– Или ты пить разучился? От пары бутылок у настоящего русского моряка даже голова не закружится!
Полундра вздохнул, но не стал спорить, опрокинул рюмку себе в глотку, стал зажевывать ее куском трески.
– Так ты, значит, так на Северном флоте и служишь, – констатировал Славка. – Стало быть, такой же нищий, как и я сам когда-то был…
– Нищий? – Полундра нахмурил брови, но ничего не возразил. Немного помолчав, спросил: – А что, сейчас ты богатый?
– Ну не то чтобы очень уж богат, – раздумчиво заявил Славка, – но гроши от зарплаты до зарплаты не считаю! И в супермаркет хожу не облизываться, а покупать все, что мне нужно.
Он снова налил по рюмке.
– Ты тут уже три года живешь, – снова заговорил Полундра. – Решил стать эмигрантом и поселиться здесь надолго?
– Да, насовсем, – Славка серьезно кивнул. – Вид на постоянное жительство имею, через месяц пойду получать «обыфатэльстве польске»…
– Что? Обывательство? – не понял Полундра.
– Ну, так на нашем языке «польское гражданство» называется.
– Ах, ну да, ты же этнический поляк, – кивнул Полундра. – Помнишь, как в училище у тебя из-за твоей необычной фамилии неприятности были? Помнишь, как на одном из экзаменов председателя комиссии со стороны пригласили… Отставной контр-адмирал, старый пердун. Увидел твою письменную работу, да как рявкнет на всю аудиторию: это какой дурак себя по имени-отчеству подписал? Станислав Климкович! А ты встал тогда, сам весь бледный, глаза сверкают, и говоришь: в польских именах ударение делается обычно на предпоследний слог. Все вокруг ржут, этот контр-адмирал хренов глазами хлопает, ничего не понимает. Я уж испугался тогда за тебя, подумал, что он вот сейчас еще что-нибудь ляпнет и ты кинешься ему морду бить. Вид у тебя был такой, что ты на все готов. Тогда б кончилась твоя карьера морского офицера, так и не начавшись…
– И плевать, и хрен был бы с ней, с этой карьерой, – с горькой усмешкой отозвался Славка. Однако было видно, что воспоминание о том давнем происшествии доставило ему немало удовольствия. – И не стал бы я моряком, ничего бы не потерял. Что нам, морякам, деньги, что ль, платят приличные? Работаем до изнеможения, месяцами дома не бываем, жизнью своей рискуем… А живем как нищие. Вот я, на Балтийском флоте служил, получил под конец три звездочки старшего лейтенанта на погоны, как и ты. И что толку? Как был нищим мореманом, так и оставался бы им до сих пор…
– Так ты почему ушел из флота? – спросил Полундра.
– Когда Балтийский флот сокращать стали, рапорт написал, – отвечал Славка Климкович. – Надоело наяривать до потери пульса за нищенское жалованье, пожить по-нормальному захотелось хоть немного.
– И куда подался?
– Стал челноком в Польшу ездить, на «Стадионе» отоваривался…
– На «Стадионе»? – удивился Полундра.
– Рынок так в Варшаве называется, специально для иностранцев, – отвечал Славка Климкович. – Неужели не слыхал?
– Да откуда? – пожал плечами Полундра. – От нашей базы до Варшавы далеко, из наших никто никогда и не бывал там…
– Ну вот, – продолжал Славка. – Денег поднакопил, стал обустраиваться… С одной девушкой в Варшаве познакомился, полькой… Она по-русски немного знала, я, пока челноком взад-вперед мотался, язык предков вспомнил… Женился на ней, второй год пошел… Теперь вот жду получения «обыфатэльства»… Тянут наши польские бюрократы время. Ты для них хоть трижды поляк по своим родителям, но раз в России жил и был там гражданином, значит, случай особый… Ладно, ну их на хрен! – оборвал сам себя Славка. – Давай-ка мы еще по одной, – он снова налил, – и я еще бутылку закажу…
– Нет, не надо, Славка, – Полундра отрицательно покачал головой. – Я же в город сошел не для того, чтобы напиваться как свинья… Да и увольнительная скоро кончается. Нам командир строго приказал никаких пьянок здесь не устраивать. Мы здесь, так сказать, держим честь и достоинство Российского военного флота.
Мгновение Климкович смотрел на своего бывшего однокурсника озадаченно, готовый вот-вот обидеться, потом откинулся на спинку стула и от души расхохотался.
– Эх, служивый! – иронически воскликнул он, хлопая своего друга по плечу. – Ни выпить тебе лишнего, ни посидеть в кафе сколько хочется! Старого друга встретил, и даже поболтать с ним как следует у тебя времени нет.
Полундра смущенно улыбнулся. С одной стороны, Славка Климкович был, конечно, прав, если уж они встретились, то надо посидеть как полагается. Но и командир был строг, его приказ надо было выполнить. Если уж пить, надо пить аккуратно, решил Полундра. И ни в какие драки не ввязываться!
– Давай еще по одной, – Климкович в который уже раз наполнил рюмки. – За то, чтобы ваши учения прошли удачно и без инцидентов…
Они выпили. Полундра подцепил с тарелки мелкий грибок, плававший в густом темно-коричневом соусе, сунул его в рот, стал рассеянно глядеть по сторонам. В открытом кафе, расположенном прямо на тротуаре узкой улочки, стало вдруг шумно: какой-то большой грузовик с длинным полуприцепом пытался объехать припаркованный неподалеку от кафе «Полонез» желтого цвета, скромную польскую малолитражку, аналог российских «Жигулей». Грузовик зацепился за бордюр задним колесом своего длиннющего полуприцепа и застрял. Высунувшись из окна кабины, водитель стал говорить что-то сидящим в «Полонезе» людям, показывая на укрепленный рядом дорожный знак. Однако те никак не реагировали и не показывались из машины. Вот к ним направился возникший непонятно откуда полицейский, склонился было к опущенному оконному стеклу «Полонеза», но сидящий там мужчина показал полицейскому нечто, и тот, кивнув понимающе, отошел прочь. Стал показывать рукой водителю застрявшей фуры, что тот должен немедленно убираться отсюда. Водитель, в свою очередь, вытаращил глаза, потом покачал головой, стал осторожно пятиться со своим грузовиком назад, поняв, что иным способом выбраться из ловушки не получится. Желтый «Полонез» при этом остался стоять на месте.
– Черт знает, что теперь в Польше делается, – усмехаясь, сказал Славка Климкович, также наблюдавший за этой сценой. – Все стали хозяевами, никто никому не подчиняется.
– Прошу пане, – сказавший это бармен вежливо склонился над их столиком. – Не желают ли панове еще чего-нибудь выпить? Есть великолепный коньяк…
– Нет, спасибо, – отвечал Полундра. – Нам уже этого достаточно.
– Давай, Серега, не дури! – воскликнул Славка Климкович, ставя предложенную небольшую, емкостью в четверть литра бутылочку на стол. – Что мы, дети малые? Одной бутылкой водки должны закруглиться? Так несолидно!
Полундра понял, что отказываться бесполезно, позволил налить себе рюмку коньяку, чокнувшись с однокурсником, вылил ее себе в глотку. Коньяк оказался великолепнейший, и Полундра не удержался от еще одной рюмочки, то же самое сделал и его польский друг. Потом с сожалением посмотрел на опустевшую чекушку, крикнул бармену:
– Пан бармен! Еще один коньяк!
Бармен уже спешил с новой бутылочкой.
Опустошив и эту чекушку, двое друзей некоторое время сидели молча и расслабленно, чувствуя, как жар и сладостная истома разливаются по жилам.
– Так-то вот! – проговорил наконец Славка Климкович. – Вернешься в свой Североморск, будешь вспоминать, чем тебя в Польше угощали. Или ты, может быть, вовсе не будешь возвращаться, а? – он лукаво подмигнул Полундре, загребая с тарелки остатки колбасы и запихивая ее себе в рот.
– Ты рехнулся? – воскликнул Полундра. – Хочешь, чтобы я дезертировал с корабля прямо в первой же увольнительной, для того и напаиваешь?
– Да ну, брось! – откинувшись на спинку стула, Славка Климкович расхохотался. – Никто тебя не напаивает. Мы просто пьем, как старые друзья…
Полундра отчетливо видел, как его собеседник начинает хмелеть. У него самого голова слегка кружилась, чего прежде с ним не бывало. «Стареть, наверное, начинаю!» – не без грусти думал он.
– А вообще, зря, – проговорил Славка.
– Что зря?
– Жалко, что ты такой принципиальный, – с пьяной гримасой на лице отозвался тот. – Бросал бы ты эту военную службу на хрен да ехал бы сюда. Здесь водолазы такого уровня, как ты, позарез нужны.
– А ты откуда это знаешь?
– У меня дайвинг-клуб в Гдыне, – отвечал Славка. – Состоятельных поляков обучаю подводному плаванию, погружениям, обращению с аквалангом. Выдаю сертификаты тем, кто успешно прошел курс… Доходное дело, кстати сказать, живу, не жалуюсь…
– Местных толстосумов учишь под воду нырять? – иронически переспросил Полундра. – Да уж, достойнейшее дело…
– А твое лучше, что ли? – обиженно вскинулся Климкович. Он был заметно пьян. – Плаваешь ты на драной посудине под Андреевским флагом, деньги только во сне видишь. Чем ты лучше меня? Бросал бы ты, Серега, дурью маяться, ей-богу! Подавался бы ко мне. Не сейчас, через месяц, когда я буду полноправным польским гражданином. Тогда я тебе здесь местечко устрою, не пожалеешь. Лучше уж на гражданке жить, но достойно, чем на военном флоте от голода лапу сосать…
Полундра посмотрел на часы, от головокружения их стрелки прыгали у него перед глазами.
– Все, Славка, мне пора на судно, – сказал, собираясь встать, Полундра. – Надо бы еще пройтись немного, чтобы не пьяным как свинья вернуться…
– Успеешь, пройдешься, – Славка Климкович усадил Полундру обратно на стул. – Давай-ка еще выпьем. Мне тот коньяк понравился, хочу еще бутылку…
И Климкович, поднявшись из-за стола, нетвердыми шагами направился к стойке бара, Полундра остался сидеть на месте. Он с изумлением наблюдал, как его бывший однокурсник, не дойдя до стойки, остановился, закачался и вдруг улегся на землю в позе смертельно усталого и очень желающего спать человека. Это показалось Полундре странным. Он собрался было встать и подойти к своему другу, посмотреть, что с ним такое случилось. Но непонятно откуда навалившаяся на него блаженная истома и лень стремительно разлились по всему его телу, лишая какого бы то ни было желания шевелиться. Через мгновение голова его бессильно опустилась на грудь, и он заснул крепчайшим, без сновидений сном.
Глава 5
Огненно-золотой диск солнца, сияющий над самой линией горизонта, к вечеру стал словно остывать, его блеск немного потускнел, сделался матовым и мягким. Однако чистота заполярной атмосферы была такова, что, даже находясь у самой линии горизонта, солнце не покраснело, но продолжало светить своим прежним ослепительным светом. Ветер дул с суши, теплый и сухой, погода стояла замечательная. Поэтому Наталья Павлова, жена офицера-спецназовца Полундры, решила прогуляться в парке вместе со своим сыном перед тем, как укладывать его спать.
Взяв Андрюшку за руку, она повела его по немного разбитым тротуарам военного городка, по дороге, ведущей к расположенному неподалеку небольшому лесному массивчику, в котором были прорублены просеки и кое-где стояли скамеечки. Там молодые мамы предпочитали гулять с малышами. Погруженная в свои думы, Наташа Павлова почти не смотрела по сторонам и рассеянно отвечала на приветствия немногих знакомых, встретившихся на ее пути.
На улице сухой и жаркий ветер с суши бушевал вовсю, поднимая тучи пыли, ероша золотистые волосы молодой женщины. Машин вокруг было немного, улица в этот час была практически пустынна, на подходе к лесному массиву тротуары с обеих сторон дороги и вовсе исчезли, так что пришлось идти по самому краю обочины. Поэтому, когда из-за поворота позади нее послышался шум приближающейся машины, Наталья Павлова остановилась, отодвинула своего сына и отошла сама подальше от проезжей части. Однако машина не проехала мимо, а, скрипнув тормозами, остановилась возле нее. Послышался шум открывающейся дверцы, кто-то вышел наружу.
– Вы Наталья Павлова? – услышала она позади себя хрипловатый мужской голос.
Наталья Павлова обернулась. Фургон, что остановился около нее, был с черными флотскими номерами, а на человеке, вышедшем из машины и окликнувшем ее, был черный китель военного моряка с погонами капитана третьего ранга. За рулем фургона сидел мужчина в форме мичмана.
– Вы Наталья Павлова? – повторил свой вопрос морской офицер.
– Да, я, – наконец ответила она. – Что случилось?
– Пришла срочная радиограмма от вашего мужа. Приказано доставить вас в штаб соединения…
Наташа немного растерянно посмотрела на стоявшего перед ней флотского офицера.
– Но я с ребенком!.. – возразила было она.
– Это неважно, – отвечал мужчина. – В машине достаточно места.
– Но что случилось?
– Этого я не знаю, – отвечал капитан третьего ранга. – Мне просто приказано доставить. Прошу вас, садитесь! – И он открыл перед ней заднюю дверцу фургона.
От предчувствия беды у Наташи тоскою сжалось в груди. Если ее, жену флотского офицера, вызывали лично в штаб, значит, с ее мужем случилась какая-то беда. Не размышляя более, она подтолкнула Андрюшку к дверце фургона, и тот с радостью забрался внутрь. Сама она последовала за ним.
Усаживаясь в машину, Наталья Павлова пыталась сообразить, почему лицо этого капитана третьего ранга было ей незнакомо, она была абсолютно уверена, что никогда прежде не видела его. Ведь их военный городок был небольшой, и хотя они вместе с Сережкой недавно поселились в нем, успели познакомиться практически со всеми офицерами и их семьями.
Фургон меж тем взревел мотором, резко тронулся с места. Наталья Павлова ожидала, что они теперь развернутся и снова поедут в сторону центра городка, где находился штаб. Однако вместо этого фургон, стремительно набрав скорость, выбрался за черту города и помчался по дороге, ведущей к Мурманску. Андрюшка Павлов с выражением восторга на лице смотрел вперед, а сердце в груди его матери снова сжалось нехорошим предчувствием.
– Послушайте, куда вы нас везете? – встревоженно воскликнула она. – Разве Сергей позвонил не в штаб дивизиона?
Ответа не последовало, вместо него Наталья Павлова вдруг почувствовала, как что-то холодное и металлическое коснулось ее подбородка. Вздрогнув, она обнаружила, что человек в форме капитана третьего ранга прижал к ее горлу длинное и тонкое лезвие финки.
– Сиди тихо, детка, – сказал он уже откровенно бандитским, хриплым и неприятным голосом. – Нам приказано быть с тобой вежливыми, но так, чтобы ты не сбежала. Сама понимаешь, если будешь рыпаться, мы за твой товарный вид не отвечаем. А уж за твоего сосунка тем более!
Содрогнувшись от ужаса, Наташа оглянулась на своего сына: тот, ничего не замечая, продолжал восторженно смотреть вперед. Фургон отчаянно трясло на кочках разбитой армейской дороги, несмотря на это, его водитель продолжал давить на газ. Машина мчалась вперед с огромной скоростью, унося Наталью Павлову и ее сына все дальше и дальше от родного дома.
Глава 6
Чайки с заунывными криками носились над волнами акватории порта Гдыня, то и дело стремительно пикируя к мутной воде и на лету выхватывая из волн нечто, что должно было служить им кормом. Это в открытом море чайки питаются мелкой рыбешкой, что имеет глупость подобраться слишком близко к поверхности моря. Портовые же чайки поедают всякую дрянь, которой загажена акватория порта, мусором и пищевыми отбросами, что выкидывают за борт люди.
Вот могучий сухогруз под либерийским флагом, которого буксиры оттащили от причальной стенки, теперь заработал винтами и на самом малом ходу стал выбираться в открытое море. Чайки с траурными криками устремились к его корме. Однако кроме мусора из-под винтов сухогруза вынырнул какой-то странный пакет черного цвета и весьма внушительных размеров. Стоявший на палубе пришвартованного к берегу небольшого катера морской полиции офицер заметил этот пакет, с досадой поморщился, пробормотал себе под нос: «Ну свиньи, загадили всю акваторию…», после чего поднес к глазам морской бинокль. Понаблюдав минуту, он протянул бинокль своему помощнику.
– Посмотри, что за пакет вон там, на волнах качается, не могу понять, странный какой-то…
– Мусор, наверное, – невозмутимо отвечал помощник, всматриваясь. – В мешок из черного полиэтилена всякую гадость сложили да за борт выкинули. Хотя действительно странно, что он такой большой. Лучше всего подойти и посмотреть. Конечно, не наше дело всякий мусор из акватории вылавливать.
Первый офицер полиции, не слушая его, уже заводил мотор катера, собираясь подойти к качавшемуся на волнах странному предмету.
Его подтянули к борту катера баграми, вытащили на поверхность. Странный черный предмет оказался кителем офицера Российского военного флота с укрепленными на груди всеми знаками различия, тремя звездочками старшего лейтенанта на погонах. Из его ворота торчал, белея, обрубок человеческой позвоночной кости.
– Но… это же труп! – испуганно пробормотал молодой полицейский, в ужасе отодвигаясь подальше и тараща глаза на безрукий, безголовый китель.
1 2 3 4 5
Полундра вздохнул, но не стал спорить, опрокинул рюмку себе в глотку, стал зажевывать ее куском трески.
– Так ты, значит, так на Северном флоте и служишь, – констатировал Славка. – Стало быть, такой же нищий, как и я сам когда-то был…
– Нищий? – Полундра нахмурил брови, но ничего не возразил. Немного помолчав, спросил: – А что, сейчас ты богатый?
– Ну не то чтобы очень уж богат, – раздумчиво заявил Славка, – но гроши от зарплаты до зарплаты не считаю! И в супермаркет хожу не облизываться, а покупать все, что мне нужно.
Он снова налил по рюмке.
– Ты тут уже три года живешь, – снова заговорил Полундра. – Решил стать эмигрантом и поселиться здесь надолго?
– Да, насовсем, – Славка серьезно кивнул. – Вид на постоянное жительство имею, через месяц пойду получать «обыфатэльстве польске»…
– Что? Обывательство? – не понял Полундра.
– Ну, так на нашем языке «польское гражданство» называется.
– Ах, ну да, ты же этнический поляк, – кивнул Полундра. – Помнишь, как в училище у тебя из-за твоей необычной фамилии неприятности были? Помнишь, как на одном из экзаменов председателя комиссии со стороны пригласили… Отставной контр-адмирал, старый пердун. Увидел твою письменную работу, да как рявкнет на всю аудиторию: это какой дурак себя по имени-отчеству подписал? Станислав Климкович! А ты встал тогда, сам весь бледный, глаза сверкают, и говоришь: в польских именах ударение делается обычно на предпоследний слог. Все вокруг ржут, этот контр-адмирал хренов глазами хлопает, ничего не понимает. Я уж испугался тогда за тебя, подумал, что он вот сейчас еще что-нибудь ляпнет и ты кинешься ему морду бить. Вид у тебя был такой, что ты на все готов. Тогда б кончилась твоя карьера морского офицера, так и не начавшись…
– И плевать, и хрен был бы с ней, с этой карьерой, – с горькой усмешкой отозвался Славка. Однако было видно, что воспоминание о том давнем происшествии доставило ему немало удовольствия. – И не стал бы я моряком, ничего бы не потерял. Что нам, морякам, деньги, что ль, платят приличные? Работаем до изнеможения, месяцами дома не бываем, жизнью своей рискуем… А живем как нищие. Вот я, на Балтийском флоте служил, получил под конец три звездочки старшего лейтенанта на погоны, как и ты. И что толку? Как был нищим мореманом, так и оставался бы им до сих пор…
– Так ты почему ушел из флота? – спросил Полундра.
– Когда Балтийский флот сокращать стали, рапорт написал, – отвечал Славка Климкович. – Надоело наяривать до потери пульса за нищенское жалованье, пожить по-нормальному захотелось хоть немного.
– И куда подался?
– Стал челноком в Польшу ездить, на «Стадионе» отоваривался…
– На «Стадионе»? – удивился Полундра.
– Рынок так в Варшаве называется, специально для иностранцев, – отвечал Славка Климкович. – Неужели не слыхал?
– Да откуда? – пожал плечами Полундра. – От нашей базы до Варшавы далеко, из наших никто никогда и не бывал там…
– Ну вот, – продолжал Славка. – Денег поднакопил, стал обустраиваться… С одной девушкой в Варшаве познакомился, полькой… Она по-русски немного знала, я, пока челноком взад-вперед мотался, язык предков вспомнил… Женился на ней, второй год пошел… Теперь вот жду получения «обыфатэльства»… Тянут наши польские бюрократы время. Ты для них хоть трижды поляк по своим родителям, но раз в России жил и был там гражданином, значит, случай особый… Ладно, ну их на хрен! – оборвал сам себя Славка. – Давай-ка мы еще по одной, – он снова налил, – и я еще бутылку закажу…
– Нет, не надо, Славка, – Полундра отрицательно покачал головой. – Я же в город сошел не для того, чтобы напиваться как свинья… Да и увольнительная скоро кончается. Нам командир строго приказал никаких пьянок здесь не устраивать. Мы здесь, так сказать, держим честь и достоинство Российского военного флота.
Мгновение Климкович смотрел на своего бывшего однокурсника озадаченно, готовый вот-вот обидеться, потом откинулся на спинку стула и от души расхохотался.
– Эх, служивый! – иронически воскликнул он, хлопая своего друга по плечу. – Ни выпить тебе лишнего, ни посидеть в кафе сколько хочется! Старого друга встретил, и даже поболтать с ним как следует у тебя времени нет.
Полундра смущенно улыбнулся. С одной стороны, Славка Климкович был, конечно, прав, если уж они встретились, то надо посидеть как полагается. Но и командир был строг, его приказ надо было выполнить. Если уж пить, надо пить аккуратно, решил Полундра. И ни в какие драки не ввязываться!
– Давай еще по одной, – Климкович в который уже раз наполнил рюмки. – За то, чтобы ваши учения прошли удачно и без инцидентов…
Они выпили. Полундра подцепил с тарелки мелкий грибок, плававший в густом темно-коричневом соусе, сунул его в рот, стал рассеянно глядеть по сторонам. В открытом кафе, расположенном прямо на тротуаре узкой улочки, стало вдруг шумно: какой-то большой грузовик с длинным полуприцепом пытался объехать припаркованный неподалеку от кафе «Полонез» желтого цвета, скромную польскую малолитражку, аналог российских «Жигулей». Грузовик зацепился за бордюр задним колесом своего длиннющего полуприцепа и застрял. Высунувшись из окна кабины, водитель стал говорить что-то сидящим в «Полонезе» людям, показывая на укрепленный рядом дорожный знак. Однако те никак не реагировали и не показывались из машины. Вот к ним направился возникший непонятно откуда полицейский, склонился было к опущенному оконному стеклу «Полонеза», но сидящий там мужчина показал полицейскому нечто, и тот, кивнув понимающе, отошел прочь. Стал показывать рукой водителю застрявшей фуры, что тот должен немедленно убираться отсюда. Водитель, в свою очередь, вытаращил глаза, потом покачал головой, стал осторожно пятиться со своим грузовиком назад, поняв, что иным способом выбраться из ловушки не получится. Желтый «Полонез» при этом остался стоять на месте.
– Черт знает, что теперь в Польше делается, – усмехаясь, сказал Славка Климкович, также наблюдавший за этой сценой. – Все стали хозяевами, никто никому не подчиняется.
– Прошу пане, – сказавший это бармен вежливо склонился над их столиком. – Не желают ли панове еще чего-нибудь выпить? Есть великолепный коньяк…
– Нет, спасибо, – отвечал Полундра. – Нам уже этого достаточно.
– Давай, Серега, не дури! – воскликнул Славка Климкович, ставя предложенную небольшую, емкостью в четверть литра бутылочку на стол. – Что мы, дети малые? Одной бутылкой водки должны закруглиться? Так несолидно!
Полундра понял, что отказываться бесполезно, позволил налить себе рюмку коньяку, чокнувшись с однокурсником, вылил ее себе в глотку. Коньяк оказался великолепнейший, и Полундра не удержался от еще одной рюмочки, то же самое сделал и его польский друг. Потом с сожалением посмотрел на опустевшую чекушку, крикнул бармену:
– Пан бармен! Еще один коньяк!
Бармен уже спешил с новой бутылочкой.
Опустошив и эту чекушку, двое друзей некоторое время сидели молча и расслабленно, чувствуя, как жар и сладостная истома разливаются по жилам.
– Так-то вот! – проговорил наконец Славка Климкович. – Вернешься в свой Североморск, будешь вспоминать, чем тебя в Польше угощали. Или ты, может быть, вовсе не будешь возвращаться, а? – он лукаво подмигнул Полундре, загребая с тарелки остатки колбасы и запихивая ее себе в рот.
– Ты рехнулся? – воскликнул Полундра. – Хочешь, чтобы я дезертировал с корабля прямо в первой же увольнительной, для того и напаиваешь?
– Да ну, брось! – откинувшись на спинку стула, Славка Климкович расхохотался. – Никто тебя не напаивает. Мы просто пьем, как старые друзья…
Полундра отчетливо видел, как его собеседник начинает хмелеть. У него самого голова слегка кружилась, чего прежде с ним не бывало. «Стареть, наверное, начинаю!» – не без грусти думал он.
– А вообще, зря, – проговорил Славка.
– Что зря?
– Жалко, что ты такой принципиальный, – с пьяной гримасой на лице отозвался тот. – Бросал бы ты эту военную службу на хрен да ехал бы сюда. Здесь водолазы такого уровня, как ты, позарез нужны.
– А ты откуда это знаешь?
– У меня дайвинг-клуб в Гдыне, – отвечал Славка. – Состоятельных поляков обучаю подводному плаванию, погружениям, обращению с аквалангом. Выдаю сертификаты тем, кто успешно прошел курс… Доходное дело, кстати сказать, живу, не жалуюсь…
– Местных толстосумов учишь под воду нырять? – иронически переспросил Полундра. – Да уж, достойнейшее дело…
– А твое лучше, что ли? – обиженно вскинулся Климкович. Он был заметно пьян. – Плаваешь ты на драной посудине под Андреевским флагом, деньги только во сне видишь. Чем ты лучше меня? Бросал бы ты, Серега, дурью маяться, ей-богу! Подавался бы ко мне. Не сейчас, через месяц, когда я буду полноправным польским гражданином. Тогда я тебе здесь местечко устрою, не пожалеешь. Лучше уж на гражданке жить, но достойно, чем на военном флоте от голода лапу сосать…
Полундра посмотрел на часы, от головокружения их стрелки прыгали у него перед глазами.
– Все, Славка, мне пора на судно, – сказал, собираясь встать, Полундра. – Надо бы еще пройтись немного, чтобы не пьяным как свинья вернуться…
– Успеешь, пройдешься, – Славка Климкович усадил Полундру обратно на стул. – Давай-ка еще выпьем. Мне тот коньяк понравился, хочу еще бутылку…
И Климкович, поднявшись из-за стола, нетвердыми шагами направился к стойке бара, Полундра остался сидеть на месте. Он с изумлением наблюдал, как его бывший однокурсник, не дойдя до стойки, остановился, закачался и вдруг улегся на землю в позе смертельно усталого и очень желающего спать человека. Это показалось Полундре странным. Он собрался было встать и подойти к своему другу, посмотреть, что с ним такое случилось. Но непонятно откуда навалившаяся на него блаженная истома и лень стремительно разлились по всему его телу, лишая какого бы то ни было желания шевелиться. Через мгновение голова его бессильно опустилась на грудь, и он заснул крепчайшим, без сновидений сном.
Глава 5
Огненно-золотой диск солнца, сияющий над самой линией горизонта, к вечеру стал словно остывать, его блеск немного потускнел, сделался матовым и мягким. Однако чистота заполярной атмосферы была такова, что, даже находясь у самой линии горизонта, солнце не покраснело, но продолжало светить своим прежним ослепительным светом. Ветер дул с суши, теплый и сухой, погода стояла замечательная. Поэтому Наталья Павлова, жена офицера-спецназовца Полундры, решила прогуляться в парке вместе со своим сыном перед тем, как укладывать его спать.
Взяв Андрюшку за руку, она повела его по немного разбитым тротуарам военного городка, по дороге, ведущей к расположенному неподалеку небольшому лесному массивчику, в котором были прорублены просеки и кое-где стояли скамеечки. Там молодые мамы предпочитали гулять с малышами. Погруженная в свои думы, Наташа Павлова почти не смотрела по сторонам и рассеянно отвечала на приветствия немногих знакомых, встретившихся на ее пути.
На улице сухой и жаркий ветер с суши бушевал вовсю, поднимая тучи пыли, ероша золотистые волосы молодой женщины. Машин вокруг было немного, улица в этот час была практически пустынна, на подходе к лесному массиву тротуары с обеих сторон дороги и вовсе исчезли, так что пришлось идти по самому краю обочины. Поэтому, когда из-за поворота позади нее послышался шум приближающейся машины, Наталья Павлова остановилась, отодвинула своего сына и отошла сама подальше от проезжей части. Однако машина не проехала мимо, а, скрипнув тормозами, остановилась возле нее. Послышался шум открывающейся дверцы, кто-то вышел наружу.
– Вы Наталья Павлова? – услышала она позади себя хрипловатый мужской голос.
Наталья Павлова обернулась. Фургон, что остановился около нее, был с черными флотскими номерами, а на человеке, вышедшем из машины и окликнувшем ее, был черный китель военного моряка с погонами капитана третьего ранга. За рулем фургона сидел мужчина в форме мичмана.
– Вы Наталья Павлова? – повторил свой вопрос морской офицер.
– Да, я, – наконец ответила она. – Что случилось?
– Пришла срочная радиограмма от вашего мужа. Приказано доставить вас в штаб соединения…
Наташа немного растерянно посмотрела на стоявшего перед ней флотского офицера.
– Но я с ребенком!.. – возразила было она.
– Это неважно, – отвечал мужчина. – В машине достаточно места.
– Но что случилось?
– Этого я не знаю, – отвечал капитан третьего ранга. – Мне просто приказано доставить. Прошу вас, садитесь! – И он открыл перед ней заднюю дверцу фургона.
От предчувствия беды у Наташи тоскою сжалось в груди. Если ее, жену флотского офицера, вызывали лично в штаб, значит, с ее мужем случилась какая-то беда. Не размышляя более, она подтолкнула Андрюшку к дверце фургона, и тот с радостью забрался внутрь. Сама она последовала за ним.
Усаживаясь в машину, Наталья Павлова пыталась сообразить, почему лицо этого капитана третьего ранга было ей незнакомо, она была абсолютно уверена, что никогда прежде не видела его. Ведь их военный городок был небольшой, и хотя они вместе с Сережкой недавно поселились в нем, успели познакомиться практически со всеми офицерами и их семьями.
Фургон меж тем взревел мотором, резко тронулся с места. Наталья Павлова ожидала, что они теперь развернутся и снова поедут в сторону центра городка, где находился штаб. Однако вместо этого фургон, стремительно набрав скорость, выбрался за черту города и помчался по дороге, ведущей к Мурманску. Андрюшка Павлов с выражением восторга на лице смотрел вперед, а сердце в груди его матери снова сжалось нехорошим предчувствием.
– Послушайте, куда вы нас везете? – встревоженно воскликнула она. – Разве Сергей позвонил не в штаб дивизиона?
Ответа не последовало, вместо него Наталья Павлова вдруг почувствовала, как что-то холодное и металлическое коснулось ее подбородка. Вздрогнув, она обнаружила, что человек в форме капитана третьего ранга прижал к ее горлу длинное и тонкое лезвие финки.
– Сиди тихо, детка, – сказал он уже откровенно бандитским, хриплым и неприятным голосом. – Нам приказано быть с тобой вежливыми, но так, чтобы ты не сбежала. Сама понимаешь, если будешь рыпаться, мы за твой товарный вид не отвечаем. А уж за твоего сосунка тем более!
Содрогнувшись от ужаса, Наташа оглянулась на своего сына: тот, ничего не замечая, продолжал восторженно смотреть вперед. Фургон отчаянно трясло на кочках разбитой армейской дороги, несмотря на это, его водитель продолжал давить на газ. Машина мчалась вперед с огромной скоростью, унося Наталью Павлову и ее сына все дальше и дальше от родного дома.
Глава 6
Чайки с заунывными криками носились над волнами акватории порта Гдыня, то и дело стремительно пикируя к мутной воде и на лету выхватывая из волн нечто, что должно было служить им кормом. Это в открытом море чайки питаются мелкой рыбешкой, что имеет глупость подобраться слишком близко к поверхности моря. Портовые же чайки поедают всякую дрянь, которой загажена акватория порта, мусором и пищевыми отбросами, что выкидывают за борт люди.
Вот могучий сухогруз под либерийским флагом, которого буксиры оттащили от причальной стенки, теперь заработал винтами и на самом малом ходу стал выбираться в открытое море. Чайки с траурными криками устремились к его корме. Однако кроме мусора из-под винтов сухогруза вынырнул какой-то странный пакет черного цвета и весьма внушительных размеров. Стоявший на палубе пришвартованного к берегу небольшого катера морской полиции офицер заметил этот пакет, с досадой поморщился, пробормотал себе под нос: «Ну свиньи, загадили всю акваторию…», после чего поднес к глазам морской бинокль. Понаблюдав минуту, он протянул бинокль своему помощнику.
– Посмотри, что за пакет вон там, на волнах качается, не могу понять, странный какой-то…
– Мусор, наверное, – невозмутимо отвечал помощник, всматриваясь. – В мешок из черного полиэтилена всякую гадость сложили да за борт выкинули. Хотя действительно странно, что он такой большой. Лучше всего подойти и посмотреть. Конечно, не наше дело всякий мусор из акватории вылавливать.
Первый офицер полиции, не слушая его, уже заводил мотор катера, собираясь подойти к качавшемуся на волнах странному предмету.
Его подтянули к борту катера баграми, вытащили на поверхность. Странный черный предмет оказался кителем офицера Российского военного флота с укрепленными на груди всеми знаками различия, тремя звездочками старшего лейтенанта на погонах. Из его ворота торчал, белея, обрубок человеческой позвоночной кости.
– Но… это же труп! – испуганно пробормотал молодой полицейский, в ужасе отодвигаясь подальше и тараща глаза на безрукий, безголовый китель.
1 2 3 4 5