обеда Женя проводил на городском рынке. И почти всегда возвращался с добычей. Он научился орудовать остро отточенной монетой, прорезать ею сумки, накладные карманы.
Если бы он нашел вдруг огромный клад, стал миллионером, то и тогда не бросил бы свое воровское ремесло. Восторг, который он испытывал с каждой новой удачей, можно было сравнить разве что с оргазмом. И то не в пользу последнего. Возможно, он заразился вирусом клептомании.
К сближению с другими ворами он не стремился. Но те, в сущности, негласно приняли его в свою среду. Ведь за ним стоял сам Цирюльник. Да и помимо этого, все признали в нем вора, и притом фартового. Только по законам воровского мира он жить пока не хотел. Его устраивал свой собственный мир. Он оставался волком-одиночкой. И нисколько об этом не жалел. Но он знал, что рано или поздно ему придется всерьез приобщиться к «молитве», к своду воровских законов.
1 2 3 4 5 6