Среди них останки Амелии Эрхарт и Фреда Нунана и японские документальные свидетельства об их казни на Сайпане, засекреченные досье о заговорах против обоих Кеннеди, разведывательные данные о диверсиях Советов против американских космических ракет и шаттла, данные о трагедии в Чернобыле, фильм-инсценировка мнимой высадки «Аполлона» на Луну и многое-многое другое, что было зафиксировано, собрано и упрятано, чтобы никогда не увидеть дневного света.
Поскольку Джулиан Перлмуттер сам никогда не садился за руль, до Форествилла, маленького городка в Мэриленде, он добрался на такси. После почти получасового ожидания на автобусной остановке он наконец был подобран неприметным фургоном «додж».
– Мистер Перлмуттер? – осведомился водитель, секретный правительственный агент в соответствующих должности зеркальных солнцезащитных очках.
– Он самый.
– Пожалуйста, садитесь.
Перлмуттер сел, думая про себя, что все эти маскировки – детская игра.
– Не хотите ли взглянуть на мои водительские права? – спросил он ядовито.
Водитель, темноволосый, темнокожий афроамериканец, покачал головой:
– Нет необходимости. Вы единственный в этом месте, кто подходит под описание вашей внешности.
– А имя у вас есть?
– Эрни Нельсон.
– И на какую же контору вы работаете? Агентство национальной безопасности? ФБР? ЦРУ?
– Я не уполномочен сообщать об этом, – сухо ответил Нельсон.
– Вы не собираетесь завязывать мне глаза? Нельсон коротко качнул головой:
– Нет необходимости. Поскольку ваш запрос на проведение исторических исследований одобрен самим президентом и у вас допуск уровня Бета-Кью, я полагаю, вам можно доверить то, что вы увидите сегодня.
– Ну, раз уж вы так глубоко копнули мое досье, тогда вам должно быть известно и то, что это уже мое четвертое исследовательское путешествие в АРД.
Агент не ответил и всю оставшуюся дорогу хранил молчание. Свернув с главной магистрали, он доехал по асфальтированной дороге до охраняемых ворот, где предъявил свое удостоверение. Они миновали еще два охранных поста, прежде чем въехать в небольшое строение типа амбара, стоящее посреди фермы, густо населенной свиньями и цыплятами, суетящимися вокруг поилок. Оказавшись в этом амбаре, они покатили вниз по бетонному пандусу, уходящему глубоко под землю. Наконец, они прибыли на четвертый охраняемый пост, где агент и припарковал машину.
Перлмуттер был знаком с предстоящей процедурой. Он вышел из автомобиля и подошел к поджидающему электрокару, похожему на карт для гольфа. Архивариус-смотритель в белом халате пожал ему руку.
– Фрэнк Мур, – представился он. – Рад видеть вас снова.
– Взаимно, Фрэнк. А давно ли я был здесь?
– Три года прошло с вашего последнего приезда. Вы проводили исследования по поводу «Сакито Мару».
– Японское грузопассажирское судно, потопленное американской подлодкой «Траут»?
– Насколько я помню, на нем в Японию перевозились немецкие реактивные снаряды «Фау-2».
– У вас хорошая память.
– Я освежил ее, подняв записи о вашем предыдущем визите, – признался Мур. – Чем могу быть вам полезен в этот раз?
– Гражданская война, – ответил Перлмуттер. – Я бы хотел просмотреть кое-какие записи, могущие пролить хоть какой-нибудь свет на таинственное исчезновение одного из броненосцев конфедератов.
– Звучит интригующе. – Мур показал на сиденье в электрокаре. – Записи и предметы, относящиеся к Гражданской войне, находятся в хранилищах, которые почти в двух километрах отсюда.
После окончательной проверки со стороны охраны и короткой встречи с главным смотрителем Перлмуттер поставил свою подпись под официальным обязательством не публиковать и не разглашать иным образом ничего из полученной здесь информации без правительственного одобрения. Затем они с Муром поехали дальше на электромобиле, миновав бригаду рабочих, выгружающих экспонаты для Мемориала ветеранов Вьетнама. Фотографии, старые армейские бутсы и обмундирование, пуговицы, часы и обручальные кольца, гильзы, куклы и собачьи ошейники – все это каталогизировалось, пронумеровывалось и размещалось в пластиковых упаковках на бесконечных полках.
Несмотря на то что во время своих предыдущих визитов сюда Перлмуттер уже видел часть обширного подземного хранилища, он представить себе не мог истинных масштабов этого невероятного сооружения и был изумлен количеством бесконечно следующих друг за другом ярусов, заполненных записями и старыми предметами, громадная часть которых относилась к зарубежным странам. Одна только секция нацизма занимала площадь, равную четырем футбольным полям.
Достопамятные вещи времен Гражданской войны размещались в четырех трехэтажных помещениях – бетонные потолки депозитария поднимались на высоту пятнадцати метров. Перед ними ровными рядами выстроились различные модификации пушек, чистеньких, в безупречном состоянии – хоть сейчас отправляй на поле боя. Они были водружены на повозки, на передках которых лежали картечь и снаряды. Так же, словно для инспекции, были выставлены огромные морские орудия с таких знаменитых кораблей, как «Хартфорд», «Кирсарг», «Каронделет» и «Мерримак».
– Записи хранятся в секции А, – пояснил Мур. – А в секциях В, С и Д содержатся оружие, обмундирование, медицинские инструменты и сбруя, некогда принадлежавшие Линкольну, Джефферсону Дэвису, Ли, Гранту и другим выдающимся личностям времен войны Севера и Юга.
Они вылезли из машины и вошли в секцию А. Весь первый этаж занимало колоссальное скопление картотечных шкафов.
– Все документы, касающиеся Конфедерации, находятся на первом этаже, – сказал Мур, охватывая рукой это пещероподобное помещение. – А записи, касающиеся Североамериканских Соединенных Штатов, размещены на втором и третьем этажах. Откуда вы хотите начать?
– Оттуда, где есть что-нибудь о «Техасе».
Мур помолчал, листая указатель, который достал из автомобиля.
– Документы о военно-морских силах конфедератов находятся в голубых шкафчиках у дальней стены.
Несмотря на то что в этих досье никто не копался несколько лет, а во многих – и со времен создания хранилища, пыли было на удивление мало. Мур помог Перлмуттеру отыскать шкаф, таящий в своих недрах историю злополучного броненосца, и приглашающим жестом указал на стол и стул:
– Устраивайтесь поудобнее. Вы знаете наши правила, касающиеся обращения с документами, и знаете, что надо держаться в рамках темы ваших исследований.
– Я прекрасно знаю все правила, – подтвердил Перлмуттер.
Мур посмотрел на часы.
– Ваше разрешение на проведение работ в АРД истекает в восемь вечера. После этого вы должны вернуться в кабинет главного смотрителя, откуда вас отвезут обратно в Форествилл. Вы поняли?
Перлмуттер кивнул:
– Тем быстрее мне надо начинать.
– Валяйте, – сказал Мур. – И желаю успеха.
В течение первого часа он разбирался в двух серых металлических шкафчиках, пока не наткнулся на старинную желтую папку с документами, относящимися к «Техасу». Однако в них содержалось на удивление мало информации, которая была бы неизвестна или не опубликована: особенности конструкции этого боевого корабля, сообщения очевидцев о его внешнем виде, краткий отчет главного инженера и судовая роль экипажа... Было здесь и несколько описаний со слов современников сражения броненосца с флотом северян в ходе исторического прорыва к морю. Одна из статей, написанная журналистом, находившимся на борту монитора, сильно пострадавшего от огня южан, имела две вымарки. «Что же тут не понравилось цензору?» – с любопытством подумал Перлмуттер. Впервые за все годы изучения истории кораблекрушений Гражданской войны он столкнулся со следами ножниц цензуры.
Затем он обнаружил ветхую газетную вырезку и осторожно разложил ее на столе. Это было предсмертное заявление, сделанное человеком по имени Кларенс Бичер одному английскому журналисту в небольшом госпитале на окраине Йорка. Бичер утверждал, что является единственным оставшимся в живых членом экипажа таинственно исчезнувшего «Техаса». Умирающий Бичер рассказывал о путешествии через Атлантику и плавании вверх по большой африканской реке. Корабль спокойно прошел несколько сот миль от береговой линии до начала великой пустыни. Поскольку штурман не был знаком с рекой, не обозначенной на карте, то по ошибке из главного русла повернул в приток. Они проплыли еще два дня и ночь, прежде чем капитан осознал ошибку. А когда стали разворачиваться, чтобы вернуться обратно, броненосец сел на мел! и, несмотря на предпринятые усилия, так и не смог освободиться.
На совещании офицеров было решено подождать окончания летнего сезона, пока дожди не поднимут уровень воды в реке. И хотя у них были трудности с провизией, водой их снабжала река. Капитан также прикупал необходимые продукты у проходящих племен кочевников, расплачиваясь золотом. Дважды крупные банды грабителей пустыни опрометчиво атаковали с целью завладеть севшим на мель кораблем и его, казалось бы, неисчерпаемыми золотыми запасами, но в обоих случаях хватило пары залпов картечью, чтобы рассеять и обратить в бегство бандитов.
К августу тиф, малярия, и голод выкосили экипаж, в десятки раз сократив его численность, и это продолжалось до тех пор, пока в живых не остались только два офицера, президент и десяток моряков, еле передвигавших ноги.
Перлмуттер прекратил чтение и задумчиво уставился в пространство. О каком, собственно, президенте упоминал Бичер? Чутье подсказывало, что именно в этом и кроется разгадка.
Далее Бичер рассказал, что он и еще четверо вооруженных членов экипажа были отправлены с заданием спуститься вниз по реке на одной из шлюпок броненосца и отыскать помощь во внешнем мире. Бичеру единственному удалось живым добраться до устья реки Нигер. Восстановив здоровье в британской торговой колонии, он добрался до Англии, где женился и стал фермером в Йоркшире. Бичер сказал, что никогда не возвращался в родной штат Джорджия, потому что наверняка был бы повешен за ужасное преступление, совершенное «Техасом», и был слишком напуган, чтобы рассказывать кому-либо об этом до настоящего времени.
Когда он испустил дух, доктор и жена Бичера пожали плечами по поводу его прощального заявления, отнесясь к нему как к безумному бреду умирающего. Было очевидно, что редактор газеты, в которой работал журналист, поместил подобную историю на страницах своего издания исключительно по причине скудости более свежих новостей.
Перлмуттер перечитал статью во второй раз. Он склонен был признать, несмотря на скептицизм доктора и жены, ее некоторую ценность, но быстрый взгляд на список экипажа, составленный на основе переклички непосредственно перед выходом «Техаса» с верфи в Ричмонде, штат Виргиния, показал, что никакого Кларенса Бичера там не значилось. Перлмуттер вздохнул и закрыл папку.
– Все, что мне здесь было нужно, я нашел, – сказал он Муру. – Теперь хотелось бы порыться в документации флота Североамериканских Соединенных Штатов.
Мур вернул папки на место и повел Перлмуттера по железной лестнице на второй этаж.
– Какой год и месяц вас интересуют? – спросил он.
– Апрель тысяча восемьсот шестьдесят пятого.
Они пробирались узкими боковыми проходами, уставленными до потолка стеллажами и шкафами. Мур принес складную лестницу, чтобы Перлмуттер в случае необходимости смог подняться к верхним уровням, и указал ему соответствующий ящик.
Перлмуттер приступил к тщательному изучению документов со второго апреля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года – даты отшвартовки «Техаса» от причала в Ричмонде. У него была собственная система проведения исследований, и мало кто лучше него мог разобраться в зачеркнутом. Он сочетал в себе дьявольское упорство и инстинктивную способность вычленять существенное из ерунды.
Он начал с официальных донесений о сражениях. Покончив с ними, перешел к воспоминаниям очевидцев, военных и гражданских лиц, наблюдавших за битвой с берега реки Джемс, и членов экипажей военных кораблей северян. В течение двух часов он тщательно изучил содержание почти шестидесяти писем и пятнадцати дневников. Он исписал пометками большую стопку бумаги – все под бдительным присмотром Фрэнка Мура, который хотя и доверял Перлмуттеру, но не считал осторожность излишней, так как слишком часто ловил за руку многих дипломированных изыскателей, пытавшихся незаметно украсть исторические документы или письма.
Как только Перлмуттер нащупал путеводную нить, он приступил к разматыванию ее для восстановления всей картины и по обрывкам информации, шаг за шагом, выстраивал историю, слишком невероятную, чтобы принять ее за истинную. Наконец, когда двигаться дальше было уже некуда, он подозвал Мура:
– Сколько у меня еще времени?
– Два часа и десять минут.
– Я готов перебраться дальше.
– На что бы вы хотели взглянуть?
– Может быть, у вас есть частная переписка или другие документы, написанные рукой Эдвина Макмастерса Стэнтона?
Мур кивнул:
– Суровый старый военный министр в кабинете Линкольна. Я понятия не имею, что у нас есть по нему. Его архив так и не был до конца каталогизирован. Но он должен быть где-то наверху, на этаже правительственных документов США.
Архив Стэнтона был объемист и занимал десять полных шкафов. Перлмуттер с головой углубился в работу, оторвавшись лишь однажды, чтобы сходить в туалет. Он разбирал документы как можно более дотошно, находя удивительно мало об отношениях Линкольна и Стэнтона в конце войны. Из истории хорошо было известно, что военный министр не любил своего президента и уничтожил большое количество страниц из дневника убийцы Линкольна Джона Уилкса Бута, включая и многие письма Бута к сообщникам. К огорчению историков, Стэнтон намеренно оставил слишком много вопросов без ответов относительно покушения в театре Форда.
Когда до истечения отпущенного ему срока оставалось лишь сорок минут, Перлмуттер наконец-то попал точно в яблочко.
Порывшись у задней стенки шкафчика, Перлмуттер обнаружил пожелтевший от времени пакет с сохранившейся восковой печатью. Он уставился на коричневую чернильную дату – девятого июля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, то есть через два дня после того, как сообщники Бута-Мэри Саррет, Льюис Пейн, Дэвид Геролд и Джордж Этцерод – были повешены во дворе вашингтонской тюрьмы «Арсенал». Под датой стояли слова: «Вскрыть не ранее чем через сто лет после моей смерти». И подпись: Эдвин М. Стэнтон.
Перлмуттер сел за письменный стол, сломал печать, вскрыл пакет и с опозданием на тридцать один год против инструкции Стэнтона начал читать содержащиеся внутри бумаги.
Вскоре он почувствовал себя так, будто переместился более чем на столетие назад во времени. Несмотря на подземную прохладу, на лбу его заблестели капельки пота. Когда через сорок минут он закончил чтение и отложил в сторону последнюю страницу, руки его дрожали. Он шумно выдохнул и медленно покачал головой.
– Бог мой! – прошептал потрясенный историк.
Мур, сидевший напротив, внимательно посмотрел на него:
– Нашли что-нибудь интересное?
Перлмуттер не ответил. Он невидящими глазами смотрел на стопку бумаги и продолжал бормотать:
– Бог мой... Бог мой...
50
Они все вместе лежали за гребнем дюны, вглядываясь в железную дорогу, которая тянулась по пескам призрачной колеёй, ведущей к забвению. Единственным признаком жизни были пронзающие предрассветную тьму огоньки предприятия по уничтожению отходов в Форт-Форо. За железной дорогой, менее чем в километре на запад, на фоне неба цвета слоновой кости вставал заброшенный форт французского легиона, подобный мрачному замку из фильма ужасов.
Сумасшедшая гонка по пустыне прошла без приключений и без поломок, никто их не обнаружил. Бывшие заключенные, конечно, испытывали некоторые неудобства, трясясь на жестких сиденьях в бронированных коробках транспортеров, но были слишком счастливы, чтобы жаловаться. Фэйруэзер четко вел их по древнему караванному пути, идущему от старых соляных копей Тауденни на юг, к Тимбукту. Он вывел колонну к железной дороге вблизи форта, опираясь только на свое знание местности и указания компаса.
Лишь однажды за время их перехода они остановились, и Питт с Левантом прислушались к возникшему в ночи тарахтению невидимого вертолета, летящего в сопровождении истребителей. Аппарат шел на север, в сторону Тебеццы и алжирской границы. Как Питт и предполагал, пилоты пролетели над колонной в блаженном неведении, что их добыча находится как раз под ними.
– Прекрасно, мистер Фэйруэзер, – похвалил Левант. – Самая лучшая навигационная работа, какую я когда-либо видел. Вы вывели нас точно на цель.
– Инстинкт, – улыбнулся Фэйруэзер. – Чистый инстинкт с небольшой долей удачи.
– Лучше перебраться через железную дорогу в форт, – сказал Питт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Поскольку Джулиан Перлмуттер сам никогда не садился за руль, до Форествилла, маленького городка в Мэриленде, он добрался на такси. После почти получасового ожидания на автобусной остановке он наконец был подобран неприметным фургоном «додж».
– Мистер Перлмуттер? – осведомился водитель, секретный правительственный агент в соответствующих должности зеркальных солнцезащитных очках.
– Он самый.
– Пожалуйста, садитесь.
Перлмуттер сел, думая про себя, что все эти маскировки – детская игра.
– Не хотите ли взглянуть на мои водительские права? – спросил он ядовито.
Водитель, темноволосый, темнокожий афроамериканец, покачал головой:
– Нет необходимости. Вы единственный в этом месте, кто подходит под описание вашей внешности.
– А имя у вас есть?
– Эрни Нельсон.
– И на какую же контору вы работаете? Агентство национальной безопасности? ФБР? ЦРУ?
– Я не уполномочен сообщать об этом, – сухо ответил Нельсон.
– Вы не собираетесь завязывать мне глаза? Нельсон коротко качнул головой:
– Нет необходимости. Поскольку ваш запрос на проведение исторических исследований одобрен самим президентом и у вас допуск уровня Бета-Кью, я полагаю, вам можно доверить то, что вы увидите сегодня.
– Ну, раз уж вы так глубоко копнули мое досье, тогда вам должно быть известно и то, что это уже мое четвертое исследовательское путешествие в АРД.
Агент не ответил и всю оставшуюся дорогу хранил молчание. Свернув с главной магистрали, он доехал по асфальтированной дороге до охраняемых ворот, где предъявил свое удостоверение. Они миновали еще два охранных поста, прежде чем въехать в небольшое строение типа амбара, стоящее посреди фермы, густо населенной свиньями и цыплятами, суетящимися вокруг поилок. Оказавшись в этом амбаре, они покатили вниз по бетонному пандусу, уходящему глубоко под землю. Наконец, они прибыли на четвертый охраняемый пост, где агент и припарковал машину.
Перлмуттер был знаком с предстоящей процедурой. Он вышел из автомобиля и подошел к поджидающему электрокару, похожему на карт для гольфа. Архивариус-смотритель в белом халате пожал ему руку.
– Фрэнк Мур, – представился он. – Рад видеть вас снова.
– Взаимно, Фрэнк. А давно ли я был здесь?
– Три года прошло с вашего последнего приезда. Вы проводили исследования по поводу «Сакито Мару».
– Японское грузопассажирское судно, потопленное американской подлодкой «Траут»?
– Насколько я помню, на нем в Японию перевозились немецкие реактивные снаряды «Фау-2».
– У вас хорошая память.
– Я освежил ее, подняв записи о вашем предыдущем визите, – признался Мур. – Чем могу быть вам полезен в этот раз?
– Гражданская война, – ответил Перлмуттер. – Я бы хотел просмотреть кое-какие записи, могущие пролить хоть какой-нибудь свет на таинственное исчезновение одного из броненосцев конфедератов.
– Звучит интригующе. – Мур показал на сиденье в электрокаре. – Записи и предметы, относящиеся к Гражданской войне, находятся в хранилищах, которые почти в двух километрах отсюда.
После окончательной проверки со стороны охраны и короткой встречи с главным смотрителем Перлмуттер поставил свою подпись под официальным обязательством не публиковать и не разглашать иным образом ничего из полученной здесь информации без правительственного одобрения. Затем они с Муром поехали дальше на электромобиле, миновав бригаду рабочих, выгружающих экспонаты для Мемориала ветеранов Вьетнама. Фотографии, старые армейские бутсы и обмундирование, пуговицы, часы и обручальные кольца, гильзы, куклы и собачьи ошейники – все это каталогизировалось, пронумеровывалось и размещалось в пластиковых упаковках на бесконечных полках.
Несмотря на то что во время своих предыдущих визитов сюда Перлмуттер уже видел часть обширного подземного хранилища, он представить себе не мог истинных масштабов этого невероятного сооружения и был изумлен количеством бесконечно следующих друг за другом ярусов, заполненных записями и старыми предметами, громадная часть которых относилась к зарубежным странам. Одна только секция нацизма занимала площадь, равную четырем футбольным полям.
Достопамятные вещи времен Гражданской войны размещались в четырех трехэтажных помещениях – бетонные потолки депозитария поднимались на высоту пятнадцати метров. Перед ними ровными рядами выстроились различные модификации пушек, чистеньких, в безупречном состоянии – хоть сейчас отправляй на поле боя. Они были водружены на повозки, на передках которых лежали картечь и снаряды. Так же, словно для инспекции, были выставлены огромные морские орудия с таких знаменитых кораблей, как «Хартфорд», «Кирсарг», «Каронделет» и «Мерримак».
– Записи хранятся в секции А, – пояснил Мур. – А в секциях В, С и Д содержатся оружие, обмундирование, медицинские инструменты и сбруя, некогда принадлежавшие Линкольну, Джефферсону Дэвису, Ли, Гранту и другим выдающимся личностям времен войны Севера и Юга.
Они вылезли из машины и вошли в секцию А. Весь первый этаж занимало колоссальное скопление картотечных шкафов.
– Все документы, касающиеся Конфедерации, находятся на первом этаже, – сказал Мур, охватывая рукой это пещероподобное помещение. – А записи, касающиеся Североамериканских Соединенных Штатов, размещены на втором и третьем этажах. Откуда вы хотите начать?
– Оттуда, где есть что-нибудь о «Техасе».
Мур помолчал, листая указатель, который достал из автомобиля.
– Документы о военно-морских силах конфедератов находятся в голубых шкафчиках у дальней стены.
Несмотря на то что в этих досье никто не копался несколько лет, а во многих – и со времен создания хранилища, пыли было на удивление мало. Мур помог Перлмуттеру отыскать шкаф, таящий в своих недрах историю злополучного броненосца, и приглашающим жестом указал на стол и стул:
– Устраивайтесь поудобнее. Вы знаете наши правила, касающиеся обращения с документами, и знаете, что надо держаться в рамках темы ваших исследований.
– Я прекрасно знаю все правила, – подтвердил Перлмуттер.
Мур посмотрел на часы.
– Ваше разрешение на проведение работ в АРД истекает в восемь вечера. После этого вы должны вернуться в кабинет главного смотрителя, откуда вас отвезут обратно в Форествилл. Вы поняли?
Перлмуттер кивнул:
– Тем быстрее мне надо начинать.
– Валяйте, – сказал Мур. – И желаю успеха.
В течение первого часа он разбирался в двух серых металлических шкафчиках, пока не наткнулся на старинную желтую папку с документами, относящимися к «Техасу». Однако в них содержалось на удивление мало информации, которая была бы неизвестна или не опубликована: особенности конструкции этого боевого корабля, сообщения очевидцев о его внешнем виде, краткий отчет главного инженера и судовая роль экипажа... Было здесь и несколько описаний со слов современников сражения броненосца с флотом северян в ходе исторического прорыва к морю. Одна из статей, написанная журналистом, находившимся на борту монитора, сильно пострадавшего от огня южан, имела две вымарки. «Что же тут не понравилось цензору?» – с любопытством подумал Перлмуттер. Впервые за все годы изучения истории кораблекрушений Гражданской войны он столкнулся со следами ножниц цензуры.
Затем он обнаружил ветхую газетную вырезку и осторожно разложил ее на столе. Это было предсмертное заявление, сделанное человеком по имени Кларенс Бичер одному английскому журналисту в небольшом госпитале на окраине Йорка. Бичер утверждал, что является единственным оставшимся в живых членом экипажа таинственно исчезнувшего «Техаса». Умирающий Бичер рассказывал о путешествии через Атлантику и плавании вверх по большой африканской реке. Корабль спокойно прошел несколько сот миль от береговой линии до начала великой пустыни. Поскольку штурман не был знаком с рекой, не обозначенной на карте, то по ошибке из главного русла повернул в приток. Они проплыли еще два дня и ночь, прежде чем капитан осознал ошибку. А когда стали разворачиваться, чтобы вернуться обратно, броненосец сел на мел! и, несмотря на предпринятые усилия, так и не смог освободиться.
На совещании офицеров было решено подождать окончания летнего сезона, пока дожди не поднимут уровень воды в реке. И хотя у них были трудности с провизией, водой их снабжала река. Капитан также прикупал необходимые продукты у проходящих племен кочевников, расплачиваясь золотом. Дважды крупные банды грабителей пустыни опрометчиво атаковали с целью завладеть севшим на мель кораблем и его, казалось бы, неисчерпаемыми золотыми запасами, но в обоих случаях хватило пары залпов картечью, чтобы рассеять и обратить в бегство бандитов.
К августу тиф, малярия, и голод выкосили экипаж, в десятки раз сократив его численность, и это продолжалось до тех пор, пока в живых не остались только два офицера, президент и десяток моряков, еле передвигавших ноги.
Перлмуттер прекратил чтение и задумчиво уставился в пространство. О каком, собственно, президенте упоминал Бичер? Чутье подсказывало, что именно в этом и кроется разгадка.
Далее Бичер рассказал, что он и еще четверо вооруженных членов экипажа были отправлены с заданием спуститься вниз по реке на одной из шлюпок броненосца и отыскать помощь во внешнем мире. Бичеру единственному удалось живым добраться до устья реки Нигер. Восстановив здоровье в британской торговой колонии, он добрался до Англии, где женился и стал фермером в Йоркшире. Бичер сказал, что никогда не возвращался в родной штат Джорджия, потому что наверняка был бы повешен за ужасное преступление, совершенное «Техасом», и был слишком напуган, чтобы рассказывать кому-либо об этом до настоящего времени.
Когда он испустил дух, доктор и жена Бичера пожали плечами по поводу его прощального заявления, отнесясь к нему как к безумному бреду умирающего. Было очевидно, что редактор газеты, в которой работал журналист, поместил подобную историю на страницах своего издания исключительно по причине скудости более свежих новостей.
Перлмуттер перечитал статью во второй раз. Он склонен был признать, несмотря на скептицизм доктора и жены, ее некоторую ценность, но быстрый взгляд на список экипажа, составленный на основе переклички непосредственно перед выходом «Техаса» с верфи в Ричмонде, штат Виргиния, показал, что никакого Кларенса Бичера там не значилось. Перлмуттер вздохнул и закрыл папку.
– Все, что мне здесь было нужно, я нашел, – сказал он Муру. – Теперь хотелось бы порыться в документации флота Североамериканских Соединенных Штатов.
Мур вернул папки на место и повел Перлмуттера по железной лестнице на второй этаж.
– Какой год и месяц вас интересуют? – спросил он.
– Апрель тысяча восемьсот шестьдесят пятого.
Они пробирались узкими боковыми проходами, уставленными до потолка стеллажами и шкафами. Мур принес складную лестницу, чтобы Перлмуттер в случае необходимости смог подняться к верхним уровням, и указал ему соответствующий ящик.
Перлмуттер приступил к тщательному изучению документов со второго апреля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года – даты отшвартовки «Техаса» от причала в Ричмонде. У него была собственная система проведения исследований, и мало кто лучше него мог разобраться в зачеркнутом. Он сочетал в себе дьявольское упорство и инстинктивную способность вычленять существенное из ерунды.
Он начал с официальных донесений о сражениях. Покончив с ними, перешел к воспоминаниям очевидцев, военных и гражданских лиц, наблюдавших за битвой с берега реки Джемс, и членов экипажей военных кораблей северян. В течение двух часов он тщательно изучил содержание почти шестидесяти писем и пятнадцати дневников. Он исписал пометками большую стопку бумаги – все под бдительным присмотром Фрэнка Мура, который хотя и доверял Перлмуттеру, но не считал осторожность излишней, так как слишком часто ловил за руку многих дипломированных изыскателей, пытавшихся незаметно украсть исторические документы или письма.
Как только Перлмуттер нащупал путеводную нить, он приступил к разматыванию ее для восстановления всей картины и по обрывкам информации, шаг за шагом, выстраивал историю, слишком невероятную, чтобы принять ее за истинную. Наконец, когда двигаться дальше было уже некуда, он подозвал Мура:
– Сколько у меня еще времени?
– Два часа и десять минут.
– Я готов перебраться дальше.
– На что бы вы хотели взглянуть?
– Может быть, у вас есть частная переписка или другие документы, написанные рукой Эдвина Макмастерса Стэнтона?
Мур кивнул:
– Суровый старый военный министр в кабинете Линкольна. Я понятия не имею, что у нас есть по нему. Его архив так и не был до конца каталогизирован. Но он должен быть где-то наверху, на этаже правительственных документов США.
Архив Стэнтона был объемист и занимал десять полных шкафов. Перлмуттер с головой углубился в работу, оторвавшись лишь однажды, чтобы сходить в туалет. Он разбирал документы как можно более дотошно, находя удивительно мало об отношениях Линкольна и Стэнтона в конце войны. Из истории хорошо было известно, что военный министр не любил своего президента и уничтожил большое количество страниц из дневника убийцы Линкольна Джона Уилкса Бута, включая и многие письма Бута к сообщникам. К огорчению историков, Стэнтон намеренно оставил слишком много вопросов без ответов относительно покушения в театре Форда.
Когда до истечения отпущенного ему срока оставалось лишь сорок минут, Перлмуттер наконец-то попал точно в яблочко.
Порывшись у задней стенки шкафчика, Перлмуттер обнаружил пожелтевший от времени пакет с сохранившейся восковой печатью. Он уставился на коричневую чернильную дату – девятого июля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, то есть через два дня после того, как сообщники Бута-Мэри Саррет, Льюис Пейн, Дэвид Геролд и Джордж Этцерод – были повешены во дворе вашингтонской тюрьмы «Арсенал». Под датой стояли слова: «Вскрыть не ранее чем через сто лет после моей смерти». И подпись: Эдвин М. Стэнтон.
Перлмуттер сел за письменный стол, сломал печать, вскрыл пакет и с опозданием на тридцать один год против инструкции Стэнтона начал читать содержащиеся внутри бумаги.
Вскоре он почувствовал себя так, будто переместился более чем на столетие назад во времени. Несмотря на подземную прохладу, на лбу его заблестели капельки пота. Когда через сорок минут он закончил чтение и отложил в сторону последнюю страницу, руки его дрожали. Он шумно выдохнул и медленно покачал головой.
– Бог мой! – прошептал потрясенный историк.
Мур, сидевший напротив, внимательно посмотрел на него:
– Нашли что-нибудь интересное?
Перлмуттер не ответил. Он невидящими глазами смотрел на стопку бумаги и продолжал бормотать:
– Бог мой... Бог мой...
50
Они все вместе лежали за гребнем дюны, вглядываясь в железную дорогу, которая тянулась по пескам призрачной колеёй, ведущей к забвению. Единственным признаком жизни были пронзающие предрассветную тьму огоньки предприятия по уничтожению отходов в Форт-Форо. За железной дорогой, менее чем в километре на запад, на фоне неба цвета слоновой кости вставал заброшенный форт французского легиона, подобный мрачному замку из фильма ужасов.
Сумасшедшая гонка по пустыне прошла без приключений и без поломок, никто их не обнаружил. Бывшие заключенные, конечно, испытывали некоторые неудобства, трясясь на жестких сиденьях в бронированных коробках транспортеров, но были слишком счастливы, чтобы жаловаться. Фэйруэзер четко вел их по древнему караванному пути, идущему от старых соляных копей Тауденни на юг, к Тимбукту. Он вывел колонну к железной дороге вблизи форта, опираясь только на свое знание местности и указания компаса.
Лишь однажды за время их перехода они остановились, и Питт с Левантом прислушались к возникшему в ночи тарахтению невидимого вертолета, летящего в сопровождении истребителей. Аппарат шел на север, в сторону Тебеццы и алжирской границы. Как Питт и предполагал, пилоты пролетели над колонной в блаженном неведении, что их добыча находится как раз под ними.
– Прекрасно, мистер Фэйруэзер, – похвалил Левант. – Самая лучшая навигационная работа, какую я когда-либо видел. Вы вывели нас точно на цель.
– Инстинкт, – улыбнулся Фэйруэзер. – Чистый инстинкт с небольшой долей удачи.
– Лучше перебраться через железную дорогу в форт, – сказал Питт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68